СВЕТА БУЛКИНА — фанатка Космонавта
ВЕРКА — фанатка Космонавта
ГАРАНИНА — фанатка Космонавта
ЛЮДМИЛА МИХАЙЛОВНА — мама Светы Булкиной
КОСМОНАВТ — популярный певец
ИЗЮМСКАЯ — директор Космонавта
Воет ветер. Несет белые хлопья снега. У подъезда обыкновенного блочного дома топчутся фанатки — Вера и Гаранина. Девушки закутаны, как пленные французы.
ГАРАНИНА. Вера, за убийство сейчас весьма надолго сажают.
ВЕРКА (передразнивает). «Весьма надолго сажают»! Ты что, не готова отдать десять лет жизни…
ГАРАНИНА. От пятнадцати до двадцати.
ВЕРКА. Двадцать лет жизни не готова отдать за своего кумира?
ГАРАНИНА. Я готова, но вдруг кумир не особенно в этом нуждается.
ВЕРКА (не слушая). А если не готова, тебе здесь, подруга, не место. Иди домой, фотографии целовать.
ГАРАНИНА. Это неумно и не смешно. Я не меньше тебя люблю его.
ВЕРКА. Назови все его диски в обратном порядке.
ГАРАНИНА. «Фанта для элефанта», «Непростой карандаш» и «Культ наличности».
ВЕРКА. А «Жиртрест и Изольда» забыла?!
ГАРАНИНА. Три песни нельзя считать диском.
ВЕРКА. Это три твои извилины нельзя считать головой.
ГАРАНИНА. Шутка твоя бессмысленная и лишенная подоплеки. Я знаю наизусть все его песни.
ВЕРКА. Этого мало. Мы обязаны помочь ему. Нам надо убить эту стерву!
ГАРАНИНА. Я не понимаю, ты серьезно говоришь?
ВЕРКА. Тихо.
Появляется СВЕТА БУЛКИНА — в худеньком пальтишке. Коротко стриженная, похожая на мальчика. Она встает в стороне.
ВЕРКА. Заметила ее. Она еще полчаса назад у машин прогуливалась.
ГАРАНИНА. Ей, наверное, очень холодно.
ВЕРКА. Ты ее знаешь, что ли?
ГАРАНИНА. Нет.
ВЕРКА. А зачем жалеешь тогда?
ГАРАНИНА. У меня такое же пальто есть. Оно демисезонное.
ВЕРКА. Ты посмотри, кругами, кругами к подъезду подходит. Понимаешь, что это значит?
ГАРАНИНА. Я драться сегодня не рассчитывала. У меня лак новый.
ВЕРКА. Хочешь, чтобы мы в очереди стояли, когда нам посмотреть на него захочется?
ГАРАНИНА (обречено). Меня легко уговорить. Такой характер слабый.
Вера и Гаранина подходят к Свете.
ВЕРКА. Подруга, тебе чего здесь надо?
ГАРАНИНА (как эхо). Да, тебе чего здесь надо?
СВЕТА. Добрый вечер.
ВЕРКА. Ты меня не запутывай. Тебе чего здесь надо?
СВЕТА. Я жду одного человека.
ВЕРКА. Пошла вон отсюда! Он мой!
ГАРАНИНА. Наш.
ВЕРКА. Да, он наш. Ясно?
СВЕТА. Я бы хотела его видеть.
ВЕРКА. Все хотят его видеть. Пошла отсюда!
ГАРАНИНА (не слишком уверенно). Да, вон пошла.
Вера толкает Свету. Света не сопротивляется.
СВЕТА. Пожалуйста, можно я постою здесь в стороне?
ВЕРКА (Гараниной). Это дорого будет стоить, правда?
СВЕТА. Сколько?
ВЕРКА. Ты что, больная что ли?
СВЕТА. Пожалуйста, можно мне остаться?
ВЕРКА. Нет. Вали отсюда.
Света поворачивается и уходит.
ВЕРКА. Ты представляешь, увидеть, говорит, хочет. Хрен тебе и редьку! Ты подежурь сначала с мое, цветы потаскай охапками и слезами горючими облейся, а потом и лезь!
ГАРАНИНА. Вообще-то, у нее тоже глаза заплаканные.
ВЕРКА. Это разве заплаканные! Вот у меня были, когда он на Камчатку уезжал. Щелки! Пальцами раздвигала, чтоб накраситься.
Света снова подходит к девушкам.
СВЕТА. Я вас прошу, мне просто постоять в стороне. Один только раз взглянуть.
ВЕРКА. Ты что, не поняла меня?!
Вера хватает Свету за воротник пальто. Гаранина пытается помешать ей.
ГАРАНИНА. Вера, воротник ей оторвешь. Пускай она постоит.
ВЕРКА (отпуская Свету). Запомни, он наш.
СВЕТА. Хорошо, я запомнила.
ВЕРКА. Стоишь в стороне. Вон там. Ручонки свои не тянешь, не голосишь, смотришь издалека. Ясно?
СВЕТА. Ясно.
Света отходит в сторону.
ВЕРКА (Гараниной). А ты что встреваешь?
ГАРАНИНА. Ничего. Ты ведь такая же была. Вспомни, когда пришла сюда? А если бы я с тобой так стала общаться?
ВЕРКА. Я бы тебе нос откусила.
ГАРАНИНА. Быть остроумной, Вера, тебе не дано.
Гаранина отворачивается.
ВЕРКА. Ладно, налей «отравки».
ГАРАНИНА. Это чай на корочках.
ВЕРКА (Свете). Эй, тебя как зовут?
СВЕТА. Света.
ВЕРКА. А фамилия?
СВЕТА. Булкина.
ВЕРКА. Не слышу. Подойди сюда.
Света покорно подходит.
СВЕТА. Булкина.
ВЕРКА. Любишь Космонавта?
СВЕТА. Люблю.
ВЕРКА. За что?
СВЕТА. Я не стану об этом говорить.
ВЕРКА. Не поняла?!
Кажется, Верка сейчас убьет Свету.
СВЕТА. Я не хочу об этом говорить.
ВЕРКА (неожиданно весело). Молодец! Хорошо ответила. Ты про свою любовь говорить никому не обязана. Я — Вера. Она тоже Вера, но я ее зову Гаранина.
ГАРАНИНА. Это моя фамилия.
ВЕРКА. Спасибо, что объяснила. (Свете.) На, глотни. Коркой только не подавись. Ты где адрес взяла?
СВЕТА. Купила.
ВЕРКА. Почем?
СВЕТА. Пятьсот.
ВЕРКА. Дура. Я бы тебе за триста продала. А телефона-то наверняка нет.
СВЕТА. Нет.
ВЕРКА. Он на улице никогда тебе и слова не скажет. А по телефону его иногда пробивает поговорить.
ГАРАНИНА. Это называется — открыть душу невидимому собеседнику.
ВЕРКА (Гараниной). Не умничай. (Свете.) Могу продать номер. Пятьсот. Если сейчас дашь двести, скажу первые три цифры. Ну, решайся.
Мимо девушек быстро проходит фигура в длинном пальто.
ВЕРКА. Каждый день ему сможешь звонить.
ГАРАНИНА (разом остолбенев). Это был он.
ВЕРКА. Господи, Боже мой! Я сейчас в обморок упаду!
ГАРАНИНА. К сожалению, я не готова сейчас тебя поймать.
ВЕРКА. Ты видела, какой он бледный, худой?! Все из-за бабы этой паскудной. Мучает его, мразь такая.
ГАРАНИНА. Но мы ведь скоро собираемся ее убить. Зверски.
ВЕРКА. Ты зачем ей все рассказала?
ГАРАНИНА. Может, она тоже примет участие.
СВЕТА. А как она его мучает?
ВЕРКА. Сказано тебе, мучает, значит, мучает. (Шум подъезжающего автомобиля.) Встретила бы ее сейчас, задушила голыми руками!
Хлопает дверь. Мимо в подъезд быстро проходит Изюмская — эффектная дама в дорогой шубе. Вера застывает, провожает ее глазами, открыв рот. Пауза.
ГАРАНИНА. И почему ты ее не задушила?
ВЕРКА. Заткнись!
ГАРАНИНА. Я просто поинтересовалась.
ВЕРКА. Заткнись, я сказала!
ГАРАНИНА. Если ты не собиралась, дала бы мне какой-нибудь знак, может, я бы попробовала.
ВЕРКА. Заткнись, не доводи меня!
Квартира Космонавта. Космонавт сидит на диване. Видно, что он и не думал раздеваться. На нем пальто и шарф. На голове большие наушники. Он слушает музыку, слегка покачивая в такт головой. Входит Изюмская, на ходу расстегивая шубу. Встает возле Космонавта. Смотрит на него. Космонавт снимает наушники.
КОСМОНАВТ. Когда мне было семнадцать лет. Я пошел работать. Сразу после школы. В универсам. В бакалейный отдел. Я подтаскивал в торговый зал всякое просо, пшено и тому подобное. Да, я немного зарабатывал. Но я имел право питаться в торговом зале. Эдакий коммунизм. Подходи, бери какой угодно продукт и ешь его на обед.
ИЗЮМСКАЯ. К чему ты мне это рассказываешь?
КОСМОНАВТ. К тому, что я могу и поменять профессию.
ИЗЮМСКАЯ. Он ничего такого не сказал.
КОСМОНАВТ. Неужели?! Зато он показал!
ИЗЮМСКАЯ. Господи, да что ты такого оскорбительного увидел?
КОСМОНАВТ. Он показал огромные, воображаемые щеки и при этом, кивнул на меня. Этим самым кивком сообщая второму звукооператору, что, мол, сейчас этот жирный придурок, то есть я, заведет свою тоскливую шарманку, то есть начнет репетировать.
ИЗЮМСКАЯ. Тебе показалось. И потом у тебя не толстые щеки.
КОСМОНАВТ. Ошибаешься. Я жирный.
ИЗЮМСКАЯ. Ты совсем не толстый, сколько раз тебе говорить.
КОСМОНАВТ (сбрасывая пальто и приподнимая свитер). Вот, посмотри, жир у меня на животе.
ИЗЮМСКАЯ. Где ты видишь жир? Это у тебя сложение такое. Ты ширококостный.
КОСМОНАВТ. В газетах пишут «обрюзгший» и «тряся брылями»!
ИЗЮМСКАЯ. Я тебя просила, не читай ты газет. Поехали, нас там ждут люди.
КОСМОНАВТ. Я все равно не буду репетировать, пока он не извинится.
ИЗЮМСКАЯ. Он извинился.
КОСМОНАВТ. Я тебе не верю.
Изюмская достает из кармана шубы диктофон, поднимает руку вверх и включает его.
ГОЛОС ЗВУКООПЕРАТОРА. Здравствуйте, это звукооператор клуба «Грезы бабы» Дмитрий Ицыксон. Уважаемый Юрий Борисович, простите меня. На самом деле я показывал своего дедушку, который страдает гормональными расстройствами и ест землю из цветочных горшков. Еще раз простите меня.
ИЗЮМСКАЯ. Этого достаточно?
КОСМОНАВТ. Это мало. Формальные отговорки. Я хочу, чтобы он на колени встал!
Изюмская снова включает диктофон.
ГОЛОС ЗВУКООПЕРАТОРА. Уважаемый Юрий Борисович, это снова звукооператор клуба «Грезы бабы» Дмитрий Ицыксон. Я встаю на колени. (Глухой удар о деревянные доски.) Вот, я уже стою на коленях. Ваша продюсерша докажет. Да к тому же вы сами помните, что пол в нашем клубе в некоторых местах скрипит. Так вот, пожалуйста, это я топчусь по нему коленями… (скрип)…и еще раз прошу у вас прощенья.
КОСМОНАВТ. Как ты его заставила?
ИЗЮМСКАЯ. Он осознал свою вину. Поехали.
КОСМОНАВТ. Хорошо, поехали. Хотя нет! Я никуда не поеду. Я бездарный, как кусок редиски! Мне нечего сказать публике!
ИЗЮМСКАЯ. Ты знаешь, как я не люблю хвалить людей. Но сейчас у меня не остается другого выхода. У тебя миллионы поклонников. И все они, словно какого-то приза, ждут каждую твою новую песню. Даже космонавты в космосе слушают твои записи!
КОСМОНАВТ. Откуда ты знаешь?
ИЗЮМСКАЯ. А кого им еще там слушать? Ну, сам подумай.
КОСМОНАВТ. Действительно. Поехали. Нет. Подожди.
ИЗЮМСКАЯ. Ну что еще?
КОСМОНАВТ. Как, по-твоему, выглядит Бакак?
ИЗЮМСКАЯ. Юра, слушай, у нас нет времени на шутки.
КОСМОНАВТ (неожиданно заводится). Если ты мне не ответишь, я никуда не поеду!
ИЗЮМСКАЯ. Хорошо. Я поняла. (Садится.) Скажи мне для начала, спокойно, кто такой Бакак?
КОСМОНАВТ. Бакак — это монстр, который являлся мне в кошмарных детских снах.
ИЗЮМСКАЯ. Я полагаю, он был очень страшным.
КОСМОНАВТ. Конкретнее.
ИЗЮМСКАЯ. Это что, какой-то тест? Спокойно. Я продолжаю. Бакак наверняка был мохнатый, с кривыми когтями. Жутко рычал. Ну, и что еще? Конечно, пил кровь.
КОСМОНАВТ. Лера, ты не угадала ни одной черты Бакака. Это так печально.
ИЗЮМСКАЯ. Да. Прости. Мне очень жаль. Я просто немного устала.
КОСМОНАВТ. Это значит, что мы совсем не понимаем друг друга.
Пауза. Оба молчат.
ИЗЮМСКАЯ. Концерт идет уже десять минут.
КОСМОНАВТ. Что?
ИЗЮМСКАЯ. Может, двинемся? Потихонечку. А то там люди ждут.
КОСМОНАВТ. Ты не понимаешь, этот разговор показал, что мы совсем друг друга не чувствуем!
ИЗЮМСКАЯ. Я все понимаю. Я буду стараться быть тоньше.
КОСМОНАВТ. Обещаешь?
ИЗЮМСКАЯ. Обещаю.
КОСМОНАВТ. Посмотри мне в глаза. (Изюмская терпеливо смотрит ему в глаза.) Ладно. (Вставая). Пойдем.
Квартира Светы Булкиной. Мама Светы Булкиной — Людмила Михайловна сидит перед зеркалом в халате и накладывает макияж. Входит Света.
СВЕТА. Привет.
Людмила Михайловна не реагирует на приветствие.
СВЕТА. Ты что, со мной не разговариваешь?
Л. М. Я только с тобой и разговариваю последнее время, если ты заметила.
СВЕТА. Как дела?
Л. М. Ты появилась, дела сразу пошли в гору.
СВЕТА. Собираешься на работу?
Л. М. Нет. На велосипеде катаюсь.
СВЕТА. Послушай, мама, мне нужно с тобой поговорить.
Л. М. Денег я больше тебе не дам ни копейки!
СВЕТА. Мама, я и не думала просить у тебя деньги. Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Мама, ты только не расстраивайся, я решила бросить училище. (Пауза.) Почему ты никак на это не реагируешь?
Л. М. Почему же не реагирую? Это большое горе. Я в отчаянии. Сейчас приведу себя в порядок, потом встану, возьму пистолет и застрелю сначала тебя, а потом себя.
СВЕТА. А меня за что?
Л. М. Хороший вопрос, дочка!
СВЕТА. Только не надо нервничать. Я устроюсь на работу.
Л. М. Кем?
СВЕТА. Кем придется.
Л. М. Это отличная профессия.
СВЕТА. Мама, не забывай, у меня сейчас сложный период, переходный возраст.
Л. М. Опять? И куда мы переходим?
СВЕТА. Сейчас трудно сказать. Но я не могу учиться там, где педагоги унижают своих учеников. Преподаватель растоптал меня перед всем курсом, мама! Он демонстративно отобрал у меня фотоаппарат.
Л. М. И правильно. Нечего фотографировать на лекциях.
СВЕТА. Я им не фотографировала. Я хотела им ударить Незнанскую.
Л. М. За что?
СВЕТА. Не твое дело.
Л. М. Если не хочешь учиться, чем же ты хочешь заниматься?
СВЕТА. Я хочу любить.
Л. М. Очень интересно.
СВЕТА. И не смей меня бить прыгалками! Это время давно прошло!
Л. М. Ох, если бы это помогло. Кто он?
СВЕТА. Космонавт.
Л. М. Тот, на которого ты потратила деньги, отведенные на квартплату?
СВЕТА. Он был достоин более дорогого букета. Он — яркая звезда на темном небосклоне современной поп-культуры.
Л. М. Тебя кто так выражаться научил?
СВЕТА. Реальная жизнь, мама, которую ты так мало знаешь.
Л. М. (очень осторожно). А у тебя нет на примете какого-нибудь сверстника? Пусть он даже, это, пиво пьет… У тебя же был замечательный молодой человек, ну, тот, который у меня часы украл.
СВЕТА. Мы расстались, мама.
Л. М. Расстраиваешься?
СВЕТА. Не твое дело.
Л. М. Знаешь, у меня есть один на примете. Его каждый день к нам в отделение приводят. Молодой негодяй. Отъявленный мерзавец. Давай познакомлю. (С надеждой). Тебе ведь такие нравятся.
СВЕТА. Нет. Я люблю Космонавта!
Л. М. Все. Пропала девица. И как ты представляешь ваши дальнейшие отношения?
СВЕТА. Не твое дело.
Л. М. Ох, может, все и обойдется.
СВЕТА. Не думай так. У меня с ним все закончится очень трагично! Но ты не бойся. Я знаю, как тебе тяжело. Как ты страдаешь. Ради тебя я не буду бросать училище. При условии, что ты дашь мне сейчас пятьсот рублей.
Л. М. Так вот, денег я тебе не дам, из училища ты не уйдешь. Разговор окончен.
СВЕТА. Хочешь, чтобы я пошла на панель?
Л. М. Зачем тебе деньги?
СВЕТА. Не важно. Дашь?
Л. М. Нет.
СВЕТА. Сегодня же вечером я пойду на панель и продам свое тело!!
Л. М. Не пойдешь. У тебя дубленка в химчистке.
СВЕТА. Хватит скалить зубы, мама! Если ты не дашь мне деньги, я пойду и совершу какое-нибудь преступление. И тебе будет стыдно перед коллегами.
Л. М. После того, как ты устроила истерику прямо в отделении, мне уже стесняться нечего.
СВЕТА. Мама, если ты не дашь мне деньги, я всем, без исключения, расскажу, что ты носишь парик.
Л. М. Все это и так знают. У меня его срывали несколько раз на задержании.
СВЕТА. Тогда я расскажу, что ты боишься душа.
Л. М. Я не боюсь душа.
СВЕТА. Боишься. Ты боишься в ванную заглянуть, когда я там душ принимаю.
Л. М. Этот страх остался у меня с самого детства. И смеяться над этим грешно.
СВЕТА. А я и не буду смеяться. Будет смеяться все твое отделение милиции. Все мужчины, которые тебя окружают.
Л. М. Дочка, это же подло.
СВЕТА. Я знаю, мама, но ничего не могу поделать.
Л. М. Кто научил тебя этому, дочь?
СВЕТА. Жизнь, мама. Жизнь, которую ты так мало знаешь! Деньги, пожалуйста.
Л. М. Торговые отношения вам преподают уже?
СВЕТА. Да.
Л. М. Заметно.
Людмила Михайловна снимает халат. Под халатом серая юбка и рубашка с галстуком. Людмила Михайловна вытаскивает из шкафа и надевает милицейский китель. Надевает портупею, поправляет на поясе кобуру с пистолетом. Лезет в карман, отсчитывает Свете деньги.
СВЕТА. Спасибо, мамулечка. Ты отлично выглядишь.
Л. М. Парик хорошо сидит?
СВЕТА. Замечательно.
Л. М. Могла ли я подумать, когда рожала тебя, когда вставала к тебе по десять раз за ночь, когда я вытирала то молоко, которое ты срыгивала мне на плечо, могла ли я подумать, что ты вырастешь такой жестокой?!
СВЕТА. Мама, кто мой отец?
Л. М. Света, мы договорились с тобой, что эта тема закрыта.
СВЕТА. Я хочу знать своего отца. Ведь ты знала своего отца. Это был дедушка Григорий, который умел громко и смешно мяукать. Дедушка Григорий тоже, в свою очередь, знал своего отца. Это был мой добрый прадедушка Дмитрий, который подарил мне шайбу, попавшую ему в подбородок на матче «СССР-Швеция». Я тоже хочу знать своего отца!
Л. М. Это невозможно. И не спрашивай, почему.
СВЕТА (у нее на глазах появляются слезы). Тогда… Тогда… Тогда я не скажу, кто тебе сегодня звонил. А это были очень важные, деловые звонки.
Л. М. Света, не валяй дурака!
СВЕТА. Нет! Не скажу! Можешь меня даже убить!
Гаранина и Верка стоят на прежнем месте. Гаранина держит термос. У Верки в руке крышка от термоса. К девушкам подходит Света. На Свете дубленка.
СВЕТА. Привет.
ВЕРКА (протягивая крышку). Хочешь?
СВЕТА. Нет, спасибо.
ВЕРКА. Не бойся. Не корки. Бери.
СВЕТА (осторожно взяв крышку и сделав глоток). Шампанское?
ВЕРКА. Ага. У нас праздник. Он выгнал стерву.
СВЕТА. Откуда вы знаете?
ГАРАНИНА. Я сама видела, как она вещи забирала. Полчаса в такси их перетаскивала.
ВЕРКА. Теперь все станет как раньше. Ты не знаешь, до того, как она к нему присосалась, он был другим. Он здоровался с нами, разговаривал.
ГАРАНИНА. Меня два раза «милой» назвал.
ВЕРКА. Один. Да и то, ты врешь, наверное.
ГАРАНИНА. Неправда. Он меня даже домой однажды приглашал.
ВЕРКА. Чего же ты не пошла?
ГАРАНИНА. Он меня с кем-то перепутал, был не очень трезвый.
ВЕРКА. А когда мымра появилась, он стал сниматься в клипах голый. Помнишь песню «Осторожное мороженое»? Клип еще был с крокодилом…
СВЕТА. Помню.
ВЕРКА. Абсолютно же ведь голый. Только заказным письмом и прикрывался. Как назло. Хочешь еще?
СВЕТА. Нет, спасибо. Я деньги принесла за телефон.
ВЕРКА. Молодец. (Верка забирает деньги. Достает и протягивает Свете бумажку). На.
Света в эту бумажку смотрит.
СВЕТА. А почему здесь номер… на ксероксе распечатан?
ВЕРКА. Это же бизнес, дорогая. (Задрав голову, неожиданно кричит). Космонавт, я люблю тебя!!
ГАРАНИНА. Тише ты, соседи опять милицию вызовут.
ВЕРКА. Плевать. (Снова кричит). Космонавт, я хочу тебя!
Сзади к девушкам подходит Космонавт.
КОСМОНАВТ. Здравствуйте, девушки. Здравствуй, Вера. (Верка, открыв рот, смотрит на него). Вера, добрый вечер.
Верка не отвечает.
ГАРАНИНА. Она дар речи потеряла.
ВЕРКА (Гараниной). Заткнись! (Космонавту). Здравствуйте. Вы знаете, как меня зовут?
КОСМОНАВТ. Конечно. Мы же с вами разговаривали. Пару раз.
ВЕРКА. Это было давно.
КОСМОНАВТ. У меня хорошая память.
ВЕРКА. Я сейчас умру. Вы на меня смотрите, а у меня голова кружится.
ГАРАНИНА (Космонавту). А я вам стихотворение написала. Можно прочитать?
ВЕРКА (Гараниной). Слушай, я — ладно. Его-то хоть не мучай!
КОСМОНАВТ. Нет, почему, прочитай. Мне интересно.
ГАРАНИНА (Закатывает глаза, читает, словно колдует).
Твои космические штучки
Страданья вызывают у меня.
В том смысле, что от радости страдаю.
Когда тебя на сцене вижу я.
А в фотоаппарате пленки нету
В моем…
Это была первая часть вступительной части. Продолжать?
КОСМОНАВТ. Нет… Давай, действительно, в другой раз.
ВЕРКА (Гараниной). Я же тебе говорила! (Космонавту). Интересно, а вас никогда не мучает бессонница?
КОСМОНАВТ. А почему ты спрашиваешь?
ВЕРКА. Ну, скажите, мучает или не мучает?
КОСМОНАВТ. Немного.
ВЕРКА. А я знаю специальные точки. (Делает шаг к Космонавту). Если на них нежно нажимать…
КОСМОНАВТ. А кто это стоит, такая молчаливая? Ваша подруга?
ГАРАНИНА. Да.
ВЕРКА. Нет. Она нам не подруга. Так, привязалась к нам. Знаете, эти точки на теле особенные.
КОСМОНАВТ. Девушка, вас как зовут?
СВЕТА. Света.
ВЕРКА. У нее фамилия смешная — Булкина.
КОСМОНАВТ. Девушка, а почему вы такая грустная?
СВЕТА. Почему, я веселая.
КОСМОНАВТ. А по глазам не скажешь. Глаза у вас красивые.
ВЕРКА. Она носит контактные линзы.
КОСМОНАВТ (Свете). Вам нравятся мои песни?
СВЕТА. А вам самому?
КОСМОНАВТ (пристально глядя Свете в глаза). Не все.
ВЕРКА. А моя подруга вам еще одно стихотворение приготовила.
ГАРАНИНА. Какое?
ВЕРКА. Любое! Читай быстрее!
СВЕТА. Вы гораздо выше, чем я себе представляла.
КОСМОНАВТ. Я стою на цыпочках.
СВЕТА. Высокие люди обычно мало кого замечают вокруг себя.
КОСМОНАВТ. Вы на меня намекаете?
СВЕТА. Я не намекаю. Я просто говорю то, что думаю.
КОСМОНАВТ. Вы просто смутились, увидев вашего любимого артиста, и хамите от смущения.
СВЕТА. Я вам ничего обидного еще не сказала.
КОСМОНАВТ. Вы мне угрожаете?
СВЕТА. Нет.
КОСМОНАВТ. Хотите посмотреть, как я живу?
СВЕТА. Хочу.
ВЕРКА. И мы хотим. (Гараниной). Правда?
ГАРАНИНА. Не знаю.
ВЕРКА (Гараниной). Ты чего?!
КОСМОНАВТ (манит рукой Верку, смотря на Свету). Пойдем со мной.
ВЕРКА. Кто? Я?!
КОСМОНАВТ. Ты, ты.
ВЕРКА. Не, я сейчас точно в обморок упаду! (Космонавту). Да я с вами, знаете, хоть под каток асфальтовый.
КОСМОНАВТ. Нет уж, под каток ты одна.
ВЕРКА. Хорошо, одна. Только чтобы вас за руку держать.
Верка берет Космонавта за руку. Тот не сопротивляется. Они уходят.
ГАРАНИНА. Когда я была маленькая, я очень стыдилась, когда писала в кровать. И всячески пыталась удержаться от этого. Но, как правило, когда я засыпала, ко мне во сне приходил гномик и говорил, давай, пописаем. И я опять писала в кровать. А гномик, кстати, не писал.
