Весна в Дурмстранге всегда была странным временем. Неспокойным временем.
Первую её половину замок на вершине горы стоял под атаками бурь и метелей; они начинались с середины декабря и ослабевали лишь в апреле, сменялись на пару дней робким солнцем, быстро исчезавшим во всполохах молний и потоках дождей. Ветер гудел в коридорах и залах непрестанно, но древняя магия замка справлялась, сохраняя тепло, иначе бы мало кто из студентов доходил до уроков, предпочитая оставаться в общежитиях отделений[1]. Однако хоть внутри Дурмстранга и было комфортно, его обитатели большую часть года чувствовали себя пленниками снега и льда.
Неудивительно, что в это время в замке атмосфера была… напряжённая.
12 апреля 1961 года.
В классе защитной магии было до безумия скучно. Покручивая между пальцами перо, Фридрих фон Винтерхальтер вместо конспектирования параграфа из книги (у герра Шмитца была блестящая в своей бестолковости система преподавания) глядел в окно и хмурился. В стёкла настойчиво барабанил град размером со снитч, и это означало, что тренировка их квиддичной команды в очередной раз будет отложена. Сам он в состав не входил, не видя в этом для себя никакой выгоды и интереса, зато осуществлял административное руководство и участвовал вместе с капитаном в разработке стратегий. Неплохая тренировка перед тем, чем он намерен заняться в будущем.
Сидевший рядом Кристоф Ройтер оторвал его от раздумий, легко толкнув локтём. Фридрих перевёл на него тяжёлый взгляд, и Кристоф тут же подсунул ему записку.
Фридриху. Как думаешь, противоборство с градом — хорошая тренировка, или всё-таки это жестоко?
Убедившись, что герр Шмитц занял себя газетой, Фридрих обернулся и, поймав взгляд Маркуса Ленца, махнул рукой, давая понять, что решение о тренировке оставляет за ним. Лицо Маркуса приняло задумчивое выражение, после чего капитан «Грифов»[2] со вздохом покачал головой. Практически в тот же миг Фридриха посетила замечательная мысль, и он, без сожаления оторвав от пергамента с началом конспекта кусок, написал:
А что если попробовать договориться, чтобы нас пустили в Дуэльный зал? Без полётов, конечно, но можно по крайней мере потренировать распасовку и озвучить команде тактику.
Махнув палочкой, Фридрих заставил бумажку сложиться в птичку и перелететь на стол Маркуса. Ленц развернул и быстро пробежал глазами записку, активно закивал и, скосившись на преподавателя, чуть привстал со стула и изобразил, будто что-то отбивает невидимой битой, на что Фридрих кивнул — да, загонщиков тоже имело смысл потренировать, чтобы не растеряли навык перед матчем, который запланирован на конец месяца.
— Я схожу к директору, — больше двигая губами, чем действительно говоря, произнёс Фридрих, сопровождая это соответствующими жестами. Маркус в ответ снова кивнул и так же проговорил:
— Я скажу остальным…
— Герр Ленц, герр Винтерхальтер, — скрипучий голос герра Шмитца неприятно резанул слух. — Чем вы заняты?
— Обсуждением, — не теряя достоинства и не смешавшись, ответил Фридрих.
Герр Шмитц подошёл ближе.
— И чего же, позвольте спросить?
— Теории множественного радиального рикошета. Я доказывал герру Ленцу, что барьеры, в основе которых лежит такой тип обратной атаки, имеет смысл применять только в том случае, если находишься в окружении врагов.
— Хорошо, — проговорил герр Шмитц. — Но впредь оставляйте разговоры до конца занятия или же делитесь своими мыслями со всеми, юноша.
— Как скажете, герр Шмитц, — ровно произнёс Фридрих.
Бросив на него и Маркуса последний взгляд, старик вернулся к первым партам, а Кристоф беззвучно засмеялся в кулак.
— Отлично ты его, — прошептал он, подмигивая. Фридрих принял это как должное и вернулся к созерцанию непогоды… вернулся бы, если бы не заметил, что на него смотрит, слегка прищурившись, Штайнер.
На миг их взгляды пересеклись. В следующий оба отвернулись каждый в свою сторону, чувствуя — Фридрих, по крайней мере, — поднимающееся в душе раздражение.
Защитная магия стояла в тот день у них последним уроком, и сразу после того, как отзвенел колокол, Фридрих направился к директору. Разрешение на тренировку он получил без труда — Хохберг сам некогда, во времена обучения, состоял в «Грифах» и поддерживал их… безо всякого ущемления прав других команд, само собой. Лишь с периодическими поблажками для своей. «Что ни скажи, выбор команды был сделан удачно, — отметил про себя Фридрих, выйдя из Директорской башни. — Довольно сильна, неглупый и амбициозный капитан, поддержка руководства… Выгодная инвестиция». Именно их он сейчас и учился делать.
— Достал? — спросил Кристоф Ройтер, когда он подошёл.
Фридрих скучающе помахал листком с разрешением, заверенным подписью директора Хохберга.
— Ничего другого и не ожидалось, — усмехнулся Кристоф и поклонился с гротескным почтением. — Следующий барон фон Винтерхальтер всегда добивается того, чего хочет.
— Ройтер, серьёзнее, — одёрнул его Маркус Ленц, поднявшись с сундука, в котором хранились мячи. — Тебе, между прочим, тут делать вообще нечего.
— Разве на тренировке не могут присутствовать зрители? — Кристоф вскинул брови и повернулся к Фридриху, словно прося их рассудить.
— У команды много работы, нет времени на шутки, — произнёс он, прекрасно зная, что приятель будет лишь отвлекать игроков бессмысленными замечаниями и разговорами.
Выглядел Кристоф недовольным, но перечить не стал.
— Как скажешь. Да и сочинение по защите само себя не напишет…
— Вот что делает авторитет, — с долей иронии заметил Лукаш Свидерский, стоявший у стены, скрестив на груди руки. — Даже Кристофа можно заставить учиться.
Они втроём вошли в просторный Дуэльный зал, спустились по ступеням амфитеатра почти к самой квадратной арене и в ожидании остальной команды устроились в той ложе, которую обычно занимали ассистенты преподавателей и старосты; вторая ложа, учительская, находившаяся напротив неё по другую сторону площадки, была окружена чарами, позволявшими проходить лишь преподавателям. Чтобы скоротать время, Лукаш извлёк из сундука с мячами снитч и принялся с ним играть, отпуская и тут же ловя, а Маркус трансфигурировал одно из деревянных кресел в обычную классную доску и, достав из кармана мел, завёрнутый в бумажку, стал рисовать на доске схему игры, которую они с Фридрихом приняли на этот матч с учётом особенностей противника — команды «Лихо» с русского отделения. Сам Фридрих расположился в кресле, что стояло в центре ложи, и расслабился.
Всё шло своим чередом. Близился выпуск, и сомнений в том, что высшие баллы по всем предметам будут получены, у Фридриха не возникало — он считал бездарями многих учителей, но относиться к учёбе ответственно это ему не мешало. Летом он собирался отдохнуть и, возможно, попутешествовать, а с осени поступить на службу в Министерство магии на родине в Швейцарии — он уже написал главе Департамента международного сотрудничества, и тот согласился рассмотреть его кандидатуру на должность своего ассистента. Именно это ведомство Фридрих выбрал, потому что карьерные перспективы были более чем хорошие (в Департаменте большая часть сотрудников разменяла седьмой, а то и восьмой и девятый десяток), к тому же, эта работа была интересна и связана с деловыми поездками и заведением новых связей по всей Европе и не только. Впрочем, оставаться на государственной службе на всю жизнь он вовсе не собирался; после смерти отца Фридрих был намерен уйти с должности, какую бы он к тому времени ни занимал, и посвятить себя семейным предприятиям и, конечно же, политике. В первую очередь — окончательному избавлению Европы от дряни, насаженной в своё время Гриндевальдом и его сторонниками.
Жизнь его была расписана, планы на будущее — более чем понятны. И в этом не было ничего плохого.
— Погода, говорят, скоро изменится, — заметил Маркус, развернувшись к нему. — Снова похолодает, но хоть без града.
— Чем скорее, тем лучше, — отозвался Фридрих, устраивая руки на подлокотниках. — До матча две недели, и нам нужны тренировки на поле. Потому что это, — он кивнул на Лукаша, продолжавшего играться со снитчем, — баловство.
Маркус подбросил вверх мел и поймал его, продолжая смотреть на Фридриха, и тот легко кивнул — знал, на что Ленц намекает. Сегодняшний визит в Директорскую башню был далеко не последним…
Хлопнула дверь, и зал наполнили громкие голоса пятёрки крепких парней, представлявших собой остальную часть команды.
— Отлично, все в сборе, — проговорил Маркус и, когда его подопечные спустились в ложу, стал объяснять итоговую стратегию игры.
Тренировка прошла не блестяще, но вполне удовлетворительно с учётом долгого перерыва. Маркус был безжалостен к игрокам, но они не просили поблажек — они и сами хотели попасть в финал чемпионата, на пути к которому у них стояло лишь «Лихо». Для Ленца же это было дело весьма личное: после окончания Дурмстранга он намеревался уйти в большой квиддич, поэтому свой последний год в школе хотел завершить победой своей команды в турнире — профессиональные клубы любят молодые таланты, проявившие себя ещё в школе. На хорошую карьеру в спорте у Маркуса были все шансы — как охотник он был очень хорош, три года подряд держал титул самого результативного игрока в школьном чемпионате, — в чём Фридрих тоже имел свой интерес: семья Винтерхальтер владела второй по величине в Западной Европе фабрикой по производству мётел, а что может быстрее и надёжнее повысить продажи, чем известный игрок, любимец болельщиков, хвалящий правильные мётлы? В плане Фридриха Маркус, конечно, был только одним из вариантов, но вероятность того, что именно он сработает, была велика.
— На выходных попробуем выбить тренировочное поле, — объявил Маркус, когда игроки собирались.
— А что с обычным? — уточнил Грубер, один из загонщиков. — Хотелось бы попробовать воду до того, как окунаться в неё на матче.
Парни засмеялись, только Лукаш Свидерский демонстративно поморщился, а Фридрих и Маркус обменялись взглядами. Принятую в школе традицию играть матчи над озером, что находилось у подножия горы, на которой стоял замок, Фридрих считал несколько странной; впрочем, традиции — то, от чего Дурмстранг отказывался крайне медленно и неохотно.