В историографии, посвященной социально-политическим отношениям в Древней Руси, уже давно и продуктивно разрабатываются проблемы истории отдельных земель. Среди прочих продолжает изучаться эволюция государственного строя северо-западных волостей. Работ, посвященных внутренней истории Пскова и особенно Новгорода, в распоряжении современного исследователя достаточно много. Но в редких из них затрагиваются вопросы, связанные с межволостными отношениями, или, уже, — отношениями Новгородской и Псковской земель. К этому следует добавить, что мало кто из ученых сопровождал свои построения источниковедческими, в частности текстологическими, разъяснениями. Поэтому, как представляется, давно назрела необходимость рассмотреть историю взаимоотношений Новгорода и Пскова в контексте сосуществования двух волостных систем, причем, основывая свои наблюдения на выводах, полученных путем сравнительного анализа новгородского и псковского летописного материала. И тем не менее, прежде чем обратиться к данной проблематике, следует проследить, по каким основным направлениям развивалась до настоящего времени историография отношений средневековых Новгорода и Пскова.
Еще Н.М. Карамзин включил ряд сюжетов из псковско-новгородских конфликтов XII–XIV вв. в свою знаменитую «Историю государства Российского»[1].
Автор первой специальной работы, посвященной средневековой истории Пскова, киевский митрополит Евгений (Болховитинов), также высказал некоторые суждения относительно характера новгородско-псковских взаимоотношений. На его взгляд, внешнее давление со стороны чудских племен вынуждало псковичей искать покровительства и защиты у новгородцев, что обусловило союз Пскова с Новгородом и долговременную зависимость первого от последнего. Знаменитый Болотовский договор ограничил новгородское управление Псковом, но, по замечанию историка, «не всегда в точности соблюдался», поскольку «новгородцы около самого Пскова долго еще удерживали за собой некоторые земли и для оных имели во Пскове особого своего тиуна и печать»[2].
Зависимым пригородом Новгорода характеризовал Псков С.М. Соловьев. Корни этой зависимости он видел в княжеских отношениях, когда Рюрик после смерти своих братьев принял их власть[3]. Вместе с тем княжескими отношениями конца X–XI в. было положено и начало отделению Псковской земли от Новгородской, после того как Владимир роздал своим сыновьям волости[4].
Намного подробнее рассмотрел положение Пскова в составе Новгородской земли Н.И. Костомаров. По его мнению, Псков издревле являлся пригородом Новгорода, составляя часть его волости, однако более конкретно определить характер взаимоотношений между двумя городами в период до XII в. ученый не решался. Комментируя события уже второй четверти XII в., Н.И. Костомаров пришел к выводу, что Псков только считался новгородским пригородом, так как имел «достаточно признаков самобытности». В дальнейшем Псков являл собой «отдельную землю и особое управление», составляя при этом вместе с Новгородом своеобразную федерацию. Тем не менее, псковичи продолжали признавать первенство Новгорода, и связь двух городов виделась историку «в образе родственного союза: так Псков именовался меньшим братом Новгорода». Немаловажное значение на политическую жизнь Пскова, как считал Н.И. Костомаров, оказывало противоборство двух городских партий, одна из которых тяготела к союзу с Новгородом, другая — стремилась к обособлению и искала поддержку у литовских князей[5].
Схожим образом рассуждал И.Д. Беляев. Связав возникновение Пскова с новгородской колонизацией на западных окраинах, в землях воинственных чудских и литовских племен, и выводя отсюда последующий его зависимый как пригорода статус, он вместе с тем полагал, что именно благодаря своему пограничному положению и соответственно особенному устройству Псков впоследствии должен был отделиться от Новгорода. Самые успешные шаги псковичей в деле завоевания независимости И.Д. Беляев относил к годам княжения Довмонта, которое, по словам ученого, «было самым блестящим временем во всей псковской истории». Отмечая большую долю самостоятельности города и признавая Довмонта главным основателем псковской независимости, И.Д. Беляев все еще склонен был рассматривать Псков как пригород, находившийся в подчинении новгородского веча[6]. Такая позиция исследователя, видимо, объясняется тем, что, как и Н.И. Костомаров, он усматривал в Пскове борьбу двух партий, с тем разве отличием, что партии эти именовал новгородскими — либо «господствующей», либо «потерпевшей поражение в Новгороде». В зависимости от исхода их соперничества на протяжении XII–XIV вв. менялся и характер отношений между городами. Но уже ко времени заключения Болотовского соглашения Псков давно обладал на деле всем тем, что уступал ему по договору Новгород[7].
Деятельное участие псковичей в борьбе новгородских партий отмечал и К.Н. Бестужев-Рюмин. В этом он видел особенность Пскова в сравнении с другими пригородами Новгорода. Попытки Пскова изменить свое положение становятся заметны с XII в. Начинается борьба с Новгородом, закончившаяся подписанием Болотовского договора, который оформил самостоятельность Пскова[8].
Позднее взгляды К.Н. Бестужева-Рюмина разделил В.С. Иконников, предпославший главе о псковском летописании в своем обобщающем труде очерк по истории Пскова. При этом он осветил летописные сообщения о столкновениях Пскова с Новгородом[9].
Немало уделил внимания взаимоотношениям Новгорода и Пскова А.И. Никитский. Введя в научный оборот большое количество летописного и актового материала, он попытался построить целостную концепцию псковско-новгородских отношений посредством изучения в основном политического и церковного быта городов. А.И. Никитский считал, что Псков изначально выступал как пригород Новгорода, и связано это было с особенностями устройства областного быта в Древней Руси, при котором старшинство одного города распространялось на всю область-землю, что фактически делало всех ее жителей единым целым. Поэтому псковичи могли принимать самое активное участие в делах новгородского веча и, следовательно, в борьбе новгородских партий, отголоском чего было появление в Пскове первых князей. Но это вовсе не означало утверждения в Пскове самобытности, и, в отличие от Н.И. Костомарова, А.И. Никитский отказывался видеть существование между Новгородом и Псковом какой-либо федерации. Псков оставался в подчинении Новгорода, а псковские князья «продолжали носить характер новгородских наместников», иногда выборных, как литовский Довмонт. Лишь со второй четверти XIV в. наступает время решающей борьбы Пскова за независимость[10].
Как видим, вопрос о взаимоотношениях Новгорода и Пскова был обстоятельно рассмотрен еще в дореволюционной отечественной историографии. Привлечение богатого фактического материала по истории Новгорода и Пскова в значительной мере обусловило известное различие во взглядах ученых на конкретные пути развития двух городов. Вместе с тем общим моментом для дореволюционной историографии было понимание сущности и характера тех социально-политических процессов, связывавших Псков и Новгород, которые большинством исследователей трактовались как эволюция от отношений зависимости и подчиненности пригорода старшему городу к равноправному сосуществованию двух вечевых городов-земель, каждая из которых имела свой самобытный уклад.
