В. МЕНЖУЛИН. РАСКОЛДОВЫВАЯ ЮНГА: ОТ АПОЛОГЕТИКИ К КРИТИКЕ
УДК 159.9.019 ББК 88.1 М50
Научный рецензент доктор психологических наук, профессор, член–корреспондент АПН Украины, зам. директора Института психологии имени Г.С.Костюка АПН Украины Н.В. Чепелева
В книге кандидата философских наук, доцента Международного Соломонова Университета Вадима Менжулина рассматривается зарождение и развитие традиции критического осмысления личности и учения влиятельного швейцарского психолога и психиатра Карла Густава Юнга (1875–1961). Это первая в отечественной литературе попытка обобщить и систематизировать результаты работы группы западных историков науки последней трети XX столетия (А. Элленбергера, П Хоманса, Ф. Шаре, П Бишопа, Р Нолла и др.), внесших весомый вклад в определение подлинного научного и социального статуса юнгианства. Автор останавливается и на специфике отечественного восприятия аналитической психологии Юнга.
Книга рассчитана на психологов, философов, социологов, культурологов, — всех тех, кто интересуется историей психологической мысли и ее влиянием на общественную жизнь.
Менжулін В.І. М50 Розворожуючи Юнга: від апологетики до критики — K.: Сфера, 2002. — 207 с. — Рос. мовою. ISBN 966–7841–44–8
У книзі кандидата філософських наук, доцента Міжнародного Соломонового Університету Вадима Менжуліна розглянуто зародження та розвиток традиції критичного осмислення особистості та вчення впливового швейцарського психолога і психіатра Карла Густава Юнга (1875–1961) Це перша у вітчизняній літературі спроба узагальнити та систематизувати результати роботи групи західних істориків науки останньої третини XX сторіччя (А Елленбергера, П Хоманса, Ф Шаре, П. Бішопа, Р Нолла та ін.), які зробили вагомий внесок у визначення справжнього наукового та соціального статусу юнгіанства Автор зупиняється також і на специфіці вітчизняного сприйняття аналітичної психологи Юнга Книгу розраховано на психологів, філософів, соціологів, культурологів, — усіх, хто цікавиться історією психологічної думки та її впливом на громадське життя
ББК 88.1
ISBN 966–7841–44–8
© В Менжулін, 2002 © Видавництво «Сфера», макет, 2002
Оглавление
От автора 17
Предисловие 17
ГЛАВА I. Анри Элленбергер и открытие исторического Юнга 17
ГЛАВА II Метаморфозы и символы нарциссизма 157
ГЛАВА III. Украинский Юнг 157
Библиография 196
Эта книга обязана своим появлением многим людям. Знакомство и интенсивное общение с д–ром Ричардом Ноллом сыграло решающую роль в формировании моего нынешнего понимания личности Карла Густава Юнга и его учения. Основную часть кники я написал в феврале — августе 2000 г., работая при департаменте истории науки Гарвардского университета (Кембридж, штат Массачусетс) в качестве стипендиата программы академических обменов им. Вильяма Фулбрайта (США). Я бесконечно признателен всем тем, кто помог мне совершить этот незабываемый исследовательский вояж: бывшему и нынешнему руководителям программы им. Фулбрайта в Украине — д–ру Вильяму Глисону и д–ру Марте Богачевской–Хомяк; сотрудникам программы — Ольге Корпало и Татьяне Питяковой; Кэти Тремпер и Ванессе Ланье, заботливо опекавшим меня от имени американского Совета по международным научным обменам (CIES), а также Вере Терновской (отдел прессы, образования и культуры Посольства США в Украине). Непосредственно в Гарварде весьма стимулирующим для меня оказалось общение с моим академическим спонсором — профессором Анни Харрингтон. Я прекрасно осознаю, что вряд ли добился бы успеха в состязании за право получить столь престижную стипендию и работать в столь престижном учреждении, если бы мой проект не был поддержан все тем же Ричардом Ноллом, а также профессором Алексеем Михайловичем Руткевичем (Институт философии РАН, Москва) и исполнительным секретарем Ассоциации психиатров Украины Семеном Фишелевичем Глузманом. Д–ру Глузману я обязан и идеей опубликовать результаты моего исследования в виде отдельной книги. Необычайно радостным и почетным для меня оказалось согласие директора издательства «Сфера» Зиновия Павловича Антонюка воплотить эту идею в жизнь. Я глубоко признателен всем сотрудникам издательства, принимавшим участие в реализации этого проекта, но особо велик мой долг перед редактором книги Изольдой Арсеньевной Антроповой, проведшей не одну бессонную ночь в попытках придать моим неразборчивым письменам облик вразумительного научного текста. О помощи, оказанной мне Лениной Ивановной Бондаренко, я написал в третьей главе книги, а сейчас пользуюсь возможностью повторить слова благодарности еще раз. Нелишне будет упомянуть о множестве ценных уроков, извлеченных мной из общения со студентами Национального университета «Киево–Могилянская Академия» и Международного Соломонова Университета, в разные годы слушавшими мои спецкурсы, связанные с психоанализом («Аналитика мифа» и «Философские аспекты психоаналитических концепций»). Хотелось бы также поблагодарить моих знакомых, друзей и коллег, так или иначе помогавших мне в написании этой работы: Маргарет Александер, Иванну Березко, Андрея Богачева, Дмитрия Бондаренко, Дмитрия Кобринского, Ирину Коротенко, Бориса Коршунова, Карину Малышеву, Станислава Остапенко, Юлию Пиевскую, Петтери Пиетикайнена, Антона Пугача, Сергея Скульского, Сергея Удовика, Александра Чаленко и многих других. Ну и, конечно же, самой значительной была и остается поддержка, которую оказывают мне мои родные, а особенно мои любимые жена и дочь — Аня Овдиенко и Юля Менжулина.
Вадим Менжулин Киев, 30 мая 2002 г.
Памяти Владимира Андреевича Роменца
Судьба нашей эпохи, с характерной для нее рационализацией и интеллектуализацией и прежде всего расколдованием мира, заключается в том, что высшие благороднейшие ценности ушли из общественной сферы или в потустороннее царство мистической жизни, или в братскую близость непосредственных отношений отдельных индивидов друг к другу. <...> И пророчество с кафедры создаст в конце концов только фантастические секты, но никогда не создаст подлинной общности. Кто не может мужественно вынести этой судьбы эпохи, тому надо сказать: пусть лучше он молча, без публичной рекламы, которую обычно создают ренегаты, а тихо и просто вернется в широко и милостиво открытые объятия древних церквей. Это ведь нетрудно. Он должен при этом так или иначе принести в «жертву» интеллект — это неизбежно. Мы не будем его порицать за это, если он действительно в состоянии это сделать. <...> Такая позиция представляется мне более высокой, чем кафедральное пророчество, не дающее себе отчета в том, что в стенах аудитории не имеет значения никакая добродетель, кроме одной: простой интеллектуальной честности.
Макс Вебер. Наука как призвание и профессия
Во всякой книге, даже самой что ни на есть научной, есть доля личного, человеческого (порой даже «слишком человеческого») интереса писателя. Этот текст — не исключение. «Расколдовывая Юнга» — не что иное, как результат: а) длившегося шесть лет (1992–1998) моего глубокого увлечения идеями основателя аналитической психологии Карла Густава Юнга и б) отнявшего у меня еще почти четыре года (с марта 1998 г.) критического переосмысления теорий и деяний этого великого психолога и психиатра.
Что же приключилось в марте девяносто восьмого? В тот месяц я прощался с Америкой — страной, в которую незадолго до этого приехал впервые и которую (не успев еще как следует распробовать этот давно манивший меня плод) собирался покинуть, быть может, навсегда. Возвращаясь в родные украинские пенаты, я, тогда еще убежденный популяризатор творчества Юнга, естественно, хотел захватить с собой что–нибудь самое «новенькое» и увлекательное из юнгианской литературы, обильно представленной на полках тамошних книжных магазинов. Проведя несколько часов в одном из филиалов общеамериканской книготорговой сети Barnes & Noble, я наконец рискнул остановить свой выбор на книге, написанной совершенно неизвестным мне автором, но уж очень интриговавшей своим еще более неожиданным для моего тогдашнего слуха названием — «Культ Юнга: Истоки харизматического движений». Интерес к книге подогревал и тот факт, что по итогам 1994 г. (когда она впервые вышла в свет) Ассоциация книгоиздателей США признала ее лучшей книгой года по психологии. Однако чтение введения к этому опусу оказалось для меня непростым испытанием.
В этой работе[1], — заявлял ее автор, лектор департамента истории науки Гарвардского университета Ричард Нолл, —
речь идет о международном движении, сплотившемся вокруг идей трансцендентального порядка и вокруг идеализированной личности Карла Густава Юнга (1875–1961) — швейцарского психиатра, психоаналитика и основателя школы аналитической психологии.... Людьми, читающими Юнга и участвующими в юнговском движении, чаще всего являются индивиды, пытающиеся развить свое чувство «духовности».
Что–то настораживающее было уже в закавычивании слова духовность. И занимаясь переводами из Юнга, и издавая собственную монографию о его борьбе с Фрейдом [27; 39; 42], я причислял одушевление психоанализа к несомненным заслугам основателя аналитической психологии. Как мне казалось, именно таким образом Юнгу удалось преодолеть узкосексуальный подход своего старшего коллеги. Зачем же, спрашивается, понадобилось брать это несомненное достоинство юнгианства в кавычки?! — такой была моя первая, весьма настороженная реакция на писания Нолла. Постепенно, однако, мне стал проясняться позитивный смысл нолловской иронии по поводу духовного измерения юнговской версии психоанализа. Не могу сказать, что это прояснение было одним из самых радостных открытий в моей жизни.
Большинство людей, считающих себя юнгианцами, не осознают, что с годами юнговские идеи претерпели значительные изменения. Например, в конце 1909 г. Юнг впервые предположил, что в бессознательном разуме имеется более глубокий «филогенетический» слой, выходящий за рамки памяти, хранящей личные переживания, и что именно из этого остатка (по сути своей виталистически–биологического) в сновидения, фантазии и, в первую очередь, в психотические продукты психики приходит дохристианский, языческий, мифологический материал. Юнговские окончательные теории трансперсонального коллективного бессознательного (1916) и его архетипов (1919) символизируют отход от позиций, еще предполагавших некоторую адекватность (пускай и весьма слабую) биологическим наукам двадцатого века, и возвращение к идеям, популярным во времена жйзни его деда — в эпоху Гете.
