В конце концов, я всё ещё девственница, так что мне не составит труда избежать этого особого искушения. Вы не можете упустить то, чего никогда не пробовали. И я уверена, чёрт возьми, что не получу что-то хорошее от случайных связей. Я ни за что не позволю себе отступиться от поставленной цели, не говоря уже о моём рассудке, из-за какого-то парня.

Я улыбаюсь и хватаю свои сумки, взваливая на плечи первую часть из того, что придётся поднимать в несколько заходов. Но это нормально для меня. Это хорошее упражнение.

Конечно, когда я узнаю, что моя комната находиться на седьмом этаже, и лифты переполнены людьми, таскающими мебель и телевизоры, я начинаю сожалеть о своём выборе, сказав маме и папе, что они могут вернуться домой пораньше.

К тому времени, когда достигаю вершины лестницы, я потею и задыхаюсь, и я знаю, что по крайней мере ещё пару тонн моего дерьма ждёт меня внизу. Почему, о, почему, я думала, что мне нужно взять с собою так много одежды? Конечно, я могла бы обойтись только одной сумкой спортивных штанов и парой толстовок. Почему я добавила в микс строгие платья и брючные костюмы?

«Смешно, Кэссиди», — ругаю я себя, пока шатаюсь по коридору, направляясь к своей комнате, а затем вставляю ключ в замок. Я толкают дверь плечом, и стону, поднимая сумки, чтобы перетащить через порог. Какое прекрасное первое впечатление я произведу на своих новых соседок. Интересно, какие девушки окажутся за этой дверью. В конце концов, сотрудники колледжа интересовались, не возражаю ли я жить в трехместной комнате, и я ответила, что готова жить с кем угодно. Я хотела сыграть в лотерею случайных соседей, и посмотреть, кого они выберут для меня, потому что в этом году я также хочу расширить свой круг общения. Я хочу встретиться с другими студентами, такими же зубрилами, как я, и проложить свой путь через этот хорошо известный университет.

Поэтому я натягиваю широкую улыбку на своё лицо, несмотря на то что я вспотевшая и уставшая, когда дверь, наконец, распахивается.

И застываю на месте.

Нет.

Не может быть.

Должно быть здесь какая-то ошибка.

Мой рот широко открывается, заставляя меня выглядеть ещё более глупо, чем я, должно быть, выгляжу, затаскивая сумки, явно не в ту комнату.

— Извините, — заикаюсь, оглядываясь назад и вперёд по занятой комнате к ключу в моей руке.

Потому что посреди этой комнаты на троих человек, той, в которую мне сказали идти; той, к которой подошёл мой ключ, стоит два полуголых парня.

Не поймите меня неправильно, они чертовски горячие, одеты в спортивные шорты, футбольные бутсы и ничего больше. Их резко очерченные мышцы блестят в тусклом свете комнаты общежития. Один смуглый, с тёмными волосами и тёмными глазами. Он уже на половину опустошил бутылку Gatorade [1], но замер на полпути, чтобы перевести взгляд на меня, когда я вошла. Другой — его полярная противоположность, — белокурый и голубоглазый, такой себе стереотипный американский парень. Из сумки, перекинутой через его плечо, видна клюшка. По её отличительной форме в виде петли наверху, я понимаю, что они играют за команду по лакроссу. Я слышала, здесь очень хорошая команда, лучшая в университетских лигах.

Наконец, моё лицо заливается краской, когда мозг начинает функционировать.

— Должно быть, произошла какая-то ошибка. Я просто... Пойду... уточню на стойке регистрации... — я вышла из комнаты, и начала закрывать за собой дверь.

Но один из них, блондин, прошёл через комнату, чтобы схватить дверь, прежде чем я смогу полностью закрыть её.

— Кэссиди? — спрашивает он. — Кэссиди Браун?

Во всяком случае, мой румянец только усиливается. Откуда он знает моё имя? 

— Да?

— Энтони, — говорит он, протягивая руку. Я принимаю её, хотя бы потому, что не знаю, что ещё, чёрт возьми, делать прямо сейчас. В моей руке рука парня ощущается горячей, его кожа разгорячена от физической нагрузки. Они, должно быть, только что закончили тренировку — я чувствую запах пота на Энтони, и это приятный запах. Пьянящий и мужественный, солёный и с ноткой хвои. Я смотрю в его глубокие голубые глаза, не в силах отвести взгляд. До тех пор, пока парень не отпускает мою руку, которая внезапно мёрзнет без его прикосновения, и не указывает пальцем за своё плечо.

— А это Вин.

Вин, со своей стороны, дерзко подмигивает, от чего я ощущаю странные, волнующие вибрации в своём животе. Я чувствую трепет, и мне хочется бежать отсюда быстрее, чем когда-либо. Но я не могу, потому что Вин сейчас говорит. Произносит слова, которые не имеют смысла, не на английском языке, ведь они не могут означать это на самом деле:

— Мы твои соседи по комнате, Кэссиди.

Блядь.

Я хмурюсь.

— Невозможно, — говорю я, покачивая головой.

— Позволь мне взять это у тебя, — предлагает Энтони, хватая сумку с моего плеча, прежде чем я смогу запротестовать и понять происходящее. Он поворачивается и бросает её на мою кровать, стоящую напротив их двухъярусной кровати у дальней стены.