— Ну а теперь. — Она не поставила многоточия после мягкого знака. Это было утверждение, отнюдь не вопрос.

Великолепная голая писечка была недалека от моих уст. Я должен  был сделать малолетней дачнице приятное. Формулировка морально-этической проблемы упорхнула на манер набоковской бабочи. Я всосал.

Клитор ребенка был на удивление скользким; отчасти, видимо, от моей слюны. Я уже и не знал, что делать с этим крошечным похотничком развратной девчонки. Мне хотелось тем или иным образом кончить. Ебать это дитя? Нет, я был не настолько уж развращен. Подняв девчушечку  за голые бедрышки, я посадил ее голой писькой на свой язык.

Он легко проник внутрь. Леночка, однако, не отстранилась, чего я подсознательно ожидал, а, напротив, стала на нем плотно усаживаться.

Крошечная девчоночья вагинка оказалась несколько глубже, чем я предполагал. Создание пыталось повернуться на девяносто градусов, дабы языку было удобнее входить в крошечную щель. Не тут-то было. Я задействовал всю ширину…

Немного отвлекшись от таинственных глубин, вновь сосредоточил действо на классическом кунилингусе. Было весьма забавно лизать ее крошечную игрушку; она слегка затвердела, пока дитя не изогнулось несколько похабным образом — и вот тут-то я почувствовал жаркий терпкий сок, изливающийся из крошечной детской вульвы.