Нэсельдорф — это давно забытое название завода, на котором в 1897 году был собран первый автомобиль марки «Татра». За почти 70 лет внешний вид автомобиля сильно изменился, но во всех моделях «Татры» по-прежнему устанавливают двигатель с воздушным охлаждением, работающий по такому же принципу, что и двигатель первой модели.
В 1899 году в Париже проводилась первая в мире выставка автомобилей с двигателями внутреннего сгорания. Среди 250 экспонированных машин огромный интерес вызвал английский автомобиль марки «Уолсели». В 1903 году на автомобиле этой марки был установлен рекорд скорости — 65 км/час.
Интересная также модель «Ланчии», автомобиля выпуска 1910 года. В этой модели впервые в истории автомобилестроения были применены сменные колеса. В случае прокола шины колесо можно было снять и заменить новым. Это было полезное нововведение, так как до того времени колеса делались неразъемными на оси; чтобы починить продырявленную шину, приходилось снимать ось и оба колеса. А с 1910 года в течение последних тридцати лет каждый автомобиль был снабжен запасными колесами, которые устанавливали на крыльях автомобиля или на крышке багажника. Потом колеса стали помещать в багажник, так как кузовы приобретали всё более новую, обтекаемую форму.
Среди автомобилей-рекордсменов почетное место занимал автомобиль «Даррак», который в 1904 году удвоил рекорд Уолсли, достигнув скорости 124 км/ч. Для того времени это была бешеная скорость. Двигатель автомобиля «Даррак» охлаждался огромным количеством воды — 50 литрами! Своеобразной была и конструкция запальной свечи, представляющей собой металлический стержень, который торчал над цилиндром. Для запуска двигателя стержень надо было подогреть керосиновой лампой, а только потом зажигать от него смесь в цилиндре.
Предлагаем вам познакомиться с этими моделями на рисунках голландских спичечных этикеток.
— Игнаций! — позвал приятеля провизор Зех, входя в комнату аптекаря. — К тебе кто-то пришел, выйди.
Магистр фармакологии Игнаций Лукашевич отставил в сторону ступку, в которой только что что-то тщательно растирал, и направился к двери.
«Кто это может быть?» — думал он про себя.
У двери стоял Шрейнер — владелец постоялого двора. Увидев идущего ему навстречу фармацевта, он начал низко кланяться, а его крохотные глазки хитро забегали.
— А, господин Шрейнер, — приветствовал посетителя издали Лукашевич, — ну как, помогло вашей дочери лекарство от кашля?
— Еще бы, господин провизор, ваше лекарство не может не помочь. Всё как рукой сняло на второй же день. Да не то меня к вам привело…
— и корчмарь загадочно посмотрел на аптекаря.
— Прошу вас, господин Шрейнер, вот кресло. Слушаю. В чем дело?
— Люд наш поговаривает, что господин провизор научные эксперименты проделывает… — начал осторожно Шрейнер, — так вот я к вам с этим…
Лукашевич испытующе посмотрел на гостя. Корчмарь славился в городке нечистыми делишками. Что еще задумал он сейчас?
Шрейнер протянул аптекарю бутылку.
— Горное масло? — понюхав бутылку, спросил Лукашевич.
— Оно и есть, господин провизор. Его у нас полно. После дождя хоть ведрами собирай с луж. Наши крестьяне, народ глупый и безбожный, смазывают им колеса телег, а некоторые говорят, что этакая, простите, вонь и ревматизм лечит…
Здесь он сделал паузу и выжидающе посмотрел на фармацевта. Лукашевич по-прежнему был спокоен.
— А есть у нас один такой Хрычко Панасюк — так его зовут. Он говорит, что эта жидкость для смазки не годится. Сгустить, мол, её надо. Так сам и делал. В чане подогревал на медленном огне…
— Ну и что, сгустилась? — перебил Лукашевич.
— Сгуститься-то она сгустилась, только вот я о другом говорить хочу. На стенках чана Панасюка я заметил капли какой-то прозрачной жидкости… Хе-хе… Покорнейше прошу вас, господин провизор, подумайте, нельзя ли из горного масла спиртику выловить? Вы человек образованный, всё можете. А масляного товару я вам пришлю, сколько хотите. О вознаграждении не беспокойтесь.
Посмотрев на задумавшегося над чем-то аптекаря, он переспросил:
— Ну, как, ваша милость, согласны? — переспросил корчмарь.
— Испаряется, говоришь? Прозрачные капли? Оставь-ка мне бутылочку, — сказал Лукашевич. — Да, а вот насчет спирта. Его, наверняка, там не будет. Масло может пригодиться для более полезных целей!
— Дорогой друг, да ведь твое устройство работает отлично! — восхищался Зех. — Конденсация лучше и не может быть!
В закрытой реторте, установленной над пламенем спиртовки, кипела густая маслянистая жидкость. С ретортой была соединена под некоторым углом стеклянная трубка, которая охлаждалась проточной водой. Из трубки стекала прозрачная жидкость, преломляющая луч света во все цвета радуги. Острый запах, выделяющийся из трубки, расходился по всей лаборатории.
— Прозрачной жидкости я собрал уже много. Думается мне, что она, как и горное масло, горит. Попробую использовать её в масляной лампе.
— Я принесу тебе лампу, минуточку, — и Зех выбежал из лаборатории.
— Не надо, не ходи, у меня здесь есть лампа, — кричал Лукашевич вслед другу.
Не успел Зех вернуться с лампой, как из лаборатории послышался взрыв и испуганный голос приятеля.
Вбежав в лабораторию, Зех бросился к Лукашевичу. Тот одной рукой держался за лицо, другой пытался тушить пламя, которое охватило всю его одежду. На полу лежали осколки разорванной взрывом лампы, а разлитая жидкость горела ярким пламенем.
— Что случилось, Игнаций? Как глаза?
— К счастью, глаза в порядке, только вот лицо… Ничего, всё пройдет. Полученная нами жидкость — это керосин. Он горит. Использовать его надо для освещения. Только вот лампу придется сделать другую, более прочную. И еще надо придумать что-нибудь от копоти. Смотри, здесь стало темно от копоти и сажи.
Жестянщик Братковский с нежностью смотрел на своё произведение. Лукашевич держал в руках лампу новой конструкции и явно был доволен ею.
— Резервуар крепкий, медный, не разорвется. Здесь форсунка с дырочками — правильно. Я вижу вы правильно выполнили мои указания.
— А как же могло быть иначе, господин провизор. Через эти дырочки должен поступать воздух, а фитиль будет лучше гореть, — довольный своими познаниями, говорил жестянщик.
— Не фитиль будет гореть, а керосин, — поправил Братковского Лукашевич, — а вернее даже не керосин, а его пары. Фитиль служит лишь для поднятия керосина из резервуара вверх, в зону испарения. Пары, проходя через щель вот этого колпачка, будут гореть узким пламенем. Стекло предохранит пламя от внешних воздушных потоков и создаст тягу. А пока мою теорию давайте-ка проверим.
