Вот только свадьбу готовили не для нее. А для графа и той девушки, которую ему прочил в жены дальновидный отец. Иоганну спешно выселили в тесную квартирку. Но приказали не горевать. Ведь ей тоже нашли жениха — приказчика одного из заводов, по иронии судьбы — немца. Граф так и сказал: будет тебе соотечественник, ты же так скучала по родине. На родину она и сейчас бы хотела вернуться. Только как же там жить без денег, без имени?

Перед самой её свадьбой пришло известие, что родитель молодого графа скоропостижно скончался. Крылья надежды выросли у Иоганны! Она прибежала к усадьбе графа пешком, вечером, одна. Сначала её не хотели пускать. Те самые люди, которые служили ей годы! Вот и поквитались за все обиды…

Она ждала на морозе час. Наконец, вышел граф. Сказал, что женитьбу свою всё равно не отменит. Оправдывался будущим разорением, которое грозит семейству без капиталов невесты. Но Иоганна видела по глазам — не в деньгах было дело. А просто она уж не так хороша — постарела, подурнела от слез, которые проливала каждый день в ожидании нежеланного брака. Невестушка, верно, свежее. И графу не терпится. Избавиться от надоевшей любовницы. Жениться на богатой девице. Уехать с ней жить в Петербург.

И тогда Иоганна замолчала. Отвернулась и ушла. Граф вдогонку предложил ей извозчика. Но она его будто не слышала. Вернулась пешком в съемные комнаты, а в ночь заболела.

Свадьбу отложили на месяц. Жених приезжал к ней проведать. Она принимала его без стеснения — чай не невинный агнец. И он это знал. Был Себастьян, в сущности, неплохим человеком, только, говорят, запойным.

Делами мужа она особо не интересовалась. Но на приемах, судя по обращению к нему вышестоящих лиц, видела, что супруг её звезд с неба не хватает. Впрочем, приемы те были очень редкими. И иногда Иоганна сама не знала, радоваться ей, возможности выпивать и танцевать в местном обществе или нет. Ибо общество в крепости Екатеринбург наличествовало, но петербургского блеска в нем не было.

— Наташка! — крикнула Иоганна.

В комнату вбежала девушка с тугой русой косой.

— Что, барыня?

Иоганна много раз говорила ей, что не барыня она, но прислугу сложно было переубедить в таких мелочах.

— Шкатулку мне принеси малахитовую.

Наталья оцепенела на секунду, а потом сорвалась с места и исчезла за дверью будуара. Иоганна же продолжила расчесывать слегка поредевшие с годами золотые локоны, замечая в них новые серебряные волоски.

Шкатулку эту Иоганна с трудом выкупила у одной полевской вдовы. Была она редкой красоты, а украшения, заполнявшие ее, и вовсе считались работой неместных мастеров. Вдова долго упиралась — это был подарок от мужа. Но потом сдалась, и цену заломила несусветную. Иоганна заплатила, не торгуясь. Чем-то манили её камни из шкатулки, будто шептали на ушко обещания, что всё будет хорошо, Иоганна навеки останется красавицей и будет счастлива. Главное надеть украшения.

Иоганна надела. Сразу же, как только шкатулку купила. Прямо в коляске извозчиковой — благо под крышкой было приклеено французское зеркало. Да только до полевской своей резиденции доехать не успела — пришлось всё снять. Кольца сжимали пальцы, серьги больно оттягивали уши, а ожерелья из каменных бусин лежали на шее ледяными змеями. И это летом, в жару, когда камни должны были подарить только приятную прохладу. Сложное украшение на голову она в дороге даже примерять не стала. А дома от него разболелась голова.

Переделывать украшения под размер местные мастера не брались. Но Иоганна нашла подход к строптивым камням.

Однажды она собиралась на прием, где должен был присутствовать её граф, которому так и не дозволили уехать в столицу. Она попросила принести ей шкатулку — просто так полюбоваться на красоту камней. Иоганна тогда долго смотрела на поблескивающие самоцветы, а в голове было одно желание — затмить своей красотой всех женщин на балу.