Утром бабушка, по обыкновению, разбудила Володю в семь часов. Тепло, уютно в постели — не хочется вставать! Минут пятнадцать Володя боролся с ленью и сном. Наконец заставил себя подняться, все еще сонный распахнул форточку. В комнату, словно душ, холодной струей хлынул воздух. Володя сделал зарядку и вышел в кухню:
— Бабушка! Завтракать! Скорее! Опаздываю!
Что он особенного сказал?
Вдруг отец стукнул по столу кулаком, так что посуда звякнула. Бабушка от неожиданности едва не уронила сковородку с картофелем.
— Командуешь? — загремел отец. — «Дай!», «Подай!», «Принеси!» Барчуком вырос!
— Павел Афанасьевич! Что ты на него, голубчик, накинулся? — удивленно спросила бабушка.
— Я из тебя барство выветрю! — кричал отец. — Собирай сам, бездельник, на стол. Ну! Живо!
— Не буду!
— Не будешь?
— Нет!
Они стояли друг против друга — отец, с потемневшими, колючими, как иголки, глазами, и Володя. Володю трясла обида.
— Ну, как знаешь… — погасшим голосом сказал отец и, сутулясь, вышел из кухни.
Володя схватил сумку и убежал в школу.
«Может быть, у него неприятности, но я не виноват, — думал он, шагая малолюдными, просторными улицами. — Отцы должны быть справедливыми, а он несправедливый. Из-за чего он на меня наорал? Сказал бы тихо».
Из-за этой ссоры Володя пришел в класс в плохом настроении. Не хотелось разговаривать с ребятами. Он молча сел на свое место. А в классе были новости.
Перед уроком истории Толя Русанов вскочил на парту и, дирижируя самому себе карандашом, пропел:
— К нам едет ревизор! Реви-и-зо-ор! К на-а-ам едет…
— Кто? Кто? — послышались со всех сторон возгласы.
Толя Русанов спрыгнул с парты, распрямил плечи, откинул назад голову, легко подошел к учительскому столику и провел ладонями от висков к затылку.
— Андрей Андреевич! — сразу узнали ребята.
Вот уже несколько дней, после того как их классная руководительница, преподаватель истории, неожиданно, к концу года, оставила школу, ребята гадали, кто из учителей ее заменит.
— Самый образованный учитель в городе, — заявил комсорг класса Юрий Брагин. — Тридцать шесть лет в школе. Ветеран. В прошлом году был его юбилей.
— Депутат горсовета! — подхватил Толя Русанов. — Ребята, проголосуем! Кто — против? Нет против. Кто — за? Все за. Утверждаем.
Вскоре прозвенел звонок, и на урок пришел новый учитель — Андрей Андреевич. Трудно поверить, что этот человек действительно вступил в «юбилейный» возраст, хотя голова его была совершенно белой. Держался он удивительно прямо, движения его были неторопливы, но легки, походка свободна; лицо с широким, открытым лбом, довольно крупным прямым носом и светло-серыми глазами сохраняло даже зимой здоровый загар.
— Все по местам, как соловьи по гнездам! — весело распорядился Андрей Андреевич.
Урок начался с обыкновенного опроса. Ребята, однако, наблюдали за словами и жестами Андрея Андреевича, всё подмечали, оценивали. Внимание было напряжено весь час.
И только Володя оставался ко всему равнодушным. Он сидел у окна. За окном вяло занималось зимнее утро. Вдоль забора на школьном дворе сиротливо торчали из снега голые прутья акации. На ветке тополя, словно чернильная клякса, неподвижно застыла ворона. Белесое небо низко нависло над крышами, обещая серенький день.
Володя отвернулся.
Как раз в это время учитель вызвал Юрия Брагина. Юрий слегка покраснел, одернул гимнастерку и уверенно вышел к столу. Глядя на его румяные щеки и улыбающиеся светлые глаза, Володя подумал: «Вот счастливый человек! Все-то ему удается. И дома, наверное, все у него хорошо!»
После занятий ребята вмиг разбежались. Только Володя не торопился домой. Поэтому Юрий Брагин и потащил его с собой на комитет.
— Пойдем, пойдем! Ты с сегодняшнего дня у нас будешь активом, — решил Юрий.
— Пойдем… Все равно, — безразлично согласился Володя, никак не ожидавший, что сегодняшнее заседание комитета внесет в его жизнь перемену.
Вначале на комитете зашла речь о седьмом «Б». Должно быть, Сергей Чумачов, секретарь школьного комитета комсомола, затеял этот разговор оттого, что на заседание пришел Андрей Андреевич, новый классный руководитель известного всей школе седьмого «боевого». Невозможные там происходили дела: то седьмой «боевой» в полном составе убежит с урока географии Гликерии Павловны, то математик Петр Леонидович сам уйдет из класса.
Вот и недавно было такое дело.
«Тишина!» — стукнув мелом, приказал Петр Леонидович.
«Есть ти-ши-на!» — по слогам хором ответил класс.
«Прекратить шалости!»
«Есть прекратить!»
«Итак, задача с двумя неизвестными: „Бригада должна заготовить по плану некоторое количество дров…“»
«Есть количество дров!»
Петр Леонидович бросил мел и ушел.
Эти и разные другие случаи не раз обсуждались на педсовете и в классе, но сейчас Сергей Чумачов решил снова к ним вернуться специально для Андрея Андреевича. Седьмой «Б» позорит своим поведением школу, в седьмом «Б» не ведется комсомольской работы.
— Ничего не поделаешь, надо признаться, — со вздохом проговорил Юрий: — ребята у нас несознательные. Горе с ними.
Андрей Андреевич внимательно слушал, но по лицу его нельзя было понять, как он относится к провинностям класса.
Наконец перешли ко второму вопросу. И тут для Володи начались неожиданности. Комитет предложил устроить вечер для пятых, шестых и седьмых классов. Начались споры. Одни советовали организовать диспут по книге, другие — поставить спектакль, третьи — доклад о новостях техники, четвертые — лыжную вылазку. Сергей Чумачов не знал, как унять активистов.
— А я предлагаю, друзья, устроить вечер музыки, — вдруг сказал Андрей Андреевич.
Все замолчали. Предложение было так неожиданно, что даже секретарь комитета Сергей Чумачов, обычно уверенный юноша, невольно смутился:
— Не знаю… Мы никогда о музыке и не думали.
— Когда-нибудь надо подумать, — возразил Андрей Андреевич.
— А ведь верно интересно, ребята! — согласился Сергей Чумачов. — Ребята, устроим вечер Чайковского! Кто будет делать доклад? Вызывайтесь, ребята! Никто не вызывался.
— Пусть седьмой «Б» себя покажет на деле, — предложил один мальчик.
Взоры всех обратились на Володю и Юрия:
— Брагин! Ты! Соглашайся. Чего там… Давай!
— Не могу. Не просите, ребята, — отнекивался Юрий, самолюбиво краснея. — Ребята! Мысль! Лучше Новикова не найдешь докладчика… Володька, ты интересуешься музыкой. Знаю, не спорь. Кто вчера на перемене о песнях Исаковского целую лекцию прочитал?.. Ребята, ручаюсь за Новикова!
Кто-кто, а уж Володя не предполагал, чтобы такое дело поручили ему.
Напрасно он доказывал, что не представляет, как и взяться за этот доклад, что ничего о Чайковском не знает, даже оперы ни одной не слыхал.
— Я тоже первую оперу услышал только студентом, — смеясь, возразил Андрей Андреевич. — Вот что, дружок: надо, я вижу, тебе соглашаться. Проверь-ка характер. Комсомольцу дано трудное задание. Что делает комсомолец, если у него сильная воля? Выполняет задание. Так?
