Которая называется так потому, что в ней говорится о ящике из-под китайских плащей, и на все твои «почему» отвечаются 25 потому. Если не веришь — посчитай.
Однажды вечером, потому что всё обычно начинается вечером, если не началось ещё утром, мы с Иринкой сидели за большим письменным столом и мучались, потому что никак не могли придумать новую сказку. А её обязательно надо было придумать, потому что это наша работа. И то, что мы не делали её, было очень, очень плохо. Потому что, когда ты маленький, стоит тебе только захотеть чего-нибудь сделать, как мама, папа или бабушка сразу говорят:
— Перестань, пожалуйста, ты ещё маленький.
Или:
— Что за ненормальный ребёнок, неужели нельзя посидеть спокойно?
Потому что они считают, что нормальный ребёнок должен целыми днями ничего не делать, а просто сидеть в углу и расти. Зато, когда ты вырастешь и тебе захочется ничего не делать, а просто спокойно посидеть в углу, мама, папа и бабушка сразу говорят:
— Как не стыдно, сейчас же перестань бездельничать!
Потому что, так уж устроена жизнь — когда хочешь, нельзя, а когда не хочешь, нельзя тем более.
В общем, сказка не придумавалась, и мы не знали, что с этим делать.
Обычно разные истории очень хорошо придумываются в старом шкафу, потому что там всегда темно. Но в нашем шкафу было ещё и душно, а потому хорошая история не успела прийти нам в голову. Мы с Иринкой заснули и чуть не выпали из шкафа.
Иногда неплохие мысли приходят, если смотришь на солнце через стеклянный шарик, но и этот способ нам не помог, потому что день был пасмурный. В конце концов, мы вышли в сад, потому что всем известно, если закопать в землю пестрый фантик или серебряную бумажку и задумать желание, оно обязательно исполнится. Так мы и сделали, но и на этот раз ничего не получилось, наверное, потому, что фантики были старые и помятые. Я хотела заплакать от отчаяния, но не успела, потому что Иринка вдруг сказала:
— Ящик из-под китайских плащей — вот что нам нужно! Это самое лучшее в мире место для придумывания сказок, потому что стоит только в него залезть, как в голову сразу приходит замечательная история. Уж можешь мне поверить, потому что у меня был такой ящик в детстве.
— Но где же мы его возьмём? — спросила я.
— Я думаю, что у моей бабушки она наверняка сохранился, — сказала Иринка.
И мы отправились к Иринкиной бабушке, потому что она никогда ничего не выбрасывала, а только всё сохраняла. И мы, в самом деле, нашли этот ящик на балконе, заполненный шелухой от лука, которая хранилась там, потомучто на Пасху ею красят яйца. Мы очень обрадовались, что ящик нашёлся, и поспешили домой, потому что нам не терпелось забраться в ящик.
Но мы не смогли в него залезть: ни вместе, ни поодиночке, потому что уже давно стали взрослыми. И, поверь мне на слово, это очень, очень грустно узнать, что ты никогда уже не сможешь залезть в ящик из-под китайских плащей.
А теперь настало время сказать: «И вдруг!!..», потому что во всех книжках все «ИВДРУГИ» означают, что сейчас произойдёт что-то неожиданное.
И вдруг, пока мы сидели и грустили, из ящика вышел КТО-ТО!..
Этот КТО-ТО, устроившись рядом с нами на полу, по-дружески подтолкнул лапкой Иринку и спросил:
— А как насчёт книжки с картинками?
— А что? — растерялись мы, потому что не каждый день из ящика из-под китайских плащей выходит КТО-ТО и спрашивает: «А как насчёт книжки с картинками?».
— А то, что если уж писать книгу, то о Мышастом, потому что он настоящий герой, бесстрашный путешественник, первооткрыватель и исследователь, поэт, философ, литературовед и лингвист! Мудрый, честный и прекрасный от кончиков усов до хвоста. О Мышастом, вот о ком надо писать! — воскликнул этот КТО-ТО.
— Это вы Мышастый? — спросила Иринка.
— Нет, что вы! Я Мышенький, а Мышастый — мой дядя.
— Мышастый — это мышь?! — с подозрением спросила я, потому что больше всего на свете боюсь мышей.
Мышенький не успел ответить, потому что, услышав мой вопрос, побледнел и упал в обморок. Мы кинулись растирать ему лапки и дали понюхать нашатырь, потому что это лучшее средство от обморока. А он, как только пришёл в себя, прошептал:
— Никогда больше не говорите, что Мышастый — это мышь.
— Почему? — спросили мы хором.
— Потому что…
…И вот вам доказательство:
— Мышей много, а Мышастый один. — Мышенький победоносно посмотрел на нас.
— Очень убедительно, — сказала Иринка.
— Не знаю, не знаю, — пробурчала я, — но его имя явно пахнет мышами.
— Так же как и МЫШление некоторых, — фыркнул Мышенький. — Просто удивительно, до чего у некоторых примитивное мышление.
Мне стало стыдно:
— Простите, пожалуйста, я никого не хотела обидеть.
— Не хотела, но обидела, — заметил Мышенький. — Мышастый не против мышей. Если бы он был мышью, он бы так и сказал.
НО, МЫШ — АС — ТЫ — Й
ЭТО
не МЫШ
не АС
не ТЫ
и не Й краткое.
Он очень обижается, когда его подозревают в этом… Ну так как, будете писать о Мышастом?
— Да, конечно, — сказали мы хором.
— Тогда я пошёл посылать телеграмму.
— Кому? — спросили мы.
— Как кому? Дяде. «Согласны тчк Выезжай тчк».
— Выезжай? А разве вы не здесь живёте? — показала я на ящик.
— Нет, что вы! Если на самолёте, то от нас до ящика минут сорок. Но дядя совершенно не переносит самолётов. Он поедет на поезде, а это целые сутки.
— Значит, он приедет послезавтра, — подсчитала я.
Всё утро послезавтра мы готовились к приезду Мышастого. Я вытерла пыль, помыла окна и вынесла мусор. Иринка наточила карандаши, разложила на столе чистые листы бумаги и переоделась.
— Так, для работы всё готово, — сказала она. — Теперь следующий вопрос: Мышастый наверняка останется у нас на несколько дней, надо решить, где он будет спать.
— Смотря какого он размера, — заметила я. — Раз Мышастый дядя Мышенького, то можно предположить, что он больше Мышенького.
— Интересно, на сколько?
— Наверное, не намного, — решила Иринка. — Принеси-ка мне подушечку для иголок и чистый носовой платок. Это будет матрасик с простынёй, а одеяло сделаем из кусочка старого пледа. Отличная постель!
— Если он спит в постели?!.. — возразила я. — А то ведь многие предпочитают спать в гнезде или в норе, а то и вовсе на жёрдочке.
— Нет, на жёрдочке вряд ли, на птицу он не похож. А норка у нас где-то была, — задумалась Иринка, — пойду, поищу в чулане.
Пока Иринка переворачивала чулан вверх дном, я вспомнила ёжика, который жил у нас прошлой зимой. Он сделал себе норку из старой варежки, задвинул её под шкаф, а сам спал исключительно на моей подушке.
Весной ёжик ушёл. Мы очень скучали по нему и решили не выбрасывать варежку в надежде, что ёжик вернётся.
— Еле нашла! — наконец-то появилась Иринка.
В одной руке она держала подушечку для иголок и носовой платок, а в другой старую варежку.
— По-моему, из варежки получится очень уютный спальный мешок. Давай, разложим всё это на видном месте, а Мышастый, когда приедет, сам выберет себе постель.
Мы так и сделали. Но Мышастый всё не приезжал. Сначала мы ждали его до обеда, потом после обеда, потом до ужина, потом после ужина…
— Ну вот, я так и знала, — наконец сказала я. — Видимо, он всё-таки Мы…
Я не успела добавить «ШЬ», как из ящика выскочил взъерошенный Мышенький.
— Ради бога, подождите! — закричал он. — Вам письмо!
— От кого? — спросили мы.
— От Мышастого, — он сунул мне в руки большой конверт.
Я надорвала конверт и развернула письмо. На белой бумаге красивым почерком было написано:
«— Уважаемая Нана Георгиевна!
Яблоки купил и повёз. Сижу у окна и думаю — я ей цаплю тоже обещал или нет? Надел на нос очки и проверил список. Читать стыдно, ей-богу. А примус везде горячий. Грядки зимой, иные, рано огрыз кит. Я блокнот достал записать. Впрочем, ничего не вижу и скоро лупу придётся использовать. Странно.
