У дверей палаты частного медицинского центра стояли трое. Миссис Томпсон, сухопарая блондинка лет сорока, мяла в руках черную шляпку с вуалью и растерянно смотрела на директора центра, седовласого профессора Голдберга, как всегда не замечая его ассистента, молодого врача Брайана. Она была в черном платье, очень простом на вид, но стоившем дороже, чем недавно пересаженная Голдбергу печень.
На кожаном диване рядом с дверью в палату сидел ее сын Чарли, рыжий веснушчатый мальчик лет шести, одетый в траурные пиджачок и шортики. Чарли играл в виртуальную игру, шевеля в воздухе пальцами и вперившись расширенными зрачками в отделанную деревом стену напротив дивана. Мальчик елозил на скрипучей диванной коже и нервно подергивал плечами, ― то ли из-за перипетий игры, то ли из-за непривычного и неудобного костюма.
― Он сказал что-нибудь перед смертью? ― спросила миссис Томпсон.
Голдберг не ответил, в смятении посмотрев на доктора Брайана. Ассистент отвел глаза. Заметив, что миссис Томпсон смотрит на его дрожащие руки, профессор спрятал их в карманы своего идеально выглаженного белоснежного халата.
― Он некоторым образом... не умер, ― выдавил он.
― Я получила сообщение на свой интернет-браслет, ― сказала блондинка и потрясла тонким золотым браслетом перед горбатым носом профессора. ― Уведомление о наступлении биологической смерти. Мне пришлось бросить все и лететь сюда. Нам пришлось, ― кивнула она на мальчика. ― Мы были в замке на озере Комо, я организовывала празднование юбилея Роберта... или поминки, если он не доживет. Что значит ― "не умер"?
Профессор Голдберг сердито сверкнул глазами на Брайана. Ассистент виновато буркнул:
― Это я послал сообщение. Я подумал, миссис Томпсон должна знать.
― Что знать? ― спросила блондинка встревоженно.
Профессор шагнул к ней, взял ее руки в свои и проникновенно сказал:
― Елена, нам стоит пройти в мой кабинет. Там я вам все расскажу.
― Мы не зайдем в палату? Я хочу увидеть мужа.
― Его здесь нет. Мы перевели его... в другое отделение. Пожалуйста, пойдемте ко мне.
Блондинка нехотя согласилась. Через десять минут они сидели в просторном кабинете Голдберга, в глубоких кожаных креслах вокруг лакированного столика с ажурной инкрустацией по краям. Маленький Чарли устроился на диване под старинной картиной, изображавших людей в париках и камзолах в каком-то парке, и продолжил шевелить пальцами, отрешенно глядя в пространство.
Спустя еще две минуты на столике появились вафельный торт и чашки из китайского фарфора. Когда секретарша налила всем кофе и вышла, профессор откашлялся и сказал:
― У нас... ситуация.
Отпив из своей чашечки, миссис Томпсон исподлобья посмотрела на него.
― Я уже поняла. Что случилось?
― Восемнадцать месяцев назад ваш муж впал в кому...
― Помню. Вы прилетели в Италию, чтобы сообщить мне об этом лично.
― Я сообщил не все, ― сказал Голдберг и виновато заерзал в кресле. ― Понимаете, мне хотелось убедиться... сделать новые исследования и еще понаблюдать, чтобы лучше понять, что происходит. Беспокоить вас было бы преждевременно... ― он на секунду умолк и вдруг озабоченно сказал: ― Как вы думаете, не стоит ли Чарли поиграть на улице? Секретарша может проводить его. Я не уверен, что ему нужно знать подробности.
― Он останется, ― твердо сказал блондинка. ― Речь о его отце.
Чарли на диване продолжал сомнабулически водить в воздухе пальцами, не обращая внимания на взрослых и их разговор. События виртуального мира полностью поглотили его.
― Хорошо, как пожелаете, ― вздохнул профессор. ― Итак, Роберт впал в кому. Мы приняли все положенные меры: питание, искусственное дыхание и прочее... но у нас нет опыта работы с людьми такого возраста. Почти ни у кого в мире нет. Роберт, можно сказать, пионер ― один из первых двухсотлетних людей.
Блондинка слушала, не проронив ни слова.
― Его кожа начала выделять слизь... ― профессор обернулся к сидящему рядом доктору Брайану и тот достал из своей папки и протянул ему бумаги с результатами анализов и фотографиями, ― довольно жуткого вида, должен сказать. Мы удаляли ее, но его организм упорствовал и, в конце концов, он весь оказался покрыт ею, как... как...
― Коконом, ― подсказал Брайан.
― Именно. А потом этот кокон ороговел.
― Орого... что? ― переспросила миссис Томпсон.
― Затвердел, ― пояснил доктор Брайан.
― Именно, затвердел, ― закивал профессор. ― Стал твердым, как панцирь омара.
Красивые серо-стальные глаза миссис Томпсон округлились от удивления.
― Мы не рискнули вскрыть кокон, потому что сделали рентгеновские снимки и обнаружили, что внутри, под твердой оболочкой, как бы сказать... продолжается жизнь, пускай и с замедленным метаболизмом.
Профессор покачал головой, словно не веря в то, что сам только что сказал.
― Тогда мы решили наблюдать, не отключая поддерживающую аппаратуру. Месяц назад кокон самопроизвольно раскрылся.
Профессор резко развел руки, изобразив раскрытие кокона ― получилось похоже на взрыв.
― И?
― Мы увидели это, ― выпалил профессор Голдберг и протянул ей фотографию из папки Брайана.
Она некоторое время молча изучала снимок. Ее унизанные перстнями пальцы задрожали.
― Что это такое? ― наконец, спросила она.
― Ваш муж, ― невежливо брякнул доктор Брайан.
Профессор смерил его разгневанным взглядом и торопливо заговорил, пытаясь успокоить важную гостью:
― Это существо, несомненно, живое... И, несомненно, самое необычное из всех, что мне довелось увидеть за всю мою жизнь, ― а повидал я многое, уж можете мне поверить.
Маленький Чарли на диване громко вскрикнул и всплеснул руками.
― Проиграл! ― воскликнул он.
Он обиженно посмотрел на сидевших вокруг кофейного столика взрослых, словно винил их в своей неудаче. Спрыгнув с дивана, мальчик подбежал к столику, схватил кусок нарезанного секретаршей вафельного торта и вдруг заметил лежащую на столе фотографию. Забыв про торт, он присвистнул и сказал:
― Похож на гремлина.
― Ты говоришь об отце! ― строго сказала миссис Томпсон.
― Скорее, на крокодила, ― внес непрошеное уточнение доктор Брайан.
― На гремлина! ― топнул ногой Чарли.
― Внешне да, но анатомией ― на крокодила, ― упрямо сказал Брайан. ― Это земноводное. Хищное.
― Доктор Брайан, пожалуйста! ― потребовал профессор Голдберг. ― Я буду вам признателен, если вы перестанете пугать Елену и Чарли!
― Я не пугаю, я стараюсь объяснить... ― начал доктор, но блондинка перебила его:
― Это какой-то глупый розыгрыш. Оно не может быть моим мужем. Это ― не человек.
Профессор вздохнул и взъерошил свою седую шевелюру.
― Не розыгрыш, к сожалению. Существо на фотографии ― это то, во что превратился Роберт после процесса, который мы считаем инкубационным периодом.
― Это болезнь? ― взволнованно спросила блондинка. ― Он мог подхватить ее в Африке, когда ездил на свой завод...
― Нет, не болезнь, ― сказал профессор. ― У нас есть объяснение, но боюсь, оно вам не понравится.
― Вы сказали "хищное", ― напомнил Чарли, облокотившись об поручень маминого кресла и требовательно глядя на доктора Брайана. ― Он что, кого-то съел?
Миссис Томпсон испуганно посмотрела на профессора Голдберга. Тот изобразил страдальческую гримасу на лице и поспешил заверить:
― Нет, конечно! Никого он не съел.
― Пытался, ― возразил Брайан.
― Это было недоразумение. Мы его уладим... надеюсь.
― Что уладите? ― спросила блондинка.
― Оно откусило руку медсестре, когда та пришла его кормить, ― сказал Брайан. ― И проглотило ее.
― Целиком?! ― восхитился Чарли.
― Только кисть. И несколько пальцев другой руки.
Голдберг поморщился и недовольно сказал:
― Нам будет дорого стоить замять эту историю...
Блондинка фыркнула.
― Мне будет дорого стоить! Не забывайте, ваш центр существует за счет трастового фонда моего мужа.
― Я никогда этого не забываю, миссис Томпсон, ― с достоинством сказал Голдберг.
― Он доверял вам... а вы превратили его в чудовище!
Она схватила фотографию за уголок и брезгливо потрясла ею перед носом профессора. Голдберг выхватил у нее снимок и спрятал в папку Брайана. Потом он прижал руки к груди, словно в молитве, и выразительно посмотрел на миссис Томпсон. В его увеличенных квадратными очками глазах была мольба.
