Ночь была тиха и создавалось ощущение какого-то особенного, зимнего уюта. Небольшие домики стояли, укутавшись огромными белыми сугробами, насыпанными не то что не за один час, а и не за один день. Снег к этому времени уже перестал идти, и только изредка порывы ветра вновь наполняли воздух белыми пушистыми искрами, красиво опадающими в свете тускловатых фонарей, которые выхватывали из полумрака желтоватые улицы, столь гармонирующие с цветом полной луны, что затаилась на пронзённом белыми точками звёзд небе.
Но не все улицы были пустынны и умиротворены — над одной из центральных, большой, густо покрытой солидными магазинами и рекламными щитами (а что поделать, время сейчас такое, без рекламы никуда, даже в новогодней истории), можно было заметить два пятна, неторопливо перемещающихся прямо по воздуху, на уровне крыш. Нижнее пятно было просто-напросто бесформенно и взгляд после недолгих попыток просто терялся и оставлял тщетную надежду хоть как-то охарактеризовать форму, но то ли дело верхнее! Оно, как можно было заключить без малейших сомнений, было увенчано конусообразным сооружением — шапкой, красной, с белой меховой оторочкой и белым помпоном, постоянно подпрыгивающим в такт перемещению. Если уж совсем присмотреться, то становится видно, что преодолевает ночные просторы летучая мышь, в когтях которой находился большой увесистый мешок. Шапка постоянно налазит на подслеповатые глаза, и если бы мышь ориентировалась только по зрению, то вряд ли улетела бы она далее домов двух-трёх.
Достигнув, видимо, одной ей известной цели, мышь развернулась и сделав рывок к печной трубе, возвышающейся над крышей, зависла для примеривания, после чего осуществила залихватски крутое пике. Пройдя через трубу, это существо с замашками бывалого лётчика-истребителя очутилось в большой комнате, украшенной красивым, со стилизацией под старинку камином, который и послужил путём для вторжения. В помещении царил полумрак и только лунный свет, разбитый оконной рамой на почти правильные прямоугольники освещал комнату и, в первую очередь, кровать, занимавшую немало места в правой части.
Мышь почти неслышно стукнулась о пол и тут же превратилась в большого упитанного толстяка, облачённого в костюм под стать своей шапке, теперь удобно обхватившей большое, обрамлённое белой бородой лицо. Незваный гость развязал мешок, немного порылся в нём и извлёк несколько завёрнутых в бумагу и крепко обмотанных бечевой пакетов. Положив пакеты под большую мохнатую ёлку, с игольчатыми ветками, присыпанными «дождиком» и обременёнными красочными игрушками, толстяк со вздохом направился к кровати.
Кровать была украшена спящей девушкой, укутавшейся в белоснежное одеяло, бесспорно в тщетной попытке спрятаться от цепких всепроникающих рук холода. Нижняя губа девушки немного опущена, и это делает лицо немного детским и очень-очень наивным. Короткие волосы, как видно даже в сумраке, имеют неестественный фиолетовый оттенок. Если бы девушка сейчас открыла глаза, то она с ужасом, а может и просто с удивлением увидела бы, как подошедший незнакомец широко раскрыл рот и обнажил длинные острые клыки, которыми он без промедления, но и без особой спешки впился в открытую шею девушки. По мере высасывания крови выражение на его лице меняется со страдальческого на удовлетворённо-алчущее. Но вот толстяк замирает: внезапный шорох настораживает его и он поднимает голову над телом девушки — ещё одно пятно, совсем небесформенное, а скоре даже наоборот — стройное, подтянутое. Незнакомец достаёт из кармана фонарик и узким конусом света выхватывает из темноты лицо нового действующего персонажа. Это девушка.
Бывшая мышь в шоке попёрхнулась кровью, которую так непредусмотрительно не додумалась проглотить прежде чем разведывать ситуацию. Конечно, тут же следует попытка откашляться — тихо, еле слышно, но из этого ничего хорошего не получается девушка резко вскакивает с постели — как и не спала вовсе — и тут же, ещё не оправившись от сна спрашивает:
— Ты кто?
Врать нужно правдиво, на то, чтобы придумать нечто вразумительное необходимо время, а девушка всё напряжённо смотрит в темноту и ждёт ответа. Приходится говорить правду:
— Да Дед я. Просто Дед. Который Мороз… Пришёл вот, подарки, значится принёс…
— А ты не гонишь? — девушка выпрастывает ноги из-под одеяла и элегантно опускает их на бережно укрытый ковриком пол.
— Да нет, вроде… — новоявленный Дед Мороз тщательно прикрывает верхней губой клыки и отступает подальше.
— А откуда я знаю, что ты не врёшь? А вдруг ты грабитель?
— Да какой я грабитель — разве ж я что унёс? Вот ты сама посмотри тебе виднее должно быть. Тебе, кстати, как кличут? А то неудобно тыкать.
— Юля… — девушка подняла руку и потёрла шею — что-то там ей постоянно мешало и отвлекало. Почувствовав что-то липкое она поднесла руку к глазам и с ужасом увидела кровь. — А-а-а! — попыталась закричать Юля, но Дед Мороз быстро её оборвал:
— Да ты не волнуйся — кровь сейчас свернётся, и всё будет хорошо…
— А-а-а… откуда кровь?
Незнакомец явно засмущался и попытался отойти ещё дальше, но внимательный цепкий взгляд девушки остановил его:
— Ну я это… типа вампир…
— Да ну. Глупость всё это. К тому же — ты же должен быть Дедом Морозом, а Деды Морозы вампирами не бывают. А может ты не Дед Мороз, а просто вампир?
— Понимаешь ли… Да тут в двух словах и не расскажешь и… и всё равно не поверишь ты, слишком на правду не похоже. Выбивается из круга обыденных представлений.
— Да не волнуйся — время есть, а я девушка доверчивая, готовая поверить в самую невероятную историю. Да и канун Нового года, как-никак: чего только не произойдёт? — Девушка улыбнулась, осторожно, чтоб не разбудить спящую, встала с кровати, подошла к столику, пошарила немного отстранённо по столику выхватила белый клочок, оказавшийся ватой, осторожно помакнула всю кровь. Хотела уже выбросить, но немного задержалась и как бы принюхалась к ней. То, что она почуяла её не очень впечатлило, так как нервно отбросив ватку, она оторвала новый кусочек, уже поменьше предыдущего, пропитала его йодом, также находившимся на столике, и аккуратно стала прижигать ранку, на удивление быстро покрывающуюся жёсткой коркой крови.
Дед Мороз, всё это время жадно вглядывающийся в каждый жест девушки, решил нарушить затянувшееся молчание:
— Это у тебя время есть, а у меня еще масса разнообразных планов на эту ночь… Подарки там раздать и всё такое прочее. Кстати, зачем ты это делаешь? Моя слюна абсолютно безвредна, а ранка и сама отлично затянется — всё продумано, плохого не держим!
