К. Н. Ли
Царство магии
Хроники империи драконов — 2
Перевод: Kuromiya Ren
ПРОЛОГ
Солнце горело ярко-красным, когда тучи пропустили его лучи. Магия плясала и кружилась на ветру, как красивая женщина.
Голая, чистая, свободная.
Сердце Саскии колотилось в груди, драконы опускались, на них были люди в капюшонах, огонь сыпался на ее дом.
Братство.
Кровь полилась из ее рта, Рикар взял ее за руку и помог встать.
Она позвала Мури и выпрыгнула в окно спальни. Он не спас ее, и она только по воле богов и благодаря своей магии не умерла от падения.
Где был ее дракон? Где была ее родственная душа?
— Скорее, — крикнул ей Рикар поверх грохота сердца в ее ушах, поверх криков ее семьи, гибнущей в замке.
— Но мать и отец, — закричала она.
Его лицо сказало ей все, что нужно было услышать. Им с ее братом нужно было сбежать.
Она вскочила на ноги, и они побежали так далеко и быстро, как только могли унести их ноги. Они бежали в лес, с ними была лишь одежда и искра надежды в крови.
Хотя кости были сломаны, как и сердце, ей нужно было выжить.
Ради ребенка.
Он трепетал в ее животе, был живым, как деревья, тянущиеся к небесам. Он жил, должна жить и она.
От нее зависело будущее Эрани.
1
Рев грома и молнии не заглушал стук сердца Килана в его груди. Скрип корабля и плеск соленой воды были незаметны.
«Амалия», — сказала она.
Это имя дали ей боги.
Он точно спал. Глаза манили его, приветствовали как старого друга, смотрели в глубину его души.
Сглотнув, он склонился, разглядывая их. Они были цвета растаявшего серебра с облаками, он такого еще не видел, а он сталкивался с богиней раньше.
Девушка была прекраснее Энит, очаровательнее рассвета и заката.
Тьма подавляла их. Амалия вытянула руки перед собой, призвала слабое сияние, что озаряло их лица, пока они разглядывали друг друга. В его горле пересохло, он моргнул, очарованный не только ее видом, но и запахом магии, тем, как она окружала их в спертом воздухе.
Ее запах свежего дождя и сосны был тем, что он никогда не забудет и не потеряет.
Она была той. Магом. Его магом.
Он поднял прядь ее волос, что побелела от прикосновения. Она сильно выделялась на фоне черных прядей, что ниспадали густыми волнами до ее талии.
— Как это произошло? — Амалия хмуро посмотрела на белые пряди.
— Магия, — сказал он.
— Ты ранен? — спросила Амалия, прижимая пальцы к своим губам, склонив голову и разглядывая его лицо. Он понял, что и она это ощущала. Она обвела шрам на его щеке, оставленный драконом.
— Мужчина без шрамов не ощущал сложности жизни, не познал боль, — сказал он.
Она вскинула бровь.
— Так говорят среди моего народа. Мы носим шрамы с гордостью.
Килан взял ее за руки. Все еще пораженный ее красотой и силой их первого прикосновения, он обводил пальцем линии на ее ладони, а она тихо следила за ним серебряными глазами.
Корабль раскачивался, треск дерева усиливался в тишине вокруг них.
— Мы встречались?
— Только духовно, — ответил он. — Мой дух звал твой с моего рождения. Ты не ощущала?
Она покачала головой, прикусив нижнюю губу.
— Я не знаю, о чем ты. Я не видела и не слышала тебя до этого дня.
— Но мы созданы друг для друга, — сказал он ей.
Ее щеки вспыхнули, а потом в глазах появился страх, и она отпрянула.
Он хотел стереть все страхи из ее головы. Он потянулся к ней, она сжалась, защищаясь. Она не знала, что произошло? Несмотря на ее замешательство, он потянулся снова, обхватил ее руку и расцепил ее кулак, чтобы переплести пальцы с ее.
Кроме поцелуя Энит, он никогда так близко не касался женщины, и грудь зудела так, что хотелось почесать внутри.
Ее губы приоткрылись, он склонил голову, поцеловал ее костяшки.
— Что происходит? — прошептала Амалия, ее волосы сияли, их кожа светилась золотом. Искры золота сверкали вокруг них. Такая магия была неслыханной в Регарде. Но не в Кьёсе.
— Я — хранитель империи Эрани, а ты — моя госпожа.
Она вдохнула, но не отпрянула. Она придвинулась ближе, словно хотела согреться у его тела.
— Госпожа?
— Да, — он нежно коснулся носом ее носа, они склонили головы друг к другу. Магия танцевала на их плоти, и они не думали, что такое возможно. — Ты — последняя наследница престола Эрани.
На ее лице отразилось понимание, она пораженно охнула.
Он улыбнулся.
— Да. Ты императрица.
Несмотря на все, через что он прошел, несмотря на плен, он получил то, что искал. Такой поворот судьбы не мог быть совпадением, но он верил, что это так.
— Мой клан ждал твоего возвращения, сколько мы помним, — сказал он и склонился к ее розовым губам.
Она отдернулась, разрывая их связь, оставляя его холодным, словно его толкнули в зимнюю бурю от теплого костра. Кости ломило от холода, ему нужно было дотронуться до нее, ответить на зов тела.
Стыд заполнил его сердца, он пожалел о том, что пытался сделать. Хоть он и всякое рассказывал Видару о женщинах, Килан был новичком в делах с красивым полом.
— Прости, — сказал он, а она обвила себя руками и сжалась в углу. — Не знаю, что на меня нашло. Просто я всю жизнь тебя ждал, и теперь ты здесь, и я переволновался. Надеюсь, ты простишь меня, Амалия. Я тебя не обижу.
— Дело не в тебе, — сказала она. — Мне нужно собраться с мыслями.
Она уткнулась лицом в ладони и отвернулась от него.
— Хорошо, — он хотел утешить ее. Слезы женщины вызывали в нем сочувствие.
Он обвил руками колени и смотрел на нее. Он хотел расспросить ее о жизни, узнать, как она попала в плен на корабль Братства, но ей требовалось пространство. И он это дал.
У них было время, чтобы все обсудить.
Если монахи не планировали убить их.
2
Буря бушевала сверху, но Мардук не искал укрытия. Он принимал холодный дождь, убрав капюшон, подставив голову каплям, что умывали его лицо.
Победа.
Он получил то, что хотел. Наследники были мишенью, но он нашел кое-что ценнее. Будущее теперь казалось ясным. Была надежда на его выживание.
Он улыбнулся, закрыл глаза и открыл рот для дождя. Он мог плакать от радости. Мир менялся, и он будет с неба, на своем драконе Тики, смотреть на то, как мир склоняется его воле.
Качка корабля прервала его мысли. Молния пронзила сумерки на горизонте.
— Думаете, ее можно держать в клетке с хищником?
— Как ты стал таким тихим, брат Даган?
Даган пожал плечами, сунув ладони в длинные рукава лиловой мантии.
— Это одна из семи ступеней Братства, да, отец?
— Да, и ты оттачивал искусство, чтобы подглядывать. Я бы советовал отточить искусство молчания, — сказал Мардук.
Даган залепетал ответ. Мардук потер виски и вздохнул.
— Рассказывай про девчонку, Даган, — пробормотал он, терпение кончалось.
— Да. Я просто не доверяю ему. Он почти дикий, неуправляемый, вредный. Ему не стоит быть с ней в одной комнате, как и в клетке. Я изначально был против клетки. Разве она не ценнее обычного мага? Если он ее тронет, я сам убью его.
Мардук рассмеялся и вскинул брови.
— Даган, ты лет на двадцать старше всех монахов на корабле, но говоришь об убийстве. Это не твое призвание.
— Да, отец. Но умений и ловкости у меня больше на полвека тренировок.
Мардук кивнул, глядя на Дагана в новом свете. Он не сомневался в услышанном, но слова все равно удивляли его. Дагану повезло попасть на задание, он гордился, что указал Мардуку правильное направление. И теперь он решил защищать их узницу.
Это было интересно.
Мардук повернулся к брату Дагану.
— Хорошо. Раздели их. Запри ее в кладовой.
Мардук повернулся, глаза старика были светлыми и испуганными.
— Хорошо. Запри ее в моей кабине. Я все равно не сплю.
— Как пожелаете, отец, — сказал он, кланяясь и пятясь, опустив взгляд, длинные белые волосы тянулись следом. — Я прослежу и проверю, чтобы за ней присмотрели.
— Не перегибай, — сказал Мардук и зловеще улыбнулся. — Держи свои морщинистые пальцы подальше от нее.
Даган замер, покраснел, напоминая теперь яблоко, но его губы остались сжатыми.
Он ушел, Мардук призвал духовные руны. Сильные духи были заряжены, баланс энергии передавался от его тела сферам.
Они появились над его ладонью, взмыли в воздух и оказались над его головой.
Ему нужна была бодрость, которую давала магия. Глубоко вдохнув, он поглотил силу, что они источали, втянул ее в легкие и вены. Это был постоянный маятник. Он давал силу, и они возвращали ее, когда их вызывали.
Теперь у него была руна хищника, и это пригодится.
Он сжал рукоять кинжала в кулаке, облизнул губы, глядя на просторный горизонт впереди. Волны поднимались стенами и обрушивались, посылая брызги к его кораблю.
Пора было закончить то, что он начал, прибыв в это царство.
Пора пробудить зверя.
3
«Что случилось?».
Эти слова все кружились в голове Амалии, пока она тихо плакала. Она горевала по родителям, по свободе… по тому, кого полюбила.
Несмотря на его предательство, она скучала. Боль сдавила ее грудь и не отпускала.
Рыча, она вытерла слезы и ударила по прутьям клетки.
«Не глупи», — говорила она себе. Она не была девочкой. Слезы для детей. Она была воином.
Волком.
Она уже не будет слабой. Она уже никогда не будет той девочкой, что убегала от боя.
Она резко вдохнула и повернулась к свету, когда дверь открылась.
Они с Киланом переглянулись, один из монахов спускался по лестнице с факелом в кулаке. Он без слов подошел к клетке и отпер ее.
Амалия застыла, хмурясь.
— Я могу идти?
Он покачал головой.
— Нет. Ты можешь поспать в главной каюте. Идем.
Она сглотнула, в горле пересохло, но вдруг ей перестало хотеться покинуть нового спутника. Она взглянула на него, его глаза очаровывали. В прошлый раз она чуть не утонула в них.
— Он тоже идет?
— Нет, идем, пожалуйста, — сказал монах. Амалию поразила его вежливость.
Она выбралась по мокрому полу из клетки. Она охнула, когда Килан рванул к монаху, готовый побить его.
Монах шагнул в сторону, выпалил два слова, и воздух ударил по груди Килана. Удар был таким быстрым, что она моргнуть не успела.
Он напоминал два призрачных кулака, что ударили из воздуха по Килану.
Килан выдохнул, потрясенный, как Амалия, и отлетел с грохотом в дальнюю часть клетки. Монах захлопнул дверь и запер. Он вытащил два золотых диска размером с монету. Амалия смотрела, как он бросил один Килану. Она охнула, а диск полетел по воздуху, увеличился в три раза и обвил шею Килана как ошейник.
Он бросил один ей, и она не успела помешать, ошейник сковал ее шею.
— Давно нужно было так сделать. Мы не допустим непослушания, — сказал он. — Никакого преобразования и использования ее магии.
Эти слова не должны были пугать ее, она знала магию хуже, чем умения воина. Но она ощущала себя уязвимой.
Амалия сглотнула, ощупала ошейник, пытаясь его снять.
— Сюда, — спокойно сказал он, словно не случилось ничего необычного.
Амалии хотелось в клетку к Килану. Она не могла объяснить это, но все тело тянуло к нему незримой силой. Она хотела бы знать больше о магии, о пророчествах и историях, которые, по словам Килана, были правдой.
Монах взял ее за руку, больше не ожидая послушания. Ее повели по лестнице на другой этаж, снаружи стояли три монаха и смотрели на них темными глазами.
Они были в одинаковых бордовых мантиях и черных кожаных сапогах, но у одного из них были голубые глаза, это напомнило ей о жителе Скал. Они были бледными, почти белыми. Мужчина был почти слеп. Жаль, его глаза были добрыми, а остальные смотрели на нее с подозрением.
Она прошла его, он в тишине следил за ней. Ее отвели в комнату в конце коридора. На ногах все еще были оковы, она прошла внутрь и посмотрела на большую кровать и прочую мебель.
Она вскинула бровь, но монах уже закрыл и запер дверь.
Она дернула ручку, проверяя, закрыто ли. Но как бы она отсюда сбежала?
Они были посреди моря, никто не услышал бы ее крик, ее зов. Ни русалка, ни существо глубин не помогут ей найти путь к суше, если она окажется среди волн. Она умрет за минуты.
Вздохнув, она решила порадоваться временным удобствам. Тут было теплее. Она не знала, сколько дней провела у Братства, сколько дней назад ее предал любимый.
Она тихо обыскивала комнату, но оружия не нашла. Тут были свитки, книги на полках и на столе. Она растерянно смотрела на карты на стенах с отметками и булавками.
Ничто тут ее не отвлечет, и она села на кровать и дотронулась до мягкого одеяла. Волны покачивали корабль, она забралась в постель и смотрела на деревянный потолок. Сердце болело, но разум и тело просили отдыха.
И она провалилась в тревожный сон, пока грудь болела из-за того, что она и не считала раньше нужным — из-за красивого мужчины в клетке.
4
Ее ноги были расставлены. Темные идеальные ноги. Прохладный крем с лавандовым запахом наносили от ее лодыжек до бедер нежные белые руки. Пока одна женщина расчесывала и смазывала маслом ее длинные лиловые волосы, две другие готовили темного эльфа, что будет считаться божественным клериком.
Клериком Ши-син, если точнее, — самый высокий ранг.
Эйко смотрела на них, надеясь, что с ней поговорят. Она была магом, но ей было почти двадцать, ей нужен был друг. Любой. Если так продолжится, она сойдет с ума. Она вспомнила семерых сестер.
Отец смотрел, как они танцевали для племени, улыбаясь и хлопая. Как она по ним скучала. Во снах она была дома, а не в плену у укравших ее фанатиков.
Слуги лезвиями убирали с ее ног все волосинки, а Эйко зевнула и закрыла глаза. Теперь это была ее жизнь. Часы купания, одевания и подготовки к тому, что она звала Великим шоу.
К закату ее покажут, чтобы ей поклонялись, как богине. Она такой не была. Даже близко. Но она будет играть роль, даже если была украденным магом. Лучше так, чем другой вариант. Нет, умирать она не хотела.
Лезвия убрали, на ее ноги налили горячую воду, теплые полотенца протерли их. Теперь ее красивое тело должны были укутать в слои ткани. Выше многих, Эйко стояла и смотрела на слуг свысока. Она давно научилась беречь дыхание. Эти женщины не общались. Они работали и убегали, как испуганные мыши.
Тонкий сатин скрыл ее груди, его завязали на ее талии, ткань ниспадала ниже. Золотой пояс застегнули на ее талии за спиной.
Ее будут видеть, но не трогать, особенно в священных местах. Клерик не мог быть таким без невинности.
Она закрыла глаза, прося себя набраться смелости для того, что грядет. Она переживала каждый раз, что ее заменят или вообще убьют. Она видела много смертей за время в храме. Братство было беспощадным и хотело найти мага, что вернет богов в их мир.
Звякнул колокольчик, и она знала, что пора идти в зал церемоний. Она пошла по темному коридору, глядя, как пляшет огонь факелов, словно ему играли мелодию.
Она шагала по широким коридорам медленно. Ее мантия чуть задевала пол, пока она двигалась к алтарю. Ее сердце колотилось в груди в такт барабанов, заигравших с арфой.
Ритм дрожал на стенах и полу, она прошла в зал, напоминающий по форме арену, и ее голова начала покачиваться в такт ритму.
Она посмотрела на ряды монахов, подняла голову выше. Они поверят ей, если она будет идти уверенно.
Да, у нее был дар пророчества, но в этом мире можно было быстро потерять место.
Монахи сидели рядами до высокого стеклянного потолка с видом на ночное небо. Она посмотрела на полумесяц. Ей хотелось улететь отсюда домой.
Эта мысль была бесполезной. Она знала, что не освободится.
Монахи загудели гимн, она спускалась по белым каменным ступеням к нижней части комнаты, где испарения пахли ментолом и пряностями. Она вдыхала их, впускала их силу в тело, в руки и ноги, в кровь. Она не успела еще дойти до брата Юзефа, а ей уже было легче шагать, она чуть опьянела от запахов.
Он был в белом, а не в привычном синем, держал глиняную тарелку с сияющей водой.
Она опустилась перед ним на колени, посмотрела в его сияющие глаза.
— Напиток Матери, — сказал он и влил священную воду источника в ее горло.
Она была холодной и сладкой. Это не пугало Эйко. Испарения расслабляли, вода освежала. А вот от того, что будет дальше, кровь застывала в венах.
Она нахмурилась, боль зудела в горле. Ее тело содрогалось. Белая пена полилась изо рта. Она испуганно посмотрела на брата Юзефа. Она старалась подавить сдавленные крики, сердце колотилось в груди. Он не утешал ее, а прижал ладонь к ее лбу и начал молиться.
