Сергей ЯКОВЛЕВ
ОЛИГАРХИЧЕСКИЙ ТРАНЗИТ
Почти документальная история
От автора
Всё, что описано ниже, происходило или вполне могло произойти на самом деле. В наши дни граница между реальностью и вымыслом стерлась. Не говоря уже о средствах массовой информации, по определению являющихся «фабрикой грёз», не говоря о многочисленных преступных сообществах и профессиональных дезинформаторах, — самые серьезные политические и общественные институты заняты внедрением в умы абсолютно фантастического, искажённого до неузнаваемости образа окружающего мира, кому-то по тем или иным причинам желанного или выгодного.
В условиях, когда бред шизофреника не способен конкурировать с ежедневными новостями на экранах и страницах газет, а сказочной ведьме и во сне не привидятся злодейства, которые рутинно планируют и осуществляют заурядные люди в пиджаках и при галстуках, мне не остаётся ничего другого, как поклясться в достоверности изложенных здесь событий. Надеюсь, что читатель, осиливший повесть до конца, простит подобную самонадеянность, которая на самом-то деле не самонадеянность вовсе, но лишь признание в ограниченности авторского воображения: сам я ни за что бы не додумался до того, о чём поведу речь.
А чтобы не бередить раны людей, переживших нечто похожее, добавлю, что моя история, конечно, имела (или, что одно и то же, могла иметь) место, но не там, не тогда и не с теми. Всех моих персонажей с их судьбами, характерами, отношениями и поступками я взял из головы, поместив в предзаданные, не мной означенные рамки. Любое совпадение здесь, как принято говорить, случайно.
Глава первая
Студент
Миша Бугаев попал на «Global Spring» за три дня до отхода. Он знал, что судно после непродолжительной стоянки зайдет за малой партией груза в Сундсвалль (почти рядом, точнее — напротив, если глянуть на карту, сутки пути или около того), а затем отправится вокруг всей Европы: Балтика, Датские проливы, Северное море, Ла-Манш, Бискайский залив, Гибралтар, Средиземное море… Для практиканта, впервые выходящего в рейс на настоящем океанском теплоходе да ещё в штатной должности матроса, это можно было назвать крупным везением. Накануне он как раз встретил двоих однокурсников, которые уже несколько дней околачивались на берегу — не было вакансий. К тому же Бугаев (а это был худенький, даже щуплый вихрастый юноша, стыдившийся, кстати сказать, своей обманчивой «деревенской» фамилии) не имел в морской среде, в отличие от многих однокашников, ни старших родственников, ни знакомых, никаких заступников, кто бы замолвил слово перед кадровым начальством, направил на хороший пароход, поговорил с капитаном. Да и вообще ни одного близкого человека, который был бы выше его уровня по социальному статусу и деньгам. А Мишин уровень — казённая форменка с чёрными суконными клёшами, выданные год назад в училище изношенные ботинки, старенький тренировочный костюм, пара рубашек, из которых он вырос ещё в школе, да восемьсот материных рублей в кармане, чтобы хватило на среднестатистическую неделю ожидания в порту, по сто рублей в день на хлеб и молоко. Больше, чем необходимо, он у матери никогда не брал. А на судне харч бесплатный.
Впрочем, был ещё другой уровень, вернее, другая шкала ценностей, о которой он про себя никогда не забывал: медаль в школе, отличное завершение двух курсов, дававшее возможность учиться за государственный счет и получать дармовое обмундирование (ту самую форменку, клеши, бушлат, пару тельников и т.д. вплоть до широкого ремня с якорем на бляхе, которым можно было устрашить шпану в уличной потасовке), да вспыхнувшая ещё в раннем детстве страсть к книжкам, особенно приключенческим, что, собственно, и стало причиной того, что он, паренёк из бедной семьи, живший в захолустном городе в глубине России, видевший море и заграницу только по телевизору, абсолютно ничего не знавший об этой профессии, вдруг надумал — наперекор матери и школьным учителям, прочившим ему успехи в более спокойных и респектабельных сферах, вопреки даже собственным закрадывающимся сомнениям — пойти в моряки. По этой шкале он чувствовал себя вполне самодостаточным, нередко сознавал внутреннее превосходство перед теми, кто выделялся связями или богатством (а таких у них на курсе было довольно), даже позволял себе относиться к некоторым людям и явлениям жизни немного свысока, хотя имел уже достаточно опыта, чтобы знать, что эта его внутренняя шкала почему-то не совпадает с житейской иерархией, и его вероятные достоинства, равно как несомненные достоинства его матери и ещё нескольких близких ему людей, никогда не будут должным образом вознаграждены.
Тем более неожиданным подарком судьбы стал для юноши поджидавший его теплоход. Но, как часто бывает у впечатлительных людей, нечаянная удача стала причиной смутных тревожных предчувствий.
Пока он поднимался на судно по длинному шаткому трапу, сверху на него смотрели, облокотившись на фальшборт, несколько человек. Вахтенный матрос, коренастый коротышка в наглухо застёгнутом чёрном кителе, с засаленной повязкой на рукаве, без лишних расспросов звонком вызвал штурмана. Пока Бугаев ждал, смущённо переминаясь с ноги на ногу под любопытными взорами, на палубу из надстройки вышла светловолосая девушка.
— Гляди, Светлана, помощника тебе на камбуз прислали, — громко сказал один из стоявших возле трапа.
— Точно. Будете вместе картошку чистить. А то ты чего-то долго не рожаешь! — поддакнул другой, гоготнув.
— Не от тебя же рожать! — привычно нашлась девушка, машинально (а может, и не без интереса) переведя взгляд на Бугаева. Он успел удивиться её блестящим и ясным, но как будто незрячим, целиком сосредоточенным на каких-то далёких неведомых предметах глазам.
Появился вахтенный помощник, молодой толстяк с длинными сальными волосами, стянутыми на затылке в узел, повёл его наверх по трапам и коридорам. Заскочив ненадолго в каюту старшего помощника капитана, велел ждать у двери и удалился. Миша суетливо пригладил вихры на голове. В приоткрытую дверь можно было разглядеть на диване седоватого человека лет пятидесяти, в клетчатой рубашке с коротким рукавом, что-то говорившего высокому красивому блондину в синем комбинезоне, стоявшему перед ним. Тот отвечал громко, чёткими, отрывистыми репликами, в которых звучал прибалтийский акцент, — вначале как будто оправдывался, а затем с нотками раздражения, всё более и более повышая тон. Миша не разобрал, о чём речь, да и неловко было прислушиваться. Минут через пять блондин вылетел в коридор и промчался мимо с красными пятнами на лице, что-то сердито про себя бормоча. Дверь после него осталась нараспашку. Хозяин каюты заметил Бугаева и коротким кивком пригласил его зайти.
Невольно подсмотренная ссора настолько поразила Мишу, что он переступил порог с тяжёлым сердцем. Однако старпом показался спокойным и даже приветливым.
— Вы сами-то откуда? — спросил он, просмотрев документы.
— Там написано, — сказал Миша.
— Я не про то. Фирма известная. Спрашиваю, откуда родом?
Когда услышал ответ, сказал задумчиво:
— Вон как! И чем ваши места славятся? Наверное, грибов там сейчас в лесу!.. Вы не робейте. В России много отличных мореходов из лесных краёв вышло, даже адмиралы были знаменитые. Усерднее вникайте в дело, не стесняйтесь спрашивать. В училище ведь больше теории учат, здесь другое нужно… Как у вас с языками? Знаете, как название судна переводится?
