Как-то мальчики Аттал и Аристоник играли в саду с Мегеем, сыном богача. Увидев рабов, подметавших дорожки, они пошли к ним. Вдруг Мегей бросился к куче листьев и стал разгребать её ногами. Растерянные рабы молча подмели разбросанные листья, а Мегей снова разгрёб их. Глядя на это, Аттал захохотал. Аристоник же возмутился:
— Перестань! — крикнул он, но Мегей продолжал разбрасывать листья. Тогда Аристоник схватил его за плечи и с силой оттолкнул. Испуганный мальчик бросился бежать.
— Лови его, защитник рабов! — задыхаясь от смеха, крикнул Аттал, и презрение к Аристонику звучало в его голосе. Аттал не мог простить Аристонику, что он, сын рабыни, был его братом.
Эвмен Второй дал своим детям хорошее образование. Аристоник окончил военную школу. Там он учился верховой езде, умению владеть оружием. В свободные от занятий часы Аристоник бродил по городу, заходил в кварталы бедноты и часто был свидетелем происходивших волнений. Народ отказывался платить налоги. Как-то произошли яростные стычки, несколько сборщиков податей было убито, а хижины бедняков разрушены или подожжены подоспевшими воинами.
Аристоник видел также, как римляне, вытесняя пергамцев, захватывали торговлю в свои руки, становились хозяевами страны. На улицах латинская речь заглушала хозяевами страны нередко греческую.
«Так продолжаться не может, — думал Аристоник, — народ окончательно обеднеет, бесправные останутся бесправными, а Рим без войны завоюет нашу страну».
Мысль о подготовке к восстанию появилась у него впервые после слухов о восстании рабов в Сицилии под предводительством сирийца Эвна. Победы его над римлянами волновали Аристоника.
Когда на престол сел Аттал, приближенные советовали царю облегчить положение бедняков, а выступивший Аристоник сказал: «Нужно уменьшить подати, чтобы народу жилось легче; необходимо запретить римлянам хозяйничать в нашей стране». Некоторые сановники поддержали его: «Аристоник верно говорит… Разреши, царь».
Но Аттал не дал им договорить. Он приказал схватить приближенных и казнить. В суматохе Аристоник успел скрыться.
Вместе с верным другом — рабом Кеадом он тайно разъезжал по стране, рассказывал рабам, крестьянам, городской бедноте о далеком государстве рабов в Сицилии, о вожде Эвне, о счастливой свободной жизни.
— В пергамской библиотеке, — страстно звучали его слова, — я читал книги, в которых описана светлая жизнь. Хотите свободной жизни — поднимайтесь на борьбу!
И люди шли в его отряды.
Весть о внезапной смерти Аттала застала Аристоника в окрестности города Фиатира.
Собрав народ, Аристоник сказал:
— Наступило, братья, время отнять у богачей земли и сокровища и поделить между бедняками.
Рабы и ремесленники окружили его с криками радости:
— Управляй нами, защищай!
— Заботься о бедняках!
— Не будет бедняков! — отвечал Аристоник. — Я создам царство Солнца, в котором будут все равны.
К ним протиснулся толстый человек. Это был брадобрей Ксантипп, который помогал Аристонику вербовать войско.
— А знаешь, вождь, — крикнул он, — что Аттал, умирая, завещал свое царство Риму?
— Знаю, брат, — вспыхнул Аристоник, отбрасывая движением головы черные кудри назад. На мужественном лице его сверкнули властные глаза, пламенем загорелись смуглые щеки. — Знаю также, что римляне не отступятся от нашей страны без борьбы, ибо Пергам завещан им. Готовы ли вы, братья, изгнать римлян, завоевать для себя землю, зажить свободной жизнью?
— Веди нас на врагов!
— Умрем, а не будем больше рабами!
— Братья! Объявляю борьбу с угнетателями во имя Солнца — символа справедливости, братства и свободы. Отпускаю на волю всех рабов, повелеваю уничтожить жестоких богачей, отнять у них имущество. Пусть люди делят все справедливо, чтобы никто не был обижен. Земли отдаю хлебопашцам, пастбища объявляю общественными, чтобы скотоводы свободно пасли на них свои стада. Отменяю долги: да не будет отныне должников и заимодавцев! Уменьшаю подати — вы, граждане Солнца, должны жить в достатке и довольстве. Призываю вступать в наши ряды, вооружаться и быть готовыми к борьбе. Бедняки морского побережья уже снаряжают корабли. Братья! После взятия Фиатиры одна половина войска пойдет со мной к морскому побережью, чтобы помешать римлянам занять прибрежные города, а другая будет воевать здесь. Ксантиппа я назначаю начальником. Он — человек смелый, деятельный. Подойди, Ксантипп, я опояшу тебя мечом.
Под одобрительные крики толпы Ксантипп обещал Аристонику бороться до тех пор, пока народ не освободится от богачей, пока ни одного римлянина не останется на пергамской земле.
Аристоник слушал с бьющимся сердцем. Мечта его жизни сбывалась: он уже видел новое государство, без рабов, без богачей, без купцов — счастливую землю, где мирная жизнь цветет, как большой розовый куст, облепленный трудолюбивыми пчелами. Радостная улыбка заискрилась у него в глазах, пробежала по губам. Оглядев людей, он воскликнул:
— Пусть отправляются на север, юг, восток и запад нашей земли гонцы с радостной вестью о свободе! Пусть глашатаи кричат об этом на площадях, перекрестках, улицах и всюду, где живет хоть один человек!
И он приказал Ксантиппу стать во главе воинов и помочь занять Фиатиру — гнездо жадных ростовщиков и тунеядцев, ненавистных народу.
Еще солнце не всходило, а от ущелья уже потянулись войска восставших. Впереди ехали Аристоник и пожилой коренастый Кеад на низкорослых жеребцах, покрытых чепраками; на копыта лошадей была надета кожаная обувь, предохраняющая от камней. Позади вождей шли отряды пращников, лучников, копейщиков, дротикометателей. За ними ехал верхом толстый Ксантипп с обнаженным мечом, дальше двигались отряды, вооруженные копьями, мечами, секирами, все в шлемах, кожаных и медных. За войском быки везли метательные орудия, далее тянулся обоз — несколько десятков повозок с провиантом, запряженных мулами и ослами. Рослые люди с кожаными бичами в руках шли рядом с быками, понукая их резкими криками.
На стенах Фиатиры появились осажденные; они натягивали большие луки, что-то кричали. Но заработали тараны атакующих, придвинутые к стенам; мощные удары сотрясали стены, поднимая серую известковую пыль.
Укрываясь за передвижным щитом, Аристоник подполз к тарану, громившему стену у самых ворот.
Воины, уцепившись за канаты, раскачивали огромное стенобитное бревно, снабженное железным наконечником в форме бараньей головы. Оно ударяло с размаху в стену. Воины вскрикивали хором при каждом ударе, а молодой краснощекий начальник, рискуя жизнью, часто подбегал к стене, чтобы определить, не пора ли перенести удары в другое место.
— Как думаешь, брат, — обратился к нему Аристоник, — скоро пробьем стену?
— Еще несколько ударов — и будет сделана брешь.
— Смотрите, чтобы враг не сумел заделать ее!
— Будь спокоен, вождь! Люди наготове…
В это время таран пошатнулся, воины схватились за канаты и почти повисли на них, отводя стенобитное бревно, пробившее стену. К бреши бросились воины; прикрываясь щитами, они поспешно расширяли ее.
Весь день тараны громили стены. Наступила ночь.
Луна уже высоко стояла в небе, когда раздались крики, лязг мечей и проклятья.
Возле нескольких брешей закипели яростные стычки, и Аристоник приказал войску строиться.
— Город наш! — крикнул он. — Ломать ворота!
Когда ворота с грохотом рухнули, закипел кровопролитный бой. Войско ворвалось в город и стража обратилась в бегство.
— Трубачи, вперед! — приказал вождь.
Звонко заиграли трубы, далеко разнеслась в предутреннем воздухе песня:
Наше знамя — солнце, солнце!
Наша мощь — земля, земля!
Бьемся мы за жизнь живую,
Чтобы равенство и братство
Укрепили наш союз!
Ксантипп повел свои отряды к домам богачей, и черный дым закачался высокими столбами над крышами.
Кварталы купцов, ростовщиков и менял быстро опустели, двери домов захлопнулись. А песня воинов Аристоника гремела:
Воин, бедный земледелец,
И ремесленник, и раб,
В жизни солнечной равны все, —
Всех зовем в ряды восставших,
Всем кричим: «Вперед, вперед!»
Пугливый жеребец храпел, взвивался на дыбы, метался, но Аристоник сидел на нем крепко. Он всматривался в лица бедняков и рабов: бежали, приветствуя освободителей, простоволосые женщины и дети в лохмотьях, торопились старики с посохами в руках, нищие с котомками, беднота в отрепьях, голодная, отчаявшаяся дожить до светлых дней.
