Journey's End by R. C. Sherriff
Перевод с английского Любови Кац
Действующие лица
Стэнхоуп командир пехотной роты
Осборн, Троттер, Гибберт, Рали офицеры
Полковник
Старший сержант
Мейсон офицерский повар
Гарди офицер другого полка
Молодой немецкий солдат
Два рядовых роты
Место действия: Блиндаж в английских окопах накануне боя близ Сен-Кантена во Франции.
Несколько неровных ступенек ведут наверх, в окоп. Большую часть блиндажа занимает стол. У левой стены стоит деревянная рама с натянутой проволочной сеткой, которая служит одновременно и койкой и сиденьем у стола. У другой стены помещается деревянная скамья, и еще два ящика из-под снарядов стоят по бокам стола.
Еще одна деревянная рама с натянутой сеткой закреплена в правом углу от входа в блиндаж.
Из блиндажа влево и вправо тянутся мрачные проходы.
Помимо стола, коек и сидений другой мебели нет. На столе стоят бутылки, в них — свечи, а к стене прикреплены несколько старых журнальных фотографий, с которых глядят полуобнаженные девушки.
Земляные стены поглощают звуки войны, и они кажутся слабыми и далекими, хотя передовая всего в пятидесяти метрах отсюда.
Язычки свечей, которые горят все дни и ночи напролет, совсем не колеблются в неподвижном сыром воздухе блиндажа.
Время действия:
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ: Вечер понедельника, 18 марта1918 года
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ:
Первый акт: вторник утром;
Второй акт: вторник после полудня
ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ:
Первый акт: среда после полудня;
Второй акт: среда, ночь;
Третий акт: четверг, перед рассветом
Вечер мартовского дня. Бледный свет луны освещает узкие ступеньки и один угол блиндажа. Теплый свет двух свечей на столе высвечивает другой угол. Сквозь дверной проем видны серый бруствер окопа и узкая полоска звездного неба. На столе среди хлама бумаг и журналов стоят бутылка виски, графин с водой и кружка. В стену вбит гвоздь, с которого свисает груда офицерского обмундирования.
На ящике у стола сидит Капитан Гарди, краснощекий весельчак, и сосредоточенно сушит над свечой свой носок. На левой ноге у него надет тяжелый военный ботинок, а босая правая нога перекинута через левую, чтобы не касаться сырого пола блиндажа. Он осторожно поворачивает носок то так, то эдак над свечой и периодически прикладывает его к лицу, чтобы проверить, сухой ли он. Одновременно он напевает песенку, или мурлычет ее, когда не знает слов, отбивая ритм правой ногой.
Гарди: Ать, два, три — Мэри и МарИ,
Три, четыре, пять- красотки опять!
пам-парарара-ра,
Клэр, Рози, КларА
(Тут он только мурлычет что-то и вдруг весело заканчивает песенку)
Тик-так, тик-так —
часы заводи,
Новый день
ждет впереди.
В дверном проеме появляются сначала чьи-то ноги, а затем высокий худой человек медленно спускается по лестнице, пригибаясь, чтобы не задеть потолок. Он снимает каску, и мы видим коротко остриженную седую голову. Мужчине на вид лет сорок пять, и видно, что физически он очень крепок.
Гарди: (оборачивается) Привет, Осборн! Твои ребята на подходе?
Осборн: (снимая ранец и бросая его в угол) Да. Уже идут.
Гарди: Вот и прекрасно! Выпить хочешь?
Осборн: Спасибо, не откажусь.
Гарди: (передавая Осборну виски и кружку) Много воды не лей. Виски сегодня хорошее — крепкое.
Осборн: (медленно смешивая виски и воду) Каждый раз поражаюсь, что они такое добавляют в воду?
Гарди: Наверное, какое-то дезинфицирующее средство.
Осборн: Я бы предпочел микробы, а ты?
Гарди: Я?.. Тоже, наверное.
Осборн: Ну что ж, твое здоровье!
Гарди: И твое! Прошу прощения за носок.
Осборн: Да Бог с ним. Кстати, вполне симпатичный носок.
Гарди: Мне самому нравится. На этикетке было написано, что сухие ноги гарантируются. Беда только в том, что вот носки сильно намокают в процессе.
Осборн: Стэнхоуп поручил мне принять блиндаж, пока он сам ведет ребят.
Гарди: Отлично! Я страшно тебе рад.
Осборн: Говорят, здесь довольно тихо.
Гарди: В некотором роде, да. Не угадаешь! Иногда часами ничего не происходит, а потом вдруг — то ручная граната пролетит, то эта ужасная хреновина, похожая на ананас, ну ты знаешь.
Осборн: Да уж знаю.
Гарди: Ш-ш-ш-ш- БАМ!
Осборн: Ну, хватит, я знаю.
Гарди: Вчера нас чуть не разнесло в клочья. Штук двадцать мин выпустили на нас. Три разорвались прямо в окопе… Я, правда, рад, что ты пришел. Прости, что так невежливо тебя встречаю.
Осборн: Ну и что натворили эти хр…штуковины?
Гарди: Да Ужас что! Один блиндаж взлетел на воздух и попал прямо в чай ребятам. Им это очень не понравилось.
Осборн: Еще бы! Нет ничего хуже чая с грязью.
Гарди: Кстати, вы знаете, что мы ждем атаки немцев с минуты на минуту?
Осборн: Да уж целый месяц как знаем.
Гарди: Но теперь-то уж точно скоро. Странные вещи творятся на той стороне. Я специально прислушивался ночью в тишине. Во-первых, движение грузов больше обычного — всю ночь грохотали по мостовой — во-вторых, поездов вдали слышно больше — один за другим пыхтят — уйму народа подвозят.
Осборн: Да, наступление будет скоро.
Гарди: Вас сюда перебрасывают на шесть дней?
Осборн: Да.
Гарди: Тогда, скорее всего вам и достанется.
Осборн: Вы тоже недалеко отсюда будете. Давай лучше дела передавай. Где карта?
Гарди: Мы вот здесь. (Он роется в бумагах на столе и, наконец, извлекает помятую карту). Мы удерживаем около двухсот метров передовой. Вот здесь у нас ручной пулемет — здесь еще один. Вот здесь крестиками помечены караульные посты.
Осборн: А где рядовые спят?
Гарди: Не знаю. Этим распоряжается майор (Гарди показывает куда-то влево). Прислуга и сигнальщики спят там. Два офицера здесь и три — там (указывает на проход справа). В смысле, если у вас пять офицеров.
Осборн: Пока у нас четыре. Но вечером должен прибыть еще один. Пару дней назад он уже отметился на перевалочном пункте.
Гарди: Надеюсь, вам с ним повезет больше, чем мне с моим последним. В первую же ночь он заработал радикулит и отправился назад, в Англию. А теперь читает лекции молодым офицерам о жизни на передовой.
Осборн: Бывает. В последнее время сюда и впрямь присылают каких-то недотеп. Надеюсь, нам повезет, и наш будет свеженький, сразу со школьной скамьи. Такие справляются лучше.
Гарди: Согласен.
Осборн: Так ты говоришь, пять коек? (Осматривает ту, на которой сидит). Эта лучшая?
Гарди: Нет, ты что. (Указывает на койку в правом углу). Вон там, моя. В других блиндажах есть койки даже без сеток — одна рама. Чтобы удержаться, приходится свешивать руки с боков. Только опускать ноги слишком низко нельзя — а то крысы начнут грызть башмаки.
Осборн: И много крыс здесь?
Гарди: Ну, примерно миллиона два; правда, всех я их не видел (Натягивает носок, а потом ботинок). Что-нибудь еще хочешь узнать?
Осборн: Да ты мне еще ничего не рассказал.
Гарди: А что еще ты хочешь знать?
Осборн: Ну, например, сколько в окопе боеприпасов?
Гарди: Ну, ты и старый хрыч. Можно подумать, ты в армии служил. (Находит затертый клочок бумаги). Вот, смотри. 115 ручных гранат, но на твоем месте я бы их не трогал. Они очень плохо действуют на немца и делают его агрессивным. Затем — 500 мин и 34 резиновых сапога.
Осборн: То есть 17 пар
Гарди: Что ты! 25 — на правую ногу и 9 — на левую. В общем, здесь все написано (передает список Осборну).
Осборн: Ты проверял по списку, когда заступал сюда?
Гарди: Я — нет. Майор должен был. Да тут все в порядке.
Осборн: Стэнхоуп наверняка захочет увидеться с тобой. Он любит перекинуться словечком с командиром, которого сменяет.
Гарди: Ну и как поживает наш юный друг? Пьет по-черному, как всегда?
Осборн: С чего ты взял?
Гарди: Брось, что еще можно сказать о Стэнхоупе? (Делает паузу и с любопытством смотрит на Осборна). Бедняга! Должно быть, не просто быть заместителем командира. Старик, ты такой сдержанный и трезвый.
Осборн: Стэнхоуп — самый лучший ротный, которого я знал!
Гарди: Да, он парень неплохой, я знаю. Вот только я никогда не видел, чтобы такой юнец, как он, закладывал столько виски. Знаешь ли ты, что когда мы последний раз стояли на отдыхе, он ужинал с нами и один выпил целую бутылку за час и четырнадцать минут — мы засекали время.
Осборн: Представляю, как вы веселились и подзуживали его, ну и восхищались его геройством!
Гарди: Да нам и не надо было его подзуживать.
Осборн: Это да, но ведь наверняка все думали, как лихо это у него получается. (Пауза) Так или нет?
Гарди: Ну, естественно, как-то так невольно получается, что восхищаешься таким парнем, особенно, тем, как он сам потом, без посторонней помощи, домой идет.
Осборн: Когда такой офицер, как Стэнхоуп, имеет здесь репутацию пьяницы, он превращается в посмешище. Народ готов заплатить за бутылку виски только ради удовольствия посмотреть, как он будет напиваться.
Гарди: Ты, конечно, человек предвзятый. Ведь это тебе приходится потом укладывать его в постель.
Осборн: Все это напоминает зевак на петушиных боях — сидят и смотрят, как парень напивается до беспамятства.
Гарди: Ладно, черт с тобой, людям действительно здесь скучно, должны же они как-то развлекаться. То есть я хочу сказать, что Стэнхоуп действительно стал посмешищем. И действительно чертовски любопытно наблюдать, как мужик напивается — стакан за стаканом. Кажется, он даже не поехал домой в свой последний отпуск, да?
