пластмассовые яйца, яйца, завернутые в фольгу, большие шоколадные зайцы в фольге, курицы из маршмаллоу ядовито-желтого цвета, мешки нарезанной зеленой бумаги, имитирующей траву, плетеные и пластмассовые корзинки и плюшевые животные.

В этот час покупателей было мало, и поскольку я была единственной в очереди, мы славно

поболтали с Сюзанной, кассиршей средних лет. Я расплатилась одной из сотен, удивленная, как мало осталось сдачи.

Я была дома к 10 часам. Заперла дверь, разложила покупки, взяла книжку и поднялась в

спальню, где переоделась в футболку большого размера, в которой я сплю. Почистила

зубы, умылась и нырнула под одеяло. Я читала до полуночи, думая, что жизнь прекрасна.

3

Утром я совершила обычную пятикилометровую пробежку на автопилоте. Учитывая

монотонность погоды, не было никаких шансов получить в подарок дождливый день,

когда можно было поспать подольше. Местные домовладельцы были в такой панике, устанавливая экономичные туалеты и души, что спрос превышал предложение.

Голосование об ограничении потребления воды было в процессе. Пока что мы экономили

воду добровольно.

Я всегда выключала кран, пока чистила зубы. Теперь даже спуск воды был ограничен

только серьезными делами. Каждый (ну, почти каждый) член общества присоединился к

усилиям по экономии, потому что отказ гарантировал суровый упрек от департамента

общественных работ. Пока что нас не контролировала водяная полиция, но угрозы по

этому поводу были.

Я вернулась домой в 6.45, включая остывание и растяжки. После этого я приняла душ, вымыла голову и натянула джинсы, водолазку и ботинки. Спустилась по спиральной

лесенке и приготовила себе миску хлопьев с 2% молоком. Я включила по телевизору

местные новости, как фон, пытаясь игнорировать жизнерадостного метеоролога.

Сегодня было “ Частично солнечно”.

Вчера “ Утром местами облачно, потом частично и в основном солнечно”.

Завтра “Частично солнечно”.

На выходные нам обещали “солнечные” субботу и воскресенье, “ частично солнце в

местах утренней облачности, которая рассеется к полудню.”

На предстоящую неделю “ В основном ясно и солнечно, с туманами ранним утром”.

Мне хотелось заорать: “ Заткнись уже!”, но я не видела в этом смысла.

* * *

Мой трехкомнатный офис находится на боковой улочке, которая занимает один короткий

квартал в центре Санта Терезы, откуда можно дойти пешком до отделения полиции, здания суда и публичной библиотеки. Я снимаю центральное бунгало из трех, которые

напоминают домики трех поросят. Прошло уже два года, и хотя место не шикарное, 350

долларов в месяц можно себе позволить.

Наружная комната служит приемной и библиотекой. У меня есть книжные полки, буфет и

бэушный шкаф, в котором я храню канцелярские принадлежности. Там еще есть место для

дополнительных стульев, на случай внезапного наплыва клиентов. Такого никогда не

случалось, но я все равно приготовилась.

Во внутренней комнате стоит мой письменный стол, вращающееся кресло, два кресла для

клиентов, шкафы для документов и разные офисные машины.

На полпути по коридору находится маленький совмещенный санузел, который я недавно

выкрасила в глубокий шоколадный цвет, исходя из теории, что крошечное помещение все

равно будет выглядеть крошечным, даже если его покрасить белым, так что можно, с

таким же успехом, выбрать цвет, который вам нравится.

В конце этого самого короткого коридора была кухонька, с раковиной, маленьким

холодильником, кофеваркой, кулером и дверью, которая выходила наружу.

Я приехала в 8.00 и , ожидая, пока сварится кофе, позвонила в офис по условно-

досрочному освобождению округа Санта Тереза и попросила соединить меня с

Присциллой Холлоуэй. С этим агентом я познакомилась, когда присматривала за бывшей

мошенницей с очень богатым папашей, который хорошо мне платил за это.

Она взяла трубку.

- Холлоуэй.

- Здравствуйте, Присцилла. Это Кинси Миллоун. Я надеюсь, что вы помните меня..

- Подруга Рибы Лафферти.

- Правильно. У вас есть минутка?

- Только если быстро. Ко мне должен прийти клиент для ежемесячной головомойки, так

что нужно привести себя в надлежащее настроение. Что я могу для вас сделать?

- Мне нужен номер телефона офиса США по условно-досрочному освобождению, округ

Центральной Калифорнии. Я пытаюсь разыскать заключенного, который только что

освободился после десятилетнего срока в Ломпоке.

- Какой-то определенный агент?

- Понятия не имею. Это то, что я надеюсь узнать.

- Подождите. У меня где-то был номер.

Она положила трубку на стол. Я слышала, как она открыла ящик и зашуршала бумагами.

Вскоре она вернулась и сказала:

- Офицера, с которым я в последний раз имела дело, зовут Деррик Спаннер, но это было

три года назад, так что, кто знает, там ли он еще. Вот его прямая линия в Лос-Анджелесе.

Код региона 2-1-3...

Она продиктовала мне номер, а я старательно записала. Я поблагодарила Присциллу, но

она уже отключилась, до того, как слова слетели с моего языка.

Я нажала на рычаг, а потом набрала номер. После трех гудков включился автоответчик.

Исходящее сообщение подтвердило, что я позвонила Деррику Спаннеру, так что я

представилась, продиктовала свое имя и фамилию по буквам, а потом сказала:

- Я звоню из Санта Терезы, пытаясь найти досрочно освобожденного по имени Кристиан

Саттерфилд. Я знаю, что его освободили из тюрьмы в Ломпоке несколько месяцев назад. Я

не уверена, кто за него отвечает, но Крис - мой бывший сосед, и он оставил у меня кое-

какие вещи. Я с тех пор переехала и буду очень благодарна, если вы сообщите ему мой

новый телефон. Он может позвонить, когда у него будет возможность. Большое спасибо.

Я повторила свое имя и не подумав, выпалила телефон своего офиса. Через минуту я уже

пожалела об этом.

Если информацию передадут Саттерфилду, он не будет иметь ни малейшего понятия, кто я

такая, и если он позвонит по этому номеру, то первое, что услышит, “ Бюро расследований

Миллоун”. Это было плохо. Парню, только что из тюрьмы, идея любого расследования, частного или нет, должна внушать беспокойство. Он решит, что я что-то задумала, что я и

делала.

Я положила трубку, подумала немного, потом подошла к шкафчику с документами, где

выдвинула ящик и стала рыться в бумагах, пока не нашла инструкцию к автоответчику.

Разобравшись, как изменить исходящее сообщение, я записала один из общих ответов, который покрывает все грехи.

“ По этому номеру сейчас никто не может ответить. Пожалуйста, оставьте ваше имя и

телефон после гудка, и вам перезвонят, как только будет возможно.”

Когда это было сделано, я подумала : А что сейчас?

Хелли Бетанкур не платила мне за то, чтобы сидеть и ждать звонка. Она наняла меня для

другого, а именно, чтобы найти ее сына-тюремную пташку. Кто знает, когда Деррик

Спаннер соберется проверить свои сообщения, или передаст ли он мое имя и телефон

Кристиану Саттерфилду? Даже если Саттерфилд получит послание, я не была уверена, что он позвонит. Должен быть другой путь, чтобы до него добраться.

Я открыла нижний ящик стола и вытащила телефонную книгу - этот почтенный источник

информации, который так легко недооценить. Там было двенадцать Саттерфилдов, с

адресами от Санта Терезы до Колгейта на севере и Монтебелло на юге. Некоторые были с

телефонными номерами, но без адреса, что было бесполезно для моих целей.

Я отложила книгу в сторону и занялась другими делами. Подходило время заполнения

налоговых деклараций, и мне нужно было привести в порядок свои бумаги, прежде чем

передавать бухгалтеру.

Когда я приехала домой, было 5.15, и солнце уже близилось к закату. Был уже март, и дни

становились длиннее, но похлада в воздухе говорила, что зима еще не готова сдаться

весне. Я нашла парковочное место в половине квартала от дома и прошлась пешком, остановившись, чтобы вытащить почту из ящика. Прошла через скрипучую калитку, свернула направо, обогнула свою студию и вошла на задний двор. Газон Генри был

коричневым, и половина кустов засохла.

На траве, позади вымощенного каменными плитками патио, стояла тачка и лежала лопата, но Генри нигде не было видно. Новым на сцене был недавно вскопанный пятиметровый

полукруг, который окружал два фруктовых дерева на краю мертвого газона. Судя по

пустым мешкам, Генри вывалил туда двадцать килограммов мульчи.

Еще я заметила шланг, свешивающийся из окна его ванной, и это меня остановило. Что это

такое? Наверное, какая-то затея по водосбережению.

Я пожала плечами и пошла к своей двери, с ключами наготове. Входя, я заметила краем

глаза, как промелькнуло что-то белое. Кот Генри, Эд, вылетел из кустов и успел пересечь

двор, чтобы оказаться в квартире раньше меня. Он сам придумал эту игру, рассчитывая

время, чтобы застать меня врасплох. Я неизбежно забывала проверить его

местопребывание, прежде чем открыть дверь, и он всегда выигрывал. Иногда я даже не

видела его в движении и обнаруживала только тогда, когда он заявлял о своей победе.

Он любил поговорить.Оказавшись внутри, он обычно останавливался, чтобы понюхать

ковер, на случай, если мышка оставила ему пахучее любовное послание. Ни Генри, ни я не

знали, что на нашей территории живут мыши, пока не появился Эд. Теперь он проводит

регулярное патрулирование и оставляет останки грызунов на обоих наших ковриках, как

доказательство своих исключительных охотничьих талантов.

Генри обзавелся котом шесть месяцев назад, когда его брат Вилльям привез его из

Мичигана в Калифорнию. Их старшая сестра, Нелл, которой 31 декабря исполнится сто

лет, подобрала бродячего кота. Вскоре после этого, она споткнулась о него, упала и

сломала бедро. Вилльям и Рози полетели из Санта Терезы во Флинт, чтобы помогать

ухаживать за ней. Когда другой брат, Льюис, пригрозил усыпить кота, Вилльям решил

отвезти животное Генри, без предупреждения и его согласия. Это не был хороший план.

Генри был решительно против, пока не узнал от ветеринара, что Эд - японский бобтейл, редкая и древняя порода, известная своей интеллигентностью, разговорчивостью и

любовью к человеческой компании. Генри быстро назвал кота Эдом, и теперь они были

неразлучны, кроме тех случаев, когда кот приходил навестить меня.

Мы с Генри согласились, чтобы Эд был сугубо домашним котом. По нашей улице не

ездили машины на большой скорости, но их было достаточно, чтобы представлять

опасность. Еще иногда собаки бегали без поводков, и хотя мы чувствовали, что Эд сможет

постоять за себя, он был слишком драгоценным, чтобы рисковать.

У Эда, разумеется, были другие представления, и не успели мы его заточить в доме Генри, как он нашел путь наружу. Мы до сих пор пытались понять, как он это делает. Было

стыдно,что он так легко нас переиграл.

Я поставила сумку на кухонную табуретку, бросила почту на письменный стол и включила

свет в гостиной. На автоответчике не было сообщений. Эд прыгнул на стол и разлегся там, с интересом поглядывая на меня. Его преданность в большой степени вдохновлялась тем

фактом, что я баловала его угощением. Я вошла в кухню и достала его пакет с хрустящими

кусочками. Открыла и высыпала немного на ладонь. Эд выбрал несколько кусочков в

форме курицы, оставив рыбу и мышей на следующий раз.

Я убрала пакет, подняла Эда, взяла его под мышку, вышла из дома и защелкнула за собой

дверь. Эд громко мурлыкал в районе моих ребер, когда я пересекала патио. Постучала в

дверь Генри и услышала приглушенный ответ, который расценила как приглашение войти.

Я заглянула через стекло и увидела, что он лежит на полу, растянувшись на спине. Мне

были видны его шорты, длинные босые ноги и кусочек толстовки, в то время как его

голова и плечи скрывались в шкафчике под кухонной раковиной.

Я открыла дверь и просунула голову.

- Все в порядке?

- Сантехнические дела.

Он продемонстрировал мне гаечный ключ, после чего вернулся к работе. На полу стояло

большое пластмассовое ведро, вместе с чистящими средствами, жидкостью для мытья

посуды, мочалками и губками, которые он обычно хранил подальше от глаз.

Я поставила Эда на все четыре и закрыла за собой дверь.

- У тебя протечка?

- У меня план.

Он положил гаечный ключ и осторожно выполз из-под раковины, держа в руках фитинг из

полихлорвинила.

- Это водоуловитель.

- Вижу.

Он поднялся на ноги, качая головой над поскрипывающими суставами. Генри восемьдесят

девять, и он в феноменальной форме для мужчины своих лет (или любых лет, если

подумать). Он высокий, худощавый, с густыми белоснежными волосами и с глазами цвета

колокольчиков. Он приподнял ловушку и перевернул ее, вылив содержимое в ведро.

- Вода создает пробку, которая не дает газам из канализации просочиться в дом.

- Я думала, ловушка служит для того, чтобы ловить вещи, на случай если вы уронили в

раковину дорогое бриллиантовое кольцо.

- Для этого тоже.

Он поставил ведро под раковину, которая, как я теперь увидела, была наполнена мыльной

водой.

- Смотри.

Она вытащил пробку, и вода из раковины с шумом вылилась в ведро.

- То, что ты видишь, это шаг номер один в моей новой системе сохранения воды. Я могу

вылить это ведро серой воды в унитаз, чтобы смыть его. Еще я могу полить

использованной водой свой газон.

- Поэтому у тебя торчит шланг из окна ванной, да?

- Ты поняла. Я сохраняю воду в ванне, когда принимаю душ, а потом перекачиваю ее

через окно на свои кусты. Подумай обо всей воде, которую я могу сэкономить. У меня

пропадает, наверное, литра три, когда я включаю кран и жду, пока вода нагреется. На

прошлой неделе я заказал книгу об использовании серой воды, и мы посмотрим, что еще

можно сделать.

- Звучит хорошо. Это что, новая клумба?

Генри непонимающе посмотрел на меня.

- Я видела пустые мешки из-под мульчи.

- А! Нет-нет. Мульча, это для очистки. Серую воду нельзя хранить больше двадцати

четырех часов, из-за бактерий, так что она должна пройти через здоровую почву.

- Новость для меня.

- И для меня тоже. Моим большим шоком был счет за воду, который подскочил до небес.

Я позвонил в водную компанию, женщина проверила показания счетчика и клянется, что

они точные. Она говорит, что полив, это основная причина. Домашнее использование

намного меньше. Чем больше газона я исключу, тем лучше. Пока что, водный департамент

просит нас добровольно уменьшить использование воды на двадцать процентов. Я

надеюсь это превзойти.

- Ну, я всегда осторожна.

- Я знаю, и благодарен за твое старание. Но нам придется потуже затянуть пояса. Если

город еще уменьшит нормы, я хочу к этому быть готовым.

- Можешь рассчитывать на меня.

Он хлопнул в ладоши.

- Дай мне переодеться, и можем поужинать у Рози. Со всем этим я даже в магазин сегодня

не ездил, не то что готовить. Да, почти забыл тебе сказать. У нас новые соседи.

- С каких пор?

- С первого января, насколько мне известно. Со стороны подъездной дорожки.

Шелленбергеры, Джозеф и Эдна.

- Хорошие новости. Я знала, что дом выствален на продажу, но не знала, что его купили.

Уверена, что Адельсоны довольны. А что они за люди? Молодые, старые?

- Никто моложе восьмидесяти пяти не старый. Они пенсионеры. Я только познакомился с

ними сегодня утром. Они были на заднем дворе, сажали цветы на могиле своей собачки.

- Что с ней случилось?

- Возраст. Она умерла вскоре после того, как они переехали. Думаю, они этого ожидали, поэтому переносят все хорошо. Джозеф в инвалидной коляске, так что ему трудно

перемещаться. С ходунком по траве тоже неудобно.

- По крайней мере, они тихие. Я понятия не имела, что кто-то там живет.

- Она говорит, что теперь, когда они устроились, они планируют обустроить двор, в чем

он точно нуждается. Их задний двор раньше выглядел хуже моего. Он уже выглядит

получше.

Он пошел по коридору к своей комнате, сказав через плечо:

- Налей себе вина. Я сейчас вернусь.

- Я могу подождать.

4

Мы прошли полквартала до Рози через надвигающуюся темноту. Зажглись фонари, оставляя бесформенные желтые пятна на тротуаре. Генри открыл дверь и пропустил меня

вперед. Атмосфера была приглушенной, какой она была до того, как таверну

оккупировали местные спортивные энтузиасты, чьи разнообразные трофеи были

выставлены на полке над баром. Футбольный сезон 1988 года увенчался Суперболом в

воскресенье, 22 января, когда 49-е победили Бенгальцев со счетом 20-16. По неизвестным

причинам, это вызвало исход. Одну неделю спортивные буяны были на месте, на

следующую их уже не было. В процессе одной из непостижимых миграций ресторанных

завсегдатаев, они покинули Рози так же таинственно, как и появились. Почти сразу

персонал отделения полиции заполнил экологическую нишу.

До недавнего времени любимым местом тусовки для копов было Кафе Кальенте или КК.

Потом, в Новый год, случился пожар на кухне, и когда через семь минут приехали

пожарные, вся задняя сторона ресторана была объята пламенем и большая часть здания

обратилась в головешки. Были предположения, что пожар не был случайным, но какими

бы не были факты, двери и окна стояли заколоченными, и не было слышно разговоров об

открытии.

Таверна Рози была в стороне от проторенных троп и находилась всего в километре, что

сделало ее естественным преемником для тех, кто лишился своего водопоя.

“У Рози” не было популярным местом. Декор, если это так можно было назвать, был

слишком простым и вульгарным, чтобы привлечь изощренных посетителей, а окружение

слишком степенным, чтобы понравиться молодежи. Теперь офицеры полиции и штатские

сотрудники заходили туда после работы, да и детективы-следователи зачастили , привлеченные анонимностью места. Низкие цены тоже сослужили службу. Отсутствовал

только шеф полиции, его заместители и другое начальство, что тоже было хорошо.

В надежде заслужить лояльность, Рози купила машину для попкорна. Теперь вдоль бара

стояли корзиночки со свежим попкорном и шейкеры с сыром пармезан и чесночной солью.

Запах горячего масла и подгоревших зерен создавал пикантное дополнение к ароматам

венгерской кухни, которые пропитывали воздух.

Пока было еще рано, соседские завсегдатаи скоро подтянутся, добавятся свободные от

дежурства полицейские и вечер будет продолжаться.

Пока что телевизор был выключен, а все верхние лампы включены, освещая коллекцию

разнокалиберной мебели, которую Рози годами собирала на гаражных распродажах.

Бывшие в употреблении стулья были деревянными или металлическими, с обитыми

винилом сиденьями, а столы с фанерными столешницами могли стоять ровно только если

подложить что-нибудь под ножки. Деревянные кабинки, которые шли вдоль правой стены, потемнели и все поверхности были липкими наощупь.

За баром стоял Вилльям, полируя бокалы. Рози сидела на барном стуле, изучая коллекцию

кулинарных книг, раскрытых перед ней. Там был только один посетитель, который сидел

через четыре стула от нее, повернувшись спиной, читая газету и посасывая пиво.

Когда мы с Генри уселись, я посмотрела и поняла, что одинокий мужчина в баре был Чини

Филлипсом, который работал в отделе убийств департамента полиции Санта Терезы. Чини

был примерно моего возраста, с темной шевелюрой непослушных кудрей, мягких, как

шерстка пуделя. Карие глаза, чисто выбрит. Два года назад у нас было то, что, наверное, можно назвать “романом”, хотя мне хочется заключить этот термин в кавычки. Хотя из

первоначальных искр никогда не возгорелось пламя, не думаю, что кто-то из нас отвергал

такую возможность. Теперь даже самая случайная встреча иногда вызывала во мне такие

образы, что щеки горели от стыда.

Я встала из-за столика, сказав Генри:

- Сейчас вернусь.

- Ты будешь белое вино, да?

- Да, спасибо.

Как всгда, Чини был со вкусом одет: серые слаксы,темно-синий блейзер, под которым

была белая рубашка с дорогим на вид шелковым галстуком серых тонов.

Я подошла к бару и похлопала его по плечу.

- Это приятный сюрприз. Обычно я не вижу тебя здесь в это время. Как дела?

Он улыбнулся.

- Я только что прошел ежегодный медосмотр, за который получил много золотых звезд.

Подумал, что заслужил пиво.

- Поздравляю. Хорошее здоровье нужно отпраздновать.

Он поднял стакан.

- За тебя.

Чини Филлипс был из богатой семьи. Его отец владел несколькими частными

финансовыми институтами в регионе, а мать продавала дорогие дома. Оба были

ошеломлены, когда сын предпочел банковскому бизнесу полицейскую академию.

Оказавшись в полицейском департаменте Санта Терезы, он прошел путь от уличного

регулировщика до своей теперешней позиции в отделе убийств, где хорошо платили, но

было мало поводов радоваться жизни. Все равно, Чини мог себе позволить жить хорошо, что не было сюрпризом. Богатство порождает богатство. Несколько лет назад умер его

дядюшка и оставил наследство, которое Чини использовал, чтобы купить беспорядочно

выстроенный двухэтажный викторианский дом, по соседству с домом моей подруги Веры, чей дом являлся его зеркальным близнецом.

Рози заметила меня, и ее взгляд переместился на Генри, который в одиночестве сидел за

столиком. Она закрыла свои кулинарные книжки, взяла передник и повязала его вокруг

талии. Я рассеянно наблюдала, как она зашла за стойку и налила для Генри Блэк Джек со

льдом. Вилльям подвинул ей сверкающий бокал, она наполнила его “шардонне” и

поставила передо мной. Вино должно было быть второсортным, зато какой сервис!

Рози отнесла виски Генри, а Чини отодвинул стул рядом с собой и похлопал по нему.

- Садись. Как твои дела?

- Хорошо.

Усевшись рядом с ним, я уловила запах его лосьона после бритья, и знакомые ассоциации

включили предупреждающий звоночек. Я перешла в деловой режим.

- Вообще-то, ты как раз человек, который мне нужен. Тебе знакомо имя Кристиан

Саттерфилд? Его обвинили в девятнадцати ограблениях банков, согласно “Диспэтч”.

- Хорошо его знаю. Его последними двумя работами был банк Х. Филлипса.

- Твоего отца?

Он показал на меня пальцем, в знак подтверждения.

- Придурок пытался ограбить одно и то же отделение дважды. В первый раз он ушел с

тринадцатью тысячами. Во второй раз в окошке кассира была моя двоюродная сестра

Люси Карсон, которая проходила практику, и это было для него плохой новостью. Он не

смог найти зписку, которую написал, так что он сказал ей, что у него есть пистолет, и

угрожал выстрелить ей в лицо, если она не опорожнит свой ящик с деньгами и не отдаст

ему наличные. Он дал ей холщовый мешок, а она сделала, как он говорил, а потом нажала

кнопку беззвучной тревоги.

- Молодец. Так ему и надо. В газете писали, что несколько кассирш были так напуганы, что бросили работу.

- Только не она. Как раз наоборот. Она выступала свидетельницей в суде, но

преуменьшила его угрозы. Сказала, что он вел себя, как джентльмен, мягкий и вежливый.

Она заявила, что включила тревогу только потому, что увидела, как он страдает и хочет, чтобы его поймали. Когда он оказался в тюрьме, они начали страстную переписку, изливая

свою душу. Она больше, чем он. Он парень такого сорта, о котором женщины думают,что

могут его перевоспитать.

- Ей это удалось?

- Не-а. Ей было двадцать два, и она была непостоянной, как они все. Последний раз я

слышал, что она увлеклась байкером, которого обвинили в убийстве бывшей жены. Никто

так не нуждается в эмоциональной поддержке, как плохие парни. А почему ты спросила?

- Меня просили разыскать его, теперь, когда его условно-досрочно освободили. Это его

био-мамаша, у котрой есть деньги, чтобы тратить. Она хочет смягчить ему переход к

нормальной жизни, если понадобится.

- Мило.

- Я тоже так подумала. Я оставила сообщение одному федеральному офицеру, но не хочу

сидеть и ждать, когда он перезвонит. Я решила, что, когда парень был арестован, у него

должен был быть местный адрес, так что решила начать с этого.

- С этим я могу тебе помочь. Тогда он жил со своей матерью на Дэйв Левин. Я попрошу

кого-нибудь в архиве найти его адрес. Позвоню тебе завтра и скажу, что я нашел.

- Спасибо. Могу я купить тебе пиво?

- Спасибо, но я лучше пропущу. Я ужинаю с другом.

- Тогда увидемся позже.

Я соскользнула со стула и вернулась к Генри.

- Что это было? - спросил он.

- Работа.

- У тебя все - работа.

- Нет, не все.

Появилась Рози и принесла каждому из нас по вилке, ложке и ножу, туго завернутых в

бумажные салфетки.

Обычно она дает напечатанное на мимеографе меню, но это только для вида, потому что

она заявляет, что будет подавать, и не принимает никаких возражений. Рози сложила руки

под передником и покачивалась на пятках.

- Сегодня большое угощение.

- Говори, - сказал Генри. - Мы не можем дождаться.

- Телячьи мозги. Есть очень свежие. Как я готовлю, это промываю и кладу в большую

миску под тонкую струйку воды. Очищаю от волокон. Потом вымачиваю в уксусе полтора

часа, все время отрезая белые кусочки..

Генри закрыл глаза.

- Что-то мне нехорошо.

- Мне тоже, - сказала я.

Рози улыбнулась.

- Я пошутила. Видели бы вы свои лица. Подождите, и я удивляю вас.

И она удивила. Она принесла тарелки, на которых создала композиции из колбасок на

гриле, пухлых омлетов со свежими травами и сыром и двух салатов. С одной стороны она

поставила корзинку с булочками, которые Генри испек накануне. На десерт она подала нам

чернослив, запеченный в тесте, и взбитые сливки.

Мы закончили обед, и Генри позаботился о счете, пока я надевала куртку. Только мы

вышли на прохладный вечерний воздух, как появилсь Анна Дэйс, которая направлялась в

нашу сторону.

Мы с ней были родственницами, хотя мне было трудно определить степень родства, которое происходило от моей бабушки, Ребекки Дэйс. Мой отец был любимым дядей отца

Анны, что делало нас (возможно) троюродными сестрами. Я также могла быть ее теткой.

Ее волосы были собраны в беззаботный пучок, который она закрепила заколкой. На ней

было темно-синее короткое пальто, джинсы и ботинки в военном стиле.

Я могла забыть упомянуть, что Анна бессовестно хороша собой. Это не то качесттво, которое я считаю важным, но мужчины, кажется, не согласны.

Она просияла, увидев Генри, и уцепилась за его рукав.

- Эй, знаете что? Я послушалась вашего совета и положила свои деньги в фонд взаимных

инвестиций. Я распределила инвестиции по четырем типам, как вы говорили.

Я уставилась на нее. Распределила инвестиции? Черт. С каких это пор она пользуеттся

словами, в которых больше одного слога?

Она, ее брат и сестра получили большие деньги в то же время, что и я, хотя из другого

источника. Я надеялась, что все трое профукают свои денежки в момент. Будучи злобным

созданием, я испытала некоторое разочарование, когда Анна проявила здравый смысл.

- Не все, я надеюсь, - сказал Генри.

- Конечно, нет. Я отложила двадцать тысяч на отдельный счет, так что у меня будет к ним

доступ. Не то чтобы я их трогала, - добавила она поспешно.

- Я ставлю тебе пятерку с плюсам, - сказал он.

- Я тоже вложила деньги в фонд взаимных инвестиций. Почему мне не поставили пятерку

с плюсом? - вмешалась я.

Никто из них не обратил внимания.

Когда Генри понял, что Анна направляется к Рози, он открыл дверь и придержал, давая ей

пройти вперед. Я подняла голову, и мне открылся кусочек интерьера, который включал в

себя бар, где сидел Чини. В эту долю секунды я увидела, как он повернулся и заметил

Анну. Его лицо расплылось в улыбке, и он встал. Дверь закрылась, но образ, казалось, повис в воздухе. Я не обратила внимания на реплику Чини до этого момента. Ужин с

другом? С каких пор Анна Дэйс стала другом?

5

На следующее утро телефон в офисе уже звонил, когда я поворачивала ключ в замке и

открывала дверь. Он продолжал звонить, когда я гигантскими шагами пересекла

наружную комнату и бросила сумку на стол. Я собралась схватить трубку, когда включился

автоответчик. “По этому номеру сейчас никто не может ответить...”

Сначала я подумала. что это может быть офицер, присматривающий за Кристианом

Саттерфилдом, или сам Кристиан. Я только собралась ответить, как услышала голос Чини.

Остановила свою руку, которая повисла в воздухе, пока он торопливо поприветствовал

меня и зачитал номер телефона и адрес на Дэйв Левин стрит, который Кристиан

Саттерфилд использовал, когда его арестовали. Я взяла ручку и записала информацию.

После того, как он отключился, я прослушала сообщение еще раз, чтобы убедиться, что

все записано верно.

Я открыла нижний ящик стола и снова вытащила телефонную книгу. Нашла букву С и

провела пальцем по колонке. На улице Дэйв Левин Саттерфилдов не было, но телефон

совпадал с телефоном Виктора Саттерфилда на Трейс авеню. Такой улицы я не знала.

Я вытащила из сумки карту Санта Терезы и развернула. Эта улица была в полтора

квартала длиной и упиралась в шоссе 101. Если я правильно помнила нумерацию домов на

Дэйв Левин, этот адрес был не дальше, чем в пяти кварталах от того, по которому

Саттерфилд жил десять лет назад.

Я сняла трубку и позвонила. Наверное, нужно было заранее придумать причину звонка, но

иногда действия без подготовки получаются лучше. А иногда - нет. Телефон прозвонил

три раза, и трубку сняли.

- Алло?

Женщина, с хриплым и резким голосом.

Я представила себе курильщицу, в возрасте за пятьдесят. Она произнесла только одно

слово и каким-то образом умудрилась быть грубой.

- Могу я поговорить с Крисом?

- С кем?

- С Кристианом?

На какое-то время последовало мертвое молчание.

- Дорогуша, у тебя ничего с этим не получится, - ответила она и отключилась.

Я положила трубку, размышляя, что она имела в виду. У меня ничего не получится, когда я

спрашивала Криса или Кристиана? Или ничего не получится с ним самим? Ему звонили

женщины целыми днями? Мне всего лишь нужно было узнать, позволит ли мне этот

номер выудить одного досрочно освобожденого. Еще один звонок не предоставит мне

большей информации. Мне нужно было с этим разобраться, и Хелли не заплатила мне

достаточно, чтобы затягивать задание дольше, чем необходимо.

Я взяла папку, положила в нее копии газетных вырезок, включая фотографию

Саттерфилда. Положила папку в сумку, закрыла офис и пошла к машине.

Я недавно продала мой “мустанг” 1970 года, который слишком бросался в глаза для

работы, которой я занимаюсь. Я должна сливаться с фоном, что намного легче при моем

новом скучном транспортном средстве, “хонде”, такой незаметной, что я сама иногда не

могу найти ее на стоянке. Единственное общее между двумя этими машинами - сумка, которую я храню в багажнике на случай чрезвычайной ситуации. Мое определение

чрезвычайной ситуации - это оказаться без зубной щетки, зубной пасты и чистых трусов.

Села за руль и повернула ключ зажигания. Я скучала по рычанию огромного двигателя

“мустанга”, когда тот пробуждался к жизни.

Я проехала до конца квартала и повернула направо на улицу Санта Тереза, проехала шесть

кварталов на север и достигла Дэйв Левин. Свернула налево и поехала в сторону океана.

Я заметила Трэйс авеню, проехала мимо и нашла место для парковки. Закрыла машину и

пошла назад.

Дом номер 401 по Трэйс оказался маленьким одноэтажным зданием на углу Трэйс и Дэйв

Левин. Широкие полосы мертвой травы формировали букву L с двух сторон участка, и

металлическая решетка окружала периметр. Сам дом стоял на плите из пористого бетона, которая выравнивалась низкой стенкой из шлакоблоков, с посаженными сверху цветами.

Растения, как и газон, были такими коричневыми, что казались опаленными.

Окна представляли собой сдвигающиеся в сторону панели в алюминиевых рамах, были

плотно закрыты и казались пустыми за закрытыми шторами. Я знала, что вблизи

алюминий будет поцарапанным и пятнистым.

Крыльцо было маленьким. Справа от двери стояло кресло, обитое цветочным ситчиком, синие и зеленые цветы на красном фоне. Слева от двери стояло растение в горшке, возможно, искусственное. Я пересекла улицу под углом, дождавшись, пока меня не стало

видно, чтобы остановиться и оглянуться. Никаких следов обитателей. Задняя часть дома

предполагала больше пространства, чем я думала. Наверное, три маленьких спальни, одна

ванная, гостиная, кухня и хозяйственное крыльцо.

Район казался тихим и состоял почти целиком из домов на одну семью, которые были

построены, наверное, в 1940-е годы. Только некоторые машины, стоявшие у тротуара, были новыми, наверное, две из пятнадцати. Остальным было от трех до пяти лет и они

находились в хорошем состоянии. Большинство были американского производства. Это

был не тот район, где покореженные машины громоздились в три ряда на дорожке. Дома

были ухожены, и большинство газонов выглядели аккуратно, учитывая тот факт, что

мертвую траву легче держать под контролем.

Я вернулась в машину и объехала вокруг квартала, в этот раз припарковавшись на боковой

улице к северу, перпендикулярной Трэйс. Некоторое время я сидела и размышляла. Мне

нужен был наблюдательный пункт, из которого я могла следить за домом. Если повезет, Кристиан Саттерфилд придет или уйдет, что поможет мне подтвердить его

местонахождение. Вот в чем проблема стационарного наблюдения: большинство людей

приезжают к своей цели, паркуют машину и выходят. Почти никто, по законному поводу, не сидит в машине, уставившись на дом через дорогу. Посиди в машине какое-то время, и

ты будешь выглядеть подозрительно, что значит, кто-нибудь позвонит в полицию, и твое

прикрытие сорвется. Трюк состоит в том, чтобы придумать официальную причину, чтобы

околачиваться в этом месте, что сложнее, чем можно подумать. В прошлом я изображала

проблемы с машиной, что эффективно только до тех пор, пока не появится добрый

самаритянин и не предложит помощь. Я еще фальсифицировала наблюдение за дорожным

движением, которое мне удалось растянуть на два дня, пока я не заметила свою жертву.

Здесь не было смысла притворяться, что я считаю машины, потому что моя была

единственной, которая двигалась, со времени моего прибытия.

Я закрыла машину и пошла пешком. Дойдя до угла, я заметила два маленьких заведения: магазинчик со всякими мелочами с одной стороны и бар, под названием “ У Луи” - на

противоположном углу. Почтальон со своей тележкой двигался впереди меня в дальнем

конце улицы. Несмотря на прохладную погоду, на нем были синие шорты, рубашка такого

же цвета с почтовой эмблемой на рукаве и что-то похожее на шлем для сафари. Почтовые

ящики выстроились вдоль тротуара, так что вместо того, чтобы подходить к каждому дому, ему нужно было всего лишь открыть ящик и положить туда нужную пачку счетов, журналов и всякого бумажного мусора для каждого адресата.

Я шла вслед за ним и наблюдала, когда он свернул за угол, направляясь к тупику, за

которым проходило шоссе. Я подумывала догнать его и расспросить об обитателях дома

401, но боялась, что расспросы будут переданы им. Моя почтальонша - очень

дружелюбная женщина, с которой я болтаю время от времени. Если кто-то будет болтаться

поблизости и задавать вопросы обо мне, она не только пошлет его подальше, но и

расскажет мне при первой возможности. Если я хочу узнать имена людей, получающих

почту по адресу Трэйс 401, мне нужно только посмотреть. Я взглянула на дом. Никто не

выглядывал из-за занавесок и никто не вышел, чтобы забрать почту, так что я решилась

заглянуть в ящик.

Вытащила почту и просмотрела, как будто имела на это полное право.

На имя Джеральдины Саттерфилд пришло несколько счетов. Никакой конверт не имел

красной рамки, так что я решила, что она платит аккуратно. Паулина Фобуш получила

экземпляр журнала “Пипл”, но больше ничего на ее имя не было. Невозможно было

узнать, кто ответил на мой звонок, Джеральдина или Паулина. Ничего для Кристиана, но

он совсем недолго был свободным человеком, если предположить, что он был там вообще.

Я закрыла ящик и пошла дальше.

На дальнем конце улицы я заметила два дома с табличками “Сдается” во дворах. На одном

маленькими буквами было написано “ Не беспокойте квартирантов”, значит там кто-то

еще жил. Дом справа выглядел более многообещающим. Возле него на тротуаре стояли

пустые картонные коробки и черные мешки, набитые мусором. Там еще были другие

выброшенные вещи: кресло с торчащей пружиной и сломанная настольная лампа. Это

явно требовало дальнейшего исследования. Я подняла голову и осмотрелась. Собаки не

лаяли. Едой не пахло, и газонокосилка не работала поблизости.

Я пересекла улицу под углом, прошла по короткой дорожке и обошла дом до неряшливого

двора позади. Поднялась на две ступеньки заднего крыльца и заглянула через стекло

кухонной двери. Внутри был беспорядок. Эти люди никогда не получат обратно свой

задаток за уборку. Четырехконфорочная плита была заляпана жиром. Стол был завален

пустыми контейнерами, по которым деловито сновали толпы муравьев. В центре стояло

мусорное ведро, набитое до отказа. Даже через стекло гниющие остатки пищи воняли так, будто пролежали там неделю.

Я нажала на ручку, и кухонная дверь распахнулась, со скрежетом, который можно было

приберечь для фильмов ужасов. Фактически, это не было взломом, потому что я ничего не

ломала. Я несколько раз крикнула “э-ге-гей”, просто для того, чтобы убедиться, что я здесь

одна. Я видела такое же расположение помещений во многих коттеджах в Калифорнии.

Кухня, гостиная, уголок для еды и две спальни, с ванной посередине. Я прошла по

коридору в гостиную и выглянула из переднего окна на дом № 401, который находился

далеко справа. Почти ничего не было видно. Я открыла переднюю дверь и выглянула

наружу. Крыльцо было маленьким, окруженное с трех сторон низкой стенкой. Белые

решетки для вьющихся растений доходили до крыши. Ветки, которые когда-то вились по

решеткам, давно засохли, и коричневые листья создавали уютное убежище.

Угол зрения был острым, но была видна передняя дверь и часть подъездной дорожки.

Я закрыла переднюю дверь, которую оставила незапертой и продолжила осмотр. В ванной

я открыла кран и была счастлива обнаружить текущую воду. Подняла крышку унитаза и

обнаружила маленький подарок, оставленный предыдущим жильцом. Я нажала на ручку и

была вознаграждена энергичным спуском воды. Несмотря на отсутствие туалетной

бумаги, работающие удобства - это всегда ценность для крутого частного детектива.

Я вышла через заднюю дверь и прошла на улицу. Дошла до угла, свернула и подошла к

своей машине. Открыла багажник и достала складную табуретку, подходящую для матчей

по гольфу или теннису, если бы я посещала такие мероприятия. Открыла дверцу, наклонилась и дотянулась до бардачка. Достала бинокль, закрыла машину, а потом

проверила парковочные знаки, чтобы убедиться, что мою “хонду” не заберет эвакуатор, пока я буду занята делом.

Прежде чем вернуться в пустой дом, я зашла в магазинчик и выбрала сэндвич с индейкой, завернутый в целлофан. Срок годности истекал через два дня, так что я решила, что он

безопасен. Открыла холодильник и достала бутылку холодного чая с лимоном. Добавила

два рулона туалетной бумаги и расплатилась в кассе у выхода.

Я вошла в пустой дом во второй раз через заднюю дверь, опробовала туалет, который все

еще был в хорошем рабочем состоянии, потом вышла на переднее крыльцо и разбила свой

временный лагерь. Раскрыла табурет и поставила его поближе к решеткам, положила

рядом свой пакет с ужином и стала настраивать бинокль на дом 401. Я отругала себя, когда

поняла, что не захватила с собой ничего почитать, что возможно, было не так уж плохо.

Это не оставляло мне другого выбора, кроме как сидеть и смотреть сквозь решетку, пока я

не замечу объект или не сдамся на сегодня. Пока время шло, я развлекалась тем, что

делила количесттво часов работы на двести долларов, которые мне заплатили. Высчитывая

свою почасовую зарплату, я не могла не заметить, как она уменьшается с каждой минутой.

Вот что я увидела: женщина, которая по моему определению должна была быть Паулиной

Фобуш, вытащила почту из ящика, а потом уселась в кресло на крыльце и начала читатть

журнал “Пипл”. Паулине было хорошо за семьдесят, и я решила, что она была матерью

Джеральдины и бабушкой Кристиана. Она была занята сорок пять минут, после чего

вернулась в дом и появилась с маникюрным набором. О, боже. Я смотрела как она

покрывает ногти лаком под названием “Пламя любви”. Этикетка была хорошо видна в

бинокль.

В 5.00 блестящий черный лимузин появился справа от меня, свернул на Трэйс и заехал на

подъездную дорожку Саттерфилдов. Водителем была женщина средних лет, в черном

брючном костюме, белой рубашке и черном галстуке-бабочке. Рамкой на номере лимузина

было написано: “ Транспортное обслуживание Престиж инкорпорейтед.” Из этого я

сделала вывод, что она работала шофером в лимузиновой компании. Эту догадку я потом

подтвердила из других источноков.

Женщина вошла в дом. Через некоторое время я заметила ее на кухне, которая выходила

на Дэйв Левин. Паулина присоединилась к ней, и двое занялись приготовлением ужина.

Поскольку они нарезали что-то на уровне талии, мне не было видно, что там были за

продукты. Я едва не засыпала от скуки. Не думаю, что развеселилась бы, увидев их

морковку. Я съела свой сэндвич, который оказался лучше, чем я могла ожидать. У меня

болела шея, я замерзла, отсидела зад и чувствовала раздражение. Моя правая нога уснула.

Моя почасовая оплата продолжала неуклонно снижаться. Девяноста два цента в час, это

далеко даже от минимальной зарплаты. Я увидела, как зажегся свет на крыльце.

Совсем стемнело, когда я увидела приближающегося справа мужчину. Он вошел в дом. В

слабом свете я только на секунду увидела его, но узнала Кристиана Саттерфилда по его

фотографии. Я подождала еще тридцать минут, а потом свернула свой лагерь.

Я приехала в офис, достала свою портативную пишущую машинку “ Смит Корона”, поставила на стол и сняла с нее чехол. Достала несколько листов с названием своего

агенства и несколько чистых листов бумаги, которые использовала, чтобы написать

черновик своего отчета, излагая информацию нейтральным языком, который придает

отчету профессиональный вид, когда работа сделана.

Отчет был коротким, но содержал всю информацию, которую требовал клиент: текущий

адрес Кристиана, домашний телефон и визуальное подтверждение, что он был в Санта

Терезе и заходил по этому адресу, по крайней мере, один раз. Я предполагала, что он

вернулся жить со своей матерью, но могла и ошибаться.

Я перечитала отчет, внося исправления там и сям. Потом вставила лист в машинку и

напечатала его. Сделала две копии на своей новой бэушной копировальной машине, подписала оригинал и сложила втрое. Две копии я поместила в папку, которую завела для

этого дела. Вставила в машинку конверт и напечатала имя Хелли Бетанкур и номер

почтового ящика, который она дала. Наклеила марку, закрыла машинку чехлом и убрала ее

под стол. Потом взяла отчет, сумку, выключила свет и закрыла офис.

По дороге домой я остановилась у почты, подъехала к тротуару и бросила письмо в ящик.

6

Прошел остаток недели, дни, наполненные незначительными делами, которые не стоят

упоминания. Я должна была ценить это бездумное времяпрепровождение, но откуда мне

было знать?

В понедельник, 13 марта, я как всегда, приехала в офис и проболталась там до полудня, занимаясь канцелярскими делами. Я была на полпути к двери, собираясь на обед, когда

зазвонил телефон. Я заколебалась перед соблазном дать включиться автоответчику. Вместо

этого развернулась и послушно сняла трубку.

- Бюро расследований Миллоун.

Рути рассмеялась.

- Мне это нравится. “Бюро расследований. Так по-деловому. Это Рути. Я боялась, что ты

ушла обедать.

- Я как раз уходила. Как твоя поездка?

- Хорошо. Вообще-то, прекрасно. Я чудесно провела время. Я хотела спросить, была ли у

тебя возможность заглянуть в коробку.

Коробку?

- Черт! Я забыла. Извини. Совершенно вылетело из головы.

- Ну, я не хочу быть назойливой, но я позвонила сегодня утром налоговому агенту, и он

сразу откликнулся. Мы встречаемся завтра в час дня.

- Это было быстро. Какой это офис, местный или в Лос-Анджелесе?

- Он придет ко мне домой. Я думала, что мне придется ехать в центр, но он заверил, что

ему нетрудно заехать ко мне.

- Мило с его стороны.

Немного застенчиво она сказала:

- Признаюсь, я к нему подлизалась. Сыграла роль бедной безутешной вдовы. Не могу

поверить, что он на это повелся.

- Ты должна работать с тем, что имеешь.

- Не говори. Если честно, он меня напугал всеми этими разговорами о пенях и штрафах.

- Сколько Пит должен?

- Это агент и пытается определить. Он говорит, что неуплата налогов, это одно. Не

отправить налоговую декларацию - государственное преступление. Не то чтобы он искал

для меня неприятностей, как раз наоборот. Если я найду хоть какие-нибудь документы, он

думает, что сможет решить ситуацию в мою пользу.

- Какую ситуацию? Личную или профессиональную?

- Профессиональную, но не за 1988 год. Он оставил эту идею. Я сказала, что у Пита за

весь год был только один клиент, так что он сфокусировался на другом. Теперь его

интересует Берд-Шайн.

- Это смешно. Пит не был партнером агенства. Он даже не работал полный рабочий день.

Только по контракту. Кто же будет хранить эти налоговые формы?

- Я только повторяю, что он сказал. Я не хочу спорить с человеком, которому я стараюсь

представить себя законопослушной гражданкой. Пит клялся, что у него есть старые

документы, только они не под рукой.

- Когда он разговаривал с Питом?

- Год назад, я думаю. Он сказал, что Пит заверил его, что хранит все бумаги, но до них

трудно добраться, поэтому он откладывал.

- Это на него похоже.

- Он никогда не делал того, чего нельзя было бы отложить.

- Вот что кажется мне странным: при том, что у него не было денег, почему он платил за

кладовую?

- Не думала об этом. Думаешь, он лгал?

- Я не об этом. Если он снимал складское помещение, ты бы уже услышала об этом, если

только он не заплатил за год вперед. Иначе уже пришел бы счет, ты не думаешь?

- Правда. Я думаю, он мог положить бумаги на чердак. То-есть, у нас нет чердака, но есть

что-то подобное.

- Что?

- Свалка, это самое мягкое определение. Большая часть вещей моя, с тех пор, как умерла

моя мама, и мы должны были очистить ее дом. Всегда возможно, что Пит засунул туда

коробку или две. Это было бы легко не заметить.

- Звучит так, что стоит попробовать?

- Я все равно собиралаась этим заняться. Я могу использовать пустое пространство.

Хватит беспорядка. Я лучше отпущу тебя на обед.

- Не беспокойся об этом. Я быстренько загляну в коробку и перезвоню тебе в течение

часа. Ты будешь дома?

- Мне нужно по делам, но это не займет много времени. Мне не нравится идея, что ты

тратишь на это свое рабочее время. Почему бы тебе не привезти коробку сюда, и я сделаю

работу? Если повезет, я даже смогу уговорить парня из налоговой помочь. Могу

поклясться, он сам почти предлагал помощь.

- Ну разве ты не очаровашка? Точно очаровала парня. Как его зовут? Если меня начнут

проверять, я потребую его.

- Джордж Дэйтон, как город в Огайо. Ты точно не передумаешь насчет того, чтобы

привезти сюда коробку?

- Нет-нет. Я сама об этом позабочусь. Я должна была это сделать неделю назад.

- Ну ладно, спасибо тебе. Расскажи, что найдешь.

* * *

Я решила, что могу поесть дома, совместив таким образом обеденное время с заданием, о

котором я забыла. Завернув за угол, я увидела во дворе Генри, в белой футболке, шортах и

шлепанцах. Он был высокий, с худощавым телом бегуна, хотя я никогда не видела, чтобы

он занимался спортом. Он постоянно находится в движении и сохраняет свой интеллект с

помощью кроссвордов и других тестов на память и воображение. Генетический код

запрограммировал всех Питтсов на долгожительство. Его братья Вилльям и Льюис были

такими же худощавыми. Чарли и Нелл, которым сейчас девяносто семь и девяносто

девять, более плотного телосложения, но наслаждаются такой же продолжительной

жизнью. У Чарли ухудшился слух, но все они умные, энергичные и сообразительные.

Я подошла к Генри и посмотрела вниз, заметив, что он выкопал на газоне яму, сантиметров тридцать глубиной, куда вставил измерительную рейку. Кот сидел рядом, внимательно глядя в яму, надеясь, что появится что-нибудь маленькое и пушистое.

Генри взял лейку, наполнил яму водой и посмотрел на часы.

- Что это такое? - спросила я.

- Я измеряю фильтрацию почвы. В этой земле много глины, и мне нужно определить, как

быстро просачивается вода.

Я посмотрела на воду в яме.

- Что-то не очень

- Боюсь, что нет.

Он посмотрел на меня с кривой улыбкой.

- Я сегодня сделал открытие. Ты знаешь, как Эд выбирается из дома?

- Понятия не имею.

- Вентиляция сушильной машины. Труба отошла, и я заметил дыру, когда лазил сегодня в

кустах, проверял водяные трубы.

- Ты закрыл ее?

- Да. Он, наверное, найдет другой путь наружу, но пока что он под домашним арестом.

Видимо, Генри не заметил кота у себя под ногами, а я не стала упоминать о нем.

На столике я заметила большую книгу “ Руководство по использованию серой воды”

- Я смотрю, ты получил книгу.

- Пришла в пятницу по почте. Я читал о разнице между разделением потоков и

накопительной сантехникой.

- О чем это?

- Эффективность вторичного использования, кроме других вещей. Я наладил раздельные

потоки, но теперь не уверен, что это лучший выбор. В руководстве написано об

обслуживании и ремонте, что не приходило мне в голову. Автор не любит спешки и

небрежности.

- Похоже, что тебе понадобится сантехник.

- Возможно. Мой дом и двор небольшие, поэтому я надеялся уменьшить стоимость, но

нет смысла строить систему, которая не будет выполнять работу.

- Не помешает спросить у эксперта.

- Я позвоню кому-нибудь.

Он продолжал смотреть на воду в яме, которая, пока что, никуда не двигалась. Он

разочарованно покачал головой.

- Ау, Генри. Извините меня...

Мы оба обернулиь и увидели круглое личико, поднявшееся, как луна, над деревянным

забором, который отделял подъездную дорожку Генри от соседнего участка. Генри

помахал рукой.

- Эдна. Рад вас видеть. Это Кинси.

- Здравствуйте, - сказала она. - Я услышала голоса и подумала, нет ли проблемы.

Ее лицо обрамляла тощая косичка, уложенная вокруг головы. Зубы, даже на расстоянии, выглядели вставными. У нее были узкие плечи и тонкие ручки, которые она сложила на

заборе. На ней было черное платье в мелкую белую крапинку, с широким белым

воротником, отделанным кружевом. Под воротником красная ленточка была завязана

веселеньким бантом. Я удивилась, что она была достаточно высокой, чтобы заглядывать

через забор.

- Она стоит на ящике, - тихонько сказал Генри. И обратился к ней: - Я объясняю свой план

по экономии воды.

- Надеюсь, вы поделитесь информацией. Наши счета за воду выросли. Хотела бы я, чтобы

кто-нибудь рассказал нам, как дорого здесь жить. Это был шок.

- Где вы жили раньше? - спросила я.

- В Пердидо. Мой муж работал на город. Ему пришлось рано уйти на покой из-за травмы.

Он получает пособие по инвалидности, но его пенсия не так велика, как мы думали, и

теперь мы это почувствовали. Вы - дочь Генри?

- Его квартирантка. Когда он построил новый гараж, то превратил старый в квартиру.

Эдна заморгала.

- Ну, это прекрасная идея. Наш гараж стоит пустой. Джозефу нельзя водить машину, а я

слишком нервничаю на дороге в эти дни. С такими ценами на бензин имело смысл продать

машину. Хорошо было бы иметь квартиранта, чтобы получать дополнительный доход.

-Я сомневаюсь, что вы сможете получить необходимое разрешение. - сказал Генри. -

Законы изменились, особенно, когда продолжается засуха. Город против новых построек.

- Я даже не знаю, что нам делать. Если вещь не продается со скидкой, мне приходится

вычеркивать ее из списка. Я никогда не думала, что настанет день, когда я буду вырезать

купоны.

- Я тоже это делаю, - сказал он. - Для меня это как игра - сколько я смогу сэкономить

каждую неделю.

- Иногда я подаю чили с луком на кукурузном хлебе, и это наша главная еда за день. Пока

что ничего, но восемьдесят девять центов за банку бобов с чили - это слишком.

Так называемая “земля изобилия”, и здесь маленькие дети и старики голодают. Это

неправильно.

- Если вам нужно будет в магазин, буду рад вас подвезти в следующий раз, когда поеду, -

сказал Генри, сразу поведясь на ее жалобы.

Ее лицо сморщилось в робкой улыбке.

- Это было бы чудесно. У меня есть проволочная тележка, но это слишком далеко с моей

больной ногой.

- Составляйте список. Я поеду через пару дней.

Она оглянулась и посмотрела на дом, как будто реагируя на звук.

- Джозеф зовет. Я лучше пойду посмотрю, что ему нужно. Приятно познакомиться, мисс.

- Мне тоже.

Она исчезла, а потом мы увидели, как она с трудом карабкается по ступенькам крыльца, вцепившись в перила.

- Бедолага, - заметила я.

Генри нахмурился.

- Что-то ты рано дома.

- Я обещала Рути поискать финансовые документты Пита. Она завтра встречается с

налоговым инспектором, и любые документы пригодятся. Я сомневаюсь, что что-нибудь

найду, но обещала попытаться. Все равно мне нужно разобрать старые файлы Берда и

Шайна.

- Тебе помочь?

- Нет. Это одна коробка. Я давно должна была это сделать, но забыла.

Он опять заглянул в дыру.

- Вода все еще здесь.

- Вот зараза. В любом случае, я обещала позвонить Рути в течение часа. Увидимся позже у

Рози?

- Я иду в семь на лекцию по сбережению воды, но потом зайду к Рози.

Я направилась к своей двери. Оглянулась назад и увидела, что Эд пробрался в дом и

теперь сидел на высоком подоконике в ванной, его рот шевелился, как я поняла, в

беззвучном вопле о свободе.

- Сиди, где ты есть. Я тебя не выпущу, - сказал Генри.

7

Я села за стол и вытащила из-под него коробку. Крышка на ней была перекошена, потому

что папки торчали выше края. Как будто кто-то надавил на крышку, пытаясь закрыть

коробку. В результате половина папок погнулась и помялась. Я подняла коробку и

поставила на стол.

Это была та самая коробка, где я нашла магнитофон Пита несколько месяцев назад. После

этого я переложила магнитофон в верхний ящик. Старый “Сони” был слишком большим и

выглядел старинным по сравнению с теми, которые были сейчас в употреблении. На

кассете, оставленной в магнитофоне, я нашла незаконно записанный разговор, который

Пит использовал для шантажа, приведшего в конце концов к его смерти. Я и так

удивлялась, как он прожил так долго.

Я опустошила коробку, вытаскивая папку за папкой: большие старые папки, сложенные

гармошкой, переписка, заметки по уголовным и гражданским делам и письменные отчеты.

У Берда и Шайна хранили документы в течение пяти лет, так что большинство были давно

просрочены. Большая часть была копиями отчетов, которые посылались разным

адвокатам, на которых работали Бен и Морли. Моим планом было разобраться в

содержимом, отложить в сторону все важное и доставить остальное в компанию по

переработке. Я не была уверена, что можно отнести к “важному”, но иногда судебные дела

тянутся годами, и всегда возможно, что дело до сих пор активно, хотя над ним и не

работает уже несуществующее агенство.

Пит, должно быть, выбрал эти документы клиентов, надеясь продолжить бизнес после

закрытия агенства. Учитывая его сомнительный моральный кодекс, он бы не постеснялся

извлечь выгоду из ссоры Бена и Морли. Пятнадцать файлов, которые я насчитала, казались

выбранными случайно. Возможно, у Пита был план игры, но я не понимала его стратегии.

Из всех дел я помнила только одно. Адвокат, по имени Арнольд Раффнер, нанял Берда-

Шайна чтобы проверить прошлое женщины, которую звали Тарин Сиземор. Она подала в

суд на его клиента за сознательное причинение эмоционального ущерба. Подзащитный, Нед Лоув, обвинялся в преследовании, издевательствах и угрозах. Его адвокат заплатил

Берду-Шайну немалые деньги, чтобы найти доказательства, подрывающие доверие к

обвинительнице. Этим занимался Морли Шайн.

В то время я еще была практиканткой, так что не участвовала. В конце концов, дело было

закрыто, так что Морли должен был добыть нужные сведения.

Вспомнив предупреждение Рути о том, как Пит прятал деньги, я вывернула каждую папку

и пролистала страницы. Еще не дошла до половины, когда из бумаг выпал сложенный

листок в клеточку. Я развернула его и увидела написанные от руки колонки цифр, восемь

по горизонтали и двенадцать по вертикали, цифры были сгруппированы по четыре.

1216 0804 1903 0611 2525 1811 1205 1903

2407 0425 0825 1509 1118 1222 1100 0000

1903 2509 0403 0403 1314 0304 2500 0000

2407 0425 0825 1509 1118 1222 1100 0000

1016 0619 1908 1217 0910 1908 2500 0000

1003 0413 0813 0922 1100 0000 0000 0000

0511 0406 2512 0820 0326 0904 0300 0000

1211 2505 1105 0304 0312 1122 1100 0000

1207 1211 2505 0319 1409 0413 0000 0000

1603 2513 0304 1209 2525 2300 0000 0000

1711 2503 0526 1122 0600 0000 0000 0000

0507 2212 0925 1120 0000 0000 0000 0000

Я проверила обратную сторону листка, которая оказалась чистой. Не было оборванных

краев, так что было непохоже, что страница вырвана из финансового документа. Ни знаков

доллара, ни точек, ни запятых. Почти все линии заканчивались нулями, которые могли

быть добавлены просто для сохранения формы таблицы. Я не могла себе представить, что

это было, но решила, что данные важные, иначе зачем Питу было их прятать? Зная, насколько нечестным он был, я не хотела недооценивать его мыслительный процесс, но

также не хотела переоценивать его ум. Положила бумагу в наружное отделение сумки и

продолжила работу.

Я думала, что имена из дела, на которое я наткнулась, пробудят воспоминания, но это был

вид аккуратного почерка Бена Берда, который вызвал образы из прошлого. Он пользовался

перьевой ручкой и определенным видом чернил, так что его полевые заметки было легко

отличить от каракулей Морли, которые он делал шариковыми ручками. Все финальные

отчеты были аккуратно напечатаны. Оригиналы уходили к адвокатам клиентов, а копии

мы складывали по датам, самые свежие - сверху. Бен настаивал на сохранении черновиков

вместе с окончательными версиями. Я помню пару случаев, когда важная информация не

попадала в окончательный отчет, и эта привычка Бена спасала агенство от позора.

Он и Морли были полными противоположностями. Бен был государственный муж и

джентльмен, высокий, элегантный и достойный. Морли был помятый и взъерошенный

мастер на все руки с избыточным весом, который руководствовался скорее инстинктом, чем знаниями. Морли полагался на мгновенные озарения, в то время как Бен методично

накапливал детали. Морли быстро делал выводы, и решения приходили к нему

интуитивно. Он не всегда мог защитить свою позицию, но в девяти случаях из десяти

оказывался прав. Бен мог прийти к тем же заключениям, но у него это была тщательно

разработанная композиция, а у Морли - быстрый набросок.

В одной из больших папок я нашла каталожные карточки, перевязанные резинкой, которая

лопнула, как только я извлекла карточки. Снова аккуратный почерк Бена Берда. Это он

научил меня искусству допроса без использования блокнота или магнитофона. Для него не

важно было, имеет ли он дело с клиентом или преступником, врагом или тайным

осведомителем. Его политикой было слушать всем своим существом, с открытым

сознанием, все суждения отложены на потом. Он впитывал тон и язык тела, доверяя своей

памяти по ходу разговора. После каждой беседы он переводил факты и впечатления в

письменную форму так быстро, насколько возможно, используя каталожные карточки, чтобы записать частички и кусочки, несмотря, насколько важными они могли показаться в

тот момент. Еще он любил перетасовывать и перемешивать самодельную колоду карт, убежденный, что даже в случайном порядке факты вдруг могут натолкнуть на новую

мысль. До этого момента я даже не сознавала, насколько хорошо усвоила урок. Я забыла о

его привычке ставить даты на карточках и решила, что будет полезно делать это

самой.Хорошо знать, в каком порядке была получена информация.

После этого небольшого отвлечения я работала быстро, перебирая бумаги, все еще

надеясь, что смогу найти подходящий финансовый документ. То что Пит мог засунуть

личные бумаги между документов агенства было сомнительно, но я не исключала такую

возможность. Папки были погнуты, бумаги помяты, последствия того, что коробка была

слишком неглубокой для содержимого. Поскольку такие коробки созданы специально, чтобы вмещать стандартные папки, я была озадачена тем, что они не влезали.

Обследовала дно пустой коробки и заметила, что оно было неровным по краям. Я

складывала много таких коробок, которые продавались плоскими, для сбора на месте. К

ним всегда прилагались сложные схемы, клапан А и клапан Б, со стрелочками туда и сюда.

Я предполагала, что это тест IQ для офисных работников, которые занимались упаковкой

документов для длительного хранения. Задача была в том, чтобы финальный клапан

подходил без зазора, а здесь этого не было. Я вытащила нож для вскрытия конвертов и

вставила в щель, используя как рычаг. Подскочила от резкого скрипа картона о картон и

извлекла самодельный прямоугольник, который был обрезан до нужного размера. Под ним

оказался проложенный почтовый пакет, адресованный отцу Ксавьеру, церковь святой

Елизаветы в Бернинг Оукс, Калифорния. Это маленький городок, двести километров к

северо-востоку от Санта Терезы. Обратный адрес был 461, Гленрок роуд, тоже в Бернинг

Оукс. Пакет был датирован 27 марта 1961 года, почти двадцать лет назад.

Я вытащила пакет и осмотрела его, спереди и сзади. Сначала подложенный конверт был

запечатан и скреплен, но кто-то уже открыл его, так что я решила, что тоже могу

заглянуть.

Внутри было несколько предметов, которые я вынимала по одному. Первыми были четки

из красных бусин, второй - маленькая Библия в красной кожаной обложке, на которой

было выбито: “Ленор Редферн, конфирмация Христу 13 апреля 1952 года”.

Это имя было еще раз написано изнутри, девчоночьим почерком. Мало зная о

католической церкви, я представляла, что девочек крестят или они проходят конфирмацию

примерно в возрасте двенадцати лет. Я не была уверена, были крещение и конфирмация

синонимами, или разными религиозными ритуалами, но предполагала, что первое

причастие имеет к этому отношение.

Я снова сунула руку в конверт и вытащила самодельную открытку из плотной красной

бумаги. Простыми буквами было написано “ С Днем матери!” В центре белой темперой

была обведена детская ладошка, с именем Эйприл, написанным под ней, явно с помощью

взрослого.

На дне пакета был незапечатанный конверт с поздравительной открыткой с детским днем

рождения. Снаружи был изображен плюшевый мишка с воздушным шариком, на котором

было написано :” Теперь мне уже 4!” Внутри было послание от руки:” Я люблю тебя всем

сердцем! Мама.”

В открытку были вложены четыре купюры по одному доллару, по одному на каждый год

жизни ребенка.

Я вернулась к Библии, где нашла черно-белую фотографию, вложенную в Новый завет. На

ней была девочка в белом платье и обруче на голове с короткой белой вуалью, белых

носочках с кружевом и черных кожаных туфлях. Она стояла на ступенях церкви. Темные

волосы, темные глаза и улыбка, открывающая симпатичные неровные зубы. Я решила, что

можно предположить, что это была Ленор Редферн.

Я нашла за обложкой Библии объявление о свадьбе, вырезанное из “Санта Тереза

Диспэтч” и датированное 13 марта 1988 года.

ЛОУВ- СТАЛИНГС

Эйприл Элизабет Лоув и доктор Уильям Брайэн Сталингс соединились в браке 20

февраля 1988 года, в Объединеной Методистской церкви в Санта Терезе, Калифорния.

Эйприл, дочь Неда и Селесты из Коттонвуда в 1981 году закончила колледж Помона, и

после - Бизнес-колледж Санта Терезы. Сейчас она работает юридическим секретарем в

фирме Итон и Маккарти. Доктор Сталингс, сын доктора Роберта Сталингса и покойной

Джулианны Сталингс из Болдера, Колорадо. Выпускник Калифорнийского университета и

университета Лома Линда, доктор Сталингс открыл собственую практику, специализируясь на ортодонтии, с офисом на Стейт стрит в Санта Терезе. Новобрачные

провели медовый месяц на Гавайях и теперь живут в Колгейте.

Эйприл, которой едва исполнилось четыре, когда посылка была отправлена отцу Ксавьеру, неплохо устроилась в мире. Она смогла получить образование, найти хорошую работу и

встретить свою любовь. Я еще раз перечитала объявление и остановилась на упоминании

отца невесты. Нед Лоув был обвиняемым в том деле, которое я только что читала.

Я предполагала, что Нед Лоув был отцом Эйприл, а Ленор Редферн - ее матерью. Сейчас

Нед был женат на женщине по имени Селеста, так что, если Нед и Ленор были

родителями Эйприл, они либо развелись, либо Ленор умерла, а он женился на другой.

Пит, должно быть, увидел объявление в газете и добавил в качестве приложения к старому

делу.

Оставшимся предметом была красная кожаная рамка, размером десять на пятнадцать, со

студийным портретом матери с маленькой девочкой на коленях. Отношения дочери и

матери подчеркивались одинаковыми блузками в красную клетку. У девочки были светлые

кудряшки до плеч, и ее личико освещалось улыбкой, открывающей идеальные зубки.

Она держала на коленях пасхальную корзинку с большим голубым зайцем, крашеными

яйцами (одно розовое, одно голубое, одно зеленое) и завернутыми в фольгу шоколадками

на ярко-зеленой бумажной травке. Ленор и Эйприл? Я положила рядом две фотографии.

Ленор на конфирмации и Ленор с ребенком.

У взрослой Ленор было только относительное сходство с Ленор-девочкой. Ее волосы

стали светлыми и уложены они были в винтажном стиле Голливуда. Ей было, наверное, около двадцати лет, ее бледная кожа была такой чистой и гладкой, что казалась

алебастровой. Ее выражение было замкнутым, гнев обращен внутрь, как будто

материнство лишило ее живости. Контраст между дочерью и матерью был разительным.

Камера поймала ребенка, едва не подпрыгиваюшего, счастливого и довольного, совершенно не подозревающего о состоянии матери.

Я вернула предметы в пакет, а пакет - на дно коробки и прикрыла картонной панелью.

Я предполагала, что двойное дно сделал Пит, но не могла быть уверенной. Сложила папки

в коробку, без всякого порядка. Интересно, как эти памятные вещицы попали к нему в

руки через столько лет, особенно, если их отправили католическому священнику.

Пит, конечно, был корыстной душой, и мог собираться вручить эти предметы

свежезамужней Эйприл за приличное вознаграждение. Предположение было нелестное, но вполне соответствовало его характеру.

Я поставила коробку около двери. Утром отвезу ее в офис и спрячу пакет в моем сейфе.

Я не могла вообразить, кому он нужен, но если Пит думал, что его стоит спрятать, я

сделаю то же. С этим, за отсутствием лучшего плана, я позвонила Рути.

Телефон позвонил несколько раз, потом включился автоответчик. Я сказала:

- Эй, детка. Никаких налоговых деклараций и финансовых документов. Извини. Я скоро

пойду к Рози, так что, если захочешь присоединиться, я угощу тебя выпивкой и

пообщаемся.

8

Поскольку я забыла об обеде, то приготовила себе питательный ужин дома: сэндвич с

арахисовым маслом и маринованным огурцом на хлебе, настолько мультизерновом, что я

могла пересчитать все семечки, орешки, скорлупки и кусочки соломы, запеченные в тесте.

Я округлила количество клетчатки пригоршней чипсов и запила диетическим пепси.

В восемь я подхватила коробку и пристроила на бедре, пока запирала дверь студии.

Проходя мимо своей машины, я открыла багажник, поставила туда коробку и закрыла

снова, а потом прошла полквартала до Рози.

Вилльям был на обычном посту за барной стойкой и прекрасно выглядел в темно-синем

костюме-тройке и бледно-голубой рубашке без галстука. Он повязал белый передник и

полировал винный бокал специальной тряпочкой из микрофибры, чтобы избавиться от

пятен воды. Увидев меня, он приветственно поднял руку. Поставил бокал на стойку, наполнил белым вином из одной из Розиных огромных банок, а потом подмигнул, давая

понять, что бокал предназначен для меня. Я подошла к бару и уселась.

- Как дела, Вилльям?

- Хорошо. А у тебя?

- Хорошо. Спасибо за это, - сказала я и подняла бокал.

- Я угощаю, - сказал он и понизил голос. - Рози посоветовала не надевать сегодня галстук.

Если ты думаешь, что это неуважение к посетителям, только скажи.

- Вилльям, ты тут единственный, кто носит галстук, так что это может быть облегчением.

- Спасибо.

Он посмотрел налево, где один из дневных пьяниц сигналил о новой порции. Вилльям

налил на два пальца Олд Кроу и понес вдоль бара.

Я развернулась к залу. Анна Дэйс сидела за столиком сзади, в компании двух подружек, одна темненькая, другая светленькая. Для прохладного мартовского вечера все три были

слишком легко одеты: топы на лямочках, миниюбки и высокие каблуки. Они сдвинули

головы вместе, и Анна, кажется, гадала по руке блондинке, которая выглядела младшей из

двух девушек. Я видела, как Анна ведет линию к большому пальцу блондинки, увлеченно

говоря. Нет ничего прекраснее, как быть в центре чьего-то внимания.

По понедельникам в большинстве заведений тихо, но недавний наплыв полицейского

персонала давал возможность встреч с офицерами, с которыми я обычно не сталкивалась.

Живым доказательством был Иона Робб, который сидел в одиночестве в кабинке. Я слезла

с табурета и подошла к нему.

- Тебе нужна компания?

- Конечно. Садись. Рад тебя видеть.

Я села напротив него. Он выглядел мрачным, но, несмотря на это, хорошо. Ухоженный и

аккуратный, с сединой на висках. Таких как он называют черными ирландцами, что

значит, черные волосы и голубые глаза, неотразимая комбинация, на мой вкус.

Я познакомилась с ним, когда он занимался поиском пропавших людей, а я разыскивала

одного. Многие годы он был женат на девушке, которую знал с седьмого класса, когда им

обоим было по тринадцать. Он думал, что брак - это на всю жизнь, но Камилла не всегда

была с этим согласна. Она периодически бросала его, забирая с собой двух дочек и

оставляя в морозильнике годовой запас собственноручно приготовленных обедов. Иона

был безнадежно влюблен в нее, и чем хуже она с ним обращалась, тем сильнее он увязал.

Однажды она ушла с двумя девочками и вернулась, беременная от кого-то другого. Иона

принял ее обратно без единого слова. Маленькому мальчику, Баннеру, по моим подсчетам, должно было быть около трех лет.

Из кухни появилась Рози, сделала остановку у бара, а потом двинулась в нашем

направлении. Теперь, когда персонал отделения полиции почтил своим присутствием ее

таверну, она начала смотреть в глаза новым посетителям. Раньше она обычно сначала

смотрела на меня или на кого-нибудь знакомого, чтобы перевести требования незнакомцев.

Она принесла новую кружку пива для Ионы и свежий попкорн. Я посыпала попкорн

пармезаном и начала жевать.

- Что с тобой случилось? Ты прекрасно выглядишь, - сказала я Ионе.

- Это двусмысленный комплимент.

- Я не хотела. Ты выглядишь чудесно.

- Почему ты это говоришь? Я не напрашивался на комплименты. Мне действиетльно

интересно.

Я оглядела его.

- Хорошая стрижка. Ты похудел. Выглядишь отдохнувшим. Еще, печальным, но это может

быть привлекательным у мужчины.

- Камилла вернулась.

- Хорошая новость.

- У нее перименопауза.

Я застыла с пригоршней попкорна на полпути ко рту.

- И что это?

- Приливы и потение по ночам. Нерегулярные менструации. Потеря либидо. Сухость

влагалища. Инфекции мочевого тракта.

- Черт, Иона. Я пытаюсь есть.

- Ты спросила.

- Я думала, ты говоришь о переменах настроения.

- Ну, это тоже. Она говорит, что вернулась домой навсегда.

- Тогда почему ты в такой тоске?

- Я привык к тому, что ее нет. Последний год девочки жили со мной, и все было чудесно.

Камилла оставила с нами Баннера, когда уезжала. Кстати, это было в прошлом сентябре.

Ребенок в детском саду, умница, разговорчивый, хорошо приспособленный. Вернулась

Камилла, и он мочится в постель и бьет детей в садике. Мне звонят оттуда дважды в

неделю. Камилла хочет, чтобы мы посещали психолога, и считает, что он должен

принимать лекарства.

Я решила сменить тему. Эта парочка, по настоянию Камиллы, посещала психолога годами, и смотрите, к чему это привело.

- Сколько лет сейчас девочкам?

- Кортни семнадцать, Эшли пятнадцать.

- Ты серьезно?

- Конечно. Вон они.

Пораженная, я повернулась и посмотрела. Это были две девушки с Анной Дэйс. Все три

были великолепны, что точно нельзя было сказать обо мне в их возрасте.

- Я не верю.

- Поверь мне.

- Эй, без обид, но я помню кривые зубы, спутанные волосы, слабые подбородки и фигуры, как сосиски. Что случилось?

- Все, что потребовалось, это бесконечная косметическая продукция и семь тысяч за

брекеты.

- Случайно, не у доктора Сталингса?

- У доктора Уайта.

- Ну, они выглядят просто фантастически. Они должны быть счастливы, что Камилла

дома.

- Ха! Они это ненавидят. Она держит их в ежовых рукавицах. Никаких телефонных

звонков после шести. Никаких мальчиков в доме. Быть дома не позже девяти.

- Для меня звучит не так плохо. А какие у тебя родительские правила игры?

- У меня нет правил. Я отношусь к ним как к взрослым. Все что нужно, это здравый

смысл. Она понятия не имеет, кто они такие и чем занимаются.

Я посмотрела на часы и состроила гримасу.

- Ой. Восемь сорок пять. Им не пора домой?

- Это мой вечер с ними. Она с Баннером.

- Прекрасно. Совсем как при разводе. Кто из вас платит алименты?

- Не надо шутить.

- Извини. Я не хотела. И что теперь будет?

- Я ожидаю, что мы разберемся. Перемены, это тяжело.

Его мрачное выражение вернулось после нескольких минут оживления.

- Иона, как долго это продолжается? Пять лет? Десять? До тех пор пока ты будешь делать

то же самое, почему что-то должно измениться?

- Ты не понимаешь. Мои родители развелись. Я не пожелаю этого ни одному ребенку.

Я не думала, что не понимаю, но спорить было бесполезно. Я посмотрела на дверь как раз

тогда, когда входил Генри.

- Генри пришел. Пообщаемся позже. Удачи.

- Рад был тебя видеть.

- Я тоже.

Я вышла из кабинки, довольная, что появилась причина. Очень обидно наблюдать, как

люди запутывают свою жизнь. У Ионы на руках были все карты, и он отказывался играть.

Чем Камилла его удерживала? Я не видела ее несколько лет, да и тогда только мельком и

на расстоянии. Эта женщина должна быть совершенно неотразимой. Почему он ее терпит?

Он был добрым, красивым, спокойным, ответственным, уравновешенным. Я сама с ним

встречалась короткое время, когда Камилла отсутствовала “в поисках себя”. Мне не

потребовалось много времени, чтобы понять, что Иона никогда не освободится. Он это

знал, и видимо предпочитал несчастливую жизнь риску.

Я подошла к столику Генри , захватв свой бокал.

- Как твоя лекция? - спросила я, усаживаясь.

Он состроил гримасу, высунув язык и сведя глаза.

- Я ушел до окончания. Не то чтобы серая вода была скучной, но предмет имеет свои

пределы. Как дела у тебя?

- Ничего особенного, чтобы рассказывать.

- Вон твоя подруга Рути.

Я проследила за его взглядом и увидела Рути в дверях. Я помахала, и она пошла к нашему

столику. Рути было лет шестьдесят пять. Высокая и стройная, с худощавым лицом, высоким лбом и каштановыми волосами с сединой, которые она заплетала в длинную

косу. Ее джинсы, толстовка и кроссовки выглядели странно на человеке, столь

прирожденно элегантном.

Когда она подошла, я сказала:

- Хорошо. Ты получила мое сообщение.

Рути удивленно посмотрела на меня.

- Какое сообщение?

- То, что я оставила час назад.

- Я только что заезжала домой, и там не было никаких сообщений. Что в нем было?

- Что я здесь, и если ты придешь, я куплю тебе выпивку. Разве ты не поэтому пришла?

Генри встал и отодвинул для нее стул. Рути поблагодарила и села.

- Я пришла, потому что искала тебя. Я думала, что ты всегда здесь. Когда я проезжала

мимо твоего дома и увидела, что в окнах темно, то приехала сюда.

- Зачем ты меня искала?

- Мне одной в этом доме неуютно.

Она повернулась и с интересом огляделась.

- У этого места новый хозяин? Я помню мясистых мужиков в бейсбольной форме, проливающих пиво и орущих. Тишина, это здорово.

- Спортивные энтузиасты переехали, и теперь мы имеем свободных от дежурства

полицейских, что на мой взгляд лучше.

- Могу я угостить вас выпивкой? - спросил Генри.

- Водка мартини. Три оливки. Спасибо, что предложили.

- Как насчет тебя, Кинси?

- У меня еще есть.

- Я сейчас вернусь, сказал он.

Рути смотрела, как он идет к бару.

- Сколько ему лет?

- Восемьдесят девять.

Она изучала его.

- Он симпатичный. Правда. Он не кажется мне старым. А тебе кажется?

- Прекрати это, Рути. Я его уже застолбила.

Мы поболтали ни о чем, и только когда Генри вернулся с мартини и Блэк Джеком для себя, она заговорила о коробке.

- Так как это прошло?

- Поиск был безрезультатным, что тоже было частью моего сообщения, которого ты не

получила.

- Ты ничего не нашла?

- Не-а.

- Очень плохо. Я надеялась, что ты снабдишь меня амуницией.

Генри сел и аккуратно поставил мартини перед Рути.

- Амуницией для чего?

- Подождите минутку, - сказала она.

Рути подняла указательный палец, и я смотрела, как она поднесла ледяную водку к губам

и сделала глоток. Она издала звук, на который только водка-мартини вдохновляет знатоков.

- Это так хорошо.

Я ответила за нее, пока она наслаждалась алкоголем.

- Она завтра встречается с налоговым инспектором, пытается избежатть аудита.

Надеялась, что я найду документы, но не повезло.

- Ой, ладно, - сказала Рути. - Что они мне сделают, посадят в тюрьму?

- Вообще-то, я нашла кое-что другое. Наверное, оно не поможет, но все равно интересно.

Я наклонилась и вытащила из кармана сумки листок в клеточку. Развернула и положила на

стол перед Рути.

- Ты не знаешь, что это такое?

Я смотрела, как она водит глазами по рядам цифр.

- Ничего непонятно, но это почерк Пита. В этом я не сомневаюсь. Он любил бумагу в

клеточку и такие ручки.

Генри с интересом наклонился вперед.

- Код.

Я повернулась к нему.

- Ты уверен?

- Конечно. Это алфанумерация и не очень сложная. Если я прав, он связал цифры с

каждой буквой алфавита, а потом сгруппировал буквы по четыре, чтобы труднее было

разгадать.

- Как вы догадались? - спросила Рути.

- Я играю в словесные игры. Криптограммы, анаграммы, кроссворды.Они появляются в

газетах каждый день. Вы не пробовали?

- Я нет. Пит любил такие вещи. А я обычно чувствую себя слишком глупой для этого.

Рути указала на страницу.

- Так переведите. Я бы очень хотела услышать.

- Я не могу сразу. С этим нужно поработать. Дайте взглянуть.

Он взял листок и стал водить глазами по рядам цифр.

- Вообще-то, это не код, а шифр, что противоположно коду. В настоящем коде каждое

слово заменяется другим словом, то-есть нужно иметь большую неудобную книгу для

ваших секретных посланий. Никакой уважающий себя шпион в наши дни этого не делает.

- Пожалуйста, на нормальном английском, - попросила Рути. - Я не понимаю.

- Это несложно. В шифре каждая буква заменяется другой буквой или символом. Это

выглядит как простая замена букв цифрами. Если это обычный английский, мы можем

начать с одиноких букв, которые почти всегда “I” или “А”.

- Что еще? - спросила Рути, подперев подбородок ладонью.

Я бы точно могла обойтись без ее томного взгляда на Генри.

Генри постучал по листку.

- В словах из двух букв обычно одна согласная и одна гласная: “of”, “to”, “in”, “it” и так

далее. Или можно начать с коротких слов: “was”, “the”, “for”, “and”. “E” - наиболее

распространенная буква в английском языке, за ней идут “Т”, “А” и “О”.

- Я решила, что нули просто занимают место.

- Я бы тоже так подумал, они сохраняют форму таблицы. Таблица имеет элегантный вид, в отличие от строчек разной длины.

- Интересно, зачем он это сделал?

- Он должен был беспокоиться, что кто-то прочтет его записи. Где ты это нашла?

- Он засунул листок между страниц документа, судебное дело дней Берда и Шайна.

- Ты думаешь, одно связано с другим?

- Понятия не имею. Рути предупредила меня о его привычке прятать бумаги, так что я

перевернула папки вверх дном, пролистывая страницы, когда выпал этот листок. Если он

его спрятал, информация должна быть важной.

Я потратила несколько минут, чтобы описать двойное дно в коробке и перечислила, что

нашла в почтовом пакете: открытку с Днем матери, две фотографии, открытку с днем

рождения, четки и Библию с именем Ленор Редферн.

- Обычные семейные реликвии, - заметил Генри. - Интересно, как они попали к Питу.

- Невозможно сказать. Пакет был отправлен отцу Ксавьеру в церковь святой Елизаветы в

Бернинг Оукс, Калифорния. Это было в марте 1961.

- Я помню, что Пит ездил в Бернинг Оукс, - сказала Рути. - Но это было где-то в марте

прошлого года. Он ни слова не говорил о католическом священнике.

- Еще я нашла свадебное объявление, которое он вырезал из “Диспэтч”. Это была свадьба

молодой женщины по имени Эйприл Лоув и дантиста Уильяма Сталингса.

- Какая связь? - спросил Генри.

- Эйприл - дочь обвиняемого в том самом деле, мужчины по имени Нед Лоув.

- Могло напомнить ему.

- Это объясняет, почему он сохранил объявление, но не объясняет, зачем он ездил в

Бернинг Оукс - ответила Рути.

Генри немного подумал.

- Это все могло быть частью расследования. Кинси говорила мне, что когда-то он был

хорошим детективом.

Я не помню, чтобы говорила такое, но промолчала, на случай, если он просто хотел

сделать приятное Рути.

Рути улыбнулась.

- Он был хорошим детективом. Бен говорил, что Пит “носом чует” беззаконие. В любом

случае, в его лучшие дни, - внесла она поправку.

- Я помню это. Один из редких комплиментов Бена.

- Так что, возможно, его убедили взяться за это дело, - сказал Генри.

Рути поморщилась.

- Я сомневаюсь. У него за весь прошлый год был только один клиент, который заплатил.

- Может быть, это была работа pro bono (Буквально: для общественного блага.

Профессиональная работа без оплаты, пр. пер.), - предположил Генри.

Добрый милый Генри, - подумала я. Так старается, чтобы Пит выглядел лучшим

человеком, чем он был.

- Я ценю, что вы его защищаете, но давайте будем честными. Мы те, кто мы есть, -

сказала Рути.

- Может быть, в нем заговорила совесть, - сказал Генри. - Только потому, что он сделал

одну ошибку, не значит, что любой выбор, который он делал, был неправильным. Люди

меняются. Иногда бывает причина остановиться и переосмыслить.

Рути выслушала его с интересом.

- Вообще-то, возможно, вы правы. Вы знали, что у него был синдром Марфана?

- Кинси упоминала об этом.

- Одним из осложнений является расширение грудной части аорты. Разрыв аневризмы -

это смерть через несколько минут, так что Питу ежегодно делали эхокардиограмму, чтобы

следить за его состоянием. После проверки в феврале его доктор сказал мне, что

настоятельно рекомендовал Питу операцию. Пит не сказал мне ни слова, и зная его, он

полностью отверг эту идею. То, что ему не нравилось, он выкидывал из головы и никогда

больше не думал об этом.

Генри откашлялся.

- Вы говорите, что, если бы Пита не застрелили, он все равно мог бы быть мертв.

Рути пожала плечами.

- Более или менее. Дело в том, что Пит сказал доктору, что он уже прожил дольше, чем

имел основание ожидать. С одной стороны, он был фаталистом - что будет, то и будет. С

другой стороны, зачем идти на риск операции?

- Не понимаю, при чем тут это, - сказала я.

Генри повернулся ко мне.

- Она говорит, что, возможно, я прав. Он знал, что между ним и смертью стоит только

поворот игральной кости. Если он узнал что-нибудь важное, то мог зашифровать это, чтобы спрятать.

Рути закрыла глаза.

- Вы - хороший человек. И разве мне не хотелось бы, чтобы это было правдой?

9

Утром я прибыла на работу ровно в 8.00, с картонной коробкой, которую достала из

багажника. Перешагнула через кучку почты, которую вчера просунули в щель на двери и

прошла во внутреннюю комнату. Поставила коробку и сумку на стол и отправилась по

коридору в кухоньку, где включила кофеварку. Пока варился кофе, я подобрала почту и

рассортировала на счета и мусор. Большую часть выкинула. Когда кофе был готов, налила

себе кружку.

Вернулась в офис и сняла крышку с коробки. Выгрузила папки на стол, извлекла

фальшивое “дно” и вытащила почтовый пакет. Подошла к ближайшему углу, приподняла

ковровое покрытие и открыла сейф. Мне пришлось загнуть край пакета, чтобы он

поместился, но это казалось лучшей идеей, чем оставлять его там, где он был. Я заперла

сейф, вернула ковер на место и придавила ногой. Положила папки на место и поставила

коробку около двери.

Только я устроилась за столом, как услышала, что открылась и зарылась входная дверь.

Окликнула:

- Я здесь!

Мужчина, который появился на пороге, выглядел знакомо. Сразу я не могла сказать, кто он

такой, но предположила, что это коп в штатском. Где-то под сорок, симпатичный, с

длинным узким лицом и светло-карими глазами.

- Детектив Нэш, - представился он.

Он распахнул куртку, чтобы продемонстрировать свой значок, но, должна признаться, я не

присматривалась близко, чтобы запомнить номер. Это потому, что значок был прикреплен

к ремню, на близком расстоянии от ширинки, и мне не хотелось показаться слишком

заинтересованной.

- Извините, что явился без предупреждения, - продолжил он.

- Это ничего.

Я встала, и мы обменялись рукопожатием через стол.

- Мы встречались раньше? Вы выглядите знакомо.

Он протянул мне визитку, которая представляла его как сержанта детектива Спенсера

Нэша из следовательского отдела полицейского департамента Санта Терезы.

- Вообще-то, мы встречались. Не возражаете, если я сяду?

- Извините. Конечно. Устраивайтесь, как дома.

Детектив Нэш уселся в одно из кресел для посетителей и огляделся. Я пока разглядывала

его. На нем были темные слаксы и голубая рубашка с галстуком, но без спортивной

куртки.

- Раньше вы были на Стейт стрит.

- Это было шесть лет назад. Я работала на страховую компанию “Калифорния Фиделити”, в обмен на офисную площадь. Наши пути пересеклись там?

- Однажды, мимоходом. На стоянке произошло убийство. Я был участковым и первым

прибыл на место.

Я почувствовала прилив воспоминаний, и всплыл его образ. Я показала пальцем:

- Застрелили работника страховой компании. Я только что приехала из Сан Диего и

заехала в офис, чтобы оставить несколько файлов. Вы огораживали место преступления

лентой, когда я спросила о лейтенанте Долане. Помню, у вас была маленькая щербинка, вот здесь, на переднем зубе.

На щеках детектива появились ямочки, когда он провел пальцем по передним зубам.

- Я починил его на следующей неделе. Не могу поверить, что вы запомнили.

- Это моя странность. Как вы его повредили?

- Укусил кусок проволоки. Моя жена делала венок на Рождество. И не подумаешь, что

маленькая зарубка может быть такой заметной, но я чувствовал себя деревенщиной всякий

раз, когда открывал рот.

- Вот что бывает, когда помогаешь людям, - заключила я. - Но мама учила вас не кусать

такие вещи.

- Да.

Я посмотрела на его визитку.

- Вы продвинулись.

- Сейчас я занимаюсь имущественными преступлениями.

Я почти ожидала, что Нэш достанет блокнот и ручку и перейдет к делу, но он, видимо, никуда не спешил. Пока что, я вспоминала свое поведение, все настоящие и прошлые

грехи. Хотя я периодически бываю виновата в нарушении муниципальных кодов, я ничего

не делала недавно.

- По соседству произошло ограбление?

- Я здесь по другой причине.

- Надеюсь, не из-за того, что я что-то сделала.

- Не напрямую.

Черт, что теперь? - подумала я.

Он не спешил, возможно, решая как много можно рассказать.

- Неделю назад в этом районе заметили помеченную купюру.

Я смотрела на него, ожидая продолжения.

- Мы думаем, что она поступила от вас.

- От меня? Я так не думаю.

- Вы помните, что платили наличными шестого числа?

- Нет. Хотите дать мне подсказку?

- Я бы мог, но предпочитаю не влиять на ваши воспоминания.

- На что влиять? Я ничего не помню.

- Подумайте.

Я начинала раздражаться.

- Что за купюра? Пять, десять, двадцать?

Он показал большим пальцем вверх.

- Сто? Я не ношу с собой сотен. Они бесполезные. Слишком сложно разменять.

Я хотела продолжать, когда “ага” всплыло в памяти. Я наклонилась вперед.

- Вы говорите о стодолларовой купюре, которой я расплатилась за продукты на прошлой

неделе?

Он указал на меня, как будто вызывал в классе к доске.

- Можете сказать, где вы были?

- Конечно, в продуктовом магазине. Альфа Бета маркет, на Олд Коуст роуд в Монтебелло.

Я добавляла детали, чтобы показать, что мне нечего скрывать. Мой законопослушный тон

звучал фальшиво, но это из-за взгляда, которым меня одаривал детектив.

- Нас интересует, как именно эта купюра попала к вам.

- Меня наняли, чтобы сделать работу, и расплатились наличными. Купюра фальшивая?

- Нет. Несколько месяцев назад сеть Альфа Бета начала использовать устройство, которое

считает, сортирует и упаковывает деньги. Оно еще запрограммировано, чтобы замечать

фальшивки и запоминать серийные номера. Машина отметила купюру, как помеченную, и

менеджер магазина проследил ее до кассирши, которая ее приняла. Она обычно не

работает в эту смену, так что запомнила трансакцию.

- Сюзанна, - сказала я.

- Какую работу вы сделали?

- Не ваше дело.

- Кто вас нанял? - спросил он, ни капельки не возмутившись.

Я заколебалась.

- Я не уверена, что должна говорить вам имя клиента. Дайте мне минутку подумать.

- Я могу это сделать. Когда вас наняли?

- В тот же вечер. Так вы говорите, купюра была помечена?

- Не буквально. Мы записали номера купюр, которые перешли из рук в руки два года

назад, в процессе преступления.

- Какого преступления?

- Я к этому еще перейду. У меня есть несколько вопросов сначала, если вы не возражаете.

- Могу и возразить. Я пока не знаю. Почему бы вам не спросить, и я расскажу, что могу.

Он раскрыл свой блокнот, перелистал до чистой страницы и щелкнул шариковой ручкой.

- Давайте начнем с имени вашего клиента.

Я прошла через быстрые внутренние дебаты. Если бы я работала на адвоката, по

гражданскому или уголовному делу, вопрос о конфеденциальностти был бы ясен. В моем

сотрудничестве с Хелли Бетанкур не были затронуты никакие юридические аспекты.

Информация, которую мне нужно было добыть, оказалась несложной. Если Хелли

расплатилась со мной сомнительными наличными, она могла сделать это нарочно, или нет.

И что? Мои воспоминания о этических стандартах сводились к следующему: Никаких

привилегий не существует между следователем и третьими лицами, а также в

коммуникациях за пределами юридического представительства.

Ну и как это подходит к данным обстоятельствам? Могу ли я разболтать о ее делах этому

симпатичному детективу в штатском? Обычно я защищаю клиентов, но в этом случае я

была на стороне полиции.

- Хелли Бетанкур.

Я назвала имя по буквам и смотрела, как Нэш записал его, прежде, чем продолжить.

- Теперь моя очередь спрашивать. Давайте договоримся. Вы спрашиваете меня, потом я

спрашиваю вас.

- Достаточно справедливо. Давайте.

- Вы сказали “преступление”. Что это было?

Я наблюдала, как он решал, сколько может рассказать, такие же дебаты, через которые он

прошел раньше. В конце концов он сказал:

- В 1987 году была похищена картина у богатого жителя Монтебелло. Его коллекция не

была застрахована, а украденная картина стоила 1.2 миллиона.

- Ого!

- У меня была такая же реакция. Он с ума сходил, чтобы вернуть картину, и решил

назначить вознаграждение. Мы возражали, но он не хотел слушать и победил в споре.

Объявил о награде, и вскоре кто-то вступил с ним в контакт, заявив, что знает, где

находится картина.

- И этот “кто-то” будет счастлив об этом рассказать, как только получит денежки. Какая

была награда?

- Пятнадцать тысяч. Звонила женщина. Она настояла, чтобы награда была повышена до

двадцати пяти тысяч. Пять тысяч стодолларовыми купюрами, остальное - помельче.

- Больше похоже на выкуп.

- Вот именно. Теперь моя очередь, не так ли?

Я подтвердила согласие небрежным взмахом руки. Нэш сверился о своими записями.

- Кроме того понедельника, сколько раз вы встречались со своей клиенткой?

- Первый и единственный раз. Она живет на Скай Вью в Монтебелло. Старое имение

Клипперов, если хотите спросить.

Я назвала ему номер дома и смотрела, как он записывает.

- Не могу поверить, что пропустила это дело с выкупом.

- Это только промелькнуло в газете. Репортер услышала об этом и написала, прежде чем

мы успели ее остановить. Мы не хотели, чтобы история получила огласку, потому что

появилось бы множество подражателей.

Он снова заглянул в свои записи.

- Можете мне дать телефон мисс Бетанкур?

- У меня нет ее местного номера. Для этого не было необходимости. Когда она позвонила

мне в офис, я была на месте и сняла трубку. После нашей встречи у меня не было случая

ей звонить. Она уезжала из города на следующее утро, так что дала мне пару номеров в

Малибу. У нее с мужем там второй дом. У него есть офис в Малибу тоже.

И поскольку он все равно собирался спросить, я достала из сумки свои каталожные

карточки и перебирала их, пока не нашла нужные номера.

- И она наняла вас, чтобы сделать что?

- Не-а. Моя очередь. Что случилось с выкупом? Женщина его получила?

- К сожалению, да. Мы советовали пострадавшему не платить, но он уперся. Лучшее, что

мы могли сделать, это уговорить его дать нам записать номера купюр. Короче говоря, он

заплатил, картина вернулась, и это был конец, до тех пор пока не объявилась купюра. Для

чего она вас наняла?

Еще одни быстрые дебаты, но я не видела, как моя работа была связана с делом о картине

и выкупе.

- Ей нужна была контактная информация о ребенке, которого она отдала на усыновление

тридцать два года назад. История более сложная, но в целом, это все.

- Чья была идея насчет наличных?

Я стала вспоминать разговор.

- Ее, хотя я бы посоветовала то же самое. Она сказала, что не вернется до июня. В этих

обстоятельствах было бы странно принять чек. Пожалуйста, отметьте, что я разрешила вам

лишний вопрос.

- Вы уверены, что купюра поступила от нее, а не от кого-то другого?

- Совершенно. Я заехала в магазин по дороге домой. Я обычно не ношу с собой сотен.

Деньги были в конверте, который я положила в сумку, и я потратила их в течение часа.

Пока мы об этом говорим, я уже закончила работу и послала отчет, если это имеет

значение. Вы думаете, что это та же женщина, что украла картину?

- Возможно.

Он покосился на меня с недоверием.

- Вы сделали работу за сто баксов?

- Ой, извините. Она предлагала пятьсот, но это было слишком много для того, о чем меня

просили. Я посоветовала двести, и столько она мне заплатила.

- Все равно слишком дешево.

- Ну да.

Я поколебалась и сказала:

- Черт. Думаю, вы можете получить и вторую сотню. Все равно попросите.

Я дотянулась до сумки и вытащила за уголок конверт из наружного кармана.

- На нем мои отпечатки, но и ее тоже. Проверьте их, и она может оказаться криминальным

гением.

Он улыбнулся.

- Я скажу техникам. Есть шанс, что деньги попали к ней так же, как к вам, но может быть, мы сумеем проследить их до источника.

- А что сейчас? Я остаюсь без денег?

- Боюсь, что так. Магазин тоже пострадал. Купюру, которой вы расплатились, они отдали

нам без компенсации. Вы хотя бы получили продукты.

- Я надеюсь, они не высчитали из зарплаты Сюзанны.

- Зависит от их правил. Думаю, что нет.

Я подумала об его истории.

- Вы сказали, что это произошло два года назад. Интересно, почему деньги обнаружились

сейчас?

- Понятия не имею.

- Но ясно, что кто-то держал их у себя, правильно?

- Теоретически, да. Что-то из них может циркулировать в других частях страны.У нас нет

возможности об этом узнать.

- Вам еще что-нибудь нужно?

- Нет. А вам? Еще вопросы?

- Я бы хотела получить расписку за купюру, которая, думаю, станет вещественным

доказательством.

- Ой, точно.

Я наблюдала, как он пишет расписку, с датой и серийным номером.

- Надеюсь, ваша клиентка возместит вам ущерб.

- Я тоже надеюсь, но не рассчитывала бы на это.

- Возможно, правильно. А пока что, будьте осторожны.

Он встал, я тоже встала.

- Мы ценим ваше сотрудничество, - сказал он. - Мне жаль, что принес плохие новости.

- Вы не виноваты. Если я услышу что-нибудь о ней, буду рада сообщить.

Он показал на телефонный номер на своей визитке.

- Это моя личная линия. Если я буду нужен, оставьте сообщение, и я перезвоню. Я сейчас

временно работаю на ФБР. Формально департамент полиции в этом не участвует. Если вы

туда позвоните и спросите меня, они притворятся дураками.

- Ясно.

Мы опять обменялись рукопожатием, будто заключили сделку.

- Спасибо за историю. Вы не обязаны были рассказывать.

- Мы были бы благодарны за любую помощь.

В ту же минуту, как захлопнулась дверь, я снова открыла файл Хелли и набрала номер

телефона в Малибу.

После трех гудков мне сообщили, что номер не обслуживается. Странно. Я поробовала два

номера офиса ее мужа, с тем же результатом.

Я чувствовала мысленную пунктуацию над своей головой: вопросительный и

восклицательный знаки.

10

Я откинулась на вращающемся кресле, положила ноги на стол и задумалась. Хелли не

показалась мне высококвалифицированной воровкой предметов искусства, но что я могла

знать? Она говорила, что у ее мужа нет работы, так что, возможно, это был его способ

зарабатывать на жизнь - воровать картины и возвращать их за “вознаграждение”. Детектив

Нэш советовал, чтобы я оставила это дело для служителей правопорядка, но он ничего мне

не запрещал. Не то чтобы мне пришел в голову умный план. Пока что ситуация была

неприятной, но не требовала срочных действий. Я сделала работу и отправила отчет.

Правда, не считая продуктов, я осталась без денег, которые мне были заплачены.

Вдобавок, телефонные номера, которые она мне дала, были фальшивыми. Плюсом было

то, что я знала, где она живет, так что ей трудно будет избегать меня, когда она вернется в

июне. В самом худшем случае, я подожду до этого времени, объясню ситуацию и попрошу

возмещения ущерба. Если помеченые купюры попали к ней случайно, она, так же как и я , рассердится, узнав, что они стали уликой в криминальном деле. Даже если она откажется, я лишусь только сотни баксов. Я хотела получить, что мне полагалось, но с кучей денег в

банке мое положение не было отчаянным.

Я хотела выкинуть эту тему из головы, но, видимо, не смогла. Сняла тубку и позвонила

домой Вере.Три гудка. Четыре. Я была рада, когда она наконец ответила, хотя она тяжело

дышала.

- Привет, Вера. Это Кинси. Я застала тебя на бегу?

- Почему ты спрашиваешь? Потому что я пыхчу и задыхаюсь?

- В общем, да. Если это неудачное время, я позвоню позже.

- Все нормально. Чему я обязана этому редкому контакту?

- Я не обращаю внимания на ехидные замечания. Мне нужно связаться с Хелли Бетанкур, но номера, которые она дала мне в Малибу, не работают.

Последовало молчание.

- Я не знаю никого по имени Хелли.

- Конечно, знаешь. Ты встретилась с ней на вечеринке и дала мое имя.

- Нет. Я так не думаю. Когда это было?

- Пару недель назад. Я не знаю точной даты.

- Я два года не была на вечеринках.

- Ладно, может не вечеринка, но какое-то социальное сборище. Ты говорила с женщиной, которой нужны были услуги частного детектива.

- Нет.

- Не торопись! Я еще не закончила. Ей нужно было найти ребенка, которого она отдала

после рождения, и ты подумала. что я смогу помочь. Что я и сделала.

- Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

- Я сделала работу для женщины, по имени Хелли Бетанкур, которая сказала, что

познакомилась с тобой...

- Ты это уже говорила, и я до сих пор не понимаю. Я беременна близнецами. Огромная.

Мы говорим о размерах кита. Семь месяцев. Вообще-то, ближе к восьми. Я не пью. Я

никуда не хожу, и все люди, с которыми я разговариваю, меньше метра двадцати ростом.

Кроме Нила, конечно. Надеюсь, это не звучит слишком жалобно.

- Немножко. Не хочу спорить, но я взялась за работу только потому, что она упомянула

твое имя. Иначе я могла отказаться.

Конечно, я привирала. Я была рада получить работу.

- Повтори, как ее зовут?

- Фамилия Бетанкур. Имя Хелли. Ее муж Джоффри, фамилия неизвестна. Это один из тех

современных браков, когда каждый держится за свое имущество. Они живут в старом

имении Клипперов. Полгода, во всяком случае. Остальное время они в Малибу или

путешествуют по свету. Тяжелая жизнь.

- Эй, Кинси? Имение Клипперов стоит пустым уже много лет. Никто не жил в этом доме с

тех пор, как старая леди умерла в 1963 году.

- Ерунда. Мы встречались там с Хелли неделю назад.

- Нет, не встречались.

- Да.

- Нет.

- Да, Вера.

Медленно, словно дурочке, я объяснила:

- Вот как это происходило, и я могу в этом поклясться. Она позвонила и назначила

встречу, чтобы обсудить личную проблему. По твоей рекомендации, отметь. Я приехала к

ней домой. Мы пили вино на веранде, с видом на город, когда она рассказала мне длинную

и печальную историю о ребенке, которого отдала на усыновление тридцать два года назад.

- Ты нашла его?

- Да, нашла. Он вломщик сейфов, который стал грабить банки и только что вышел из

тюрьмы. И я уже отослала ей информацию, о которой она просила.

- Она тебя подставила. Заговорила тебе зубы.

- Не знаю, как она смогла бы меня обмануть. Она рассказывала разные вещи про дом.

- Какие, например?

- Например, ее отец был известным архитектором, который снес старый георгианский

особняк и построил это современное здание.

- Ее отец?

- Хэлстон Бетанкур. По крайней мере, я думаю, что его так звали.

- Опять неправильно. Ее звали Ингрид Мерчант. Она была архитектором из Сан-

Франциско, очень популярна в 1930-е годы.

- Я так не думаю, - ответила я и услышала нотку неуверенности в собственных словах. -

Ты уверена?

С преувеличенным спокойствием Вера ответила:

- Я знаю, что у меня шалят гормоны. Я знаю, что мой IQ упал на хороших двадцать

пунктов, но я до сих пор - царствующая королева местной недвижимости. Этим я

занимаюсь для удовольствия, когда не рожаю.

- Я помню это. Ты изучаешь воскресные газеты и ходишь на все открытые продажи

недвижимости. У тебя энциклопедические знания.

- Это правда, и поэтому я знаю об имении Клипперов. Это реликт. Белый слон. Он так

давно стоит на продаже, что это стало шуткой. Фундамент потрескался, а деревянные

балки повреждены термитами. Его удерживает вместе только высокий потолок надежд

агентов по продаже. Хелли Бетанкур тебя обманула.

- Сколько у тебя теперь детей?

- Считая близнецов, которые скоро родятся? Пять.

- Что случилось с Питером и Мег?

- Это мои первые два. Они все еще живут с нами. Не обвиняю тебя в пренебрежении, но

ты полностью пропустила Абигайль и скоро пропустишь Трэвиса и Скотта.

- Может, когда-нибудь зайду, - сказала я вяло.

Она, вообще-то не бросила трубку. Послышался какой-то шум, и Вера сказала: “ О, черт!”Потом линия онемела.

Я уставилась на телефон. Это было плохо. Хуже, чем я думала. Хелли наврала мне обо

всем? Было ясно, что она морочила мне голову, но какой был смысл? Она уговорила меня

помочь в ее попытках найти бывшего преступника по имени Кристиан Саттерфилд, который мог вообще не быть ее родственником. Он был настоящим, осужденный

грабитель банков, условно-досрочно освобожденный. Я видела статью о его

преступлениях и видела его самого ( по крайней мере, насколько я могла судить в темноте

и на расстоянии). Я предоставила Хелли контактную информацию, старательно скрывая ее

имя, как мы договорились, но история про ребенка, отданного на усыновление, теперь

казалась сомнительной. Я даже не была уверена, что имя Хелли Бетанкур - настоящее.

Наверное, нет, если подумать.

Должен быть способ разыскать ее. Как она могла появиться и исчезнуть, не оставив следа?

Я повесила на плечо сумку, нашарила в одном из ее карманов ключи, заперла офис и

пошла к машине. Проехала через город, выехала на шоссе 192 и отправилась на восток, в

сторону имения Клипперов. Теперь дорога выглядела совсем по-другому, избыток

визуальной информации почти сбивал меня с толку. Вечером многие дома исчезли, растворились в окружающей темноте, под деревьями. Днем протянувшаяся с запада на

восток горная гряда была хорошо видна.

Солнце нагрело чапарраль, а сухой воздух усилил запах летучих масел в густой низкой

растительности. Неподвижный воздух был наполнен ароматом эвкалипта, черного шалфея

и калифорнийской сирени. Манзаниты и вечнозеленые дубы, хотя и устойчивы к засухе, но очень пожароопасны - натуральные ракеты. Учитывая нынешние условия, при

малейшей человеческой небрежности, ландшафт может загореться, превратившись в океан

огня, который поглотит все на своем пути.

Я повернула налево, на Виндинг Каньон роуд и продолжила по разным улочкам, которые

вели вверх. Домов стало меньше, а расстояние между ними - больше. Иногда подъездные

дорожки вели к невидимым обиталищам, но других машин я не видела. Заметила большой

валун с номером дома и повернула, как сделала неделю назад. Доехав до парковки перед

домом, я остановила машину и вышла. Постояла немного, потихоньку поворачиваясь, пока

не обозрела весь участок, который, как утверждала Вера, был выставлен на продажу много

лет назад. Конечно, там не было никакого объявления о продаже. Жители Монтебелло

хмурятся, увидев что-нибудь настолько вульгарное. Я подозреваю, что при любом

экономическом спаде бесчисленное количество домов вносится в списки потихоньку, без

малейшего намека окружающему миру, что владельцы бедствуют и пытаются получить

быстрые деньги.

Я подняла взгляд на дом, который возвышлся надо мной. Обширные стеклянные панели

казались пустыми и безжизненными. Раньше, веря, кто кто-то здесь живет, я видела

признаки жизни. Сейчас, если то, что говорила Вера, было правильным, я видела здание

таким, каким оно действительно было: покинутым и заброшенным.

Разглядывая фундамент, я не заметила трещин, но, может быть, их залепили и закрасили, чтобы они сливались с бетоном. Я точно смогла увидеть, где поработали термиты.

У стены дома, выше по холму, была сложена покосившаяся поленница дров. Некоторые

поленья выглядели свежими, и я предположила, что упало дерево, и садовник, нанятый, чтобы ухаживать за участком, распилил его.

Кроме этого, не было видно никаких признаков, чтобы кто-то посещал это место в течение

последних месяцев. Осторожно ступая, я поднялась по неровным ступеням.

Поднявшись на крыльцо, я приложила согнутые ладони к стеклу и заглянула внутрь. Там

было пусто. Ни картин, ни мебели, ни покрывал, ни ламп. Полы были пустыми и

гладкими, без малейших признаков восточных ковров, которые я видела. Я поняла, что мое

восприятие в прошлый раз было раскрашено моими ожиданиями. Теперь белые стены

были голыми и казались даже немного грязными. Я повернула ручку двери и обнаружила, что она заперта.

Прошла по веранде, которая огибала дом широкой дугой. На дальней стороне, которая

выходила на город, вид казался плоским, двухмерным, вместо диарамы, которой я

восхищалась вечером. На террасе внизу бассейн был закрыт рваным покрытием. Не было

ни стульев, ни столика, ни обогревателей, ни остатков прекрасного “шардонне”. По полу

веранды рассыпались сухие листья, там, куда занес их ветер через ограду.

Я посмотрела вниз. Там, между досками пола, я заметила полоску тусклого серебра. Села

на корточки и взглянула поближе, потом ногтями вытащила объект. Подняла его с

медленной долгой улыбкой.

- Первая ошибка, - произнесла я вслух.

Это была металлическая скрепка, которой Хелли скрепляла газетные вырезки.

Я тщательно осмотрела все снаружи дома, проверила два мусорных бака, которые были

пусты. Надеялась найти бутылку из-под “шардонне”, но, возможно, Хелли сдала ее за

деньги обратно в магазин. Я могла выковырять скрепку, но не могла открыть замки, так

что должна была удовлетвориться заглядыванием в разные окна, обходя дом.

Если дом стоял годами на продаже, то должна быть какая-то возможность для местных

агентов попадать внутрь, чтобы показывать дом потенциальным покупателям.

Я огляделась вокруг с интересом. Куда бы я положила закрытую коробочку с ключом, если

бы это от меня зависело? Не на переднюю или заднюю двери. Это было бы как

приглашение для кого-то совершить взлом и проникновение, что противозаконно.

Я спустилась по лестнице на нижний уровень и снова обошла вокруг дома - тяжелая

работа на таком крутом склоне. Я почти завершила полный круг, когда заметила

старомодную коробочку с ключом, прикрепленную к наружному крану для полива и

закрытую на замок с цифровыми комбинациями. Я проверила коробочку, удивленная, что

устройство не было электронным. Может быть, никто не подумал заменить его на что-то

более современное. Во время моих поисков я не заметила ничего, напоминающего

сигнализацию. Если дом стоял пустым с шестидесятых, было возможно, что нормальная

охранная система никогда не была установлена.

Замок был маленьким и выглядел настолько же эффективным, как те, что вешают на

чемоданы. Там было четыре вращающихся колесика с номерами от нуля до девяти. Даже с

моими рудиментарными математическими способностями было ясно, что передо мной

десять умножить на десять, умножить на десять, умножить на десять, или десять тысяч

возможностей. Я постучала пальцем по губам, пытаясь определить, сколько времени это

займет. Явно больше, чем у меня есть. Я прошла несколько шагов по холму к поленнице, схватила симпатичное свежее дубовое полено, вернулась, разбежалась, размахнулась и

врезала по замку с такой силой, что он улетел в кусты, а я подобрала ключ.

11

Мой тур внутри дома оказался не особенно продуктивным. Хелли Бетанкур ничего после

себя не оставила. Каким-то образом она умудрилась обставить дом, а потом уничтожить

все следы. Кроме скрепки, конечно, которая была вещью настолько широко

распространенной, что не имела значения. В доме присутствовал странный запах, который

обычно появляется, когда его покидают жильцы. Я прошла по коридору и заглянула в

туалет. Проверила выключатель. Электричество работало. Открыла кран и убедилась, что

вода отключена. Я направилась в кухню. В то время, как резиденция была оформлена в

современном гламурном стиле, сантехника и кухонное оборудование были

пятидесятилетней давности и выглядели соответственно. То, что было самым модным и

современным, когда строился дом, теперь печально устарело.

Стены были недавно выкрашены в белый цвет, но в некоторых местах была заметна старая

зеленая краска. Стойки и стена над раковиной были выложены белыми прямоугольными

плитками. Стиль сабвея теперь снова в моде, но здесь почему-то все выглядело

старомодным. Кухонное оборудование отсутствовало, и пустоты на месте плиты и

холодильника делали помещение холодным и недружелюбным.

Уголок для завтрака в конце комнаты щеголял встроенным столом со скамейками с каждой

стороны. Мягкие сиденья были обиты тканью, которую я видела в одном из трейлеров, где

жила в детстве. На черном фоне были изображены скрипки, кларнеты и веселые

музыкальные ноты, цвета лимона, лайма и мандарина. Я не могла вообразить, почему

обивку не освежили, но может быть, винтажный вид придавал нотку аутентичности.

Я уселась на скамейку и представила себе, что я член семьи и жду, когда горничная

принесет мне завтрак: манную кашу, сладкий сухарик, апельсиновый сок и какао.

В центре стола лежала пачка листовок, где описывалось количество спален

(шесть),количество ванных комнат(семь) и родословная дома, который состоял в

национальном регистре исторических мест. Я изучила детали. Архитектором была

действительно Ингрид Мерчант, чьи выдающиеся работы были предметом мечтаний

покупателей в Монтебелло. Строчка маленькими буквами внизу страницы гласила: “

Информация о цене предоставляется по требованию”, что значило, сумма такая

астрономическая, что агент не осмелился ее написать. Кто-то предоставил план комнат, которые оказались на удивление маленькими и неудачно расположенными для здания

выглядевшего столь грандиозно снаружи.

Ответственным за продажу было агенство “Роскошная недвижимость Монтебелло”. Агент

- Нэнси Харкнесс. Ее цветная фотография демонстрировала женщину лет пятидесяти со

светлыми волосами, которые она носила в виде боба до плеч, закрепленного лаком.

Я сложила листовку и положила в сумку. Я уже склонялась к тому, чтобы не покупать дом, но хотела быть честной. Если дом так долго не продавался, то должна быть возможность

поторговаться.

Было умно со стороны Хелли быстро провести меня через столовую на веранду, с ее

уютными пропановыми обогревателями и ошеломляющими видами. Я была настолько

ослеплена дорогим вином и ее экзотическим желтым халатом, что мне не пришло в голову

присмотреться поближе. Ей повезло. Если бы я попросила разрешения воспользоваться

дамской комнатой, ей пришлось бы отказать. В семи ванных комнатах, которые я видела, не нашлось ни одного рулона туалетной бумаги.

Поскольку здесь не осталось ничего неисследованного, я вышла через переднюю дверь и

заперла ее за собой. Спустилась ниже по холму и шарила под кустами, пока не нашла

замок с комбинациями. Я вернула ключ в коробочку и оставила замок неэффективно

висеть на сломанной петле.

Я прикинула, что все исследование (включая взлом и проникновение) заняло меньше

тридцати минут. Раз уж я все равно была в районе Монтебелло, то спустилась с горы и

поехала в нижнюю часть поселка.

“Роскошная недвижимость Монтебелло” находилась в огромном коттедже с волнистой

крышей из пальмовых листьев, сводчатыми окнами и голландской дверью, выкрашенной в

красный цвет. Там была скромная полоска для парковки, и я втиснулась на единственное

свободное место. Заперла машину и вошла внутрь, активировав старомодный колокольчик.

Я знала, что не выгляжу достаточно богатой, чтобы искать дом в Монтебелло, если только

меня не сочтут эксцентричной богачкой, которая одевается как нищенка.

Интерьер был обновлен и расширен, чтобы вместить несколько офисов, вход в которые

охраняла секретарша. Согласно табличке, ее звали Ким Басс, секретарь. Как будто я могла

ее перепутать с председателем компании. Она разговаривала по телефону, делая заметки в

спиральном блокноте. Когда я подошла к ее столу, ее взгляд задержался на мне ненадолго, а потом вернулся к блокноту, куда она продолжала записывать информацию. Она подняла

палец, отмечая, что знает о моем присутствии.

- В какое время Кал- Эйр двадцать четвертого? - спросила она. Послушала немного, повторяя : - Угу, угу. А Пан-Ам в десять часов? Какой номер, еще раз?

Она сделала отметку.

- Что-нибудь раньше из Санта Терезы? Нет, это нормально. Я спросила на всякий случай.

Я смотрела, как она записала: “ Кал-Эйр 2287 выл. СТА 17.45 приб ЛА 18.52. Пан-Ам 154

выл ЛА 22.00, приб.ХЛА 8.25.

Вся страница была покрыта фрагментами: телефонные номера без имен, имена без

объяснений. Она знала, что имеет в виду, когда записывала, и предполагала, что запомнит, о чем речь, но дня через четыре не будет иметь ни малейшего понятия. В то же время она

не решится выкинуть свои каракули, на случай если они окажутся важными.

В конце концов мне надоело, что меня игнорируют, и я двинулась вдоль стены, где висели

фотографии агентов. Женщин было больше, чем мужчин, и большинству было ближе к

пятидесяти годам, чем к тридцати. Все имена было легко произнести.

Кэтрин Филлипс была агентом номер один в “Роскошной недвижимости Монтебелло”, продавая домов больше чем на 23 миллиона долларов за каждый из последнх трех лет.

К этой новости было добавлно несколько восклицательных знаков!!! Если офис забирал

себе 6% от каждой сделки, и миссис Филлипс получала хотя бы половину из этого (минус

расходы), она неплохо устроилась. На фотографии ей было немного за шестьдесят, и она

выглядела довольно привлекательно.

Я села в одно из удобных кресел для посетителей. Ким до сих пор была погружена в

телефонный разговор. Пока ждала, я раздумывала об истории, которую расскажу, когда она

освободится. Я собиралась проникнуть внутрь с помощью уловки, которая позволит мне

получить от агента информацию об имении Клипперов. В частности, меня интересовало, как кто-то мог воспользоваться домом, как это сделала Хелли. Там должна была быть

какая-то система, но я не знала, как она работает. Агенты из других компаний должны

знать комбинацию замка, чтобы получить ключ от дома. Иначе Нэнси Харкнесс пришлось

бы присутствовать при каждом показе, что является большим неудобством.

Я перевела взгляд на мисс Басс, которая теперь спрашивала о “Юнайтед” и Дельте”.

Я бы дала ей лет сорок, темноглазая, с рыжими волосами, причесанными в стиле

“ветровая машина”. На ней была майка, открывавшая такие красивые руки, что я даже

позавидовала. Ее темный загар был ровным, кроме одного пятнышка на левой руке, куда

она нанесла недостаточно своего “Загара в банке”. ( Когда я пытаюсь пользоваться такой

продукцией, моя кожа приобретает оранжвый оттенок и слегка пахнет тухлятиной).

Чтобы ее поторопить, я встала и подошла к ее столу. Она посмотрела на меня, видимо

удивленная, что я еще здесь. Обвела группу цифр, пробормотала что-то в телефон и

положила трубку. Повернула голову ловким движением, которое всколыхнуло поток ее

волос.

- Чем могу вам помочь?

Не знаю, как ей это удалось, но ее тон показывал, что я - последний человек на земле, которому она согласилась бы помогать.

- Я пришла встретиться с Нэнси Харкнесс.

Ни малейшего колебания.

- Ее не будет до конца дня.

Я посмотрела на часы на стене.

- Еще только десять пятнадцать.

- У нее покупатели из другого города. Что-нибудь еще?

- Вообще-то, да. Мне нужна информация об имении Клипперов. Она - официальный

агент, так?

Ким расширила глаза и постаралась сдержать улыбку.

- Вы собираетесь купить дом?

- Я собираюсь получить информацию об имении Клипперов.

У меня совершенно не было чувства юмора, и я решила, что лучше ясно дать понять об

этом.

- Если вы оставите номер телефона, я могу попросить ее позвонить вам через несколько

дней. Она будет занята с клиентами ближайшие три дня.

Я быстро подумала о фотографиях других агентов и вспомнила одну фамилию.

- Как насчет Кэтрин Филлипс? Она здесь?

Ким Басс, секретарю, видимо, не очень понравилась моя просьба.

- Я сомневаюсь, что у нее найдется время, чтобы встретиться с вами. По какому это

поводу?

Она спросила так, будто я ей уже говорила, но она забыла.

- Бизнес.

- И кто вы?

Я достала свою визитку и положила на стол перед ней. Она взяла карточку, прочитала и

уставилась на меня, обычная реакция людей, которым не приходилось иметь дело с

частными детективами.

- Вы - частный детектив?

- Да.

Она ждала продолжения, и когда я ничего не сказала, сняла трубку и набрала две цифры.

Ее выражение лица говорило о том, что мне сейчас достанется от кого-то выше по

положению, и она не может этого дождаться.

- Доброе утро, миссис Филлипс. Здесь кое-кто хочет с вами встретиться. Нет, мэм, она не

записана.

Последовала пауза. Миссис Филлипс, видимо, спрашивала о добавочной информации.

Ким метнула на меня взгляд и вернулась к моей визитке.

- Кинсли Милони.

Я наклонилась вперед.

- Миллоун. Ударение на первый слог.

О “Кинсли” говорить уже не было смысла.

Ким поправила себя, сказав :” Миллоун”. По мере того, как она слушала, ее манера

изменилась.

- Да, хорошо, мэм. Я ей скажу. Я могу это сделать.

Она положила трубку.

- Она сейчас выйдет. Могу я предложить вам кофе или воды?

- Спасибо, не надо.

Я была так же удивлена, как и она, что Кэтрин Филлипс собиралась покинуть свой офис, чтобы персонально поприветствовать меня. Неудивительно, что она была номером один.

Через поразительно короткий промежуток времени она появилась из коридора, протягивая

руку.

- Так приятно с вами познакомиться, - сказала она тепло. - Я очень рада, что вы зашли.

Пойдемте в мой офис и поговорим.

Мы обменялись рукопожатием, и я постаралсь, чтобы мое было таким же крепким и

искренним.

Мне хотелось послать Ким Басс ехидный взгляд, но я удержалась. Миссис Филлипс

провела меня в коридор, а потом пошла впереди, чтобы показывать дорогу.

Она была одета элегантно, но скромно: черный шерстяной габардиновый костюм с юбкой

до колен, на белой шелковой подкладке и туфли на среднем каблуке. Она была ухоженной, с красиво подстриженными блестящими беззастенчиво седыми волосами. Она напомнила

мне мою тетю Сюзанну, в которую я влюбилась с первого взгляда. В такие моменты

желание иметь мать переполняло меня почти до боли. Моя умерла, когда мне было пять

лет, и я сохраняю ее образ как идеал, с которым сравниваю всех женщин. Обычно, ближе

всех подходит Рози.

Конечно, она упрямая, вздорная и иногда невыносимая, но по крайней мере, ей есть до

меня дело.

Эта женщина была идеальной: доброжелательная, симпатичная, заботливая. Мое

внутреннее “я” мяукало, как котенок, а наружное плыло по течению.

- Я надеюсь, что Ким предложила вам кофе.

- Да, спасибо.

- Вы не могли прийти в лучшее время. Моя встреча в десять часов отменена, и я сейчас

свободна.

- А, - сказала я.

Я начинала волноваться. Она была такой хорошей. Она, должно быть, принимает меня за

кого-то другого, и что мне делать? Я спросила о ней по наитию, и теперь не могла

придумать ни одной причины, чтобы начать ее расспрашивать об имении Клипперов. Все

надежды на убедительную историю вылетели из головы. Я гордилась умением хорошо

врать, но сейчас ничего не могла придумать. Что если мне придется полагаться на правду -

рискованное предложение, в лучшем случае.

Войдя в ее офис, вот какой урок я извлекла: если ты получаешь шесть процентов от 23

миллионов в год, то можешь декорировать свое личное пространство так, как захочешь.

Это была скромная элегантность, как в отеле высокого класса, только с личными

деталями.

На столе стояли свежие цветы, и я заметила серебристые рамки с фотографиями, на

которых, наверное, были члены семьи: муж, дети, смешная собака, спасенная из пруда.

Она предложила мне сесть на диван со светло-серой обивкой. Подушки, должно быть, были набиты пухом, потому что я со вздохом утонула в них. Она села в кресло, достаточно

близко для доверительности, но не вторгаясь в мое личное пространство. Кофейный

столик между нами был из стекла и хрома, но почти вся остальная мебель была старинной.

- Джини все время говорит о вас, и я не могу поверить, что наши пути никогда не

пересекались.

О, боже. Я не знаю никого по имени Джини, и уже собиралась в этом сознаться, когда

поняла, что она, вообще-то сказала “Чини”. Я почувствовала, как в голове что-то

повернулось, и до меня дошло. Я не разинула рот, но на какое-то время онемела. Это была

мать Чини Филлипса. Я вспомнила, что, в то время как его отец был Х Филлипсом из

банка Х Филлипс, его мать продавала дорогую недвижимость.

Все, что мне пришло в голову сказать, было:

- Мне нужна помошь.

- Хорошо, я сделаю что смогу, - сказала она без колебаний.

Я, по возможности кратко, описала ситуацию, начав с телефонного звонка Хелли

Бетанкур. Повторила длинную печальную историю, которую она мне поведала, а потом

рассказала о маркированных купюрах. Закончила своим удивлением, когда Вера убедила

меня, что имение Клипперов стояло пустым годами.

Я могла видеть, как любопытство Кэтрин возрастает от факта к факту, включая то, что

телефонные номера, которые дала мне Хелли оказались недействующими. Когда я наконец

закончила, она ответила:

- Эта женщина проделала большую работу, чтобы заморочить вам голову.

- И это сработало, как по волшебству. Честно, она не должна была меня ни в чем

убеждать. Она предложила наживку, и я ее проглотила. Я подумала, что ее отношения с

мужем Джоффри немного странные - если предположить, что у нее есть муж - но я ни на

минуту не усомнилась в том, что она родила сына вне брака и отдала на усыновление. Мне

даже не пришло в голову не поверить в то, что она собиралась встречаться с сыном, держа

мужа в темноте. Я задала ей пару вопросов, но не углублялась в эту историю. Когда она

попросила держать в секрете ее имя, мне это показалось оправданным.

- Наверное, ваши клиенты обычно бывают осторожны.

- Всегда. Чего я не понимаю, это как она попала в дом. Она должна была быть в сговоре с

кем-то из бизнеса по продаже недвижимости, не так ли? То-есть, я не могу себе

представить, как еще она могла это сделать.

- Не могла она взломать замок?

- Я не видела никаких доказательств. В то же время, я предполагаю, что любой, знающий

комбинацию, мог открыть цифровой замок.

- Правильно. Все, что нужно, это набрать комбинацию. Наша система устаревшая. В

некоторых компаниях используются устройства с электронным “ключом” и записью всех, кто приходил и уходил. Но это для нас в будущем, и не поможет вам сейчас.

- А пока что, какая процедура? Допустим, у агента есть клиент, который хочет

посмотреть дом. Что дальше?

- Агент проверяет списки домов и агентов, которые их продают. Стандартная инструкция

предполагает предварительный звонок или договоренность о встрече. В случае имения

Клипперов все агенты знают, что дом стоит пустой, так что никто не заморачивается ни

тем, ни другим.

- То-есть, вы говорите, что доступ может иметь любой.

- Да, если ему дали комбинацию.

- Другими словами, вы не можете просто стоять и набирать цифры в произвольном

порядке, надеясь, что угадаете.

- Наверное, сможете, если повезет. Кстати, а как вы попали в дом?

Я поморщилась.

- Размахнулась и стукнула по замку поленом. Разнесла его вдребезги. Буду рада заплатить

за новый.

- Не беспокойтесь. Я попрошу Нэнси позаботиться об этом. Ей поручили этот дом потому

что она работает здесь всего два месяца и находится в самой низкой позиции. Она будет

рада поручению. Мы можем зайти к ней в офис на обратном пути, и я вас познакомлю.

- Ее нет.

- Конечно, она есть.

- Правда? Я думала, она ушла. Ким сказала, что у нее клиенты из другого города, и она

показывает дома.

- Не знаю, откуда она это взяла. Нэнси прямо здесь, за углом.

Я не стала настаивать. Хотя мне хотелось доставить Ким неприятности, нужно было

заниматься делом.

- Еще одна вещь. В тот вечер, когда я там была, дом был полностью обставлен. Много

восточных ковров и картин на стенах. На веранде были стулья, стол и пропановые

обогреватели. Откуда это все взялось?

- Это называется постановка. Распространенная практика в торговле недвижимостью.

Если дом продается пустым, считается, что у большинства покупателей не хватит

фантазии предствить себе все возможности. Постановщик продемонстрирует

привлекательную гостиную, поставит в столовой стулья и стол, со скатертью, салфетками

и приборами. Иногда покупатель даже просит оставить мебель и включить ее в стоимость.

- Это дорого?

- Довольно дорого.

- Так что, если Хелли наняла постановщика, чтобы обставить дом, кто заплатил за это?

- Наверное, она, хотя цена могла быть непомерно высокой. Вы сказали, что это было

только на один вечер?

- Более или менее. Я встречалась с ней в доме в прошлый понедельник, и вещи были

повсюду. Теперь там пусто. А почему непомерно высокой?

- У постановщика в распоряжении должно быть большое количество мебели, потому что

они часто обслуживают по восемь-десять больших домов одновременно. Частью их

накладных расходов является содержание складских помещений. Это увеличивает плату

для клиента. Еще расходы на перемещение мебели в дом и из дома. В данном случае это

потребовало много времени и усилий.

- Интересно, никто из соседей не видел мебельный фургон?

- В том районе? Сомнительно. С другой стороны, все что ей нужно было сделать - это

создать иллюзию меблированных комнат. Какую часть дома вы видели?

- Немного, если подумать. Мебель в гостиной и столовой была закрыта покрывалами. Я

думаю, под ними могли быть старые картонные коробки.

- Ловкость рук.

- Не могу поверить, что я на это купилась.

- Вам повезло в одном. При обычных обстоятельствах вы так ничего бы и не узнали. Вы

раздобыли информацию, отправили отчет, и это был бы конец. Если бы этот полицейский

детектив не пришел к вам с историей о помеченных купюрах, вы до сих пор были бы в

темноте.

- Вы думаете, имет смысл поискать постановщика?

- Наверное, нет. Мы все знаем одного или двух, но официального списка нет. Хелли или

хорошо заплатила, или постановщик сделал ей персональное одолжение. Еще возможно, что ей вообще не понадобилась посторонняя помощь. Она могла привезти все вещи из

дома.

Я произнесла нехорошее слово, но Кэтрин Филлипс даже глазом не моргнула. Вот что

значит иметь взрослого сына, который работает в полиции.

Вскоре после этого я закончила наш разговор несколькими несущественными вопросами и

раскланялась. Я не видела никакого смысла разговаривать с Нэнси Харкнесс. Кэтрин

Филлипс была более чем щедра по отношению к уделенному мне времени, и мое

любопытство было удовлетворено."Хелли Бетанкур” морочила мне голову по причинам, ускользавшим от меня. Мне нужно хорошенько обдумать ситуацию, прежде чем решить, что делать дальше. В свете утраты стодолларовой купюры, я уже пострадала и не видела, что могу выиграть от продолжения расследования.

На выходе Ким Басс, секретаря, нигде не было видно. Ей повезло, потому что я была так

сердита за ее обращение со мной, что могла ее покусать. Я кусалась в детстве, и до сих

пор помню ощущение чужой плоти между зубов. Это как кусать резиновую купальную

шапочку, если вам интересно.

12

Когда я вернулась в офис, на ступеньках сидел Генри с бумагами в руках. Будучи

джентльменом, он поднялся, когда я подошла.

- Я поиграл с таблицей цифр Пита.

- Ты расшифровл ее?

- Пока нет, но у меня есть идея. Если я взгляну на твою “Смит-Корону”, то смогу сказать, прав ли я.

- Конечно.

Я открыла дверь, и Генри прошел за мной. Я зашла во внутреннюю комнату, сказав через

плечо:

- Я же дала тебе ключ. Почему ты не вошел?

- Я мог бы, если бы ты не появилась. Иначе это показалось бы нахальным.

- Не дай бог.

Я положила сумку, отодвинула кресло и вытащила из-под стола пишущую машинку.

Поставила ее на стол, сняла чехол и развернула к Генри.

Он сел в одно из кресел для посетителей и положил свои бумаги на стол, слева от себя.

Сверху был листок в клеточку, на котором Пит записал свою таблицу. Генри взял один из

моих блокнотов и написал слева колонку чисел от одного до двадцати шести. Я видела, как

его взгляд перемещался туда-сюда между клавиатурой и таблицей. Я обошла вокруг стола, чтобы наблюдать из-за его плеча.

Он был очень доволен собой.

- Молодец! Я знал, что он сделал что-то подобное. Сядь и посмотри.

Я подвинула поближе второе кресло и уселась.

- Помнишь, я говорил, что это, скорее всего, код, заменяющий буквы на цифры? Я

подумал, что он использовал своего рода формат, матрицу или шаблон, который управлял

присвоением данной букве определенного номера. Он мог это сделать разными путями.

Мог написать алфавит, А, В, С и так далее, а потом использовать цифры - 1 для А, 2 для В, и дальше. Пит сконструирровал свой шифр по-другому, что я пытался определить.

- Если каждой букве присваивается цифра, то всего должно быть двадцать шесть?

- Правильно.

- А что насчет этого числа? 1909.

- Я подозреваю, что это 19, за которым идет 9. Я предполагаю, что Пит поставил ноль

перед каждой цифрой от 1 до 9. Так что 03, это что-то, а 04 следующее по порядку, каким

бы не был порядок.

- Наверное, нужно с чего-то начать.

- Это метод проб и ошибок, хотя, если заниматься этим достаточно часто, начинаешь

чувствовать, что происходит. Очевидная система, где 1 это А, а 2 - В, не сработала, что

меня ни капельки не удивило. Пит был слишком хитрым для чего-то настолько простого.

Так что, я спросил себя, что дальше? Детьми мы использовалли систему, когда В

заменялась А, С становилась В и так далее. Я проэкспериментировал с этим и еще с

несколькими известными системами, но ни к чему не пришел. А потом подумал, не может

ли это быть системой клавиатуры, зачем мне и понадобилась твоя “Смит-Корона”.

Он посмотрел на меня с улыбкой и постучал по бумаге ручкой.

- Это код QWERTY, который начинается с верхнего ряда букв на клавиатуре. Читай слева

направо. Q-1, W-2, E - 3. Потом переходим на следующую строчку. М- последняя буква, под номером двадцать шесть.

- Просто скажи мне, что там написано.

Генри закатил глаза.

- Ты такая нетерпеливая. Дай мне минуту, и я все запишу для тебя.

- Хочешь кофе?

- Только если ты уже готовишь, - сказал он машинально. Он уже был занят, записывая

буквы, которые он сравнивал с номерами в таблице.

Я оставила его на месте и пошла по коридору в кухоньку, заправила кофеварку и включила

ее. Постояла, пока не услышала бульканье.

Через несколько минут я принесла кружки на стол и уселась на свое место. Генри до сих

пор переводил, так что я подождала, пока он закончил.

- Это список имен, - сказал он. - Шесть. Я начну с первого. Видишь цифры 1216, потом

0804 и так далее. 12 - это буква S, потом 16, это буква Н. Я не буду перечислять каждую

букву. Поверь мне, когда я скажу, что первое имя, это Ширли Энн Кэсл. На следующей

строчке написано:” Бернинг Оукс, Калифорния”.

- Никогда о ней не слышала.

- На следующей строчке имя Ленор Редферн, тоже из Бернинг Оукс. По-моему, это имя

было на Библии, которую ты нашла.

- Мать Эйприл. Похоже, что она хотела передать Эйприл Библию и остальные вещи. Не

знаю только, почему она послала их священнику, разве что, он должен был их хранить и

передать при определенных условиях. Судя по свадебному объявлению, Нед теперь женат

на женщине, по имени Селеста. Продолжай. Я не хотела тебы прерывать.

- Третье имя - Филлис Джоплин. Пердидо, Калифорния. Тебе знакомо это имя?

- Нет.

- Дальше, если ты посмотришь сюда, 05, это Т, 11 - А, 04 - R, 06 - Y...

Я проверила следующее число.

- А 25, это N, так что имя - Тарин. Я точно знаю, кто это. Фамилия - Сиземор.

- Правильно. На строчке внизу он написал:” Санта Тереза, Калифорния”, так что она

должна быть местной. Ты с ней знакома?

- Она была истицей в том деле, о котором я говорила.

- Многое из этого может относиться к тому делу.

- Может быть совпадением.

- Может. Пятое имя в списке - Сьюзен Телфорд, которая, видимо, живет в Хендерсоне, Невада. Говорит тебе о чем-нибудь?

- Нада.

- Теперь ты заговорила по-испански. Очень мило.

Я ткнула пальцем в следующую строчку.

- Кто это?

- Последнее имя - Джанет Мэйси из Тусона, Аризона.

- Что совершенно ни о чем не говорит.

Я немного подумала.

- Не могу себе представить, какие взаимоотношения могут быть между этими

женщинами.

- Может помочь, если ты поговоришь с кем-нибудь из Бернинг Оукс. Отец Ксавьер был

бы очевидным выбором.

- Я не собираюсь ничего делать, если только не пойму, что было на уме у Пита.

- Не знаю, как ты сможешь это сделать. Я так понял, что он не делился с Рути, по крайней

мере по поводу своего бизнеса. Это копировальная машина?

- Да.

Генри сделал копии листка в клеточку и двух листков из блокнота, отдал мне оригиналы, а

копии положил в карман шортов.

Показав на первый листок из блокнота, он сказал:

- Это ключ к шифру. Если тебе попадется подобная таблица, сможешь перевести. Я не

уверен, что делать с именами, так что оставлю это на твое усмотрение.

- Хорошо, и спасибо тебе.

- Мне понравилось наблюдать, как работал ум Пита. Почти забыл сказать, что сегодня

утром у нас был сантехник, чтобы посмотреть на ирригационную систему. Он дал много

полезных советов. Все время повторял : “ Сократить, прежде чем использовать вторично”.

- Ты и так это знал. Ничего практического?

- Хочешь услышать его рекомендации? Уничтожить газон. Избавиться от всей травы.

“Она все равно мертвая” - вот что он сказал. Он посоветовал искусственный газон.

Можешь себе представить?

- Ну, он будет зеленым круглый год.

- Я сказал ему, что подумаю, а потом позвонил другому. В любом случае, увидимся дома.

После его ухода я сидела и пережевывала информацию. Генри предоставил ключ к шифру, но не к смыслу. Цель Пита была непонятна, но эти шесть женщин должны были иметь

что-то общее. Тот факт, что он зашифровал имена, говорил о том, что список заслуживал

защиты, но я понятия не имела, почему. Кто мог интересоваться информацией, по его

мнению, такой важной, что он не мог ее оставить на простом английском?

Я сняла трубку и набрала номер Рути. Ответил автоответчик, и я оставила сообщение.

- Привет, Рути. Жаль, что тебя не застала. Это Кинси, с новой информацией. Генри

расшифровал записку, и я расскажу тебе, что там было, когда у тебя найдется минутка.

Пока что, файлы здесь, в офисе. Я поищу еще раз, если ты думаешь, что в этом есть

смысл. Шансы слабые, на мой взгляд, но ты - босс. Надеюсь, твоя встреча прошла хорошо.

Позвони, как придешь домой.

Я сложила листки и положила в сумку. Больше из любопытства, чем чего-нибудь еще, достала телефонную книгу и поискала Тарин Сиземор. За десять лет, которые прошли

после судебного дела, она могла выйти замуж, умереть или уехать из города. В таком

случае, ее в книге не будет. На букву С я нашла десять человек с фамилией Сиземор, но

никого не было с инициалом Т. или именем Тарин. Я переместила свои поиски в раздел

учреждений и нашла ее: Сиземор, Тарин, доктор. Никаких указаний, в какой сфере она

работала. Профессор университета, консультант по образованию? Лечит расстройства

слуха или речи? Адрес был в центре Санта Терезы, с номером телефона. Я достала свою

колоду каталожных карточек, сделала запись, вернула на место резинку и убрала карточки

в сумку.

Я до сих пор не знала, что делать. Что, черт возьми, задумывал Пит Волинский?

Возможно, ничего хорошего. Если он вымогал деньги у женщин из списка, тогда им

повезло. Он умер, и им не надо будет больше платить ни цента. Если он руководствовался

другими мотивами, тогда чем? Мне следовало пойти поговорить с Тарин Сиземор, в

надежде, что она знает, что происходит. Я находилась в режиме сбора информации, и буду

принимать решение, когда у меня будет больше фактов.

Пока что, относительно “Хелли Бетанкур”, я беспокоилась, что передав ей контактную

информацию Кристиана Саттерфилда, могла причинить ему вред. По крайней мере, мне

следовало предупредить его. Я заперла офис и отправилась пешком в “Санта Тереза

Диспэтч”, редакция которой находилась в шести кварталах. Мне нужен был свежий

воздух, и движение помогло проветрить мозги.

Я думала, что была права, определяя социальный статус Хелли. Она выглядела богатой, и

ее окружала аура высокого класса, которую невозможно подделать. Откуда она знала

Кристиана Саттерфилда, и что ей было от него нужно? Я не могла вообразить, для чего ей

могла послужить связь с условно-досрочно освобожденным, разве что она хотела

пополнить свои счета ограблением банков.

Дойдя до здания “Диспэтч”, я вошла в лобби и поднялась по лестнице на второй этаж.

Архив газеты располагался в помещении, заставленном шкафами, ящики набиты

газетными вырезками, начиная с 1800-х годов. Библиотекарем была женщина, по имени

Марджори Хиксон, которой было за восемьдесят. Высокая и изящная, с серо-зелеными

глазами, высокими скулами и белоснежными волосами. Я имела с ней дело много раз, и

всегда она была приветливой и практичной.

- Как дела, Марджори? Давно не виделись.

- Это место - просто сумасшедший дом, и это тянется месяцами. В прошлом июле мы

перешли с бумаги на новую электронную систему: слова, рисунки и графики, включая

карты. Не спрашивайте, как это делается. Я понятия не имею. Я до сих пор частично

пользуюсь старомодным карточным каталогом, но это другой вопрос. Раньше у нас были

помощники, которые печтали заголовки на конвертах и вкладывали внутрь статьи. Файлы

даже имели перекрестную индексацию, что было достаточно продвинутым. Теперь

невероятно терпеливая душа, по имени Джон Поуп, обеспечивает перевод новых

поступлений в электронный формат. Для меня это слишком.

- Эй, для меня тоже. У меня даже нет компьютера.

- У меня есть старый, который отдал мой зять, когда купил новый, но я ничего в нем не

понимаю. Зять говорит, что компьютер дружелюбный для пользователей, но у меня есть

для него новости. Было время, когда я управлялась с этой чертовой штуковиной день или

два, но теперь не могу. Может быть, настало время уйти на пенсию. Мне будет

восемьдесят восемь девятнадцатого августа, и мои лучшие годы далеко позади.

- Я уверена, что это неправда. Вы знаете больше, чем любой здесь.

- Ну, спасибо вам на добром слове, но я не так уверена. Это игра молодых людей.

Репортеры и редакторы в эти дни - все дети, не старше пятидесяти. Слишком много

амбиций и энергии, на мой вкус. Они сквернословят, приходят на работу в джинсах, и

большинство не может грамотно писать, но они очень любят свою работу, что больше, чем

я могу сказать.

- Но что вы будете делать, если уйдете? Вы сойдете с ума.

- Да, это заслуживает беспокойства. Я не занимаюсь рукоделием, а много читать можно до

тех пор, пока зрение не начнет слабеть. Кто-то советовал волонтерскую работу, но я об

этом даже думать не хочу. Я привыкла, чтобы мне платили, и идея отдавать даром мое

время и способности просто оскорбительна. Женщины посмелей меня десятилетиями

боролись за равную оплату труда, и почему я должна зачеркивать их достижения?

В любом случае, я сомневаюсь, что вы пришли сюда выслушивать мои жалобы. Чем я

могу вам помочь?

Я написала имя Кристиана Саттерфилда на полоске бумаги и подвинула по стойке к ней.

- Я бы хотела увидеть файл на этого парня. У меня есть две вырезки, но надеюсь, что есть

больше.

Она прочитала имя.

- Давайте посмотрим, что я смогу найти.

Через несколько минут я сидела за столом с конвертом перед собой. Кроме статей, которые

мне дала Хелли, там было немного. В единственной заметке упоминалось, что он получил

академическую стипендию, когда закончил школу в 1975 году. Его приняли в университет, где он изучал экономику. Парень был неглуп, и, если верить фотографии, хорош собой.

Как он оказался в тюрьме? У меня были одноклассники - тупые, курившие травку

неудачники, у которых жизнь сложилсь гораздо лучше.

Я вернула конверт Марджори.

- У меня вопрос. Я думаю, что кто-то приходил и тоже спрашивал информацию об этом

человеке. Это должна была быть женщина, немного за сорок. Высокая, стройная, пышные

рыже-каштановые волосы, нос с горбинкой - такое лицо, какое можно видеть в дорогих

журналах.

- Я бы запомнила кого-то с таким описанием. Конечно, я была в отпуске на Рождество, и

она могла прийти в то время. Я могу поспрашиватть, если хотите. Кто-то мог ее

запомнить. В наши дни к нам ходит не так много народа. Скоро газеты уйдут в прошлое.

- Это не может быть правдой. Вы так думаете? Люди хотят знать, что происходит в мире.

Телевизионные передачи никогда не заменят интересных статей.

- Все, что я знаю, были времена, когда газета была сердцем города. Теперь уже нет. Как

будто бы из нее вытекает живая кровь.

- Ну, это печально.

- Попробуйте взглянуть на это с моей позиции.

13

Я вернулась к офису и забрала машину. У меня было время заехать еще в одно место.

Я нашла карточку с адресом Тарин Сиземор. Проехала по Стейт и свернула на боковую

улицу, приблизившись к бару, который назывался “У сплетника Пита”. Бар закрывался и

снова открылся под новым названием несколько лет назад. Несмотря на это, все называли

его по-старому. Перед моим мысленным взором предстало фирменное блюдо заведения: сэндвич с острой салями и острым расплавленным сыром и яичницей в хрустящей булочке

с маслом. Я бы и дальше предавалась этой фантазии, но заметила нужный адрес прямо

напротив. Мне пришлось свернуть на следующем углу и развернуться. Было больше пяти

часов, и многие заведения уже закрылись, что сделало парковку легкой.

Я закрыла машину и вошла в обновленное викторианское здание, которое, видимо, вмещало теперь целый комплекс офисов психологов. Из этого я вычислила, что Тарин

должна заниматься семейной терапией, консультированием или социальной работой. У

нее, наверное, были годы профессиональной подготовки к тому, как изображать интерес к

разговорам других людей. Это может сработать в мою пользу, пока она не поймет, что мне

не нужен психолог.

Ее офис был под номером 100 на первом этаже. Я вошла и оказалась в небольшой

комфортабельной приемной с маленьким диваном и двумя креслами. Цветовая палитра

была успокаивающих голубоватых и зеленоватых тонов, возможно, предназначенная для

усмирения пациентов с эмоциональными тенденциями от огорчения до возбуждения. Окон

не было, а вторая дверь вела, очевидно, в сам кабинет.

Справа от двери горела красная лампочка. Я решила, что это значит, она занята. Стояла

мертвая тишина. Я посмотрела на часы, надеясь, что пришла не слишком поздно. Было

5.25. Насколько я знала, сеанс психотерапевта длится пятьдесят минут, но я понятия не

имела, когда он начался. Я села, отметив, что она выписывает шесть женских журналов, все свежие. Я взяла “Дом и сад” и начала читать статью о том, как развлечь на Пасху

восьмерых гостей, но потом поняла, что я не знаю столько людей, тем более, которые

согласились бы страдать от моей стряпни, даже если я их приглашу.

Через пятнадцать минут я встала, на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Ни

уютного мурлыканья разговора, ни вскриков, ни всхлипов. Я снова уселась.

Явившись без предварительной записи, я не считала себя вправе колотить в дверь и

жаловаться. Конечно, было возможно, что она ушла, но тогла она заперла бы входную

дверь. Без десяти шесть свет резко поменялся с красного на зеленый. Никто не выходил.

Там должен был быть отдельный выход наружу, чтобы психи не встречались друг с

другом.

В шесть дверь в кабинет открылась, и оттуда быстро вышла молодая женщина. Она резко

остановилась, заметив меня.

- Ой, извините! Я не знала, что тут кто-нибудь есть.

Она обернулась и с тревогой посмотрела в комнату позади себя.

- Вы записаны?

- Нет. Я зашла в надежде застать вас до того, как вы уйдете. Вы - мисс Сиземор?

Она протянула руку.

- Да, Тарин.

- Я должна вас называть “доктор Сиземор”?

- Тарин подойдет. Даже имея степень, я не называю себя “доктором”. Это кажется

претенциозным.

- Кинси Миллоун, - представилась я, когда мы обменялись рукопожатием. - У вас

найдется несколько минут?

Я смотрела, как она принимает решение.

- Мне нужно быть в другом месте в семь, но у меня есть время до шести тридцати, если

это поможет.

- Это будет прекрасно.

- Заходите.

Она развернулась на каблуках, и я проследовала за ней в кабинет, подождав, пока она

закроет за нами дверь.

Она была высокая и худощавая, возвышаясь надо мной в сапогах на высоких каблуках. На

ней был короткий белый вязаный свитер и джинсы, которые сидели низко на бедрах.

Полоска голой кожи мелькала, когда она двигалась. Длинные джинсы доходили до

подъема, отчего ее стройные ноги казались еще длинней. Я закончила обзор, когда она

подошла к телефону и включила автоответчик. Темные глаза, пышные каштановые волосы

до плеч. Большие кольца в ушах, красная помада.

Я огляделась по сторонам. Кабинет был уютным, как и приемная. Вместо письменного

стола был старинный стол с резными ножками, пустой, за исключением низкой вазы с

розовыми и желтыми розами, книги для записи пациентов в кожаной обложке и

аккуратного ряда ручек. На этажерке стояли папки с разноцветными ярлыками.

Книжные полки тянулись вдоль двух стен, в дальнем конце были два окна и дверь, выходившая на боковую сторону здания. Наверное, в одну сторону дорожка вела на улицу, в другую - на парковку позади дома. Если у нее были шкафы для файлов, я их не заметила.

Читать книгу онлайн Икс - автор Автор Неизвестен или скачать бесплатно и без регистрации в формате fb2. Книга написана в году, в жанре . Читаемые, полные версии книг, без сокращений - на сайте Knigism.online.