— Джиллиан, что ты делаешь? — послышался с порога спальни писклявый голос моей сестренки. Я кинула в террариум очередную дохлую муху. Заостренный розовый язычок Пити выскочил изо рта и одним махом слизнул ее.
— М-м-м-м-м. Сочное мушиное мясцо, — прошептала ему я. — Вкусное, отборное.
— Что ты делаешь? — повторила Кэти.
Я повернулась к двери:
— Не видишь, на скрипке играю.
Кэти скорчила брезгливую гримаску:
— Вовсе нет. Ты кормишь эту ящерицу.
— Угу, — ответила я, закатывая глаза. Подняла дохлую муху: — Хочешь перекусить? Ням-ням!
— Эта ящерица противная, — простонала Кэти.
— А мне нравится, — сказала я. Опустив руку в террариум, я пощекотала Пити под плоским кожистым подбородком.
— Уже поздно. Ты почему не спишь? — спросила я.
Кэти зевнула.
— А я не устала, — сказала она.
В комнату вошла Аманда, ее сестра-близняшка.
— Я тоже не устала, — заявила она. — И Мэри-Эллен не устала тоже. Мэри-Эллен хочет, чтоб мы не ложились допоздна!
Я застонала.
— Уберите Мэри-Эллен из моей комнаты, пожалуйста, — процедила я сквозь зубы.
— Мэри-Эллен может ходить куда захочет! — заявила Аманда.
— Мэри-Эллен не любит тебя, Джиллиан, — с усмешкой добавила Кэти. — Она ненавидит тебя и твою ящерицу!
— Что ж, а я ненавижу Мэри-Эллен! — воскликнула я. — Уберите ее из моей комнаты!
Знаю, знаю. Я веду себя не менее ребячливо, чем мои шестилетние сестренки. Но ничего не могу поделать. Я действительно ненавижу Мэри-Эллен.
С тех пор, как папа принес домой Мэри-Эллен, жизнь в доме Цинманов пошла наперекосяк.
Мэри-Эллен — здоровенная кукла, ростом почти с близняшек. У нее вьющиеся темные волосы, сделанные из пряжи. Красные губки сердечком изогнуты в гадкой усмешке. Стеклянные глаза странного фиолетового цвета. А на круглых щеках намалеваны безобразные алые круги.
Это ужас, а не кукла — но девочки воспринимают ее как третью сестру. Они наряжают куклу в свою одежду. Они болтают с ней. Они ей поют. Они делают вид, что кормят ее. И повсюду таскают с собой.
Они гораздо лучше относятся к Мэри-Эллен, чем ко мне. Вечерами я строю зловещие планы — что однажды сделаю с этой поганой куклой.
Аманда закинула огромную куклу на плечо.
— Мэри-Эллен говорит, что мы можем не спать до полуночи, — сообщила она.
Я бросила еще одну сочную муху в раскрытый рот Пити.
— Сомневаюсь, чтобы маму с папой заботило, что говорит огромная безобразная куклища, — отозвалась я.
Девочки повернулись и направились к двери.
— Ты пожалеешь, — предупредила Кэти. — Ты пожалеешь, что обижала Мэри-Эллен.
— Мэри-Эллен говорит, что ты пожалеешь, — добавила Аманда. Огромная голова куклы покачивалась на ее плече, когда она вышла из комнаты.
Я захлопнула за ними дверь и испустила тяжелый вздох. Ну почему шестилетки такие вреднючие?
Я закончила кормить Пити. Потом позвонила нескольким подругам, и мы немного поболтали, строя планы на выходные.
Спать я легла в половине двенадцатого. Мне снился мой приятель Харрисон Коэн. Мне снилось, что мы с ним умеем летать. Мы летели над нашей школой, а друзья смотрели на нас, разинув рты.
Громкое «ЧИК!» вырвало меня из сна.
Я проснулась с испуганным вздохом. И уставилась в темноту.
Снова послышалось металлическое «ЧИК». А потом — резкий скрежет.
В темноте сверкнуло серебристое лезвие.
Лезвие?!
«Что происходит?» — всполошилась я.
Я пыталась пошевелиться. Но было уже поздно.
Лезвие устремилось к моему горлу — и я завизжала.
Я взмахнула руками. Пыталась схватить лезвие. Оттолкнуть в сторону.
Послышалось тихое хихиканье.
Вспыхнула прикроватная лампа.
— А? — вскрикнула я, уставившись в ухмыляющиеся лица сестренок.
Кэти держала в руке длинные металлические ножницы. Ее улыбка угасла.
— Ну вот, испортила наш сюрприз, — простонала она.
— А? Сюрприз? — Сердце гулко стучало в груди. — Что вы тут делаете? — выкрикнула я, задыхаясь.
— Мы хотели устроить тебе сюрприз, — ответила Кэти. — Хотели сделать тебе стрижку.
Я разинула рот… но не смогла издать ни звука. Слишком была напугана, чтобы говорить.
— Стрижку? — наконец выдавила я. — Стрижку?
— Ну зачем ты проснулась? — воскликнула Аманда. — Ты все обломала!
— Я… я вас самих сейчас обломаю! — закричала я. С яростным воплем я выхватила ножницы из руки Кэти.
Девочки постоянно разыгрывали со мной ужасные шутки. Но до такого ужаса еще не доходило.
— Как это вам в голову взбрело? — выдавила я.
— Мэри-Эллен сказала, что тебя надо подстричь, — ответила Кэти, дернув меня за волосы. — Это была идея Мэри-Эллен.
Я со злостью оттолкнула ее руку.
— Пошли… вон… из… моей… комнаты, — отчеканила я сквозь зубы. — За это я с вами еще расквитаюсь. Обещаю. Я вам отплачу.
Вздохнув, они повернулись, чтобы уйти.
— Знаете, что я сделаю? — крикнула я им вслед. — Я сделаю стрижку Мэри-Эллен. Я отстригу ей голову!
— Мэри-Эллен все слышала, — заявила Кэти.
— Ты пожалеешь, — добавила Аманда.
Они улизнули в свою комнату в конце коридора. А я еще несколько часов не могла заснуть.
— Может, я действительно отчекрыжу башку этой кукленции, — пробормотала я себе под нос. — Так хоть вид у нее станет поприличнее.
В субботу после обеда я сидела у себя в комнате, дожидаясь своего друга Харрисона. Яркий солнечный свет струился в открытое окно. Чудесный осенний день.
— Джиллиан, нам пора! — позвала Аманда из коридора.
— Да! Нам пора! Нам пора! — затянули они вдвоем с Кэти. — Нам пора! Нам пора!
Ну почему шестилетки так любят скандировать?
— Эй, отвяжитесь от меня! — Я зажала руками уши.
Не обращая внимания на их галдеж, я погляделась в зеркало. У меня прямые темные волосы и большие зеленые глаза. Я высокая и очень стройная. Я самая высокая девочка в шестом классе. Иногда папа ласково зовет меня Вермишелькой из-за того, что я такая тоненькая и прямая.
Догадайтесь сами, насколько мне это «нравится».
Близняшки тоже высокие, худенькие и темноволосые. Кэти стягивает волосы в конский хвост на затылке. Аманда обычно ходит с распущенными.
Тем не менее, я все равно с трудом их различаю. Пока не заговорят. У Кэти голосишко писклявый. Она вообще с приветом. Она всегда на взводе!
Аманда как правило гораздо спокойнее, гораздо тише и вообще более рассудительная.
Но не сейчас. Они стали тянуть меня к двери, скандируя:
— Нам пора! Нам пора!
— Куда пора-то? — не выдержала я.
Вошла мама со стопкой чистых футболок в руках. Она положила их на мою постель, после чего скорчила гримасу в сторону Пити. Она тоже на дух его не выносит.
— Джиллиан, ты разве забыла, что сегодня ведешь сестер в Малый Театр? — спросила она.
— О нет! — взвыла я. — Точно, забыла!
На той неделе я опрометчиво пообещала близняшкам сводить их в субботу на дневное выступление чревовещателя.
— Ты должна нас отвести! — пропищала Кэти и так дернула меня за руку, что в плече что-то хрустнуло.
— Ты должна! — поддакнула Аманда.
— Но я встречаюсь с Харрисоном, — возразила я маме.
Харрисон живет в конце квартала. Мы с ним стали неразлучны после того, как в первом классе я заставила его слопать миску грязи.
То было пять лет назад. С тех пор Харрисон ни разу не пытался мне отплатить. Думаю, он выжидает подходящего момента.
Мама строго прищурилась. Ее фирменный взгляд, означающий: только без глупостей.
— Ты им обещала, и ты их отведешь — немедленно! — велела она.
Близняшки на радостях издали душераздирающий клич.
— Возьмите Харрисона с собой, — добавила мама. — Уверена, ему понравится шоу.
Ага. Конечно. Точно так же, как кушать грязь.
Мама посмотрела на меня еще строже:
— Джиллиан, ты ведь хочешь зарабатывать на днях рождения, верно?
— Верно, — ответила я.
— Ну вот, можешь почерпнуть из этого представления немало хороших идей, — сказала мама.
Я застонала.
— Мам, я хочу быть клоуном. А не дурацким чревовещателем.
Мама склонилась ко мне поближе.
— Ты им пообещала, — прошептала она.
— Ладно, ладно. Мы пойдем, — сдалась я.
Близняшки снова заголосили.
— Вообще-то, Харрисону по нраву такие штучки, — добавила я. — Возможно, он будет в восторге он представления.
— Раз идет Харрисон, тогда Мэри-Эллен тоже пойдет! — закричала Кэти.
— Да! — подхватила Аманда. — Мэри-Эллен хочет посмотреть чревовещателя.
— Ни за что! — возмутилась я. — Ни за что не возьму с собой эту гадкую страхолюдину!
Аманда пересекла коридор и исчезла в комнате, которую они с Кэти делили. Несколькими секундами позже она вернулась, волоча огромную куклу.
— Мэри-Эллен сказала, что она идет с нами!
— Но… но… — выдавила я. — Она слишком большая. Мне придется покупать ей билет. Она займет целое кресло!
— Я подержу ее на коленках! — закричала Кэти.
— Нет, я подержу ее! — возразила Аманда.
— Я ее не беру, — настаивала я, бросая взгляд на часы на каминной полке. — Положите куклу и пойдем, — сказала я и взяла сумочку.
Аманда не сдвинулась с места. Она обнимала огромную куклу.
— Я не пойду, пока Мэри-Эллен не пойдет!
— Я тоже не пойду, — проскрипела Кэти своим надтреснутым голоском.
— Ладно, ладно, — вздохнула я, понимая, что плетью обуха не перешибешь. — Можете взять свою куклу.
Они радостно завопили. Они любят добиваться своего. А так как они избалованные негодницы и своего добиваются почти всегда, у них уйма поводов вопить от радости.
Оглушительный звук — пронзительный визг — огласил комнату.
— Что это?! — воскликнула я.
— Сама знаешь. Это твой папа, — ответила мама.
Очередной пронзительный визг заставил меня зажать уши руками.
— Опять он возится в своей столярке, — вздохнула мама. — Все несчастный кофейный столик этот выпиливает.
— Он уже полгода его выпиливает, — заметила я.
— Уверена, когда папа его закончит, выйдет на загляденье. — Мама взглянула на часы. — Вы здорово опаздываете.
— Пойдемте, вы двое, — сказала я. — Пошли смотреть это ваше представление.
— Мэри-Эллен тоже! — напомнила Кэти.
— Знаю. Знаю, — простонала я.
Она развернула огромную куклу. Ее тяжелая пластмассовая рука стукнула меня по лицу.
— Эй! — сердито крикнула я.
— Это Мэри-Эллен сделала. А не я! — заявила Кэти. И показала мне язык.
Между тем, Харрисон уже шагал по дорожке к дому.
Он парень здоровенный. Не толстый, нет. Именно здоровенный. Здоровенная голова, здоровенная грудь, здоровенные, мускулистые руки и ноги. У него круглая физиономия, темные, серьезные глаза и короткие темные волосы.
— Как дела? — окликнул он.
— Мы идем на выступление чревовещателя, — сообщила я. — Все вчетвером.
— Классно, — ответил он.
Я знала, что ему понравится.
А вот мне наверняка будет скучно до слез.
И в этом я оказалась права. Но кое-чего я все же не знала.
Я не знала, что это представление разрушит наши жизни.
— Когда начнется? Когда начнется? — Близняшки подскакивали на креслах. Мэри-Эллен подскакивала на коленках у Кэти. Кукла завалилась на бок, и я получила полный рот пышных кукольных волос.
Нам достались превосходные места в середине третьего ряда. Я огляделась. Малый Театр некогда служил кинотеатром. Ныне же здесь в основном проводились представления для детей.
Перед нами высилась просторная сцена, задрапированная алым занавесом. В глубине старого кинозала имелись два балкончика. Но теперь они были закрыты. Остальные кресла были или поломанные, или подранные. Впрочем, детвору это, вероятно, нисколечки не заботило.
В театр набились сотни ребятишек.
Все они галдели и подпрыгивали на креслах, как и Кэти с Амандой, с нетерпением ожидая начала представления.
В нескольких рядах позади нас маленькая рыжеволосая девочка ревела белугой. Какого-то малыша в ярко-желтом свитере волокла по проходу мать, прижимая к его носу носовой платок, чтобы унять кровотечение.
Я повернулась к Харрисону.
— Божечки. Весело, да? — сказала я, закатывая глаза.
Он усмехнулся:
— А по-моему, чревовещатели классные.
Странный малый этот Харрисон. Он никогда не жалуется. Ему все классно.
Иногда мне кажется, что он свалился с луны.
Я почувствовала, как что-то отскочило от моей шеи. Обернулась. Близняшки швырялись друг в друга попкорном.
— Эдак вы весь попкорн свой переведете, — сказала я.
— Мэри-Эллен хочет собственный кулек, — заявила Кэти. — Сходи купи кулек для Мэри-Эллен.
— Обойдется, — отрезала я. — Можете поделиться с ней.
— Когда уже представление? Мне скучно, — заныла Аманда.
— Мэри-Эллен тоже скучно, — добавила Кэти.
Не обращая на них внимания, я повернулась к Харрисону.
— Помнишь про следующую субботу? — спросила я его.
Он сощурил на меня свои круглые темные глаза:
— Ась?
— Привет! — Я постучала его по голове. — Есть там кто? Мы сто раз это обсуждали, забыл? Как ты будешь помогать мне с выступлением на дне рождения?
— А, да. — Он почесал коротко стриженный затылок. — Будем клоунами, верно?
— Нам надо отрепетировать наш номер, — сказала я. — Я хочу быть по-настоящему смешной. Это моя первая работа. И миссис Хенли заплатит мне тридцать баксов.
— Заплатит НАМ тридцать баксов, — поправил Харрисон.
— Нам мало попкорна! — перебила Кэти. — Мэри-Эллен нужен собственный кулек. Иди и принеси, Джиллиан. Быстрее! — Она сунула огромную куклу прямо мне в лицо.
С меня было довольно. Я потеряла самообладание.
— Убери от меня эту дрянь! — завизжала я. И ударила Мэри-Эллен по лицу наотмашь.
Голова куклы откинулась назад.
Кэти в испуге усадила куклу обратно к себе на коленки. И с ухмылкой показала мне язык.
Из громкоговорителей грянула музыка.
— Мальчики и девочки, леди и джентльмены! — прогремел низкий голос. — Поприветствуйте Джимми О'Джеймса и его доброго друга Слэппи!
Музыка заиграла громче, а дети захлопали в ладоши и загалдели. Улыбаясь и раскланиваясь, на сцену вышел чревовещатель, неся на руке болванчика.
Джимми О'Джеймс опустился на высокий стул посреди сцены. Чревовещатель оказался совсем еще юношей. Он выглядел немногим старше подростков, которых мы нанимали посидеть с близняшками.
Рослый и широкоплечий, он был одет в черный свитер с воротником-хомутом и черные же брюки. Его каштановые волосы были коротко подстрижены, а широкая улыбка будто примерзла к лицу. Он ни на миг не переставал улыбаться!
Слэппи, болванчик, также улыбался не переставая. Его круглые голубые глаза бегали из стороны в сторону, как будто он оглядывал публику.
Каштановые волосы Слэппи были нарисованы прямо на голове. Одет он был в спортивную курточку в красно-желтую клетку, походившую цветом на скатерть, белую рубашку с красно-белым галстуком-бабочкой, мешковатые серые брюки и черные туфли, огромные и начищенные до блеску.
Я взглянула на близняшек. Они сидели вытянувшись в струнку, наконец-то замолчав, и во все глаза глядели на сцену. Мэри-Эллен примостилась на коленках у Кэти.
— Всем привет, — начал чревовещатель, — я хочу познакомить вас с моим другом Слэппи.
Нарисованный красным рот Слэппи приоткрылся и закрылся.
— А мы разве друзья? — спросил он. Голос у него был тоненький и пронзительный, словно у маленького мальчика. — Мы действительно друзья, Джимми?
— Еще какие, — отвечал чревовещатель. — Мы с тобой лучшие друзья, Слэппи.
— Так не мог бы ты оказать лучшему другу одну любезность? — сладким голосом протянул Слэппи.
— Изволь, — ответил Джимми. — Какую?
— Вынь руку у меня из спины! — рявкнул деревянный человечек.
Дети в зале засмеялись. Я заметила, что Харрисон тоже смеется.
— Боюсь, ничего не выйдет, — произнес Джимми. — Видишь ли, мы с тобой ОЧЕНЬ БЛИЗКИЕ друзья.
Слэппи склонил голову.
— Очень близкие друзья? Насколько близкие? Ты мог бы, скажем, меня поцеловать?
— Это вряд ли, — ответил Джимми.
— А почему? — спросил Слэппи обиженным голоском.
— Заноз боюсь! — сказал Джимми.
Дети смеялись. Кэти и Аманда тоже сочли это жутко смешным.
Внезапно голос Слэппи переменился.
— Не хочешь поцеловать меня? Что ж, я тоже не горю желанием тебя целовать. Вот тебе загадка, Джимми, — прорычал он. Голос его сделался грубым и хриплым. — В чем разница между скунсом и твоим дыханием?
— Я… я не знаю, — пробормотал Джимми.
— Я тоже не знаю! — гаркнул Слэппи.
Дети покатились со смеху. Но я заметила, как улыбка Джимми растаяла. Со своего места в третьем ряду мне видны были капли пота, проступившие на лбу чревовещателя.
— Слэппи, веди себя хорошо, — укоризненно проговорил он. — Ты обещал больше так не делать.
— Вот тебе еще загадка, Джимми, — прорычал болванчик.
— Нет, прошу. Не надо больше загадок, — взмолился чревовещатель. Он вдруг стал выглядеть ужасно расстроенным. Я понимала, что это всего лишь игра. Но зачем Джимми О'Джеймс притворяется таким нервным?
— В чем разница между твоим лицом и кашей из кукурузы? — спросил Слэппи.
— Я… мне эта загадка не по душе, — пробормотал Джимми. Он снова натянул вымученную улыбку и повернулся к публике. — Вот что, ребята, скажите Слэппи…
— В чем разница между твоим лицом и тарелкой кукурузной каши? — проскрипел Слэппи.
Чревовещатель вздохнул.
— Не знаю. В чем же?
— И то и другое напоминает блевотину! — завопил Слэппи.
Все засмеялись.
Джимми О'Джеймс тоже смеялся. Но я видела, что на лице его еще сильнее выступила испарина.
— Очень смешно, Слэппи. Но… давай без оскорблений. Будь вежлив, иначе мне придется найти тебе новую работу.
— Новую работу? — спросил Слэппи. — Какую новую работу?
— Отправлю тебя работать болванчиком для краш-тестов.
— Ха-ха. Напомни мне засмеяться, — прорычал Слэппи. — Ты так же смешон, как резь в желудке.
— Слэппи, прошу тебя. Дай передохнуть, — попросил Джимми.
Неожиданно Слэппи снова стал лапочкой.
— Хочешь комплимент? — спросил он. — Можно я сделаю тебе комплимент, Джимми?
Чревовещатель кивнул.
— Комплимент? Да. Так-то лучше. Давай послушаем.
— ТЫ СМЕРДИШЬ! — взвизгнул Слэппи.
Джимми выглядел уязвленным.
— Какой же это комплимент! — сказал он.
— Знаю. Я солгал! — воскликнул Слэппи. Откинув голову назад, он разразился презрительным хохотом.
Кэти и Аманда от смеха повалились на спинки впередистоящих кресел. Повернувшись, я увидела, что Харрисон тоже смеется.
— Прикольный дядька, — сказал он. — Характерец у болванчика тот еще!
— Угу. Я заметила, — буркнула я.
— Вообще не видно, чтобы он шевелил губами, — продолжал Харрисон. — Он просто великолепен.
— Джимми, твою физиономию нужно печатать на долларовых купюрах, — говорил тем временем Слэппи. — Потому как она такая же зеленая и помятая!
Близняшки визжали от хохота и барабанили ладошками по спинкам кресел.
— А может, тебя надо чеканить на пенни! — вопил Слэппи. — Знаешь, почему? Знаешь, почему? Потому что ты дешёвка! Ты дешёвка, Джимми! Дешёвка!
Пот струился по лбу О'Джеймса. Он стиснул зубы и закрыл глаза, пока болванчик осыпал его оскорблениями.
«Почему Джимми О'Джеймс выглядит таким несчастным, таким расстроенным?» — недоумевала я.
Почему у него такой испуганный вид?
— Давай прекратим оскорбления и поболтаем с несколькими ребятами, — предложил Джимми болванчику. — Ты будешь добр с детьми, не правда ли?
— Разумеется, — ответил Слэппи. — Я вообще добряк.
Чревовещатель встал и склонился над краем сцены.
— Кто хочет подняться сюда и познакомиться со Слэппи?
Взметнулось множество рук. И не успела я сообразить, что происходит, как Кэти с Амандой уже протискивались по ряду. В следующий миг они взбежали на сцену, причем Кэти тащила с собой Мэри-Эллен.
— Божечки, — пробормотала я. — Что-то сейчас будет…
— Эта кукла почти с вас ростом! — воскликнул Джимми О'Джеймс.
Слэппи наклонился к Мэри-Эллен.
— Ты совершенна, — сказал он кукле. — Совершеннейшая уродина!
Зал грохнул. А вот мои сестренки не засмеялись. Кэти изо всех силенок пыталась удержать огромную куклу в руках.
— Так вы, стало быть, близняшки? — прорычал Слэппи. — Как вы зоветесь — Гадкая Парочка?
С этими словами он запрокинул голову и издал визгливый смешок. Несколько ребятишек в зале рассмеялись. Однако большинство не нашло в этом ничего забавного.
— Готов поспорить, у вас все поровну, не так ли? — продолжал Слэппи. — Которая из вас нынче одолжила мозги?
И снова захохотал. Джимми схватил его обеими руками и хорошенько встряхнул.
— Слэппи, перестань! — возмущенно рявкнул он. — Прекрати оскорблять детей!
— Они это любят! — заявил Слэппи. — Они любят меня, а тебя ненавидят!
С колотящимся сердцем я подалась вперед. Вид Кэти и Аманды был самый несчастный. С какой стати чревовещатель заставляет Слэппи говорить им такие гадости?
Рядом со мной надрывался от смеха Харрисон.
— Какой прикольный мужик! — воскликнул он.
— А по-моему, ничего смешного, — призналась я.
— Девочки, по-моему, вы очень похожи на Ниагарский водопад, — прорычал Слэппи.
Кэти и Аманда недоуменно переглянулись.
— Так ты говоришь, Слэппи, что они похожи на Ниагарский водопад? — спросил Джимми. — С чего ты это взял?
— Они обе страшные рёвы! — вскричал Слэппи.
— Это нехорошо! — возмутилась Кэти.
В зале воцарилось гробовое молчание.
— Девочки, мне кажется, вам лучше вернуться на свои места, — проговорил Джимми О'Джеймс, покачав головой. — Слэппи сегодня что-то не в духе.
Девочки повернулись и побежали со сцены. Кэти споткнулась и чуть не выронила Мэри-Эллен.
— Купите своей кукле ошейник от блох! — крикнул Слэппи им вслед.
Девочки протиснулись по проходу и плюхнулись на свои места. Кэти сердито хмурилась. Аманда качала головой. Я видела, что она покраснела, как рак.
Кэти наклонилась ко мне.
— Это было действительно гадко, — прошептала она.
— Он не смешной, — добавила Аманда. Глаза у нее были на мокром месте. — Я… я хотела провалиться сквозь землю!
— А мне не было стыдно. Я просто злилась, — прошептала Кэти.
По щекам Аманды скатились две слезинки. Кэти никогда не плачет. Зато Аманда ударяется в слезы, стоит на нее косо взглянуть.
— У него номер такой, — сказала я. — Некоторые люди считают оскорбления смешными. Будь там я, и наговори Слэппи все это мне, вы бы животики надрывали!
Они не ответили. Они откинулись в креслах, и мы досмотрели представление. Аманда смотрела на сцену нахмурившись и скрестив руки на груди. Кэти крепко обнимала Мэри-Эллен. Ни одна из девочек ни разу не улыбнулась.
Харрисон, похоже, единственный наслаждался представлением.
— Эх, хорошо быть чревовещателем! — сказал он мне. — Обзывайся как хочешь, а всё спишут на болванчика!
Чревовещатель завершил свое выступление песней. Он пел один куплет, а Слэппи другой.
— Давайте все вместе от души поблагодарим Джимми О'Джеймса и его веселого друга Слэппи! — прогремел голос из громкоговорителей.
Все захлопали и заулюлюкали. Все, кроме Кэти с Амандой.
Затем мы начали пробираться к проходу. Кэти и Аманда двигались впереди.
— Жаль, что представление вам не понравилось, — сказала я им.
— Мы скажем этому чревовещателю, что он гадкий, — заявила Кэти.
— Прошу прощения? — В огромном зрительном зале стоял невообразимый гвалт, и я подумала, что ослышалась.
— Мы скажем ему, что нельзя так обращаться с детьми, — сказала Аманда.
— Он вовсе не смешной, — недовольно протянула Кэти. — И мы считаем, что ему следует извиниться.
— Нет, постойте… — начала я.
Они протиснулись по заполоненному проходу — все направлялись к выходу. Затем девочки свернули в другую сторону и побежали к сцене.
— Подождите! — крикнула я. — Не думаю, что это хорошая идея! Эй, Кэти! Аманда! А ну вернитесь!
Слишком поздно. Я увидела, как они отворили какую-то дверку сбоку от сцены и исчезли за ней.
Я резко остановилась. Харрисон врезался в меня.
— Оу! — Он такой здоровенный. Это было все равно что столкнуться со слоном.
— Извини, — пробормотал он. — Куда твои сестры пошли?
Я показала на дверь сбоку от сцены.
— Но все же уходят! — воскликнул он.
— Они хотят поговорить с чревовещателем, — сказала я. Мне пришлось перекрикивать громкие голоса детей. Двое маленьких мальчиков пробежали мимо меня, делая друг против друга выпады в стиле каратэ.
Я ухватила Харрисона за рукав футболки.
— Ну же. Помоги мне их найти, — сказала я.
Я потянула его к двери и открыла ее. Мы попытались войти в нее одновременно — и застряли в дверном проеме.
— Тебе сегодня мало было комедии?! — взвыла я.
Он подался назад, и я вошла. Мы очутились в длинном узком коридоре. Я вглядывалась в темноту, но почти ничего не видела.
— Странно, — пробормотал Харрисон. Его голос эхом отдавался в бетонных стенах. — На туннель похоже. Ты уверена, что это служебный вход?
— Откуда мне знать? — огрызнулась я. — Я знаю только, что девочки вошли сюда.
Мы пошли по коридору. Я вела рукой по стене. Харрисон держался рядом.
— Где они? — воскликнула я. Эхо тут же подхватило мой голос. — Они не могли уйти далеко.
— Эй, Кэти! Аманда! — позвал Харрисон.
Мы остановились и прислушались. Ответа не было.
— Вечно они так со мной! — проговорила я сквозь зубы. — Помнишь, как они пропали после циркового представления? Я так волновалась! Так боялась, что они потерялись, или пострадали, или еще что-нибудь… С ног сбилась, их разыскивая. А они пока прятались за трибунами и наблюдали за мной!
— Кэти! Аманда! — в длинном, темном коридоре голос Харрисона грохотал, как в бочке.
Тишина.
— Почему у них здесь нет освещения? — возмутился Харрисон. — Если это служебный вход…
— А-А-А-А-ААА! — заорала я дурным голосом, когда что-то мягкое и шершавое окутало мою руку.
Харрисон крутанулся на месте.
— Джиллиан, что такое? — крикнул он.
Я изо всех сил затрясла рукой. А другой рукой стала сдирать с себя эту пакость.
— Это… это паутина! — выдавила я. — Фу. Плотная, как простыня. — Я пыталась снять ее от себя. — О-о-о… — вырвался у меня сдавленный стон. Все тело зачесалось и покрылось мурашками.
— Это не может быть служебный вход, — пробубнил Харрисон.
— Кэти! Аманда! — завизжала я. — Небось опять спрятались. Ну все, на этот раз я их убью. Точно убью.
Неожиданно Харрисон схватил меня за руку.
— Джиллиан, пригнись!
Я пригнула голову. С потолка свисало еще больше паутины.
Туннель поворачивал направо. Мы вступили в струю серого света. Впереди послышались голоса.
— Эй! — позвала я. — Кэти! Аманда! Где вы?
Послышался девичий смех. Но он не походил на смех ни одной из моих сестер.
— Думаю, гримерки где-то здесь, — проговорил Харрисон. Мы миновали дверь с табличкой «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», а потом еще одну с выведенной по трафарету надписью «РЕКВИЗИТ».
Какая-то женщина крикнула «Поторапливайтесь!», а потом два мальчика засмеялись и затянули куплет.
Мы перешли на рысь. Я была уверена, что мы почти у цели.
— Кэти! Аманда! — звала я. — Лучше не прячьтесь от меня!
Коридор разделился на два коридорчика поуже. Мы с Харрисоном остановились и посмотрели в обе стороны. Коридор, что вел направо, был ярко освещен. Я было свернула в него, но потом услышала голоса в другом коридоре.
— Давай разделимся, — сказала я и показала направо. — Ты туда. Если найдешь их, тащи к главному входу. Там и встретимся.
Я побежала в левый коридор.
— Пленных не брать! — донесся до меня голос Харрисона. Вскоре он окончательно скрылся из виду.
Я бежала мимо дверей с выведенными на них именами актеров. Наверное, это гримуборные, сказала я себе.
Я перешла на шаг, когда впереди послышались голоса.
— Ты же обещал… — хныкал какой-то мужчина.
Из приоткрытой двери лился свет. Я направилась к ней.
— Ты не можешь так со мной поступать! — продолжал мужчина. Голос его звучал зло, лихорадочно.
— Что ты все бухтишь на меня! — отвечал ему другой голос. Тонкий, пронзительный голос. Голос Слэппи!
Я подкралась к приоткрытой двери. Стараясь оставаться незамеченной, я наклонила голову и заглянула в гримерную.
— Ты все испортил! — в гневе кричал Джимми О'Джеймс. Он держал Слэппи на сгибе руки, в точности как на сцене. — Ты оскорбил меня. Я не шучу. Ты оскорбил меня.
— А твоя рожа оскорбляет меня! — прорычал болванчик в ответ.
«Что здесь происходит?» — недоумевала я. Я приблизилась на шаг. И подалась к дверному проему.
Похоже, они действительно бранились. Но это ведь невозможно!
Ради всего святого, зачем чревовещатель это делает?
Джимми О'Джеймс сделал большой глоток воды из бутылки.
— Я тебе этого не позволю! — проговорил он. — Я должен это остановить — и немедленно.
Болванчик глухо зарычал.
— Останови вот это! — рыкнул он.
А в следующий миг, к моему ужасу, он отвел руку назад и ударил с плеча.
Его деревянный кулак врезался чревовещателю прямо в лицо.
Джимми О'Джеймс отшатнулся назад. Схватился за нос. По его подбородку заструилась кровь.
Что?! Я разинула рот в изумлении. Болванчик расквасил ему нос!
Что-то тут не так, сказала я себе.
Что-то сильно не так.
Я подняла глаза… и вскрикнула.
Джимми О'Джеймс смотрел на дверь. Он засек меня.
Глаза чревовещателя широко раскрылись.
Болванчик тоже обернулся. Челюсть Слэппи отвалилась. Затем его голова поникла, а все тело безвольно обвисло.
Джимми О'Джеймс посадил Слэппи на столик. Затем он снова повернулся ко мне.
— Я тебя не сразу заметил, — произнес он. Его темные глаза смотрели на меня изучающе. Он схватил со столика салфетку и вытер кровоточащий нос.
— Он… он ударил вас! — выдавила я, показывая на Слэппи.
— А? — Чревовещатель взглянул на Слэппи, потом покачал головой. — Нет. Он меня не бил. Он соскользнул с моей руки, а его рука задела меня. Вот и все.
— Но… но я видела, как вы ругались! — выдавила я.
Джимми О'Джеймс хихикнул.
— Я просто репетировал. Практиковался. Сегодня вечером у нас со Слэппи еще одно выступление. — Он промокнул нос салфеткой.
Мне стало ужасно неловко.
— Извините, — сказала я. — Я подумала…
— Он всего лишь деревянная кукла, — сказал чревовещатель. — Он не живой.
Я посмотрела на Слэппи, скорчившегося на столе. На сцене он смотрелся таким себе симпатягой. Но теперь я хорошо видела его кривую нарисованную улыбку и холодные пристальные глаза. Несмотря на то, что он улыбался, выражение его лица казалось сердитым, почти злобным.
— Я уж и впрямь решила, что вы с ним деретесь, — сказала я Джимми О'Джеймсу.
Он опустил салфетку и улыбнулся.
— Вероятно, это значит, что я великий чревовещатель! — Его улыбка растаяла. — Ты заблудилась, или что?
— А. Нет. — Тут только я вспомнила, зачем здесь брожу. — Мои сестренки убежали. Они искали вас. Вы их не видели?
Он покачал головой.
— Нет. Никого.
— Пойду-ка поищу их, — сказала я. — Извините за беспокойство.
— Нет проблем! — крикнул вслед мне чревовещатель.
— Нет проблем, — повторил скрипучий пронзительный голос — голос Слэппи.
Близняшек я нашла в глубине вестибюля, у питьевого фонтанчика возле туалетов. Задыхаясь, я бросилась к ним.
— Я вас повсюду ищу! — крикнула я. — Что вы здесь делаете?
— Поим Мэри-Эллен, — отозвалась Кэти. Они с Амандой поднесли огромную куклу к фонтанчику и направляли струю воды ей в лицо.
— Вам не следовало убегать, — проворчала я.
— Мы не убегали! Мы ушли! — возразила Кэти. — Мы заблудились в длиннющем туннелище и в конце концов оказались здесь.
Я схватила их за руки:
— Ну все. Пошли домой.
— Но Мэри-Эллен еще не напилась! — закричала Аманда.
— И домой мы не пойдем, — добавила Кэти.
— Не поняла? Как это не пойдете? — возмутилась я.
— Ты обещала сводить нас в кафе-мороженое, — заявила Кэти. Она перекинула свой конский хвост через плечо. — Ты обещала.
— Ладно, ладно, — буркнула я. Вестибюль тем временем почти опустел. Люстры светили тускло. — Харрисона не видели?
— Он разговаривал с какими-то людьми, — ответила Аманда. Она закинула огромную куклу себе на плечо. С кукольного лица капала вода.
— Наверное, встретил каких-нибудь приятелей, — сказала я. — Ну все. Пойдемте.
Я отвела их в «Молочную Королеву» на углу улицы. Мы взяли по рожку с шоколадом и с ванилью. Близняшки заставили меня купить один и для Мэри-Эллен.
Мы устроились в кабинке в углу, и они стали делать вид, что кормят Мэри-Эллен. При этом они болтали с ней без умолку, а со мной и словечком не перекинулись.
Теперь вы понимаете, почему я ненавижу эту куклу? С тех пор, как папа принес с садовой распродажи эту гнусную дрянь, близняшки напрочь меня игнорируют. Да к тому же используют куклу, чтобы доводить меня до белого каления!
— Мэри-Эллен больше нравится шоколадное, чем ванильное, — сообщила Кэти.
Я застонала.
— Можем мы поговорить о чем-нибудь другом? Мне глубоко плевать, что там нравится Мэри-Эллен.
Они пропустили мои слова мимо ушей и снова притворились, будто кормят ее мороженым. Я взглянула на часы. Весь день коту под хвост! А мне как назло еще задали тонну домашки. К тому же я хотела позвонить кое-кому из друзей, узнать, что они поделывают нынче вечером.
Наконец, девочки доели свои рожки. У них было больше мороженого на лицах, чем в животах! И у Мэри-Эллен тоже! Пришлось извести целую упаковку бумажных салфеток, чтобы привести всю троицу в божеский вид.
Потом я буквально волокла их домой. То и дело они останавливались и показывали Мэри-Эллен на деревья, дома и машины. Потребовалось несколько часов, чтобы пройти несчастных четыре квартала!
К тому времени, как мы добрались домой, мне хотелось растерзать эту кукленцию на куски. Растерзать на куски и набить ее останками помойный бачок.
Девочки побежали искать маму. Я была страшно рада от них отделаться. Я вошла в гостиную.
И остановилась с испуганным вздохом.
На диване восседал Слэппи!
Я вскрикнула.
— Как… как ты здесь оказался? — выдавила я.
Болванчик молча взирал на меня холодными глазами и криво усмехался.
А потом он захихикал. Его смех сначала звучал тихо, потом сделался громче.
Я чуть не задохнулась. Этого не может быть…
Из-за дивана выскочил Харрисон. Его темные глаза торжествующе сияли. Он так ухмылялся, что я испугалась, как бы у него не треснула физиономия!
— Джиллиан, ты правда подумала, что болванчик смеется? — осведомился Харрисон.
— Нет. Конечно нет! — солгала я.
— Тогда зачем ты с ним разговаривала?
Я подошла к дивану.
— Где ты взял эту штуку? — воскликнула я. — Что он делает здесь?
— Он увязался за мной до твоего дома! — засмеялся Харрисон.
— Нет. Серьезно, — настаивала я.
Болванчик смотрел на меня с дивана. Приблизившись, я смогла разглядеть маленькие трещинки на его лбу. Его нарисованные волосы были местами сколоты. Красно-коричневая краска кое-где шелушилась.
От нижней его губы был отколот маленький кусочек дерева. Его клетчатая спортивная курточка изрядно поизносилась. Две пуговицы отсутствовали.
— Фу. Ну и уродец, — заявила я.
— Ты тоже милашка! — парировал Слэппи.
Нет. Харрисон, говоривший за Слэппи.
— Прекрати, — буркнула я. — Не смешно. И вообще ответь на мой вопрос. Как болванчик попал сюда?
Харрисон плюхнулся на подлокотник. Он отпихнул болванчика, и Слэппи завалился набок.
— В театре я наткнулся на ребят из школы, — начал Харрисон. — Они подрабатывают рабочими сцены. Помогают там за кулисами. А твоих сестер не нашел. Ну и потусовался маленько с ребятами.
— Ну и? — спросила я. — Что дальше?
У Харрисона могут уйти годы на то, чтобы рассказать двухминутную историю!
Харрисон приподнял блестящий черный ботинок болванчика. Затем уронил его обратно на диван.
— Пошел вас искать, — продолжал он. — Смотрю, вас нигде нет. Ну и решил, что вы, видимо, уже ушли.
— Пришлось сводить девочек в кафе-мороженое, — вздохнула я.
— Короче, я еще немного поболтал с друзьями. Потом вышел из театра. С черного хода.
Он поерзал на подлокотнике.
— Иду к парадному входу. А там вдоль стены целая куча мусорных баков. С одного крышка свалилась. И там был Слэппи, засунутый в мусор.
— Но, Харрисон, это невозможно! — воскликнула я. — Зачем Джимми О'Джеймсу выкидывать своего болванчика?
Харрисон пожал плечами.
— У него, небось, хватает болванчиков. Смотри, какой этот старый. Может, сломался.
— Ну да. Может быть… — проговорила я.
Я протянула руку, чтобы взять его и рассмотреть получше.
И в тот же миг он с силой сомкнул челюсти на моей ладони.
— Отпусти! — взвизгнула я. — Отпусти! Харрисон, помоги! Он не отпускает!
Я изо всех сил потянула руку назад. Но деревянные челюсти впились мертвой хваткой.
— Ай! Помоги мне! — кричала я.
Свободной рукой я тянула болванчика за подбородок. Защемленная рука пульсировала болью.
— Поверить не могу! — простонала я.
— Прекрати тянуть! — скомандовал Харрисон. — Джиллиан, остановись на секундочку.
Он потянулся через меня и обеими руками ухватился за лицо болванчика. Затем он рывком раздвинул его рот, достаточно широко, чтобы я сумела высвободить руку.
— Говорю же, он сломан, — сказал Харрисон.
Я затрясла рукой, пытаясь стряхнуть боль. Там, где болванчик укусил меня, лиловели глубокие отметины зубов.
— Божечки. Ну и жесть, — сказала я, разглядывая руку. — Думаю, я скорей удивилась, чем напугалась. Я даже не трогала его рот. — Я снова потрясла рукой.
— Он точно сломан, — повторил Харрисон, глядя на болванчика. Тот бессмысленно таращился на него в ответ. Его нарисованный рот был теперь широко открыт.
— Убери его отсюда! — крикнула я. Кожа на тыльной стороне ладони была красная и воспаленная. Укушенное место до сих пор отдавало болью. — О-о-о, как больно! Неси обратно чревовещателю.
— Еще чего! — возмутился Харрисон и схватил болванчика в охапку. — Джимми О'Джеймс выбросил его на помойку. Он ему больше не нужен. Я его оставлю.
— Нужно спросить у Джимми О'Джеймса, — настаивала я. — Вдруг он выбросил его по ошибке.
— Мы не знаем, где Джимми живет, — возразил Харрисон.
Я полезла болванчику в карман курточки.
— Может, он оставил адрес.
Листок пожелтелой бумаги выскользнул из кармана и спланировал на диван. Я подняла его и рассмотрела.
— Это адрес чревовещателя? — спросил Харрисон.
— Нет, — ответила я. — Странно… Это слова на каком-то иностранном языке.
Харрисон сощурился на меня:
— Можешь их прочесть?
Я стала зачитывать вслух:
— Карру Марри Одонна…
— Джиллиан, пора ужинать! — позвала мама из столовой.
Я не успела дочитать странные слова.
— Извини. Я кушать, — сказала я Харрисону и засунула листок бумаги обратно Слэппи в карман.
— Скорее, Джиллиан, а то остынет! — крикнула мама.
— Иду! — отозвалась я.
Харрисон поправлял Слэппи галстук-бабочку. Я заметила, что он всячески старается держать руки подальше от рта болванчика.
— Слушай, у меня идея, — сказал Харрисон. — Твой папа обожает ремонтировать всякую всячину, верно? Если я оставлю Слэппи у вас, как думаешь, сможет он его починить?
Я посмотрела на ухмыляющегося болванчика.
— Возможно, — сказала я. — Могу спросить.
— Класс! Спасибо, Джиллиан! — Харрисон посадил Слэппи на диван и поспешил домой.
Я вошла в столовую — и возмущенно закричала:
— Только не опять!
Близняшки посадили Мэри-Эллен на стул рядом с моим местом. Обе радостно хихикали. Они знали, как я ненавижу сидеть за ужином рядом с этой огромной, безобразной куклищей.
— Нам обязательно держать за столом эту гадость? — спросила я маму и папу.
Папа только плечами пожал. Он был занят — выдергивал из большого пальца занозу. Ему, видите ли, неохота надевать перчатки в столярке. Неудивительно, что он постоянно хватает занозы.
— Кукла тебе не мешает, — сказала мама. — Она никого не трогает.
— Мэри-Эллен не хочет сидеть рядом с тобой! — ухмыльнулась Кэти. — Потому что ты вонючка!
— Кэти, перестань! — прикрикнула мама. — Разве твоя сестра не водила тебя сегодня на представление? Будь к ней добрее.
— Представление тоже было отстойное, — пробубнила Аманда.
— Ешьте свои макароны с сыром, пока не остыли, — сказала мама. Я заметила, что перед Мэри-Эллен стоит отдельная тарелка с макаронами. Мама с папой такие же дурные, как и близняшки. Ну почему им нужно потакать Кэти с Амандой в любой их прихоти?
Мы приступили к еде. Я спросила папу, не мог ли бы он починить для Харрисона болванчика. Папа обещал посмотреть — после того, как разделается со злополучным кофейным столиком.
Мама расспрашивала близняшек о выступлении чревовещателя. Но они не обращали на нее никакого внимания. Они были заняты беседой с Мэри-Эллен.
Когда я попросила их передать соль, они и меня проигнорировали. Вместо этого они продолжали болтать с этой куклой.
Вздохнув, я повернулась к маме.
— Не могла бы ты заставить их перестать все время трепаться с этой куклой? Меня это с ума сводит!
— Сама-то с ящерицей разговариваешь! — возмутилась Кэти. — Только и делаешь, что говоришь с этой гадкой ящерицей.
— А Мэри-Эллен лучше ящерицы! — добавила Аманда.
— Я ПРОСТО ПОПРОСИЛА ПЕРЕДАТЬ СОЛЬ! — взревела я.
Кэти зажала уши ладошками.
— Прекрати орать, — захныкала она. — Мэри-Эллен не любит, когда орут.
— От этого у Мэри-Эллен болят уши, — добавила Аманда. — Извинись перед Мэри-Эллен, Джиллиан.
— Да. Извинись перед Мэри-Эллен, — подхватила Кэти.
— А-А-А-А-А-А-А!
Мое терпение лопнуло. С диким воплем схватила я Мэри-Эллен за голову — и воткнула лицом в стоявшую перед ней тарелку с макаронами.
После ужина я отнесла Слэппи наверх в свою комнату и села за домашку. Но никак не могла сосредоточиться. Я чувствовала на себе мрачный, холодный взгляд болванчика. И то и дело поглядывала на его кривую ухмылку.
Наконец, я повернула болванчика лицом к стене. Это немножко помогло. Во всяком случае, что-то я все-таки сделала. Затем я позвонила нескольким друзьям и поболтала с ними. После чего легла в кровать.
Но мне не спалось. Все думала о близняшках за ужином и как они меня выбесили. Они просто забодали уже меня с этой куклой.
Еще и мама с папой на меня наорали за то, что вспылила.
По-вашему, это честно? Я так не считаю.
Пришла пора расплаты, решила я. Пора им немножечко отомстить.
Сколько ночей я засыпала, пытаясь придумать достойную месть?
Я села. Сегодня ночью надо перейти к делу. Внезапно меня осенила идея. Я усмехнулась про себя.
Кэти и Аманда всегда оставляли свои кеды возле входной двери. А утром надевали перед тем, как отправиться в школу.
Я решила прокрасться вниз и связать их шнурки в один огромный узел. Я снова усмехнулась. Я мастерица вязать узлы. Я собиралась связать их шнурки таким количеством узлов, чтобы им ни в жизнь не распутать. Придется разрезать шнурки ножницами!
