— Итак, — удовлетворенно продолжил доктор Магиус свою длинную речь, завтра в Школе — каникулы. Два месяца вас не будет под куполом цирка, но, несмотря на отдых, вы должны каждый день работать! Три часа утром, три часа — днём.
Тут с балкона кто-то громко спел:
«Сначала я созрею,
лишь после — упаду!..»
Все повернули головы к балкону. Доктор Магиус недоуменно поднял брови:
— Это ещё что такое? Кто там?!
Ответа не последовало.
Он поднял руку и продирижировал, а четвертый класс проскандировал хором ГЛАВНЫЕ ПРАВИЛА ШКОЛЫ:
— СИЛЬНЫЙ — ЗНАЧИТ, БЕСПОЩАДНЫЙ;
ЛОВКИЙ — ЗНАЧИТ, ИЗВОРОТЛИВЫЙ;
СМЕЛЫЙ — ЗНАЧИТ, НАХАЛЬНЫЙ.
— Все. — удовлетворенно сказал доктор Магиус. — До осени!..
Он ещё раз кинул взгляд на балкон и поспешно растворился в воздухе.
А кто-то невидимый снова спел:
«Ты как сюда забрался,
зеленый крокодил?..»
Острое любопытство охватило Марусю.
Она с трудом дождалась, пока весь класс покинет арену, и поднялась на балкон.
Осмотрелась. Ничего интересного на балконе не было. Разочарованная, она уже собиралась спуститься обратно, как вдруг сиденье одного из кресел хлопнуло, словно крышка сундука.
— Кто здесь? — шепотом спросила Маруся.
Никто не ответил.
Он сделала шаг, чтобы уйти, тогда кто-то невидимый спел из последнего ряда:
— Был Попугай растерян,
и глупо так спросил…
В последнем ряду сиденье крайнего кресла было поднято, под ним оказался тайник. В тайнике Маруся обнаружила старинную серебряную свирель. Тут в галерее, ведущей в кабинет Магиуса, послышался шорох его волшебного плаща. Маруся заткнула за пояс свирель, затем сбежала к барьеру, отвязала трапецию и спрыгнула на арену: прямо на кучу опилок.
— Тётя Ингрид, — сказали дома, — зовет тебя в гости и сегодня же ты отправишься в Загородный Замок.
Маруся расстроилась:
— Что мне там делать? Там так скучно!..
— Ску-учно! Это хорошо, что скучно, если целый год чересчур весело, сказал дедушка.
— Тетя Ингрид сейчас ремонтирует замок, и помощь одиннадцатилетней девочки ей не помешает! — сказали мама и папа.
Спустя час она уже сидела на палубе, где и принялась найденную дудку.
На серебряной трубке она разобрала латинскую надпись:
ARTISTICUS
— Уууууу!.. — прогудел катер и, замедляя ход, причалил к Острову.
— Речная станция «Загородный Замок»! — объявил капитан.
— Уууууу!.. — И катер поплыл дальше.
А на маленькой пристани возле старого автомобиля стоял человек в забрызганном краской рабочем комбинезоне и котелке. Он торжественно распахнул скрипучую дверцу машины.
— Прошу!
— Вы меня знаете?! — удивилась Маруся.
— Сама баронесса прислала за вами. Я — её Управляющий!..
Он снял котелок и важно произнес:
— Вас ждет Загородный Замок!
Маруся рассмеялась:
— Едем!
— Но-о! — крикнул Управляющий, словно погоняя лошадь.
— Иго-го! — весело заржал старый автомобиль и со скрежетом понесся вперед, подпрыгивая на каждом ухабе.
Всё начиналось очень даже весело.
Они проезжали удивительно красивые места. Но замок располагался недалеко.
— Тпрр! — вскоре осадил машину Управляющий.
Просторный двор был завален строительным мусором. После большого ремонта там оставались ещё не вывезенные бочки из-под краски, обломки кирпича и дубовые обрезки. Однако, к деревьям были прислонены уже готовые красочные щиты с надписями:
МИЛОСТИ ПРОСИМ В СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ЗАМОК!
ПЛАН ЗАГОРОДНОГО ЗАМКА
НАЧАЛО ЭКСКУРСИЙ
все билеты проданы
В просторном зале первого этажа цветные стекла высоких узких окон слабо пропускали солнечный свет. Было сумрачно и прохладно, шаги гулко отдавались в мрачном помещении. Нигде не было видно ни единой живой души.
Из этого зала, уставленного рыцарскими латами и оружием, Маруся прошла во второй. Стены этого зала украшали старинные гобелены. В третьем зале хранились чучела диких зверей. Наверху тоже были залы. Огромные и пустынные. Пять или шесть — она не подсчитывала.
Вот наконец из-за одной приоткрытой двери донесся женский голос. Маруся заглянула…
У большой картины в одиночестве стояла тетя Ингрид и увлеченно рассказывала отсутствующим слушателям:
— На этой картине мы видим городскую стену, неприступные ворота, стражника с копьем. Вдали, вокруг дворца правителя, — неказистые домишки горожан. В центральной части картины — городская площадь. Слева на ней расположился рынок. Изобилие! Свиные туши и битая птица, освежеванные зайцы и рыба, спелые овощи и заморские фрукты. Медные блюда, глиняные горшки, шерстяная пряжа, — чем только ни торговали в старые времена!
Так говорила баронесса сама себе и поминутно поправляла очки.
Маруся заслушалась.
— А на площади справа — показана казнь менестрелей, — продолжала тетя Ингрид. — В средние века это было обычным делом. Городские власти приговаривали к наказанию ни в чем не повинных артистов, а то и казнили! Ужасные времена!
Она запнулась и заглянула в тетрадку.
— Перед нами — похожий случай… Мы видим повозку-эшафот, на нем палача в алом балахоне и четверых молодых людей, приговоренных к наказанию. Посмотрите: разбитые лютни и дудки принадлежат им! Это — менестрели, и они ещё не допели свои крамольные песни. Их рты забиты кляпами, но глаза смеются! Песню нельзя казнить! Песни свободны!
Маруся, зачарованная рассказом, уже давно подошла к картине и встала позади говорившей.
И вдруг голос тети Ингрид сделался глуше, потом совсем умолк, а в ушах раздался свист. Это длилось всего миг, и когда свист исчез, маленькая циркачка очутилась в толпе у городских ворот…
Она тут же наткнулась на стражника, но каким-то странным образом прошла сквозь него!
«По-моему, я стала привидением!» — рассмеялась про себя Маруся.
Среди людей, спешащих в город, она заприметила бродячего артиста. Лицо его было размалевано белой краской. Один глаз смеялся, другой — плакал нарисованными слезами.
— Золотой за вход! — остановил его стражник.
Артист «достал» из воздуха расписной пряник и угостил стражника.
— Хо! — удивился тот.
А человек вошел в город. Маруся пошла следом за ним.
На городской площади гудел летний рынок.
У фруктового ряда человек задержался. Над зелеными грушами возвышался толстенный торговец и держал за шиворот испуганного мальчугана.
— Я тебе покажу, как воровать, оборвыш!.. Подумайте только! — взывал он к зевакам. — Сегодня — грушу, а завтра и к городской казне подберется!..
Толпа зашумела.
— В тюрьму его! — кричали одни.
— Из-за одной-то зеленой груши?.. — удивлялись другие.
— А сколько в них сил вложено?! — надрывался торговец. — Сколько трудов?! Эй, стража!..
Человек с размалеванным лицом достал из-за пояса свирель, заиграл. И рынок ахнул: на всех лотках, во всех корзинах, повсюду на земле лежали груши!
— Вот это артист!
Городские мальчишки заскакали вокруг торговца на одной ноге и завопили в восторге:
— Жадный Эрик
лопал грушу
и свалился
прямо в лужу!
Ни встать — ни сесть!
Ни взять — ни съесть!
Э-э-э!..
Торговец недоуменно смотрел, пока до него не дошло, что его недозрелый товар теперь никто не купит!
— Ааааааа! — завопил он и выпустил мальчишку. Тот сразу же заскакал с товарищами:
— Э-э-э!
Человек со свирелью улыбнулся, поднял с земли одну грушу и пошел, уплетая её на ходу.
А над площадью разносилось:
— Это — колдовство-ооо!.. Сатана-а-а!.. Конец света-а-а!..
— Бомммм!.. Бомммм!.. Бомммм!.. — мрачно пробил колокол.
На городской стене появился герольд.
— Именем Правителя города, — прокричал он, — Муниципальное Ведомство Доносов постановило: бродяг и смутьянов, именующих себя менестрелями, признать виновными в распевании дерзких песен и приговорить к лишению языка. Дьявольские инструменты — сжечь!
Он затрубил, и на площадь въехала повозка-эшафот, на которой стояло четверо молодых парней, уже знакомых Марусе по картине в замке.
За повозкой, разбиваясь о камни мостовой, волочились на веревках приговоренные лютни и дудки. Сзади шла стража. Повозка проехала сквозь смолкнувший человеческий коридор и остановилась посреди площади.
К эшафоту подошел палач с длинными клещами в руках. Его лицо было скрыто красным балахоном с прорезями для глаз. Он шагнул к первому парню и вытащил кляп.
— Во все глаза гляди, народ!
Не косо, не тайком.
Ты прикусил язык. И вот:
остался с языком!
запел Менестрель.
— Молчать! — лениво сказал палач и раздвинул клещи.
— А нам уже наверняка
допеть остался миг.
подпели первому Менестрелю остальные.
— Но лучше жить без языка,
чем — прикусив язык!..
Путник с размалеванным лицом достал изза пояса серебряную свирель, приложил к губам и заиграл…
Тут же и палач, и стражники очутились связанными в повозке. Кони рванули, повозка понеслась по городу, а менестрели — исчезли.
Народ в изумлении ликовал:
— Чудо!
Марусе очень хотела познакомиться с обладателем серебряной свирели. Но не могла: ведь она была привидением. Поэтому просто ходила за ним повсюду, куда он — туда и она.
Они прошли по Улице Ткачей, где на заборах и на траве красовались уже готовые вытканные полотна.
Прошли по Улице Сапожников. На открытых прилавках стояли сапоги и башмаки, туфельки и сандалии узконосые и тупорылые, низкие и высокие, красные и зеленые. На Гончарной улице фокусник скрылся в одном из дворов.
Маруся встала на цыпочки и заглянула за изгородь. Кувшины занимали весь двор.
Фокусник держал в руках один.
— Диво! — сказал он и поставил кувшин на землю.
— Горшок и горшок, — сдержанно ответил Мастер. — Желаешь купить?
— Разве Искусство продается?! — горячо ответил артист. — Твоя работа, кувшинщик, достойна рук древних мастеров!..
— Не говори мне об Искусстве! — угрюмо оборвал тот. — Либо покупай товар, либо проваливай!
— Но мне действительно нравится твоя работа!
— Кто ты? — нахмурился Мастер.
— Бродячий фокусник.
— Фокусник?! — захохотал кувшинщик. — Так я и знал! Дурачишь людей и считаешь себя Сыном Искусства! Пошел вон!
— Ты не прав, хозяин, — смиренно, но твердо ответил гость. — Мое и твое ремесло — приносить радость людям.
Он достал свирель и заиграл. Кувшины все до одного наполнились свежим медом. Двор благоухал. Маруся вошла туда.
— Вот это цирк! — но её никто не услышал, хотя она стояла рядом.
— Прости меня… — смутившись, сказал Мастер фокуснику.
Он взял его за руку и повел в сарай. Девочка — за ними. Там, в углу, в стоге сена Мастер прятал скульптуру. Едва заметная улыбка освещала лицо мраморной женщины.
— Она твоя?! — прошептал человек со свирелью.
— Моя… — ответил Скульптор и кивнул в другой угол сарая.
Словно нечеловеческая трагедия разыгралась на этом месте: мраморные головы, руки, торсы… Груда разбитого камня.
— Кладбище, — прошептал фокусник потрясенно.
Внезапно чья-то тень от двери сарая упала на статую.
— А! Вот она где! — человек, скрывающий лицо под черным капюшоном, захлебнулся хриплым смешком. — Донос подтвержден!
Стражники окружили Скульптора.
— Ты нарушил решение Муниципального Ведомства Доносов! Один раз мы простили тебя, приняв во внимание твоё умение лепить горшки. Тебя не сожгли на костре! Но ты продолжаешь упорствовать и тайно предаваться греху!
— Это — не грех! — гордо ответил Мастер. — Это — творчество. Я скульптор!
Человек в капюшоне кивнул, и к статуе приблизился стражник с молотом.
— Не дам! Нет! Не дам!.. — исступленно закричал Мастер, бросился к скульптуре, загородил её собой.
Но дюжие стражники навалились на него и скрутили руки.
— Ну, сыграй им на свирели! — крикнула Маруся. Ее, конечно, не слышали.
— Вот оно, как приносить радость, фокусник! — кричал, вырываясь, Скульптор. — Но ты все равно неси её людям!..
Его поволокли на улицу. Из сарая раздались удары молота.
— Сыграй же, сыграй! — кричала и плакала Маруся.
И вновь фокусник достал свирель…
Стражники, оставив Скульптора, принялись тузить друг друга.
А Мастер исчез.
И мраморная женщина с отбитыми руками исчезла тоже…
Площадь, как всегда, была полна горожан. Но сейчас на их лицах не было ни усталости, ни печали.
— Устроим праздник! — решили старики. — Спасение музыкантов — разве это не праздник?! Даже мы за всю свою жизнь не помним такого!
— Все это — фокусы! — недовольно кривились другие. — Затмение разума!
— Фокусов! Фокусов!.. — кричали мальчишки. — Хотим фокусов!
И на площади появился фокусник — человек, которого уже знал весь город.
— Это он! — восторженно кричали женщины.
— Тот самый… — шептали девушки.
— Слава ему! — улыбались старики.
— Граждане и гражданки! — объявил артист. — Приглашаю вас на представление известного фокусника, жонглера и акробата — ТИКИ! Весёлые шутки! Удивительные фокусы! Непревзойденное волшебство! Торопитесь! Бесплатная программа! Спешу заметить, что всемирно известный артист не любит гнилых помидоров и тухлых яиц!
Он взмахнул рукой, петухи над городом забили крыльями и пропели, возвещая начало представления. А фокусник приложил свирель к губам и заиграл нежную мелодию. Вечерние облака опустились на шпили домов, и шпили стали похожи на одуванчики.
«Так его зовут — Тики!» — подумала Маруся, незримо стоя со всеми в толпе и восторгаясь волшебным искусством.
А он «достал» из воздуха горячую ватрушку и положил её в руку бездомного мальчишки, потом взмахнул свирелью, и на грязной ладони старого бродяги появилась монета из чистого золота!..
Кое-кто протянул Тики ладонь, но он подошел к стражникам, дотронулся до их железных шлемов — те превратились в ржавые кастрюли.
Толпа захохотала.
Дотронулся до сабель — из ножен стали торчать веники.
А фокусник, подозвав к себе: «кис-кис!» — Городскую Кошку, тут же превратил её в тигра.
Толпа в ужасе отпрянула.
Но тигр уже стал зеброй, на которую Тики посадил маленькую девочку. Зебра пробежала круг по площади, а вторым кругом уже катала мальчика, а третьим — его сестренку.
— Мяу! — поблагодарила Зебра. — Можно мне остаться Зеброй?
— Ровно на одни сутки, — разрешил Тики.
«Здорово! — неслышно зааплодировала Маруся и подумала: — Вот бы ему работать в нашей цирковой школе!»
А в руки горожан летели пирожки и апельсины, серпантин и маски.
— Карнавал! — закричали мальчишки. — Ура! Карнавал!
И вся площадь заревела от восторга:
— Карнавал!.. Карнава-аа-ал!!!
Маруся вновь увидела Управляющего Ведомства: он тихо выговаривал стражникам с вениками в ножнах, а те тихо оправдывались. Они поспешно покинули площадь и свернули на кривую улочку, где начальника Ведомства Доносов дожидался фаэтон.
