Это было очень давно. Раньше всего это было…
В наших местах тогда только море шумело, а земли не было.
Кто же пойдет жить в такое плохое место? Ярангу[1] на воде не поставишь, гнездо на воде не сделаешь, нору не устроишь. Вот и не шли люди, звери тундровые тоже не хотели идти, и птицы не летели.
Только морскому зверю было привольно: места много, рыбы много — хорошо! И еще жил в море великан Юхлъяк. Вот о нем и расскажу.
Юхлъяк — очень большой человек. Ноги у него длинные: когда ходит по морю — только пятки в воде мочит, когда сидит — даже до пояса вода ему не достает.
Веселый был Юхлъяк. Целый день по морю бегал, с моржами и лахтаками[2] играл, рыбу за хвост ловил.
Однажды решил Юхлъяк пойти в далекие места, посмотреть, как там живут.
И пошел.
Никто не знает, сколько шел Юхлъяк, потому что никого тогда не было. Но вот кончилось море. Великан удивился: кругом земля, а воды нет. На земле яранги стоят, возле яранг — люди, очень на него, на Юхлъяка, похожие, только совсем маленькие. Подумал великан и сказал:
— Идите в наши места, там живите.
— А что у вас есть? — спросили люди.
— Море есть, — сказал Юхлъяк.
— А еще что?
— Больше ничего.
— Как же мы будем жить, если там нет земли? — говорят люди. — Сделай все, как у нас, тогда придем.
Стал великан зверей тундровых просить, чтобы пришли. Звери тоже говорят:
— Сделай все, как у нас, тогда придем.
Попросил птиц — и птицы так же сказали.
Вернулся Юхлъяк в свое море. Перестал с моржами играть, перестал рыбу за хвост ловить. Совсем скучный ходит. Думать стал. Долго думал, потом собрался и опять пошел туда, где земля есть. Много земли великан набрал в подол, принес и в свое море высыпал. Так ходил он несколько раз, пока всю землю с того места не забрал. Потом сопки стал носить. Принесет и на землю ставит, как у людей видел.
Пока работал Юхлъяк, в новой тундре цветы выросли, птицы туда прилетели, звери пришли. Весело стало великану. Сопки большие с места на место передвигает — людей ждет. А они все не идут.
Решил Юхлъяк посмотреть — может быть, не так он сделал, как у людей, потому и не пришли они. Вышел на берег, а навстречу ему Юхак идет — маленький человек. Обрадовался великан и спросил:
— Скажи, Юхак, почему люди не идут? Разве не сделал я так, как они хотели?
Тогда Юхак сказал:
— Смотри, ты принес много земли и много сопок. Это хорошо. Но ты положил землю в двух местах, а между ними море. Людей много, их яранги на одном берегу не поместятся. А разве можем мы на разных берегах жить и не встречаться друг с другом? Ты вон какой большой, а мы маленькие. Как же сможем мы переплыть такое большое море?
Юхлъяк подумал, голову почесал, потом сказал:
— Ладно, веди своих, сделаю как надо.
Пошел великан в то место, где землю брал, а там уже ничего нет. Все унес он еще раньше. Поймал тогда Юхлъяк большую морскую утку, взял у нее клюв и прилепил к горам. Остатки земли с рук счистил — сверху клюв замазал. Получилась коса, концом своим в море уходящая. Ближе стало до другого берега. Шагнул великан два раза и на другой стороне моря очутился. «Нет, — думает, — это далеко. Устанут маленькие люди, когда с того берега на этот плыть будут». Тогда нагнулся великан и взял со дна морского горсть мокрой земли. Выжал ее и положил посреди моря, между двумя берегами. Получился остров. «Вот теперь хорошо, — думает, — близко стало».
Пришли на новые места люди. Всюду яранги поставили, даже на косе, из утиного клюва сделанной. Теперь в этом месте поселок Чаплино[3]. Знаешь такой? А когда люди на другой берег к своим сородичам собирались, до маленького острова доплывали, там отдыхали. Потом дальше плыли… Тот остров и теперь стоит. Островом Святого Лаврентия называется. Ты, наверное, знаешь…
В одном стойбище жили четыре брата-оленевода. У них была сестра. Нати ее звали. О красоте этой девушки все юноши в стойбище песни пели. А Нати только смеялась.
— Кто из вас, — говорила она, — может меня поймать? И никто не мог…
— Кто из вас может лучше меня заарканить оленя в стаде?
Нет, никто не мог… А Нати снова смеялась.
Братья сердились на девушку. «Что же это будет, — думали они. — Так Нати со всеми поссорится».
А время шло. Братья ходили к своему стаду — и Нати с ними. Так и жили.
Вот один раз, когда надо было отвести оленей на новое пастбище, стала Нати просить братьев:
— Разрешите мне самой пойти с оленями. Я самые лучшие места знаю.
Братья разрешили. «Нати девушка сильная, ловкая, не хуже мужчины, — подумали они. — Пусть пойдет».
Погнала Нати оленей. Идет и песню поет. Снег под ногами ее хрустит — тоже, наверное, петь хочет. Хорошо!
— Самая лучшая песня у меня! Красивее всех я пою! — так Нати пела.
Не понравилось это Восточному Ветру.
«Ладно, — думает, — сейчас я песню твою унесу, а тебя заморожу. Посмотрим тогда, кто лучше поет».
Собрал он все свои силы и так задул, что темно стало. Снег закружился, а Нати рот закрыла, чтобы песня не улетела, возле большого сугроба легла и стала ждать, когда пурга кончится. Пока ждала — заснула. А проснулась — Восточный ветер уже улетел.
Посмотрела Нати и удивилась: совсем незнакомое место. На круглое корытце из снега похоже. Стала девушка оленей искать — видит, ходят олени вокруг, как будто по краю корытца, никуда не расходятся. Поднялась Нати и пошла к оленям. А олени ходили по краю огромной круглой чаши. Чаша словно из земли сделана и снегом покрыта. Когда дошла Нати до этого места, то увидела, что снежная чаша высоко над тундрой поднята. Потому и не могли уйти олени. Посмотрела девушка вниз и увидела братьев.
— Я здесь! — крикнула Нати. — Спустите меня отсюда!
Долго кричала. Даже слова ее стали замерзать, пока до земли долетали, а братья не слышат. Заплакала тогда непокорная. Первый раз заплакала. Потом забила оленя, немного поела и уснула. Так и стала жить.
Скоро жители тундры надели летнюю одежду. И у Нати наверху снег растаял. Совсем мало оленей в стаде осталось.
Один раз посмотрела девушка на свое стадо и подумала: «Скоро не станет у меня мяса. Как же я буду дальше жить? Как плохо, что я не слушалась братьев, все по-своему делала».
Вдруг что-то тоненькое, как волос, упало на лицо Нати. Девушка смахнула это и снова думать стала. А волосок опять лицо ее щекочет. Снова смахнула его девушка. А волосок в нос залез. Рассердилась Нати:
— Ты зачем мешаешь мне думать?
Потянула за волосок, а это, оказывается, паутина была. Стала Нати дальше паутину тащить и увидела большого паука. Анайыпаек — паук — люди зовут его.
— Вот ты какой! — сказала Нати. — Старики говорят, что ты добрый и умный, а ты пришел и думать мне мешаешь.
Анайыпаек опустился возле девушки и говорит:
— Посмотри, Нати, какая беда у тебя. А ведь ты умная, красивая и смелая девушка. Почему так?
— Не знаю, — сказала Нати.
— А я знаю, — ответил Анайыпаек. — Это потому, что только свою красоту видела ты, только своей силой гордилась, только о своей смелости говорила. Над всеми смеялась. Много юношей хороших выгнала ты из своей яранги. Даже брата Восточного Ветра выгнала. С того времени рассердился на тебя сильный Восточный Ветер. А ты в стадо пошла, песню запела. Восточному Ветру сказала, что лучше всех поешь. Рассердился сильный, обиду старую вспомнил. Вырвал он кусок земли, где ты спала, на столб ледяной поставил и сказал:
«Пусть живет одна. Там она самая лучшая будет».
Заплакала Нати.
— Умный Анайыпаек, — сказала она, — помоги мне. Никогда больше гордость не будет жить в моем сердце.
— Ладно, — сказал Анайыпаек. — Есть у тебя старый аркан, от стариков перешедший?
— Есть, — сказала Нати.
— Возьми его, обвяжи самого старого оленя и спусти на аркане вниз.
Так Нати и сделала. Спускает, а сама думает: «Как же он до земли достанет? Ведь аркан короткий, а мы высоко». Удивилась девушка, когда увидела, что как раз хватило ремня. Посмотрела и видит, что опустилась немного земляная чаша.
— Теперь возьми мою паутину и опускай оставшихся оленей, — сказал Анайыпаек.
Опять удивилась девушка: как тонкая паутина оленей выдержит? Но стала опускать. А чаша все ниже и ниже опускается. Наконец последнего оленя опустила. А до земли еще далеко.
— Теперь я тебя опущу, — сказал Анайыпаек.
— А как же ты? — спросила Нати.
— Я здесь за тебя останусь, — ответил он. — Я был в твоей одежде, когда Восточный Ветер поднял тебя сюда. Теперь я опущу тебя на землю, Нати, ты пойдешь к людям и принесешь им доброе сердце и красоту, а я останусь здесь.
— Нет, — сказала Нати, — я не оставлю тебя.
Взяла девушка конец паутины и толкнула Анайыпаека вниз. Полетел он к земле, и быстро стала опускаться земляная чаша. Вместе встали на землю Анайыпаек и Нати.
Только прикоснулся Анайыпаек к земле, как стал человеком. Руки и ноги длинные, живот круглый, а голова маленькая. Хоть и человек, а на паука все равно похож.
— Теперь я знаю, что ты стала доброй, — сказал Анайыпаек. — Иди к людям.
Тогда Нати стала его просить:
— Пойдем в наше стойбище, Анайыпаек, тебе у нас будет хорошо.
— А замуж за меня пойдешь? — спросил Анайыпаек.
— Пойду, — ответила она и улыбнулась.
— Ты самая красивая девушка, Нати, зачем тебе старый и некрасивый муж? — засмеялся Анайыпаек.
Но девушка сказала:
— Ты гораздо красивее меня, потому что красота в твоем добром сердце, и моложе, потому что мудрость твоя будет очень долго жить.
Сказала так Нати. Посмотрела на Анайыпаека, а на его месте увидела юношу, который прежде больше всех пел о ней песни.
— Это я — Анайыпаек, — сказал он. — Ты пойдешь в мою ярангу?
Засмеялась Нати. По-доброму засмеялась и пошла.
Нати стала очень хорошей. Все люди это говорили.
А когда у нее и Анайыпаека появился сын, они назвали его Кусукак, а это значит ледяной столб.
Назвали, чтобы не забывать о том, что было.
Старые люди говорят: доброе сердце да умелые руки — самое большое богатство.
Когда-то жил богатый человек с дочкой. Жена у него умерла давно, и он женился на другой. А у той тоже дочка была, только постарше, чем у мужа.
Прошло немного времени. Заболел отец и тоже умер.
Осталась его жена с родной дочкой да с падчерицей. Родная дочка целый день наряжается да любуется собой, а делать ничего не хочет. Падчерица и приберет, и обед приготовит, и хворосту натаскает, и одежду сошьет, да еще и песни петь успевала. А мачехе все мало. Целый день бранит и бьет девочку.
