На бульваре на Тверском
Летчик жил с своим котом.
Храбрый красный офицер,
Лучший летчик в СССР.

А у летчика коташка —
серый, белая мордашка
и зеленые глаза.
Летчик баловал Туза.

Туз мышей не ловит — лень.
Молоко пьет трижды в день.
И отдельно для котенка
летчик покупал печенку.

Летчик встал сегодня рано.
Накормив Туза сметаной,
едет на аэродром.
Туз за ним тайком
                        бегом.

Летчик лезет в трамвай,
Туз за ним — не зевает!
Сел на подножку,
Страшно немножко,
          да Туз
              не трус.

Удивляется народ:
«На подножке, глянь-ка, кот!»
За трамваем пионер,
дальше милиционер,
дети, матери, отцы,
уличные продавцы,
моссельпромщики с лотками…
Все работали локтями.

Вот чумазый беспризорник,
вот с метлой и бляхой дворник.
А трамвай все мчится, мчится,
кот сидит и не боится.
Не боится, не таковский! —
И приехал в парк Петровский.

Летчик вышел и идет,
а за ним вприпрыжку кот.
Самолетов много, много
все готовы в путь дорогу.

Летчик сел в аэроплан,
Туз за ним — и под диван.
Душно там, темно и пыльно.
Вдруг качнуло очень сильно.

Распластав по небу крылья,
поднялася эскадрилья.
Выше, выше, так высоко,
что Москва внизу далеко.

Люди с высоты — как мошки!
Муравьиною дорожкой
сверху кажется Тверская,
а вагончики трамвая
меньше спичечной коробки,
будки сверху точно кнопки…

Выше, выше, выше, выше!
Летчик полной грудью дышит.

А Тузу под диваном тесно,
                        неинтересно,
хочется слезть —
                       поесть.

Тузик высунул свой нос,
розовый, как абрикос,
и мяукнул осторожно:
«Выйти мне отсюда можно?»
И еще раз уже громко,
во весь голос, звонко, звонко:
мяу,
       мяу,
             мяу!
Ну, а слышно еле-еле!
Заглушает крик пропеллер.

Самолет летал недолго,
только побывал на Волге.
В села там, где почты нет,
сбросил книжек и газет.

В путь обратный вереницей
по небу летят, как птицы,
а внизу едва-едва
сквозь туман видна Москва.
Тихо, плавно, без усилья,
вниз спустилась эскадрилья.