Хотя дождя и не было, небо целый день хмурилось, стемнело раньше обычного, и витрины магазинов уже сияли огнями. Они настойчиво зазывали прохожих полюбоваться прибывшими на этой неделе из Парижа вечерними платьями из тончайшего шелка, очаровательными шляпками и кокетливыми сумочками. Именно у такого магазина — модного и очень дорогого — и остановилась Кэти.
Красивые вещи обладают волшебным свойством: глядя на них, забываешь о голоде, об усталости, о том, что сегодня так и не удалось найти работу… Девушка приблизилась к холодному стеклу витрины, любуясь легкими складками ткани, восхищаясь неслыханной смелостью покроя (в ее тихом провинциальном городке надеть такое было бы просто немыслимо!) и невольно представляя себе, как бы это выглядело на ней.
Через стекло ей были видны стойка со шляпками и молоденькая продавщица, заворачивавшая в тонкую бумагу одну из них. Покупательница что-то говорила ей, лениво теребя рукой в перчатке конец мехового боа…
Девушка с грустью поправила свой поношенный черный жакет, коснулась выбившегося из прически золотисто-каштанового завитка и вздохнула, отходя от витрины.
Лондонская весна уже давала о себе знать: к запаху пыли и бензина примешивался аромат первой зелени, деревья на бульваре робко одевались в листву. Кэти вспомнила пышный тенистый сад, в котором они с сестрой играли в детстве. Сейчас в нем уже пели птицы… Она так глубоко задумалась, что не обратила внимания на обогнавшую ее девушку с короткими кудрявыми волосами, рыжими-рыжими, почти красными.
Но рыжеволосая вдруг сама оглянулась и громко ахнула от неожиданности:
— Боже милосердный! Кэт, это ты?!
На девушку смотрели веселые голубые глаза, которые узнал бы любой, хоть раз видевший Морин Донахью.
Кэти и Морин вместе учились в школе. Но семейство Донахью перебралось в Лондон во время войны — вслед за главой семьи, уехавшим на заработки.
— Никак не ожидала увидеть тебя, — смеялась Морин. — Домоседка О’Тул — и вдруг в Лондоне! ТЫ торопишься? Пойдем поговорим. — Она подхватила Кэти под руку и повела к ближайшей скамейке. — Как поживает миссис Грейс?
В зеленых глазах Кэти мелькнула боль.
— Мама умерла.
— Господи… Когда?
— Месяц назад. А я приехала сюда. Работать.
— Ах да, Нелли писала, что ты учишься на врача… В какой-нибудь больнице наверняка найдется вакансия… — начала Морин.
— Я пока не врач… Я должна была проучиться еще год. Но за обучение теперь платить нечем…
— А сестренка? Она с тобой?
— Нет, — твердо сказала Кэти. — Барбара останется в пансионе. Я надеюсь устроиться хотя бы сиделкой… Но ты же знаешь, как сейчас относятся к ирландцам…
Морин задумалась.
— Наша соседка Энн, тетка Майкла Фитцпатрика, работает в больнице Святого Фомы. Ты еще не ходила туда?
— Нет. А где это?
— В Ламбете. Наверняка в этой больнице нужны сиделки… Но она скоро закрывается, сегодня ты не успеешь, да и дороги не знаешь. Погоди-ка, у меня завтра выходной, и мне как раз надо в те края…
— Спасибо. — Кэти слабо улыбнулась. — А ты где работаешь?
— Я теперь горничная, — гордо объявила Морин и рассмеялась, — Тут целая история, моя хозяйка — невыносимая старая леди… Но об этом после! А где же ты остановилась?
— Я живу у подруги матери, миссис Чен…
— Может быть, переберешься к нам? — предложила ирландка. — Дональд недавно женился и уехал в Дублин, так что место есть…
— Морин, ты очень добра, но… Не знаю, останусь ли я в Лондоне… Сейчас главное для меня — найти работу.
Из дома на другой стороне улицы вышла молодая женщина в жемчужно-сером платье, точно таком же, как в витрине, перед которой Кэти стояла полчаса назад. Недавно вошедшая в моду короткая стрижка была ей очень к лицу. Она спустилась на тротуар и впорхнула в автомобиль.
— Роскошное платье, правда? — заметила Морин довольно и взъерошила собственные рыжие кудри, в подстриженные так же коротко.
— Тебе нравится?! — изумилась Кэти, зная, каки- В ми ревностными католиками были все члены семьи Донахью, и сильно сомневаясь, чтобы кто-то из них В одобрил такой откровенный фасон.
— Очень нравится! А вот хозяйка моя просто выходит из себя, — хихикнула ирландка, — Ладно, пойдем. Хоть ты и не хочешь переезжать, но уж обедать будешь с нами!
Марианна сидела на ковре, подобрав ноги, — поза, за которую ее наверняка отругала бы мать, — и читала, рассеянно проводя ладонью то по атласу пеньюара, то по такой же гладкой макушке любимца спаниеля.
— Попались, мисс! — раздалось сзади.
Девочка испуганно вскочила, а Морин рассмеялась и поставила на столик у кровати поднос с чашкой какао. Белая наколка горничной совсем затерялась в ее рыжих волосах.
— Ох, Морин, рассказывай скорее! Как все было?
— Сейчас, — Морин закрыла дверь, чтобы их разговор не был слышен на лестнице, — Ох, я бы могла танцевать всю ночь!
— Она подобрала юбку и прошлась по комнате в первой фигуре джиги.
— Нет, расскажи все подробно! — настаивала девочка.
— Ладно, ладно, — Морин сунула Марианне чашку и усадила к трюмо, а сама расплела ее длинную черную косу и взяла гребень.
Рыжая ирландка работала горничной у миссис Лауры Харди, которая жила в собственном доме неподалеку от Лестер-сквер вместе с пятнадцатилетней дочерью Марианной. Они принадлежали к обедневшему дворянскому роду, миссис Харди любила повторять, что офицер Харди, на чьих руках умер адмирал Нельсон, тоже был представителем этого рода… Со слугами — старухой кухаркой и горничной — она держалась надменно и чопорно, за что Морин и прозвала ее «невыносимой старой леди».
Но ирландка очень подружилась с дочерью «невыносимой леди». Та совсем не унаследовала тщеславия матери. Кроме того, у девочки, которую не посылали в пансион, не было подруг-сверстниц, и двадцатилетия я Морин — и по возрасту, и по интересам — была ей ближе, чем мать и пожилые дамы, изредка приходившие к ним в дом, чтобы сыграть партию в бридж. Вдобавок горничная знала бесчисленное множество сказок и легенд, унаследовав от бабки талант рассказчицы. И девочка, затаив дыхание, слушала истории про призрак, живший в куске штукатурки, про страшных баньши, которые кричат и плачут, предвещая чью-то смерть, и про зеленые холмы, служившие жилищами для эльфов.
Сейчас же Морин рассказывала ей о вечеринке, на которой была накануне. Ирландцы часто устраивали танцы, и Марианне казалось, что она отдала бы все на свете за возможность побывать там.
— Представляешь, это такая быстрая мелодия, и музыканты, и танцоры просто выбиваются из сил… — говорила Морин.
— А кто туда приходит?
— Ирландцы, конечно. Отовсюду — там и рабочие из доков, и ребята с заводов… Даже из Сохо иногда… — Морин вздохнула, вспомнив широкоплечего красавца Шона Райана.
— Ой! — Для Марианны название «Сохо» ассоциировалось только с разбойниками и бандитами.
— …Все принаряженные, чинные — просто смех! — Морин ловко уложила волосы девочки в затейливую прическу. Миссис Харди была старомодна и никогда бы не разрешила Марианне стричься.
— А у Беатрис опять были гости, — поделилась Марианна своими новостями. — У нее такие наряды…
Дом Беатрис Уэйн стоял неподалеку от дома Харди. Морин частенько с восхищением и завистью глядела на Беатрис. Это была красивая молодая дама из высшего общества, которая постоянно устраивала приемы и вечера. Она жила с теткой, миссис Блейк, одной из партнерш миссис Харди по бриджу. Миссис Харди не любила Беатрис, считая ее надменной, и не раз говорила миссис Блейк:
— Дорогая, мне кажется, вам надо быть построже с племянницей. Современная молодежь удивительно своевольна.
Бедная миссис Блейк только хлопала глазами. Беатрис действительно была своевольной, но при этом умной и расчетливой, и совершенно не нуждалась в опеке, чего нельзя было сказать о ее тетке…
— Мама никогда не позволит мне надевать такие платья… — вздохнула Марианна.
— Мы можем придумать что-нибудь другое, — отозвалась неунывающая Морин. — У вас есть какие-нибудь старые платья?
Девочка задумалась.
— На чердаке… Там должны быть какие-то коробки…
— Ну вот! Выберем день… — начала Морин, помогая Марианне застегнуть блузку.
В этот момент снизу, из гостиной, раздался крик:
— Марианна!.. Марианна, иди сюда скорее! Морин!
— Мама зовет. — Марианна побежала к двери. Спаниель Кей тявкнул и помчался следом. Морин же вышла на лестницу не торопясь, с чувством собственного достоинства.
Миссис Лаура, худощавая белокурая женщина в пенсне, стояла посреди гостиной, держа в руке распечатанный конверт.
— Морин, — сказала она трагически, — Морин, начните приводить в порядок комнату рядом с кабинетом. К нам приезжает гость.
— Какой гость, мама? — удивилась Марианна.
— Сын моего беспутного брата… Твой кузен Алан!
— Какой кузен? — недоуменно переспросила Кэти. — Объясни толком.
Морин и Кэти встретились в кафе субботним вечером. Ирландке не терпелось поделиться сенсационной новостью.
— Племянник хозяйки! Там целая история, Марианна рассказывала…
На самом деле Марианна рассказала не так много, потому что своего двоюродного брата Алана Гордона помнила плохо. Он был старше ее на целых восемь лет, приезжал к ним пару раз на Рождество и совсем не интересовался маленькой кузиной. Его отец, мистер Джеймс Гордон, тоже наведывался редко, а потом и совсем рассорился с сестрой.
Они никогда особенно не ладили. Джеймс считался несчастьем семьи. Всех родных возмущала его связь с красавицей официанткой из небольшого ресторана, у которой от него даже был ребенок. Кроме того, в молодости Джеймс был страстным игроком и промотал большую часть и без того скромного отцовского состояния.
