© В. Ткаченко, перевод, 2016
© АЗБУКА, 2016
Сидевший в кантине старик за долгие годы научился не высовываться и держать уши открытыми, чем и занимался уже пару часов.
Бар носил название «Счастливый случай», и беседовали здесь приглушенными голосами — из уважения к заведению и к другим посетителям. До старика доносились отдельные слова и обрывки разговоров, которые велись на мешанине всех языков Галактики. Некоторые из этих языков старик знал прекрасно, другие были ему совершенно не знакомы. Какой-то иторианец, пришедший вскоре после него, сидел за столиком с дагом и о чем-то возбужденно рассказывал густым басом, от которого у старика вибрировала грудная клетка; бит, неймодианец и адвозек обсуждали что-то свое, явно не желая, чтобы их подслушали; тви'лек нашептывал на ушко деваронке какую-то милую чепуху.
И еще было трое людей — двое мужчин и женщина, — которые явились полчаса назад и вели себя так, будто были здесь хозяевами. Троица поместилась метрах в двух за спиной старика. Они уже выпили по третьему разу, и языки у всех развязались. Сидя на стуле у стойки бара, старик отчетливо видел их в зеркале, висевшем позади полок со всевозможной выпивкой — как дешевой, так и элитной.
— Скорость, — изрек один из мужчин. Это был здоровяк где-то сорока с небольшим стандартных лет. Как и у прочих двух, его костюм состоял из частей нескольких имперских мундиров, деталей трофейных доспехов и тяжелого бронежилета. Они все носили бронежилеты — одного цвета и с одинаковыми нашивками.
«Наемники, — подумал старик. — Или банда. Свуперы или в таком роде».
— Она-то все и решает, — продолжал здоровяк. — Скорость, и больше ничего.
— Вздор, — отозвалась женщина. Она была младшей из всех и, судя по виду, самой опасной. Все трое были вооружены, но у женщины, помимо кобуры с тяжелым бластером на левом бедре, еще за спиной висел вибротопор. Она была блондинкой и, возможно, по этой причине напомнила старику у барной стойки одну особу, которую он знавал много лет назад. Конечно, то была другая женщина — эта выглядела слишком молодой, — но воспоминания нахлынули все равно, как будто все это случилось вчера.
— Помните Слесаря? — продолжала женщина. — Помните, что с ним стало? Помните «Метеор»?
— Помню, — отозвался второй тип, выглядевший где-то младше здоровяка, но старше женщины. Он был высок и широкоплеч, на гладко выбритой голове красовалась татуировка в виде тви'леки, которая разлеглась на животе, головой к лицу наемника. Тви'лека посылала воздушный поцелуй. Старику, наблюдавшему за троицей в зеркале, казалось, что красотка с ним заигрывает.
— Так что скорость еще не главное, — заключила женщина.
— «Метеор» был быстр, — проворчал здоровяк.
— Да уж, — согласился татуированный, приканчивая выпивку. — И влетел в стену каньона, как будто у него кормушка подгорала.
— Если корабль не маневренный, все остальное не имеет значения, — сказала женщина. — Тут нужно что-то вроде «Звездной Пряди» или, может… Как он называется? Ну, вы понимаете, о чем я?
Здоровяк предположил:
— «Черный Ящик»?
— Нет, нет… — Женщина умолкла и принялась чистить ноготь, который, как старик заметил даже издалека, был совершенно грязным. Вдруг она просияла. — «Четвертый Заход»! Точно! Говорят, он может на полном ходу застыть как вкопанный.
Татуированный что-то буркнул и уставился в пустой стакан. Старик встретился взглядом с барменшей и ткнул пальцем в собственную емкость, намекая, что надо налить снова. Барменша ухмыльнулась.
— Защита, — произнес татуированный. — Корабль может быть быстрым, может быть маневренным, но рано или поздно в тебя попадут. Если не можешь держать удар, тебе конец.
— Не попадут, если не догонят, — заявила женщина.
— Рано или поздно попадут, — настаивал татуированный. — Если в тебя целит куча стволов, они превратят тебя в металлолом, плавающий в вакууме. Безразлично, какой у тебя быстрый корабль и как он умеет кувыркаться. В конце концов в него попадут.
— Значит, вот что нам требуется, — резюмировал здоровяк. — Корабль, в котором сочетались бы все три качества. Три в одном.
Женщина рассмеялась:
— Удачи. Такого не существует.
— Существует. — Здоровяк наклонился вперед. — Ты знаешь, что такой корабль существует. Даже Стрейтер это знает.
Татуированный — очевидно, Стрейтером звали его — встряхнул пустой стакан, словно ожидая, что тот волшебным образом наполнится сам собой, и кивнул.
— «Сокол Тысячелетия», — произнес он.
— «Сокол Тысячелетия», — подтвердили остальные.
Старик громко вздохнул — достаточно громко, чтобы привлечь внимание троицы. Послышался скрип стульев: все повернулись к нему. Барменша поставила перед завсегдатаем новую порцию и забрала почти опустевший стакан.
— Хочешь что-то добавить, дедуля? — спросила женщина.
Старик сделал глоток:
— Вам его нипочем не заарканить.
Парень с татуировкой, Стрейтер, откинулся на спинку стула:
— Уж у нас-то шансов поболее твоего, дед.
— А даже если заарканите, то летать на нем не сможете, — как ни в чем не бывало продолжал старик.
— Если у него есть движки, мы на нем полетим. — Женщина начинала раздражаться; это было видно по лицу, которое отражалось в зеркале над плечом барменши.
Последняя бросила на старика предупреждающий взгляд, говоривший, что убирать потом ошметки ей не хочется.
— Корабль — это не только двигатели, не только щиты, броня, маневровые моторы или гиперпривод. — Не обращая внимания на барменшу, старик взял свой стакан, затем развернулся и слез со стула. — Да, все это должно быть на корабле, но без хорошей команды он ничто.
— Говорю же, мы полетим. — Женщина окинула старика еще более подозрительным взглядом. Ему снова вспомнилась та, другая дама, которую он повстречал много лет назад. У той был единственный глаз, которым она глядела на всех с подозрением.
Старик отодвинул свободный стул и уселся между Стрейтером и женщиной, лицом к здоровяку. Он улыбнулся, потер шрам на подбородке, затем отсалютовал им всем стаканом и осушил посудину.
— Не-а, — заявил он.
— Точно уверен? — спросил здоровяк.
— Точно.
— И почему же?
Старик покачался на задних ножках стула, обведя взглядом бар. Никто их не слушал. Никто не обращал внимания. Вышибала у двери отвернулся и следил за входом, почесывая лапой за ухом. Завсегдатай кантины повертел пустой стакан, то ли оценивая его потенциал, то ли скорбя об отсутствии содержимого.
