ТРЕБУЮТСЯ МОНСТРЫ
ВЫ ВЫСОКИЙ?
ВЫ ЗЕЛЕНЫЙ?
ВЫ СТРАШНЫЙ?
ЕСЛИ ВЫ ОТВЕТИЛИ «ДА» НА ЭТИ ВОПРОСЫ, ПРИГЛАШАЕМ ВАС РАБОТАТЬ В ТЕМАТИЧЕСКОМ ПАРКЕ КОШМАРИЯ!
ВАЖНО: КОШМАРИЯ ПРИНИМАЕТ НА РАБОТУ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ТЕХ МОНСТРОВ, КОТОРЫЕ УМЕЮТ ДЕРЖАТЬ ЯЗЫК ЗА ЗУБАМИ.
— Майкл, это безумие, — прошептала моя подруга Дейзи Эдвардс. — Нам нечего здесь делать.
— Поздно, — прошептал я в ответ. — Мы уже на месте.
Дейзи была права. Пожалуй, залезать в дом нашей училки было плохой идеей.
И тем не менее, мы были здесь, все трое — я, Дейзи и наш общий друг ДеУэйн Уокер, — стояли посреди кухни миссис Хардести. Мои глаза бегали вокруг, пытаясь различить что-нибудь в полумраке. Все шторки на окнах были опущены.
— Жуть. У нее и дома такая же темнотища, как в классе, — проговорил ДеУэйн.
В кухне пахло корицей. На дверце холодильника висело множество фотографий. Я быстро проглядел их. Все лица выглядели размытыми. В раковине стояла пустая коробка из-под яиц.
Я прошел в переднюю. Там тоже были задернуты шторы.
Диван и четыре кресла были обиты черной кожей. На столике рядом с диваном я заметил клубок шерсти с торчащими из него вязальными спицами. На каминной полке громко тикали высокие деревянные часы.
— Не по душе мне это, — прошептала Дэйзи. — Ну как она вернется и застукает нас? Мы покойники!
— Не боись, — сказал я. — Она все еще в школе.
— Давай выпустим котяру и свалим, — сказал ДеУэйн. Он приподнял переноску. Кот таращил на меня оттуда свои голубые глазищи.
Вы, небось, гадаете, зачем мы забрались в дом миссис Хардести с черным котом. Ну, план у нас был простой.
Миссис Ха суеверна до ужаса. Приходит она, стало быть, домой. Глядь — а о ее ноги трется черный котище… тут-то она и слетит кукушечкой!
Хотел бы я присутствовать, когда она свихнется. Но к тому времени меня и след простынет.
Кот царапнул переднюю стенку переноски и мяукнул. Ему, видно, хотелось на волю.
— Монстр, открой просто переноску, — сказал ДеУэйн. — Выпусти его, и мы свалим.
Друзья зовут меня Монстром.
Это у меня погоняло такое. Видите ли, я здоровенный детина. В свои двенадцать я тяну на старшеклассника. Да и силушки мне не занимать.
Это хорошо.
Но, думаю, ребята зовут меня Монстром еще из-за моего характера. А вот это уже плохо.
Родичи говорят, что я горячая голова. Это значит, что я частенько взрываюсь. Но послушайте, я ж не все время злой. Только когда кто-то играет мне на нервах.
Почему мы, собственно, и оказались дома у миссис Хардести. Наша училка играет на моих нервах с тех самых пор, как перевелась в нашу Среднюю Школу Адамса.
— Выпускай кота, — настаивал ДеУэйн, держа переноску перед моим лицом.
— Не здесь, — сказал я. — Миссис Ха слишком быстро его заметит. Так не прикольно.
— А как насчет подвала? — предложила Дейзи. — Миссис Хардести открывает дверь, а у подножия лестницы сидит черный кот и глядит на нее. Прикинь?
— Супер! — сказал я и ткнул Дейзи пальцем в лоб. — Котелок у тебя варит.
Мы обыскали коридор, пока не обнаружили дверь в подвал. Я открыл ее, мы посмотрели в темноту. Я нашарил выключатель, и над головой вспыхнула лампочка.
Я спустился по скрипучей деревянной лестнице. Кот снова мяукнул.
— Потерпи, — сказал я. — У тебя будет замечательный новый подвал, чтобы его обследовать. А миссис Ха будет хорошо о тебе заботиться.
Мы вошли в короткий проход. Воздух сделался сырым и холодным. Подвал был разделен на два помещения. Обе двери были закрыты.
ДеУэйн поставил переноску на пол. Он наклонился, чтобы открыть дверцу.
И тут мы услышали звук. Тяжелый удар. Он раздался в одной из комнат.
Мы обмерли. Руки ДеУэйна, выпустив переноску, взметнулись вверх. Он уставился на меня, разинув рот. Дейзи сделала шаг назад.
Послышался стон. Еще один звук удара.
Мое сердце сделало сальто-мортале в груди.
— Там кто-то есть! — прошептал я.
Больше мы не произнесли ни слова. ДеУэйн схватил переноску за ручку, мы отвернулись от двери и дали деру.
С громким топотом мы взлетели по лестнице.
Я был почти на самом верху, как вдруг что-то металлически брякнуло. Что-то ударилось о ступеньку и отлетело вниз.
— У меня что-то из кармана выпало! — крикнул я.
Неужели это мой мобильник?
Возвращаться нельзя. Нужно уносить ноги.
Кто-то — или что-то — преследовало нас!
Двумя неделями раньше.
— Многим ли из вас доводилось слышать о Лох-Несском чудовище? — спросила миссис Хардести. Поднялось несколько рук.
— Опять двадцать пять, — прошептал я сидевшему рядом со мной ДеУэйну.
ДеУэйн закатил глаза:
— Сплошные монстры.
— В других шестых классах проходят Гражданскую войну, — сказал я. — А мы обсуждаем монстров. Что за дела?
ДеУэйн засмеялся. Он долговязый симпатичный парень. Он носит мешковатые джинсы с заниженной талией и длинные футболки с изображениями хип-хоп исполнителей на груди. У него большие карие глаза, а свои темные волосы он стрижет очень коротко.
Всем бы парень молодец, да только смеется слишком громко, чем навлекает на меня кучу проблем.
Я вдруг сообразил, что миссис Хардести не сводит с меня своих ястребиных глазок.
— Что-то смешное, Майкл? — осведомилась она.
Я пожал плечами.
— Не желаешь поделиться этим с остальным классом?
Я снова пожал плечами:
— Неважно.
Нет бы просто извиниться. Ну почему я вечно лезу с ней на рожон?
Может, потому, что она вечно ко мне цепляется?
Она смотрела на меня с холодным выражением лица, закаменевшего, как у статуи.
Миссис Хардести здорово смахивает на птицу со своими маленькими круглыми глазками, близко посаженными к длинному носу-клюву. У нее короткие, похожие на перья, белобрысые волосы, обрамляющие узкое бледное лицо.
— Не будешь ли так любезен поведать классу, как по-твоему выглядит Лох-Несское чудовище, Майкл?
— Ну-у… оно вылитый ДеУэйн, только посимпатичнее.
Это вызвало общий смех, не смеялась только миссис Хардести. Она наморщила нос и шмыгнула им, как всегда делает, когда чем-то огорчена.
Она подняла большую фотографию.
— Вот фотография Лох-Несского чудовища, — сказала она. Поводила ею из стороны в сторону, но в таком сумраке поди что-нибудь разбери.
Она вечно поддерживает в классе темноту. Ребята постоянно спотыкаются о рюкзаки. Когда нам раздают тесты, приходится подносить бумагу вплотную к лицу, чтобы прочесть вопросы.
На улице стоял ясный солнечный денек, но шторки на окнах были как всегда опущены, а верхний свет миссис Хардести не зажигала.
— Как вы можете видеть, чудовище весьма похоже на динозавра, — продолжала она. — Многие утверждают, что это фото — подделка. Но людям хочется верить в монстров.
Я полез в карман джинсов и вытащил серебристый собачий свисток.
— Сотни людей каждый год посещают это огромное озеро в Шотландии, — вещала миссис Хардести. — Они желают увидеть чудовище своими глазами.
Ребята дружно охнули от неожиданности, когда одна из оконных шторок резко взметнулось вверх. В класс хлынул солнечный свет.
Миссис Хардести прикрыла глаза рукой. Бочком-бочком она подобралась к окну и опустила шторку на место. Класс снова погрузился в полумрак.
Миссис Хардести взяла со стола свою кроличью лапку на удачу. Она всегда сжимает лапку в руке, когда нервничает. А нервничает она частенько!
— На протяжении многих столетий было замечено множество других чудовищ, — продолжала она. — В стародавние времена моряки верили в морских змеев. И…
Щелк!
Та же самая шторка снова взлетела вверх.
Ахнув, миссис Ха кинулась к окну. Она опустила шторку и подержала несколько секунд. После этого она вернулась к своему столу, перекатывая кроличью лапку в руке.
Щелк!
Шторка взлетела обратно. Все засмеялись. Солнечный свет озарил класс.
Я прятал собачий свисток под столом. Миссис Хардести не видела, как я дую в него. Она понятия не имеет, какой технический гений Майкл Манро.
Да, в технических прибамбасах я хорош. И никому невдомек, ведь я Монстр, у которого сила есть — ума не надо.
Но я здорово навострился в работе с компьютерами и прочей техникой.
Перед началом урока я малость поколдовал со шторкой. Присобачил на нее такой крохотный приемничек. Свисток посылал высокозвуковые волны в этот самый приемничек. Людям их не слыхать. И звук заставлял шторку взлетать.
Щелк!
Я проделал это снова. Просто чтобы огорчить миссис Ха и еще больше посмешить народ. После чего спрятал свисток за учебником.
Миссис Хардести почесала в голове.
— Почему эта шторка все время поднимается? — спросила она.
— Может, ее злой дух двигает! — сказал ДеУэйн. Он-то знал, что это моих рук дело, но ему тоже нравится ее доводить. — У-у-у-у-у-у-у! — завыл он на манер привидения.
У миссис Хардести отвисла челюсть. Она не находила это смешным. Она расплющила свою кроличью лапку буквально в лепешку!
— Со злыми духами шутки плохи, — произнесла она. Ее голос дрожал.
На столе у нее всегда стоит банка с каким-то черным порошком. Она запустила руку в банку, вытащила пригоршню и кинула через плечо.
Ну разве она не самая чудна̀я училка на Земле?
Мы все гадаем, что это у нее за порошочек такой. По мнению Дейзи, это толченные крылья нетопырей. ДеУэйн настаивает, что это сушеные тритоньи глаза. О тритоньих глазах он вычитал в одном из ужастиков, которые он читает запоем.
Миссис Хардести опустила шторку и осторожно осмотрела ее. Я надеялся, что она не заметит крошечного приемника.
Она вернулась к доске. Я поднял свисток и приготовился снова свистнуть.
Упс.
Свисток выскользнул у меня из руки. Я отчаянно попытался его схватить. Но он отскочил от моего стола, брякнулся на пол и откатился в сторону миссис Хардести.
Заметила ли она это?
Да.
Прищурившись, она посмотрела на свисток, затем подняла глаза на меня.
— Э-э… у меня неприятности? — спросил я.
Да, у меня были неприятности. Она заставила меня вернуться в класс после занятий.
Небо на улице затянули дождевые тучи. От этого в классе стало темнее прежнего.
На столе миссис Хардести мерцали две высокие белые свечи. Она склонялась над ними, что-то нашептывая, когда я уныло притащился в класс.
— Миссис Хардести, я сожалею о проделке со свистком, — проговорил я. — Но остаться после уроков я не могу.
Она еще долго продолжала что-то шептать, закрыв глаза. Дымок от свечей курился перед ее лицом, но ей, казалось, и дела нет.
Наконец, она посмотрела на меня. В мерцании свечей ее кожа казалась серой и рыхлой.
— Разумеется, ты останешься, Майкл.
— Нет, — сказал я. — Честное слово, не могу. Я пропущу тренировку по борьбе.
Монстр Манро — капитан борцовской команды. Кто же еще?
— Садись, Майкл, — велела миссис Ха. Она показала на стул. — Лучше бы ты боролся со своими наклонностями.
Я застонал.
— Мне нельзя пойти на тренировку?
Запустив руку в банку, она кинула через плечо щепотку черного порошка.
— Садись, — повторила она.
Я сел. Со злостью швырнул на пол рюкзак. Пробормотал себе под нос пару крепких словечек.
В груди у меня было это жгучее чувство. Чувство, которое возникает, когда кто-то всерьез выводит меня из себя.
Миссис Хардести задула свечи. Казалось, она вдыхает дым.
— Майкл, по-твоему это остроумно — выставлять свою учительницу в дураках? — осведомилась она.
— Не стоило и пытаться! — брякнул я.
УПС. Снова здорово. Ну кто меня за язык тянул?
Я услышал, как ребята в коридоре грохнули со смеху. Ясное дело, это были Дейзи и ДеУэйн.
Миссис Хардести выскочила из-за стола. Она подошла к двери и втащила в класс моих друзей.
ДеУэйн плюхнулся рядом со мной, качая головой.
Дейзи тоже не выглядела счастливой. Она никогда не влипает в истории. С виду она — сама невинность. Морковного цвета кудряшки, россыпь веснушек и ямочки на щеках, даже когда она не улыбается. Так что все считают ее лапочкой-паинькой.
Конечно же, мне лучше знать. Я-то знаю, какое у нее злое чувство юмора. Она способна стать настоящей головной болью для такого, как я — если надумает.
— Мы ничего не делали, — сказала Дейзи. — Нам-то зачем оставаться?
Училка жестом велела ей сесть, после чего окинула нас хмурым взглядом.
— Вам троим нужно изменить отношение к жизни, — произнесла она и потерла свой заостренный подбородок. — Пожалуй, я знаю, что могло бы помочь.
— Я тоже, — сказал я. — Борцовская тренировка могла бы помочь. Она изменит мое отношение к жизни. Честное слово.
ДеУэйн ухмыльнулся миссис Хардести.
— Я в прошлом полугодии получил пятерку за отношение к жизни, — сказал он. — Можете проверить.
Миссис Хардести возвела очи горе.
— Мы не ставим оценок за отношение к жизни, — пробубнила она.
ДеУэйн воззрился на нее:
— Точно уверены?
Он над ней прикалывался. Но она совершенно не понимает шуток.
— Я знаю, что могло бы помочь вам, — повторила миссис Ха. — Честный труд.
Мы дружно застонали.
— Я даю вам шанс, — продолжала она. — Можете оставаться на два часа после занятий каждый день в течение недели…
Мы застонали еще громче.
— …Или же выполнить какие-нибудь общественные работы, — закончила миссис Ха.
Мы уставились на нее, как бараны на новые ворота. У меня возник внезапный порыв выхватить свой собачий свисток и взметнуть шторку еще раз.
— У меня есть для вас троих подходящая задумка, — проговорила миссис Хардести. — Это на пустыре возле моего дома. Можете прийти в субботу.
— Я не могу, — сказал я. — Папа берет меня на большую компьютерную выставку. Я…
— Я не могу, — сказала Дейзи. — У меня как раз урок тенниса и…
— В субботу, — гнула свое миссис Хардести. — Без отговорок.
Позади нас послышался кашель. Обернувшись, я увидел вошедшего в класс мистера Вонга.
Мистер Вонг — наш новый директор. Видок у него чудной. Он не старый, но обвислые щеки и выпученные глаза придают ему сходства с лягушкой. Держу пари, в школе он носил кличку «Лягушонок» или «Жабик».
Он носит темные костюмы в полосочку с белой рубашкой и темным галстуком. Росточку он мелкого. Но говорит утробным низким басом. Прямо как лягушка-бык.
А вообще он дядька ничего.
Нашего старого директора мы и не видели толком. Он безвылазно сидел у себя в кабинете. А мистер Вонг ходит по коридору, такой всегда приветливый, всем дает пять. Он любит с нами общаться.
Мистер Вонг увлек миссис Хардести в сторонку и спросил, в чем дело, не переставая поглядывать на нас. А миссис Хардести с кислой миной все время тыкала в меня длинным костлявым пальцем.
Я не слышал всего разговора. Но слышал, как мистер Вонг сказал:
— Сдается мне, вы к ним слишком строги. Ну подумаешь, пошалили маленько.
Говорю же, Вонгстер — мужик что надо.
Но миссис Хардести знай себе качала головой, отчего ее перистые волосы колыхались. Наконец, мистер Вонг пожал плечами и отступил назад. Плетью обуха не перешибешь.
Миссис Хардести повернулась к нам.
— В субботу жду вас троих на общественные работы к двум часам дня. Отговорки не принимаются. Встречаемся у моего дома.
Она вернулась к своему столу и стала складывать бумаги.
Мистер Вонг подошел к нам.
— Я живу с ней по соседству, — прошептал он. — Зайду проведать, как вы там.
Он повернулся и покинул класс.
Мы принялись жалобно переговариваться.
— Слушайте сюда, — сказала миссис Хардести. — Это важно. Раздобудьте к субботе рабочую одежду. И советую принести затычки для носа.
Как-как? Затычки для носа?
Что же она заставит нас делать в субботу?
Суббота, по идее, должна была стать для меня радостным днем. Папа обещал сводить меня на компьютерную выставку в конгресс-центре. Я ждал этой выставки целый год.
Но где я оказался в субботу? Стою с Дейзи и ДеУэйном позади дома миссис Хардести.
День выдался ясный и теплый, несколько пушистых облачков плыли в голубом небе. Только меня ничто не радовало.
Я был зол, как тысяча чертей. Хотелось запрокинуть голову и реветь, реветь, а потом запустить чем-нибудь в окно миссис Хардести.
Вместо этого я вместе с друзьями последовал за нею к заброшенному пустырю. Теплый воздух начал попахивать — отвратный такой запашок, тошнотворный. Училка остановилась перед мусорным контейнером. Здоровенным мусорным контейнером, от которого вонища шла до небес.
— Я хочу, чтобы вы перерыли мусор, — сказала миссис Хардести, — и извлекли все банки и бутылки, которые можно будет сдать.
— Э-э-э! — в ужасе отшатнулся ДеУэйн.
— Прошу прощения? — воскликнул я. — Вы хотите, чтобы мы забрались в мусорку?
— Мне кажется, я выразилась совершенно ясно, — ответила миссис Хардести.
Дейзи зажала нос. Лицо ее малость позеленело.
— Это и есть ваши исправительные работы, — сказала миссис Хардести. — Полезайте. Поройтесь в мусоре. Разыщите все банки, жестянки и бутылки, что там есть.
— Но воняет же! — вскричал ДеУэйн. — Там тухлятина. Омерзительно!
Миссис Хардести раздала нам по лопате на длинной ручке.
— Доброй охоты, — пожелала она.
— Но… но… — выдавил я.
Она порысила к дому.
Мы втроем переглянулись. Разве у нас был выбор? Едва ли.
Через минуту мы стояли по колено в гниющем, сыром, осклизлом мусоре. Помои промочили штанины моих джинсов. От этого скунсового аромата у меня перехватывало горло. Я боролся с рвотными позывами.
Я попытался идти. Было тяжело сохранять равновесие. На втором или третьем шаге под моей ногой что-то смачно чавкнуло. Оказалось, дохлый енот.
— Просто не верится! — завопил я. — Это, блин, несправедливо!
Я потерял голову. Я принялся зачерпывать мусор и швырять его о стенки контейнера.
В мозгу мелькнула безумная картина: я поднимаю контейнер над головой — прямо как Супермен — и опорожняю в окно миссис Хардести.
— К черту! К черту! — орал я, во все стороны расшвыривая помои.
Дейзи схватила меня за плечо. ДеУэйн схватил за другое.
— Полегче, Монстр. Полегче, чувак, — приговаривал ДеУэйн.
Они пытались удержать меня на месте. Но я рванулся вперед и высвободился.
И шмякнулся лицом прямо в помои.
Я почувствовал на лице что-то липкое. Что-то очень мокрое и зловонное пропитало футболку. Я сел, отплевываясь и стряхивая с волос яичную скорлупу и ошметки гниющего червивого мяса.
Я пытался стереть с лица зеленую, заплесневелую массу, но она прилипла.
Наконец, друзья подняли меня на ноги.
ДеУэйн протянул мне лопату:
— Ну как, полегчало?
Я расхохотался. Внезапно мы все втроем покатились со смеху.
Мы принялись разгребать мусор. Бутылок и банок там кот наплакал. Большинство людей не выкидывают их в мусор. Но мы продолжали рыться в гнусном месиве.
— Миссис Хардести знала, что утилем здесь не разживешься, — сказал я. — Она послала нас сюда просто из вредности.
— А-а-а-а-а-а-а! — взвизгнула Дейзи и принялась остервенело колотить лопатой. — Там внизу что-то живое! — запричитала она.
Бам! Бам! Бам!
Да. Она не ошиблась. Что-то в глубине контейнера заставляло мусор буквально кипеть.
Схватив Дейзи под руки, мы с ДеУэйном помогли ей спуститься из контейнера, соскочили на землю сами и отшвырнули лопаты.
— Эй! — испуганно вскрикнул я. Там стоял мистер Вонг.
Несмотря на выходной, он был одет в один из своих полосатых костюмов с коричневым галстуком. Его зализанные черные волосы блестели на солнце. Лягушечьи глаза слезились.
На его лице играла улыбка. Но она исчезла, когда он увидел, что мы с ног до головы покрыты отсыревшими ошметками мусора. Он даже на минуточку зажал нос.
Я его не винил. Сам свой запах чувствовал. Уж поверьте, не из приятных.
— Отличная работа, ребятки, — прогундосил директор, по-прежнему зажимая нос. — Вот. Я вам шоколадок принес. Подкрепиться. — Он протянул нам по шоколадному батончику. Затем он вытащил из кармана пиджака пачку бумажных полотенец. — И вот. Можете кое-как обтереться.
Мы поблагодарили его. После чего он быстренько удалился, не шагом, а бегом. От нашего запаха его мутило.
Я стер бумажным полотенцем липкую дрянь со лба. Мои джинсы и футболка пропитались насквозь и покрылись пятнами. Спина зудела. Под футболку забралась всякая нечисть.
Дейзи с ДеУэйном о чем-то переговаривались вполголоса. Я ничего не мог разобрать. В ушах звенело. Так часто бывает, когда я всерьез разозлюсь.
— Я два часа простою под душем, — сказал ДеУэйн.
Дейзи вытащила из волос коричневый комок салата-латук. На нем кишели коричневые червячки.
— В следующий раз, когда мама попросит меня вынести мусор, боюсь, я просто озверею, — сказала она.
Я стиснул зубы. И смотрел на дом миссис Хардести.
— Ну, я с ней поквитаюсь, — сказал я. — Это было подло и несправедливо. Уж я найду способ поквитаться с ней.
Но как?
Мы попрощались. И разошлись по домам.
Домой я пробирался задними дворами. Причем стараясь держаться в тени. Мне не хотелось, чтобы кто-то меня видел. Или нюхал!
Тут я приметил какое-то движение. Остановился. Глядь, между двух домов — черный кот. Сидит себе преспокойненько, глядя на меня голубыми глазищами.
Опять невезуха?
Нет уж. Дудки. Внезапно я понял, каким образом отомщу.
Вот так и получилось, что Дейзи, ДеУэйн и я проникли в дом миссис Хардести с черным котом в руках.
Мои друзья были против. Все-таки жутковато забираться в учительский дом. Но долго уламывать их не пришлось.
Дейзи раз десять вымыла голову с шампунем. Но в волосах у нее все равно попадались насекомые. А ДеУэйн сказал, что ему пришлось выбросить футболку и джинсы. Его мать отказалась стирать такую вонищу.
Так что все мы имели веские причины поквитаться с миссис Хардести.
Мы знали, как она суеверна. Она постоянно твердила, что от черных кошек жди беды. Послушать ее, так если уж к вам прицепилось невезение, от него потом спасу нет.
Так что лучше и не придумаешь.
Откуда ни возьмись в ее подвале появится черный кот. И она рехнется. На всю голову рехнется!
Черный кот постоянно ошивался в нашем районе. Никто не знал, чей он. Сдается мне, у него было сто девять жизней! Куда ни пойду — он уже тут как тут.
В общем, взяли мы котяру в охапку и после уроков скорей к миссис Хардести. Мы знали, что она допоздна задержится на родительском собрании. Удостоверились, что ее синий «Сивик» не стоит на подъездной дорожке. И что никто из соседей не смотрит.
Дверь черного хода была не заперта. Мы проникли в кухню.
Потом в подвал. Пытались вести себя как можно тише. Кошак расхаживал по переноске.
Мы собирались действовать быстро. Войти. Выпустить кота. Выйти.
Но человек предполагает, а Бог располагает.
Мы услышали стоны и звуки ударов, доносившиеся из одного из помещений. У меня сердце ушло в пятки.
Там с нами был кто-то еще.
Мы бросились вверх по лестнице. Что-то выпало у меня из кармана джинсов, но возвращаться я не стал. Кот орал дурным голосом.
Мы поднялись наверх, тяжело дыша. Неужели нас преследуют?
Оглянувшись, я уставился в подвальную темноту. Нет. На лестнице никого не было.
Ухватившись за дверь, я привалился к ней, ожидая, когда сердце перестанет так колотиться.
— Все хорошо, — наконец проговорил я. — Мы спасены.
Дейзи огляделась.
— Выпускай давай кота, — сказала она ДеУэйну. — И пойдем.
ДеУэйн поставил переноску на пол. Потянулся к застежке.
— Нет, постой, — сказал я. — Чердак. Отнесем-ка его на чердак.
Они с Дейзи уставились на меня:
— Нафига?
— Так будет страшнее, — пояснил я. — Ну представьте. Сидит миссис Ха у себя в гостиной. Слышит — кто-то крадется по чердачной лестнице. Открывает, а ей в лицо глядит НЕУДАЧА!
Я засмеялся. Я уже представлял себе, как это будет.
ДеУэйн покачал головой:
— Злой ты, Монстр!
— Скорее тупой, — проворчала Дейзи. — Поверить не могу, до чего я докатилась. Если нас застукают… — Поежившись, она обхватила себя за плечи.
— Не застукают, — пообещал я. Глянул в панорамное окно. Никаких следов училкиной машины. — Знаешь же, какие они длинные, эти собрания. У нас в распоряжении целый вечер.
После недолгих поисков мы обнаружили лестницу на чердак. Дверь находилась в конце коридора неподалеку от спальни миссис Хардести.
Мы открыли дверь. На чердаке было темным-темно. По мере того, как мы поднимались, становилось все жарче. Пахло гнилью, затхлостью.
Кот тыкался в стенку переноски. Ему не терпелось на волю.
Я вошел на чердак. Он был огромен. Стены были из соснового дерева. В передней части чердака располагались два маленьких оконца, пропускавшие узкие лучи света.
Помещение заполняла мебель, накрытая простынями. На деревянном ящике стояли старомодная пишущая машинка и черный пластмассовый радиоприемник. Посреди комнаты стоял боком длинный, коричневый кожаный диван. Простыня с него частично сползла.
Что-то огромное, высокое, округлой формы стояло на вершине лестницы рядом с нами. Оно было целиком накрыто простыней и достигало без малого шести футов в высоту. Что бы это могло быть? Скульптура какая-то?
Я хотел было приподнять простыню, чтобы взглянуть хоть одним глазком. Но Дейзи оттащила меня.
— Нет времени глазеть, — прошипела она. — Тут духотища. Давай скорее.
ДеУэйн поставил переноску перед диваном. Открыл.
Кот поспешил вылезти. Он сделал три-четыре шага вперед, потянулся, наклоняя голову с боку на бок. Несколько мгновений он обозревал длинное помещение. После чего остановился, глядя на нас голубыми глазами.
— Дело сделано, — сказал я. — Вот так будет в самый раз. Не могу дождаться, когда…
И тут на улице хлопнула дверца автомобиля.
У меня отвисла челюсть. Глаза Дейзи расширились. Мы втроем замерли. Кот тоже!
Я метнулся к одному из окошек и выглянул наружу.
И застонал.
— Приплыли. Это миссис Хардести! Явилась — не запылилась.
ДеУэйну явно поплохело. Дейзи вскрикнула.
— Как мы отсюда выберемся?
Я смотрел, как миссис Хардести подходит к парадной двери.
— Кажется, мы попали, — изрек я.
Мы слышали, как открылась и снова закрылась входная дверь. Слышали, как миссис Хардести вошла в переднюю.
Она кашлянула. Пробормотала что-то себе под нос.
Мне был слышен каждый звук. Словно я вдруг обзавелся суперслухом!
— Если поймает, нам крышка, — прошептала Дейзи.
ДеУэйн сглотнул.
— Думаешь, нас вышибут из школы?
— С нее станется отправить нас на расстрел, — ответила Дейзи.
— Выше нос, — сказал я. — Прорвемся.
Я всегда стараюсь быть оптимистом. Даже в безвыходном положении!
Я окинул взглядом чердак. Запасного выхода нет. А пойдем по лестнице — она нас спалит.
Может, вылезти из окна и спуститься по стене?
Нет. Окна слишком маленькие.
Я жестом велел остальным спрятаться за диван. Мы опустились на четвереньки.
А где кот?
Я выглянул, поискал его взглядом. Как сквозь землю провалился. Неужели он уже спускается по лестнице?
Это может быть чревато.
Прижимаясь боком к спинке дивана, я прислушивался. Миссис Хардести не было слышно. Единственным звуком, какой я слышал, было мое собственное сдавленное дыхание.
Потом раздался шум льющейся воды. Может, это кухонный кран?
Звук прекратился. Я мог слышать, как миссис Хардести мурлычет себе под нос. Шаги зазвучали громче.
— Она идет наверх, — прошептала Дейзи. — Может, в спальню. Сменить школьную одежду.
ДеУэйн хихикнул:
— По-твоему, учителя носят спецодежду?
— Ш-ш-ш! — пихнула его локтем Дейзи. — Хочешь, чтобы она услышала?.
Снова послышались шаги. Миссис Хардести опять кашлянула. Звук приплыл по чердачной лестнице.
Теперь она находилась слишком, слишком близко от нас.
Один звук — и она поймет, что наверху кто-то есть.
Я затаил дыхание. Мы втроем буквально оцепенели.
Тут-то котяра и подай голос. Он издал долгий, пронзительный вопль.
Я охнул и зажмурился.
Мы пропали. Пропали!
Открыв глаза, я обнаружил, что кот сидит рядом со мной.
— Ш-ш-ш! — прошипел я. Интересно, кошки понимают, что значит «ш-ш-ш»?
Обеими руками я обнял кота и привлек к груди. Так и держал, молясь, чтобы он не издал больше ни звука.
— Мя-а-а-а-а-а-а-а-а-а-у!
Я стиснул зубы. ДеУэйн закрыл глаза и молитвенно сложил руки. Дейзи смотрела остановившимся взглядом прямо перед собой.
А потом послышались шаги. Заскрипели ступени. Шаги приближались.
Мы попались. Миссис Хардести поднималась по чердачной лестнице.
Я сильней прижал кота к груди.
— Прошу, — шептал я. — Прошу, веди себя тихо.
Лестница скрипела и стонала. Не поднимая головы, я осторожненько выглянул.
Миссис Хардести поднялась на чердак.
Дейзи оказалась права. Училка переоделась. На ней был серый свитер поверх мешковатых лиловых штанов. Черные туфли она сменила на черные кроссовки.
Прошу, не мяучь. Прошу, ни звука, мысленно умолял я кота.
Миссис Хардести огляделась. Она сделала несколько шагов к дивану.
Одной рукой она протерла старый радиоприемник. Затем подошла к окну и выглянула на улицу.
Неужели это был самый долгий, самый страшный момент в моей жизни?
Да. Но я понимал, что будет куда страшнее, если училка нас здесь застукает.
Я услышал голоса. Какие-то ребята играли на улице. Вот бы и мне сейчас к ним…
Я обнял кота покрепче. Не придушить бы бедную животину!
Миссис Хардести отошла от окна. Она подошла к накрытому простыней предмету возле лестницы.
По-прежнему прижимая кота к груди, я выглянул из-за дивана.
Она стягивала простыню. Спустя несколько мгновений я уже мог разглядеть небольшой участок того, что скрывалось под ним. Оно было гладким и белым.
Она сняла простыню и аккуратно сложила ее. Я смотрел на то, что еще недавно скрывала простыня. Смотрел, не веря своим глазам.
Это было яйцо. Яйцо шести футов в высоту.
Рядом скрючились за диваном Дейзи и ДеУэйн. Они не могли видеть того, что видел я. Они смотрели прямо перед собой, боясь дышать.
Миссис Хардести несколько раз обошла яйцо по кругу, изучая его. Обходя его, она нежно проводила по нему рукой.
Странная улыбка играла на ее лице. Глаза ее сияли восторгом.
«Что за зверь или птица могли отложить такое здоровущее яйцо?» — недоумевал я.
Несколько недель назад я видел яйца динозавров в одной классной передаче по каналу «Дискавери». По сравнению с этим гигантским яйцом они казались фитюльками.
Оно точно не настоящее, решил я. Это скульптура. Да. Вот оно. Образчик современного искусства.
Кто-то вылепил его из гипса или чего-нибудь в этом роде. Вот почему миссис Хардести так им гордится.
Пока эти мысли проносились у меня в голове, миссис Ха перестала кружить. Она повернулась лицом к яйцу и обхватила руками его широкую середину.
Неужели она его обнимает?
Нет.
Я обомлел, когда она оттолкнулась от пола. Ее кроссовки упирались в яичную скорлупу. Она подтягивалась руками все выше… все выше…
В считанные мгновения она вскарабкалась на его верхушку. После чего повернулась лицом к окну. Она восседала на верхушке яйца!
Очуметь, подумал я. Должно быть, скорлупа у него толстенная.
Я наблюдал, как она обустраивается наверху. Она опустила руки на скорлупу.
Дейзи и ДеУэйн должны это видеть. Иначе они решат, что я все сочиняю.
Я тихонечко отполз назад, освобождая им место. После чего махнул рукой: давайте, мол, полюбуйтесь.
Не издав ни звука, они выглянули из-за дивана. Я видел, как их глаза полезли на лоб. Они качали головами, не веря в то, что видят.
Я отодвинул их назад, чтобы самому еще раз взглянуть. Голова шла кругом.
Ради Бога, что наша училка здесь делает? Высиживает она его, что ли?
Кто может вылупиться из такого яйца? Гигантский цыпленок?!
Да что ж это за чертовщина?
Училка глядела в окно. Руки ее покоились на верхушке яйца. Ее кроссовки болтались в трех футах от пола. Похоже, она там расположилась со всеми удобствами.
Отсюда надо убираться!
Эта мысль все время повторялась у меня в голове.
Но как?
Я до сих пор держал кота. Посмотрел на него. Он прикорнул у меня на руках. Красава.
Хотя бы из-за него можно не беспокоиться — пока. Интересно, долго еще миссис Хардести просидит на яйце? До самого ужина? Еще дольше?
Я привалился к спинке дивана. Опустил кота на пол. Скрестил на груди руки и ждал. Друзья тоже не двигались. Думаю, это было самое долгое время, что мы сидели спокойно.
Самый долгий день в моей жизни!
Время тянулось крайне медленно. За окном садилось налитое багрянцем вечернее солнце. Мне было видно вечернее небо и белеющая в нем половинка луны.
Послышался какой-то звук. Тихий храп.
Я выглянул из-за угла дивана. Да! Миссис Хардести по-прежнему сидела на яйце. Но ее голова поникла, и она тихонько похрапывала.
— Спит, — шепнул я друзьям.
Они переместились вперед. Глаза их были широко раскрыты. ДеУэйн вытянул руки над головой.
— Думаешь, сможем прошмыгнуть? — прошептала Дейзи.
— Это наш единственный шанс, — сказал я.
— Если мы ее разбудим… — голос ДеУэйна сорвался.
Я понимал, что будет нелегко. Чтобы добраться до лестницы, придется пройти мимо яйца.
Малейший звук… малейшее опрометчивое движение может разбудить миссис Хардести.
И тогда мы попадемся на горячем — ведь мы видели ее. Видели, как она высиживает гигантское яйцо!
Что она нам тогда сделает?
— Снимите обувь, — прошептал я. — Ни звука.
Прислонившись к спинке дивана, мы сняли кроссовки. Затем, держа их в руках, на цыпочках двинулись к лестнице. Я шел впереди, шажок за шажком.
Под ногой скрипнула половица. Я остановился, не спуская глаз с миссис Хардести. Она не подняла головы.
Я понял, что не дышу. Втянул в грудь побольше воздуха, задержал дыхание. Затем снова двинулся вперед, шажок за шажком.
Казалось, это заняло не один час. Наконец, я очутился прямо перед яйцом. Колени миссис Хардести находились сейчас в дюйме от моего лица. Еще два шажка — и я доберусь до вершины лестницы.
Раз…
Два…
И тут чья-то рука как схватит меня за плечо!
Ахнув, я на мгновение обмер. Обернулся.
Дейзи!
— П-прости, — прошептала она. — Я споткнулась. — Ее рука соскользнула с моего плеча.
Мое сердце до сих пор колотилось так, словно я пробежал километр за четыре минуты!
На верхушке яйца миссис Хардести что-то тихо пробормотала. Неужто просыпается?
Цепляясь за перила, я без оглядки слетел вниз по лестнице. Достиг коридора, промчался мимо спальни миссис Хардести и продолжал бежать, слыша, как друзья несутся следом за мной.
У двери черного хода мы остановились и прислушались. Сверху не доносилось ни звука. Возможно, миссис Хардести все еще спала.
Мы вылетели на свежий вечерний воздух. Солнце почти зашло, лишь его краешек красной полоской еще маячил за домами. Деревья дрожали под порывами ветра.
Мы не проронили ни слова. Промчавшись через несколько задних дворов, мы оказались на пустыре.
Остановился я лишь у светофора на углу моего квартала. Уперся руками в колени, ожидая, когда дыхание восстановится.
ДеУэйн все оглядывался назад. Несмотря на прохладу, его лицо заливал пот.
— Что делать будем? — спросил он.
— Надо кому-нибудь рассказать, что мы видели, — добавила Дейзи. Она держалась рукой за фонарный столб, лицо ее выглядело бледным в белом свете фонаря. Все веснушки на нем исчезли.
— Кому мы можем рассказать? — спросил я, распрямляясь и испытывая легкое головокружение. — И что, интересно, мы скажем? Что видели, как миссис Хардести высиживает гигантское яйцо?
— Думаешь, нас поднимут на смех? — спросил ДеУэйн.
— Именно так я и думаю, — отрезал я.
— Надо рассказать мистеру Вонгу, — предложила Дейзи. — Он нас выслушает.
— Выслушать-то он выслушает, — сказал я. — Да только не поверит. Не уверен, что сам в это верю!
Мы посмотрели друг на друга. Мимо проехал темный внедорожник, из его окон гремела музыка. Ребята с заднего сиденья махали нам руками. Мы не помахали в ответ.
— Пойдемте-ка домой и там подумаем над этим, — сказал ДеУэйн.
Дейзи поежилась:
— Лично я ни о чем другом и не смогу думать!
— Погодите! До меня дошло! — вскричал вдруг ДеУэйн. Он постучал себя пальцем по голове. — Гигант Мысли снова на коне!
Я прищурился на него:
— Что до тебя дошло?
— Я могу это объяснить, — заявил он. — Я все могу объяснить.
— Валяй, — бросила Дейзи и повернулась ко мне: — Хорошо бы так.
— Миссис Хардести нас заметила, — сказал ДеУэйн. — Она знала, что мы прячемся за диваном. Вот и залезла на яйцо, притворяясь, будто высиживает его — чтобы нас напугать.
Я покачал головой:
— То есть, это была шутка? Тогда объясни вот что: за каким чертом ей вообще понадобилось гигантское яйцо на чердаке? На случай, если какие-нибудь ребята проберутся к ней в дом и спрячутся за диваном?
— И если она нас дурачила, то почему заснула? — подхватила Дейзи. — И почему позволила нам сбежать?
ДеУэйн пожал плечами:
— По-твоему, я всезнайка?
Мой живот заурчал.
— Пошли домой, — сказал я. — А то опоздаем к ужину. Дома все и обмозгуем. Пока.
Мы разошлись по домам.
Мама встретила меня в дверях кухни.
— Майкл, что-то ты поздно, — сказала она. — Где ты пропадал?
— Э-э… на тренировке по борьбе, — ответил я.
На следующее утро я добрался до школы с небольшим опозданием. Закинув куртку в шкафчик, я поискал Дейзи и ДеУэйна. Их нигде не было. Наверное, они уже в классе.
— Дарова, Монстр! — Парень из борцовской команды показал мне два больших пальца.
Я свернул за угол — и столкнулся с мистером Вонгом. Он был в своем обычном полосатом костюме. Но сегодня к нему добавился ярко-красный галстук. Очень кричащий.
— Майкл, как дела? — осведомился он с улыбкой. — Как поживаешь?
Сказать ему или нет?
«Мы с друзьями видели кое-что очень странное, мистер Вонг. Мы видели, как миссис Хардести забралась на гигантское яйцо и пыталась его высиживать».
Нет. Ни за что. Не могу я такого сказать.
— Да вроде все путем, — сказал я.
Ему пришлось привстать на цыпочки, чтобы положить руку мне на плечо — такой он был коротышка.
— Если у тебя возникнут какие-то проблемы, заходи, — сказал он. — И мы их обсудим, договорились? Моя дверь всегда открыта.
Я кивнул.
— Спасибо, — пробормотал я. Не знал, что еще сказать.
Он поспешил прочь. Я стоял и смотрел, как он вприпрыжку удаляется по коридору.
Странно, подумал я. Может, он подозревает что-то о миссис Хардести? И таким образом пытается донести это до меня?
Я хотел войти в класс. Но в дверях меня остановила миссис Хардести.
Она вывела меня в коридор и закрыла за нами дверь. Ее маленькие круглые глазки вперились мне в лицо.
— Что-то не так? — спросил я, стараясь говорить спокойным, будничным тоном.
Она не отвечала. Знай сверлила меня глазами.
Я смотрел на нее в ответ. Если ей охота поиграть в гляделки, я только за. Я в жизни не проигрывал ни одной игры в гляделки. Как-то раз мы с ДеУэйном глядели друг на друга так долго и упорно, что окосели!
— Вчера вечером я кое-что обнаружила у себя дома, — произнесла наконец миссис Ха.
И моргнула. Я выиграл поединок.
— Я обнаружила в своей спальне черного кота, — продолжала она. Ее зубы были крепко сжаты. Щеки пылали.
— Правда? — сказал я. — Черные кошки приносят несчастье, не так ли?
Интересно, купилась она на мое невинное поведение?
— Я не спала всю ночь, — сказала она. — Всю ночь пыталась изгнать из дома неудачу.
Я не ответил.
Она приблизила свое лицо к моему, так близко, что я почувствовал запах кофе у нее изо рта.
— Ты как-то причастен к этому, Майкл? — спросила она, произнеся мое имя так, словно это было какое-то ругательство.
Я попятился к кафельной стене. Она по-прежнему взирала на меня в упор.
— Майкл! Скажи мне правду. Ты принес в мой дом этого злосчастного кота?
— Ничего подобного, — сказал я. — Нет, конечно.
От ее взгляда — холодного, как лед — по моей спине бегали мурашки.
Она опасна, решил я.
Почему она так близко стоит? Почему смотрит так пристально?
Неужели она пытается прочесть мои мысли?
Я должен кому-нибудь о ней рассказать, подумал я. Я должен добыть доказательства, чтобы мне поверили.
Я должен выяснить, что она высиживает на чердаке.
Внезапно я осознал, что выбора нет. Я должен снова пробраться на проклятый чердак, дабы выяснить, что вылупится из этого яйца.
— Ни за что, — сказала Дейзи.
— Фигушки, — сказал ДеУэйн.
Мне пришлось бежать за ними по улице.
— Вы не вернетесь со мной на чердак?
— Я что, похожа на ненормальную? — спросила Дейзи. — И не проси.
— Монстр, не наше это дело, — сказал ДеУэйн. — Если миссис Ха хочет высиживать у себя на чердаке гигантских цыплят, это ее проблемы.
— Но… но… — пробормотал я, не в силах поверить, что мои друзья отказались идти со мной. — Сами вы цыплята после этого!
Они дружно кивнули.
— Как скажешь, — хмыкнул ДеУэйн.
— Но разве вам не хочется узнать правду? — спросил я. — Разве вам не хочется доказать всем, какая она ненормальная?
ДеУэйн поднес два пальца к уху.
— Позвони мне, — сказал он. — Позвони и расскажи, что тебе удалось нарыть.
— Точно. И мне позвони, — добавила Дейзи. — С безопасного расстояния. Лично я к этому дому на пушечный выстрел не подойду.
Они порысили прочь.
Так и вышло, что нынче вечером я оказался на чердаке миссис Хардести в гордом одиночестве.
Задняя дверь была, как и прежде, не заперта. Я пробрался в дом и не задерживаясь направился на чердак.
Черного кота нигде не было видно. Должно быть, он выбрался на волю и теперь снова рыскал по району.
Темные грозовые тучи низко висели в небе. На чердаке стало еще темнее, чем раньше. Я остановился рядом с яйцом, выжидая, когда глаза привыкнут.
Не поднять ли мне простыню?
Мне хотелось потрогать яйцо. Теплое оно или холодное? Отличается ли на ощупь от обычной скорлупы? Смогу ли я почувствовать растущего внутри гигантского цыпленка?
Я взялся за простыню, потянул…
Нет.
Я передумал. Миссис Хардести может заметить, что ее сдвигали.
Я выпустил из рук простыню и пересек комнату. Опустившись на колени за диваном, я приготовился ждать.
На этот раз я прихватил пару шоколадных батончиков, так что голод мне не грозил.
Я уже приканчивал половину второго батончика, когда услышал, как на подъездной дорожке хлопнула дверца автомобиля. Еще через несколько секунд я услышал, как открылась и закрылась входная дверь.
Сердце заколотилось. Руки вдруг покрылись холодным потом.
Я затолкал остатки батончика в рюкзак. Затем прижался спиной к дивану и устроился поудобнее.
Через некоторое время я услышал, как миссис Хардести поднимается по лестнице в свою комнату. Она пробыла там довольно долго. Я слышал, как она там расхаживает.
Может, она сегодня и не пойдет на чердак, подумал я.
Может, зря я сюда залез.
Ан нет. Спустя еще несколько минут я услышал, как открылась дверь на чердак. Затем на скрипучей деревянной лестнице послышались шаги миссис Хардести.
Я неподвижно замер за диваном, пока она не вошла в комнату. Тогда я осторожно высунул голову, чтобы видеть ее.
Она переоделась все в тот же серый свитер и свободного покроя лиловые брюки. Она стояла ко мне спиной. Она стягивала с яйца простыню.
Сложив простыню, она опустила ее на пол рядом. Затем она снова стала обходить яйцо по кругу, проводя ладонью по толстой скорлупе в середине.
Я моргал в сером свете чердака. До сих пор не мог поверить своим глазам!
Будет ли она высиживать его сегодня?
Может ли из него вообще что-нибудь вылупиться?
У меня возник внезапный порыв. Безумная мысль.
Я представил, как выбираюсь из-за дивана. Подваливаю такой к ней. Непринужденной такой походочкой. Руки в брюки. И с улыбкой во всю морду.
И такой: «Здрасьте, миссис Ха, а что за такое большое яйцо? А что это вы тут делаете, а?» И тут же щелкаю ее на свой мобильник.
По счастью, сдержался.
Ибо за проникновение в училкин дом можно нехило так схлопотать — особенно если училке есть что скрывать.
Так что я остался стоять на карачках. Пригибаясь к полу как можно ниже. И молча глядел, как моя учительница снова вскарабкалась на яйцо и примостилась на самой верхушке.
Она долго так сидела, не двигаясь. Ну и я, соответственно, тоже.
Руки у меня начинали ныть, да и шея задеревенела.
Дождь барабанил по крыше, а где-то вдалеке рокотал гром. Небо почернело, и чернота просочилась на чердак.
Я корячился там, вглядываясь в полумрак. Наблюдая… наблюдая… наблюдая…
Моя голова дернулась назад, когда послышался громкий треск.
Мышцы напряглись. Я несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя.
Снова треск. На этот раз громче.
Глаза миссис Хардести вылезли из орбит, лицо расплылось в улыбке. Она развернулась всем телом. Обхватила руками скорлупу. И съехала вниз.
Кра-а-ак!
Миссис Хардести взметнула кулаки над головой. Она издала ликующий клич. Было видно, что она здорово взбудоражена.
Снова раздалось потрескиванье. Несколько тихих ударов. Такое «тук-тук-тук», словно молотком.
Клинышек скорлупы откололся и упал на пол.
Я затаил дыхание. Ну как тут усидеть неподвижно. Вот он, момент истины!
Еще одно громкое «кра-а-ак!»
Еще один кусок скорлупы отвалился, открывая желтковую массу внутри.
А потом… потом…
Я зажал ладонью рот, чтобы не издать ни звука.
И потрясенно смотрел, как из яйца показалась влажно поблескивающая зеленая рука. Роняя капли слизистого желтка, чешуйчатая рука потянулась наружу, после чего сжала и разжала заостренные когти.
Я не мог дышать. Не мог даже моргнуть.
Скорлупа с треском раскололась. Желтая масса хлынула наружу и широкой лужей расползлась у ног миссис Хардести.
На ее лице застыла странная улыбка. Глаза сверкали восторгом.
Я смотрел в изумлении, как она взялась за влажную зеленую руку. Бережно обхватила пальцами костлявую лапу — и потянула.
Когда существо вывалилось из яйца, я чуть не заорал.
Оно было здоровенное — размером с соседского лабрадора-ретривера!
Его бугристая зеленая шкура была покрыта густой слизью, точно слоем желтого мускуса. Мне она показалась похожей на шкуру аллигатора. Или, скажем, ящерицы.
— Кххххх! Кххххххх! — Оно издавало громкое, отвратительное перханье, словно пытаясь продышаться. Открыв вытянутую пасть, оно выкашливало огромные комки желтых соплей. Круглые черные глаза дико вращались на узкой голове ящера.
— Кххххх! Кххххххх! — Оно выкашляло еще одну порцию комковатых соплей, которые шлепнулись прямо на ноги миссис Хардести.
Существо неуклюже поднялось на задние конечности. Они были короткие, словно крокодильи лапы. Зато у этой твари было длинное, бугристое тело. И большая гладкая голова с удлиненной мордой.
Существо вытянуло передние конечности, сжимая и разжимая когтистые пальцы. Оно то наклоняло голову, то поворачивало ее, оглядывая чердак.
Затем, с хриплым возгласом, оно завалилось обратно в скорлупу.
Протянув руки, миссис Хардести поймала его и снова поставила на ноги.
Тварь раскрыла вытянутую пасть и захныкала. Прямо как младенец!
Этого не может быть, твердил я себе.
Я не сижу на карачках на чердаке своей училки, наблюдая, как она вывела зеленого монстра!
— Кххххх! Кххххххх! — Откинув голову назад, чудище снова закашлялось.
— Тише, мой малютка, — мягко проговорила миссис Хардести. — Тише. Позволь мамочке тебе помочь. — Взяв банное полотенце, она принялась вытирать густой мускус со спины страшилища. — Тише, тише, малюточка.
Малюточка?!
Она была очень нежна с этой тварью. На то, чтобы оттереть всю густую жижу с тела чудища, ушло четыре полотенца. Она заботливо обтерла его ноги, пальцы, тонкие черные когти.
Существо ухало и ворковало, пока она вытирала его с головы до ног. Щелкало челюстями. Наверное, испытывало их. Я глазам своим не верил. У него уже есть зубы!
— Стой спокойно, мой малюточка, — шептала миссис Хардести. Она осторожно отлепила со спины монстра большой кусок скорлупы. После чего еще немного прошлась полотенцем.
С минуту или две она поглаживала его гладкую голову, разговаривая с ним, как с младенцем.
Я чуть не блеванул, когда она сказала:
— Ну что, малюточка, поцелуй мамочку.
Из пасти выскользнул черный змеиный язык. Миссис Хардести наклонилась вперед — и подарила твари звучный… влажный… поцелуй! Чмоки-чмоки.
У-у-у-у-у, гадость!
Что может быть омерзительнее?
— Ты будешь хорошим мальчиком, — приговаривала миссис Хардести. Она снова погладила его по голове. — Ты любишь свою мамочку, не правда ли! Не то что эти гадкие школьники.
О Господи. Все, наслушался. Мне хотелось выбраться отсюда. Не терпелось рассказать всем о том, что здесь происходит.
Мои руки и ноги занемели от того, что все это время я просидел неподвижно. Ломило спину. Голова шла кругом.
Я выглянул из-за дивана. Миссис Хардести держала монстра за лапу и медленно тащила вперед.
Она повела его вниз по лестнице.
— Кххххх! — снова перхануло создание, зарядив в стену комком соплей. Его ноги неуклюже переступали по ступенькам. Громоздкое тело стукалось о перила.
Куда она его ведет?
Они преодолевали по ступеньке за раз. Когда голова учительницы скрылась из виду, я выполз из своего укрытия.
Отважусь ли я последовать за ней? Вообще-то, должен. Мне нужно знать, где она собирается держать эту тварь.
Я поднялся на ноги. Они совершенно занемели. Потянулся, пытаясь разогнать кровь.
Бесшумно, на цыпочках, добрался до лестницы.
Задержал дыхание. Двигаясь медленно, осторожно, я начал спускаться следом за ними.
— Ага, попался! — гаркнула миссис Хардести.
Охнув, я схватился за перила, чтобы не упасть.
Только через несколько секунд до меня дошло, что она обращалась к новорожденному монстру. Не ко мне.
Я с трудом восстановил дыхание. Подождал, когда сердце перестанет выпрыгивать из груди.
Они находились вне поля моего зрения, в коридоре на втором этаже.
Я спустился по чердачной лестнице и выглянул в коридор. Учительница вела существо на первый этаж.
Монстр ступал уже гораздо увереннее. Крепко держа его за лапу, миссис Хардести не переставала нежно разговаривать с ним. Я не слышал, о чем она там с ним толкует. Небось, опять младенческое сюсюканье.
Тьфу ты.
Я держался позади, выжидая, когда они спустятся по лестнице. Прижавшись к стене, я затаился в полумраке.
Наконец, горизонт очистился. К тому времени, как я добрался до кухни, миссис Хардести уже вела монстра вниз. В подвал.
Я шагнул в дверной проем. Подвальная лестница была погружена в темноту. Но если учительница обернется, она увидит меня.
Она не обернулась.
Я припомнил, что ее подвал разделен на два помещения. Она подвела монстра к двери того, что справа. Порывшись в кармане штанов, достала ключ.
Я украдкой спустился на одну ступеньку. Затем на другую.
Подходить слишком близко было нельзя. Но я должен был увидеть, что она будет делать с чудовищем.
Я шагнул на следующую ступеньку. Она громко скрипнула под ногой.
Я оцепенел.
Неужели миссис Хардести слышала?
Нет. Она отперла дверь и распахнула настежь.
Силы небесные! Мне открылась слабо освещенная комната. И… и… не меньше дюжины зеленых чудовищ. Все они стояли на задних конечностях. Все они повернулись, чтобы посмотреть, как миссис Хардести приведет к ним новое дитя.
Миссис Хардести вошла в комнату. Они хлынули ей навстречу, ворча и взмяукивая.
— Здравствуйте, малютки! Мои славные малютки! — восклицала она.
Славные малютки?
Эти вымахали уже выше самой миссис Хардести. Их темно-зеленые туши покрывала чешуя. Челюсти возбужденно щелкали.
— Как тут поживают мои малюточки? — вопрошала миссис Хардести сладчайшим голосом, какого я никогда не слышал у нее в классе.
Монстры сформировали вокруг нее кольцо. Один из них выпустил черный змеиный язык и лизнул ее в щеку.
Она засмеялась:
— Душечка! Лапочка!
Затем ее улыбка померкла.
— Очень скоро мне не придется прятать вас здесь, внизу, — пообещала она чудовищам. — Очень скоро НАС станет больше, чем ИХ!
О чем она говорит? Больше МОНСТРОВ чем ЛЮДЕЙ?
По моей спине пробежал холодок. Что она собирается делать с выведенными ею чудищами?
— Я дала обещание командиру Ксаннксу, — продолжала миссис Хардести. — Мы добьемся успеха нашей миссии. Мы захватим эту планету. И мы восторжествуем над слабосильными землянами!
Я помотал головой. Это уж ни в какие ворота!
Все это не укладывалось в голове. То есть, слова-то я понимал, но для меня они были лишены всякого смысла.
Она не могла говорить того, что, как мне казалось, она говорила.
Неужели миссис Хардести — пришелец? С другой планеты? Посланница какого-то инопланетянского командира, об чье имя язык сломаешь?
И неужели она собирается развязать войну — монстры против людей?
Нет. Пожалуйста, нет.
Если это правда, я единственный человек на Земле, который об этом знает. Единственный человек на земле, способный ее остановить.
Но черт возьми! Черт! Я большой и сильный — но я всего лишь двенадцатилетний пацан.
Если я собираюсь остановить миссис Хардести и ее заговор рептилоидов, мне понадобится помощь. И немалая!
Я смотрел в комнату. Чудовища обступили миссис Хардести. Одно из них лизало ее в лицо. Другой зеленый чешуйчатый монстр облизывал тыльную сторону ее ладони. Двое других обхватили ее передними лапами за плечи и сжимали в объятиях.
А она все ворковала с ними, приговаривая:
— Мои малютки… мои малютки…
Я должен отсюда выбраться. Я должен кому-нибудь рассказать. Всему свету!
Первым делом нужно унести ноги из этого дома и не попасться.
Я повернулся. Вцепился в перила. И начал взбираться по лестнице.
Я преодолел три ступени… и тут не удержался. Я чихнул.
Приехали.
Она никак не могла этого не услышать.
И ладно бы тихо. Да не приучен я тихо чихать.
Судорожно сглотнув, я затаил дыхание. И замер, одна нога на одной ступеньке, другая — ступенькой ниже.
Я прирос к месту — напрягшись каждым мускулом — и закрыл глаза. Все ждал, когда она крикнет, чтобы я спускался.
Но нет.
Я услышал ее слащаво-воркующий голосок:
— Неужели кто-то из моих малюток простудился?
Я медленно выдохнул. Она решила, что чихнул кто-то из ее чудищ!
Я снова повернулся к комнате. Через открытую дверь я видел, как миссис Хардести подошла к холодильнику у дальней стены.
— Мои малютки проголодались? Готовы ням-ням?
Это привело всех тварей в неописуемое возбуждение. Они засопели, зафыркали, запрыгали на месте. Двое принялись бодаться. Всякий раз, как их головы сталкивались, раздавалось влажное причмокивание.
Миссис Хардести открыла дверцу холодильника, наклонилась внутрь и извлекла огромные куски кровавого мяса.
Она подбросила их в воздух. Они шлепнулись на пол. Взбудораженные монстры дружно ринулись вперед.
Они накинулись на мясо. Сталкиваясь башками, толкаясь, оттирая друг друга.
Звучные шлепки их тел заглушили даже тошнотворное чавканье и хлюпанье. Они всасывали куски мяса открытыми пастями и заглатывали целиком. После этого они запрокидывали головы, раскрывали пасть пошире и разражались оглушительной, двух-трехминутной отрыжкой.
Пока чудовища поглощали мясо, миссис Хардести отступила в сторону. Скрестив руки на груди, она наблюдала за этим зрелищем, и на ее лице блуждала мечтательная улыбка. Она действительно находила этих неряшливых, рыгающих скотов милыми!
