Вовремя
Пилип-пилип-пилип
Нужно сменить сигнал коммуникатора, этот уже порядком надоел.
Пилип-пилип-пилип
Не люблю просыпаться вот так, от чьего-то звонка - опыт показывает, что ранний звонок редко сулит что-то хорошее. Так уж сложилось, что приятные новости терпеливо ждут пробуждения и не врываются в твою жизнь в шесть часов утра.
Пилип-пилип-пилип
Не вставая с кровати, я даю команду на принятие вызова.
- Павлик, привет!!!! - голос у Лиззи отвратительно бодр.
- Элизабет, не называй меня Павлик, пожалуйста! В шесть утра это звучит особенно мерзко, - по ее жизнерадостному голосу я понял что все - доспать не удастся.
- Ты какой-то неприветливый, Паша! Я тебя разбудила? Знаешь, тебе надо раньше вставать, а то так всю жизнь проспишь, куда это годится? Я вот, например, уже два часа на ногах и успела...
- Стоп,- может перебивать и невежливо, но если ее не остановить, то, боюсь, я могу утонуть в ворохе абсолютно ненужной мне информации,- ты позвонила чтобы рассказать о пользе ранних пробуждений?
- Конечно нет! - в ответе мне послышалось легкое раздражение, - Вот ты спишь и не знаешь, что еще вчера в город приехал профессор Эпштейн, и сегодня...
- Рад за него, - похоже, перебивать входит у меня в привычку. - Я, например, приехал в Екатеринбург шесть лет назад и искренне надеюсь, что из-за меня никого в такую рань не будили.
- ...Сегодня профессор читает лекцию в Одеоне, - как ни в чем не бывало продолжила девушка.- Очень интересная тема, как раз по твоему профилю. Начало в восемь часов, так что нам нужно выехать не позже семи!
- Нам? - кажется, я всерьез начинаю злиться - Я-то там зачем? И зачем вообще ехать? Если тебе так интересно, можно посмотреть трансляцию.
- Нужно ехать, Паша, нужно! Я хочу, чтобы ты устроил мне встречу с профессором...
У меня стало складываться впечатление, что Лиззи ошиблась номером: "Два вопроса: зачем и почему тебе нужен я?" - думаю, стоит это выяснить.
- Ой, какой ты непонятливый! Я же журналист, ты не забыл? А профессор - светило науки и все такое!
- Про все такое я понимаю, - отвечаю ласково, как маленькому ребенку, - но с чего ты решила, что мне удастся устроить эту встречу?
После небольшой паузы Лиззи спросила с наигранным беспокойством:
- Паша, а у тебя с памятью давно проблемы? Вообще-то, профессор Эпштейн преподавал в вашей школе и ты должен был у него учиться!
Фамилия и в правду сразу показалась мне знакомой. Эпштейн действительно преподавал в Академии, хотя тогда он и не был профессором.
- Тогда он не был профессором, - озвучил я свои мысли. - И преподавал в Академии, а не в школе.
- Главное, ты его знаешь! - Лиззи не стала забивать себе голову мелочами. - Будь готов к семи часам, я за тобой заеду, так что элкар можешь не заказывать.
- Знаешь, я бы с радостью, но мне ведь сегодня на смену... - я предпринял последнюю попытку избежать поездки.
- Не ври! Я знаю, что ближайшая смена у тебя только через несколько недель - тебя временно отстранили, сам рассказывал. Будь готов к семи, - на этом Лиззи решила, что дискуссию дальше продолжать не имеет смысла и прервала разговор.
- И вовсе не отстранили, - с небольшой обидой ответил я, хотя Элизабет и не могла уже меня услышать, - мне предоставили время для дополнительного отдыха после предотвращения, а это очень разные вещи...
Как бы то ни было, а ехать придется. И дело даже не в том, что мне действительно не надо сегодня работать, просто я должен помочь Лиззи как минимум за участие в последнем предотвращении.
Эпштейн, насколько я помню, всегда очень серьезно относился к внешнему виду, как своему, так и учеников. Значит, если я хочу хотя бы попытаться устроить интервью, мне следует тщательно подойти к выбору одежды.
Не скажу что у меня очень богатый гардероб, но приличный костюм, надеюсь, найдется.
Обычный утренний ритуал: гигиена, чашка кофе и бесцельная ходьба по всем комнатам, с остановками и попытками осмыслить свои хаотичные перемещения.
Когда до выхода осталось пятнадцать минут, я, наконец, оказался возле шкафа с одеждой. Сезон проходит под лозунгом "Чем оранжевее - тем лучше!", но профессор всегда был несколько старомоден в выборе одежды, поэтому я остановился на классическом темно-синем костюме, сорочке цвета "василёк" и черных туфлях (легких, комфортных и самых модных в этом месяце - именно так мне их отрекомендовали в магазине полтора года назад). Коммуникатор на руку - я готов к лекции.
На стоянке, по раннему времени практически пустой, меня уже ожидала приплясывающая от нетерпения Лиззи.
- Павлик, прыгай в элкар, до Одеона путь не близкий, - вместо приветствия сообщила мне девушка.
- Назовешь меня Павликом еще разок и поедешь на лекцию в гордом одиночестве, - ответил я, садясь тем не менее в элкар.
Мы ехали по пустынным, но уже потихоньку оживающим улицам города. Воздух как будто звенел в первых утренних лучах поднимающегося из-за горизонта ноябрьского солнца.
- Ты не знаешь, что-нибудь по погоде решали в последнее время? - мне было лень лезть в коммуникатор и поэтому я решил расспросить Лиззи.- Сегодня будет тепло, как я понимаю.
- Да, сегодня нас ожидает теплый и солнечный денек, так что запаришься ты в своем костюме, - ответила Лиззи. - На последнем голосовании решили, что дождик следует устроить завтра, а то какая осень без дождя? Так что если куда-то соберешься - не забудь зонт.
До Одеона путь не близкий и я, выяснив что хотел, честно собрался немного прикорнуть, как вдруг Лиззи спросила: "Паш, а ты не считаешь, что в нашей жизни стало слишком много предсказуемого?"
Видимо сегодня Элизабет поставила перед собой цель - не дать мне поспать.
- Что ты имеешь в виду? - я все-таки решил поддержать беседу.
- Ну, знаешь, у нас все по плану - все вовремя! Если нам нужно куда-то, то мы заказываем элкар, указываем пункт назначения и управляющий интеллект рассчитывает все так, чтобы мы не опоздали. Если предстоит дальня поездка - заказываем флаер. Погоду определяем голосованием и всегда точно знаем, брать ли с собой зонт... Пропадает романтика, что ли... Мы вот с тобой, например, не промокнем под дождем опоздав куда-нибудь и застряв в чистом поле...
- Да, это было бы очень романтично, согласен, - я поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, - еще очень романтичны многокилометровые пробки и переполненный рейсовый общественный транспорт. Сам я его, конечно, не застал, но отец рассказывал, что когда он был маленький, все это еще было!
Видимо поняв, что моя черствая душонка не способна оценить ее романтические устремления, Лиззи уставилась в окно и молчала до самого конца пути.
Одеон предстал перед нашим взором внезапно. Сооружение было построено в низине и вобрало в себя черты традиционных античных театров и других культурных построек той эпохи. Облицованный розовым мрамором фасад скрывал за собой помещение в виде полукруглого амфитеатра нисходящего к орхестре, на которой, собственно, и предполагалось размещаться выступающим.
Перед входом собралась внушительная очередь из желающих приобщиться к знаниям. И не лень же людям! Внезапно из толпы меня окликнул смутно знакомый голос:
- Павел? Это ты? - навстречу мне вышел рослый мужчина моего возраста.
- Денис? Привет! - мне понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать в этом здоровяке однокурсника - Дениса Воеводина. - Тоже на лекцию?
- Решил послушать, - ответил Денис, пожимая мне руку и улыбаясь Лиззи.- Не представишь нас?
- Обязательно. Лиззи - это Денис, мой однокурсник и товарищ, - я сопроводил свои слова жестом, - а это - Элизабет, моя подруга, журналист и просто хороший человек!
- Привет, Денис, - вступила в разговор Лиззи, - ты работаешь вместе с Пашей?
- Да, буквально на днях перевелся из Стокгольма, - Денис не терял времени и протискивался вперед, - вчера была первая смена.
- Ничего себе! А ты знаешь, что Пашу отстранили? - у меня такое ощущение, что Лиззи на меня немного обиделась.
- Никто меня не отстранял, - пояснил я, увидев недоумение в глазах Дениса, - мне дали дополнительное время для отдыха...
Удивительно, но первые ряды еще не были заняты и мы с комфортом разместились на ступенях амфитеатра в десяти метрах от трибуны лектора.
Лекция началась вовремя - профессор Эпштейн появился перед слушателями ровно в восемь часов - я помню, он всегда был пунктуален. Нужно признать, что он и раньше отличался импозантным внешним видом, сейчас же, по прошествии двадцати лет, не обрюзг и не расплылся, а напротив - приобрел какую-то особенную степенность. Среднего роста с правильными чертами лица и светлыми с легкой проседью волосами, аккуратной бородкой-эспаньолкой - профессор являл собой хрестоматийный образ успешного ученого, если и не постигшего, то приблизившегося к пониманию многих тайн вселенной. Картину дополнял клетчатый костюм-тройка, очень модный лет сто пятьдесят-двести назад.
- Время! Что мы знаем о времени? - без предисловий произнес профессор звучным голосом. - Сегодня я с уверенностью могу сказать, что мы вплотную приблизились к пониманию этого явления не только с философских, но и с естественнонаучных позиций. Природа времени, его свойства интересовали нас, как я думаю, на протяжении всего существования человечества...
Если я правильно помню, точно такими же словами Эпштейн, который тогда еще не был профессором, встречал нас - растерянных десятилетних пацанов, избравших для себя путь сотрудников Управления и только-только поступивших в Академию. Весь первый год он читал нам лекции об основах и общих принципах перемещения во времени. Читал, стоит сказать, интересно и без ненужных тогда технических подробностей и длиннющих математических формул... Все это ожидало нас впереди, а тогда, открыв рот, мы с упоением погружались в тайны настоящего, прошлого и будущего.
Закончив краткий экскурс в историю, профессор продолжил: "Полагаю, что всем здесь присутствующим известно, что сто шестнадцать лет назад было впервые создано устройство, которое обыватели обычно именуют "машина времени". Конечно, создать подобный аппарат возможно только после длительной разработки, которая, к слову сказать, длилась более двадцати шести лет".
