При написании этой книги мне помогали очень многие. В частности, мне хочется поблагодарить моих замечательных друзей Пьерджорджио Николаццини и Леонардо Гори. А также — всю редакцию издательства «Мондадори», которая в конечном итоге и помогла книге обрести окончательную форму, оказывая мне содействие на всех этапах ее создания от терпеливого редактирования рукописи до корректировки печатного издания.
При этом все помогавшие мне делали это так умело, охотно и деликатно, что лучших помощников не представил бы себе ни один самый придирчивый писатель.
Уважаемый читатель!
Перед вами новый интеллектуальный детектив блистательного Джулио Леони, в котором великий поэт и философ Данте Алигьери снова расследует преступления, совершенные в его родной Флоренции.
Данте избран приором городского магистрата Флоренции. Он облечен властью карать и миловать, несет ответственность за безопасность родного города, и именно ему приходится расследовать непостижимые и ужасные преступления.
Жарким августом 1300 года в предместьях Флоренции обнаружена галера с мертвецами. Весь экипаж боевого судна отравлен. Вихрь смертей — жестокие убийства ученых, путников, монахов — кружит по улицам города. На пути злого гения становится великий Данте. Только его тонкий, изощренный ум способен постичь масштабы преступного деяния, нити которого тянутся к фигуре императора Священной Римской империи Фридриху II.
Фридрих объединил под своим началом мудрость и научные достижения Востока с просвещенной философией Запада. Его империя простиралась от Иерусалима до Шотландии. Но могущественный император, подчинивший себе многие народы, умирает при странных обстоятельствах, оставив таинственное наследство… Из-за него уже несколько десятков лет льется кровь и гибнут искатели приключений и философы. Согласно легенде, тайна императора будет разгадана во Флоренции. И никто не знает, что же оставил после себя великий император: несметные богатства или некие сакральные знания, обладание которыми позволит постичь замысел Творца вселенной? В это лето у Данте рождается замысел «Божественной комедии».
Вслед за своим любимым героем, страстным философом и гениальным поэтом, Леони опять ведет читателя по флорентийским улицам и площадям, заглядывая в таверну содомитов и на постоялые дворы, во дворцы и аббатства, в публичные дома и церкви. Идя по следам безжалостного убийцы, Данте то спускается в наполненные смрадом разложения подземелья, то прикасается к вершинам божественного познания.
На пути к разгадке поэту предстоит преодолеть множество препятствий: угрозы инквизиции и папского нунция, покушения наемных убийц, колдовские чары Антиохийской девы…
Но в руках Данте ярким светом познания горит лампа гениального изобретателя монаха Илии, освещая дорогу к престолу Создателя.
Прикоснитесь же к тайне, разгаданной создателем «Божественной комедии», великим Данте Алигьери.
Издатель
Посвящается Риккарде
Si probitas, sensus, virtutum gratia, census,
Nobilitas orti possint resistere morti,
Non foret extintus Federicus qui iacet intus[1].
акатный свет, пробиваясь сквозь листву, играл на золотистых плодах лимона.
Прилетевший с моря ветерок дышал пьянящим ароматом цветов, благоухавших в саду, окруженном мраморной колоннадой.
Император, распростершись на пурпурных подушках, рассеянно чертил веточкой на земле геометрические фигуры. Подняв кедровую шишку, он протянул ее стоявшему рядом человеку.
— Значит, форма Земли именно такова?
— Земля подобна твердой сфере, — ответил придворный астролог Гвидо Бонатти[2].
Немного подумав, император разжал пальцы, и шишка шлепнулась на подушку.
— Что же спасает Землю от падения? — спросил император сидевшего неподалеку веснушчатого мужчину с рыжеватыми волосами.
— Всевышний держит ее в своей руке, — ответил шотландец Михаил Скот — величайший ученый всего христианского мира и гордость императорского двора[3]. Он был худ, как тростинка, поддерживающая виноградную лозу.
— А как высоки небеса, на которых восседает Всевышний? Вы знаете это, Гвидо?
— Они возвышаются до пределов, где кончается Божественный Свет, Ваше величество, — ответил астролог, взяв в руки кедровую шишку.
— А что за этими пределами?
— Мрак… — подняв палец к небу, ответил шотландец Михаил. — Как сказано в Писании: «Там мрак, оставшийся после сотворения света…»
Фридрих II[4] загадочно усмехнулся и повернулся к молчаливо слушавшему беседу человеку в грубой сутане монахов-миноритов[5].
— Скажите же мне, брат Илия, насколько это высоко. Я желаю знать, далек ли от нас престол Господа Бога?..
ни спешились у какой-то лачуги на дороге, ведущей в Пизу. Солнце стояло уже высоко…
Оттуда они направились к руслу реки. От строения ее не было видно, но река текла именно там, где лигах в двух от дороги виднелись заросли тростника и зеленели болотные травы.
Шагая в затылок друг другу, они уже два с лишним часа обливались потом в тяжелых доспехах, утопая в болотной грязи и огибая непроходимые лужи. Впереди, обойдя остальных шагов на двадцать, спешил Данте Алигьери в одеждах флорентийского приора.
— Подождите!.. Прошу вас, не бегите! К чему такая спешка? — прохрипел начальник городской стражи — приземистый коротышка, особенно нелепый в своих доспехах.
Пытаясь догнать Данте, капитан стражи поскользнулся и чуть не плюхнулся в грязь.
На берегу небольшого ручейка Данте остановился и утер рукавом пот со лба. Потом он решительным жестом подобрал полы своих одежд и перешел ручей по колено в воде. Остальные последовали его примеру. За ручьем поднимался поросший кустарником пригорок, из-за которого впереди почти ничего не было видно.
— Вон колокольня церкви Санта Кроче… Значит, мы уже близко, — начальник стражи указал на возвышавшийся над кустами далекий силуэт башни.
Данте уже почти поднялся на пригорок и теперь остановился лишь для того, чтобы вылить из обуви грязную воду.
Скривившись, поэт сорвал с икры пиявку и отшвырнул ее в кусты. Из ранки на ноге начала сочиться кровь. Плеснув на ногу воды из лужи, Данте раздраженно повернулся к неуклюже карабкавшемуся к нему капитану:
— Ну и где же она?
Сквозь кусты уже виднелся берег реки Арно. Чуть дальше излучина реки исчезала за очередным пригорком.
— Где-то здесь… Наверное, за теми кустами!
Скользя в грязи, Данте начал карабкаться в указанном направлении. На самой вершине пригорка ему пришлось ползти на четвереньках, цепляясь за колючий кустарник. На вершине он наконец выпрямился в полный рост.
Примерно в трехстах шагах от него на самом берегу реки за стеной растительности виднелся черный силуэт.
— Вот она! — изумленно прошептал капитан.
Данте тоже с трудом верил своим глазам. На берегу реки, слегка накренившись на один борт и ощетинившись рядами весел, стояла боевая галера.
— Это козни дьявола! — просипел капитан и задрожал как осиновый лист.
Данте не удержался и усмехнулся. Он знал, какой дурной славой пользуются эти места, и даже с некоторым нетерпением предвкушал возможную встречу с повелителем преисподней.
— На галере никого не видать, — сказал один из подоспевших стражников. — Наверное, команда ее бросила.
— Действительно, — пробормотал поэт, разглядывая пустой полубак корабля. Никого не было ни на палубе, ни у руля. А ведь корабль был целым и невредимым. Казалось, он только что прибыл с моря. Его большой треугольный парус был спущен и аккуратно привязан к гику.
Данте стало не по себе. Он и представить себе не мог, что такие большие корабли способны подниматься по Арно почти до самой Флоренции. Этой галеры здесь просто не может быть!
Ничто не говорило о том, откуда прибыл корабль. Лишь с флагштока бессильно свисало какое-то черное полотнище.
— Пошли. Надо осмотреть галеру и понять, что тут произошло! — воскликнул поэт и побежал вниз с пригорка, перепрыгивая через лужи. Остальные неохотно последовали за ним.
Вырвав у одного из стражников меч, Данте брел по колено в воде, расчищая ударами клинка путь среди тростников. Он взмок от пота, но загадочная находка настолько поразила его, что он позабыл об усталости.
Поэт не видел, куда идет, но, пробравшись сквозь очередную заросль, вздрогнул и замер на месте. У него за спиной послышались испуганные возгласы стражников.
Над головой Данте навис огромный бородач локтей семь ростом. На его гигантской увенчанной короной голове было два лица, озиравших злобным взглядом двух пар глаз весь горизонт от края до края. Бородач восседал на мощном деревянном форштевне, окованном снизу зарывшимся в прибрежный песок бронзовым листом.
В ушах у Данте звенело от жужжания насекомых. Видно, мухи, докучавшие ему и стражникам на всем пути через болото, водились здесь в особо больших количествах. Они вились омерзительным облаком над двуликой головой носовой фигуры.
— Прочь, прислужницы Вельзевула — повелителя мух! — пробормотал, отмахиваясь от мух, Данте.
Подул ветерок, и повеяло тошнотворным смрадом разложения.
— Надо подняться на борт, — чуть поколебавшись, сказал приор.
Из якорного клюза на носу галеры свисала веревочная лестница. Замотав нос и рот прикрепленным к его шапке покрывалом, Данте взобрался на ушедший в песок носовой таран, схватился за лестницу и стал карабкаться вверх. На полпути он обернулся и жестом приказал капитану, все еще тупо таращившемуся на носовую фигуру, следовать за собой. Убедившись, что и начальник стражи схватился за веревочную лестницу, Данте сделал последнее усилие и забрался на борт галеры.
