Ася считала себя хорошим человеком.
Возможно, это было её единственным достоинством.
Хороший — в значении удобный и практичный человек.
Возможно, слишком безалаберный.
А еще — немного беременный.
Она постояла неподвижно, разглядывая свое задумчивое отражение в зеркале.
С хорошими людьми должны случаться хорошие вещи.
Две полоски — это хорошо.
Возможно, когда-нибудь она в полной мере прочувствует это.
Стакан воды в старости, и всякое такое.
Выбросив положительный тест в мусорку, Ася тщательно вымыла руки и открыла календарь на своем телефоне.
Она беременна уже девятнадцать суток и около шести часов.
Однако важность такого открытия не должна была нарушить распорядок этого воскресного утра, который не изменялся вот уже почти семь лет.
Она вышла из дома как всегда ровно в восемь пятнадцать, купила в кофейном ларьке большой капучино с корицей и клубничный молочный коктейль, в хлебном магазинчике — булку и бутылку воды.
Свернув вниз по улице в сторону частного сектора, Ася пересекла заросший высокой мальвой проулок и толкнула шаткую калитку.
Димдим уже сидел на покосившемся крыльце, ковыряя пальцами дырки в потрепанных кедах.
— Доброе утро, ребеночек, — бодро приветствовала племянника Ася, протягивая ему молочный коктейль.
Он поднял голову и посмотрел на неё с тенью улыбки во взгляде.
Димдим был очень серьезным семилетним мальчиком.
Он не улыбался без лишнего повода.
— Ты опоздала на полторы минуты, — в его голосе не было упрека, он просто отмечал этот факт, как необычный.
— Родители еще спят? — спросила Ася, кивая на дом.
— Дрыхнут, — Димдим поднялся на ноги и зашагал в сторону калитки.
Дороги до детского парка как раз хватало на то, чтобы расправиться с булкой и напитками.
Не сговариваясь, они миновали качели и свернули к огромной песочнице, окружавшей крохотный искусственный водоем.
В самом укромном уголке уселись напротив друг друга, одинаково скрестив ноги, и принялись сооружать из песка свой Ежевоскресный замок.
Время от времени приходилось поливать песок из бутылки, чтобы он лучше схватывался.
— Мама купила рюкзак для школы, — мрачно сообщил Димдим, руками выкапывая ров для замка.
— Красивый?
— Нет. Отро-пе-ди-ческий.
— Ортопедический, — рассеянно поправила Ася. — Чтобы твоя спина не сломалась под грузом новых знаний.
Димдим фыркнул.
— Первый класс для дураков, — объявил он высокомерно.
— Боюсь, что у тебя нет выбора, дружок. Родителям жизненно необходимо куда-нибудь сплавлять детей, а детский сад для мелюзги, — парировала Ася.
— Для такой мелюзги? — и Димдим ткнул пальцем ей за спину.
Оглянувшись, она обнаружила маленькую девочку, сидевшую на корточках возле них и внимательно наблюдавшую за строительством замка.
Ей было примерно около четырех лет. Черные глаза-пуговки, черные буйные кудряшки, чересчур туго затянутые в кривоватый хвостик. Она была одета слишком тепло для такого жаркого дня: плотные белые колготки, платье с длинными рукавами.
Хорошенькая, как картинка, девочка вызывала непреодолимое желание погладить её по кудряшками и пощекотать круглые щечки.
«Нельзя трогать незнакомых детей в парке», — сказала себе Ася, но не смогла удержать улыбки. Девочка отраженно улыбнулась ей тоже, став невыносимо сладкой. Она протянула руку с зажатыми в кулачке цветами мать-и-мачехи и бросила их прямо в ров.
Димдим настороженно наблюдал за её действиями, но не препятствовал этому творческому порыву.
Ася достала из рюкзака влажные салфетки и принялась оттирать пятна от желтых цветов с ладошек девочки.
Та доверчиво и терпеливо ждала, потом деловито пересела на скрещенные ноги Аси и скомандовала Димдиму:
— Строй дальше.
Она пахла клубничным детским шампунем, и Ася с наслаждением втянула этот запах в себя.
Ребенок.
У неё будет ребенок.
— Я вообще не обязан ходить в школу, — гнул свою линию Димдим, — я гуглил. Можно учиться дома.
— И помереть со скуки.
— Никто не умрет со скуки, когда есть ютуб.
— Ты выложил на своем канале очень пылкое обращение, призывая отказываться от школ.
— Да, — оживился Димдим, — десять новых подписчиков. Ты меня не лайкнула.
— Потому что это чушь собачья.
— Эй, — возмутился племянник, — ты не имеешь права ругать мою точку зрения! Садиковский психолог говорит, что мы должны уважать чужие странности!
— При всем моем уважении — всё это чушь собачья.
Димдим тяжело вздохнул и сказал тихо сидящей девочке:
— Вот она всегда такая.
— А ты трус-белорус!
— Что такое белорус? — спросил Димдим.
— Человек, который живет в стране под названием Беларусь, — уныло призналась Ася, ожидая очередной нагоняй. И он незамедлительно последовал:
— Ты что, — с ужасом спросил Димдим, приглушая голос, — обозвала всю страну трусами?
— Кто? Я? — шутливо ужаснулась Ася. — Но чтобы исправить свое бесчеловечное преступление против целой страны, я тебе открою один секрет, как пережить школу и не сойти с ума от скуки.
— Ты не можешь знать больше, чем гугл, — усомнился в её компетентности Димдим.
— Одно слово: экстерн, — Ася наклонилась вперед и поцеловала племянника в нос, — погугли, что это такое.
Девочка на её ногах пискнула и захихикала, когда её сначала немного наклонили вниз, а потом снова выпрямили.
— Где твои родители, малыш? — спросила её Ася, вдруг устыдившись этой запоздалости.
Кудряшка задрала к ней круглое личико со своими бездонными огромными глазами и пожала плечами.
— Ребеночек, — обратилась Ася к племяннику, — у нас срочная поисковая операция. Код красный.
— Садиковский психолог считает, — проворчал Димдим, за руку поднимая девочку на ноги, — что ты специально говоришь мне «ребеночек», чтобы не страдать оттого, что я слишком быстро расту.
— Верно, ты слишком быстро растешь, — Ася огляделась по сторонам, — но сейчас ты мне нравишься куда больше, чем когда тащил этот песок в рот и пускал слюни. По крайней мере, мне больше не надо менять тебе памперсы.
Кудряшка цепко схватилась крохотным кулачком за её широкую штанину и следовала по пятам, торопливо перебирая короткими ножками, пока Ася обходила парк, спрашивая у прохожих: «извините, вы не видели родителей этой девочки?».
Никто не признавался.
— Это нехорошо, — произнесла Ася, она одновременно боялась далеко уходить от песочницы и в то же время чувствовала сильную потребность в том, чтобы начать суматошно носиться по парку.
— Как твое имя, дорогая? — обратилась она к девочке, и поскольку та молчала, всполошилась окончательно: — Оно же у тебя есть, правда?
— А разве бывают люди без имени? — заинтересовался Димдим.
— Терминатор, например.
— Он же не человек.
— Спорный вопрос.
Ася вытерла вспотевшие ладони о брюки и достала мобильник.
— Ты помнишь номер полиции? — спросила она, даже в такой ситуации не упуская случай проверить базовые навыки выживания племянника.
Он назвал номер без запинки.
— Ева, — раздался густой голос совсем рядом. — Эту девочку зовут Ева. Не надо никуда звонить, я её отец.
Девочка смотрела на него совершенно равнодушно и по-прежнему не выпускала штанину Аси.
Только сейчас до Адама дошло, какую злую шутку может с ним сыграть слишком короткое знакомство с дочерью. Девчонка не собиралась проявлять ни малейших признаков узнавания.
Напрасно он позволил ей так долго оставаться рядом с этой парочкой. Но ему требовалось совершить несколько важных телефонных разговоров, и то, что Ева тихо сидела на коленях чужой женщины, было как нельзя кстати.
Правда, он прощелкал тот момент, когда началась поисковая операция.
И вот пожалуйста! Более нелепой ситуации сложно себе представить.
— Действительно? — довольно доброжелательно и в то же время язвительно спросила его незнакомка, за чьи безумные клоунские штаны держалась Ева.
Как у неё получалось так ловко сплести в этом коротком вопросе такие разные эмоции?
Он понимал, почему его дочь клещом вцепилась именно в эту женщину. Она выглядела ярко и дружелюбно. Невысокая и немного более пухлая, чем было положено в инстаграме, тетка щеголяла расклешенными шароварами нелепой длины чуть ниже колена. Одна штанина была зеленой, вторая — оранжевой. И как будто этого было мало, шлепки-вьетнамки на ногах новой подружки его дочери тоже оказались разного цвета. Под зеленой штаниной — оранжевая, а под оранжевой — зеленая.
На тетке была майка на тонких бретельках с нарисованной синей полицейской будкой, почему-то летающей в космосе. Каштановые слегка волнистые волосы собраны в небрежный пучок, заколотый карандашом.
Она казалась слишком взрослой для всего этого.
Вся эта экстравагантность больше подошла бы подростку, а не человеку, на чьей физиономии явственно читалось «за тридцать».
Круглое и самое обычное лицо, лишенное всякой косметики или украшений, если не считать ряда колец в левом ухе. Милый гик, выгуливающий утром в парке своего ребенка.
У Евы был неординарный вкус.
Теперь осталось оторвать её от разноцветных штанов.
Их обладательница присела на корточки перед его дочерью и мягко спросила:
— Ева? Какое красивое у тебя имя. Это твой папа?
Девчонка выглянула из-за её плеча, посмотрела на отца и отрицательно покачала головой.
Ася тоже подняла голову и посмотрела на потрясенное мужское лицо.
Они были очень похожи, смуглые, с черными глазами и волосами, с явно доминирующими восточными корнями. Красивые. «Знойные, — подумалось Асе, — такое подходящее слово».
— Меня зовут Адам, — проговорил мужчина, явно раздосадованный этой нелепой ситуацией.
— Адам и Ева? — переспросила Ася. — А у вас все нормально с самооценкой.
Он поморщился.
— У матери этого ребенка своеобразное чувство юмора.
— Я Анастасия, — она встала и по-мужски протянула ему руку, — а это мой племянник, Димдим. Дима, сын Димы, — пояснила она в ответ на невысказанный вопрос. — Боюсь, мне понадобятся какие-нибудь доказательства вашего родства. Извините за такое недоверие.
Адам задумался.
Ева была вписана в его паспорт, но считалось ли это за доказательство?
Совместных фотографий у них не было.
— Ева, — строгим голосом сказал он, — немедленно скажи правду.
Она спряталась за разноцветными штанами.
— Знаете, — сказала Ася, развеселившись, — мы с племянником идем завтракать. Почему бы вам не присоединиться к нам?
— Да, пожалуйста, — вырвалось у него. — Мы с Евой пытались соорудить завтрак самостоятельно, но наша каша пригорела, а хлопья рассыпались. Эта девица только кажется такой спокойной. На самом деле она несет хаос и разрушения.
— Как и все дети, — хмыкнула Ася.
— Я тоже? — заинтересовался Димдим.
— Ты, моя радость, со своей исследовательской жилкой был особо опасен.
Он захихикал своим особенным злодейским смехом.
— Я забираю племянника каждое воскресенье, — сказала Ася, направляясь к дорожке. — Знаете, чтобы моя сестра и её муж могли выспаться, отдохнуть и заняться домашними делами.
Она старалась идти медленно, потому что Ева так и семенила за ней, продолжая держаться за штанину. Димдим на правах предводителя отряда шагал впереди.
— Домашними делами? — ухмыльнулся он. — Да они целый день листают фейсбук.
— Дети — находка для шпиона. Выболтают все ваши тайны, — вздохнула Ася.
— Ева почти не разговаривает, — признался Адам. — Просто таращится на меня этими огромными глазами, как будто я собираюсь съесть её с потрохами.
— Она всегда была такой? Или что-то её расстроило?
— Её бросила мать. Полагаю, что это её адски расстроило, — сказал Адам сердито.
— Адски, — вдруг повторила Ева. — Адски. Адский блин. Адский компот. Адская каша.
— Для молчаливого ребенка, — заметил Димдим, — она очень ругачая. Садиковский психолог бы сказал, что у нас проблемы.
— Адский носок, адские трусы, адская пижама.
— Психолог? — заинтересовался Адам.
— Мы растим гения, — пояснила Ася со скепсисом. — Это требует определенной гибкости.
— Адский кот, адская собачка, адская птичка, адская коровка.
— Мама считает, что мне нужен психолог, а Ася с папой — нет. Но мне нравится. Там можно рисовать и говорить всякую ерунду.
— Как будто тебе кто-то запрещает рисовать в других местах!
— Адская зима, адское лето…
Адам шел чуть поодаль, и три голоса, которые говорили одновременно, слились в один гул.
Он с ума сойдет.
Но с психологом мысль была хороша.
Они с Евой пойдут на сеансы, где их научат быть отцом и дочерью.
Пока это получалось так себе.
Впрочем, за те несколько дней, что они жили вместе, сложно было привыкнуть друг к другу.
Но то, как Ева вцепилась в совершенно незнакомую тетку, наводило на грустные мысли.
Анастасия привела их в семейное кафе, которое располагалось на берегу реки, выбрав столик на террасе, где шумели волны и орали чайки.
— Обожаю это место, — сказала она, усаживаясь ближе к перилам и устраивая Еву у себя на коленях. Это у неё получилось удивительно естественно. Дима, сын Димы, сел рядом с ней и уткнулся в меню.
Адам приземлился напротив, наблюдая за тем, как Анастасия что-то прошептала Еве, пощекотала ей подбородок, и та засмеялась, съеживаясь.
— Я буду оладьи с колбасой и сыром, — решил мальчик.
— А мы с Евой… кашу? — спросила их новая знакомая.
Девочка затрясла головой.
— Творог? Запеканку? Пюре с сосиской? Правда? Дай детям волю, — Анастасия посмотрела на Адама, — они будут питаться одними макаронами, пельменями и сосисками.
— Понятия не имею, — ответил он, заказывая кофе и двойной омлет. — Я еще не разобрался в пищевых пристрастиях своей дочери.
— Я люблю борщ, — сообщил Димдим. — Он красный.
Себе Анастасия заказала огромную порцию капучино, но, сделав один глоток, вдруг скорчила жалобную мордочку и отставила его подальше.
— Не вкусно? — удивился Адам.
— Я вдруг вспомнила, что теперь мне положен кофе без кофеина. И безалкогольное пиво. И ничего сладкого, и ничего острого, и ничего жирного… — она становилась всё грустнее.
Эта женщина со своими круглыми щеками и плечами не была похожа на тех, кто сидит на диетах. У неё было удивительное выразительное лицо, все покрытое мелкими конопушками. Слишком широкий нос, широкие губы и густые русые брови над немного выпуклыми глазами.
Тяжелые веки, морщинки-лучики в уголках глаз, подвижная мимика.
— Звучит драматично, — отозвался Адам, поймав себя на том, что слишком внимательно её разглядывает. Наверное, это неприлично.
Она улыбнулась ему.
— Сегодня утром я узнала, что беременна, — сказала Анастасия так буднично, как будто говорила о погоде.
— Оу, — смешался Адам, не зная, как реагировать на такие заявления от незнакомок.
Димдим уставился на неё во все глаза.
— В твоем животе ребенок? — спросил он с любопытством первооткрывателя.
— Да, дорогой. Твой двоюродный братик или сестричка.
— Но ты же все равно будешь гулять со мной по воскресеньям?
— Я постараюсь.
— Но у тебя нет мужа!
— Это будет беспапный ребенок, — спокойно пояснила Анастасия.
— А мой ребенок безмамный, — зачем-то сказал Адам.
Ева наклонилась вперед и сосредоточенно стала сыпать на стол сахар из сахарницы. Получился красивый узор.
— Ева! — рявкнул Адам.
Лицо его дочери сморщилось, и она громогласно разревелась.
«А-а-а-а-а» — тянула девочка на одной ноте, словно выполняла утомительную работу.
К изумлению Адама, Анастасия только рассмеялась.
— Бээээ, — затянула она с той же интонацией.
Ева моргнула и замолчала.
Анастасия протянула ей салфетку.
— Теперь давай соберем сахар и отдадим его птичкам. Слышишь, как они кричат?
Ева посмотрела на чаек.
Потом стала неуклюже собирать салфеткой сахар в подставленное ей блюдечко.
— Я могу стать твоему ребенку двоюродным папой, — подумав, сказал Димдим. — Буду говорить ему «не балуйся» или «отстань». Ася совершенно не умеет ругаться, — сообщил он Адаму. — Её ребенок обязательно отобьется от рук.
— Это было бы прекрасно, — обрадовалась она. — Ты спасешь моего ребенка от рукоотбивательства. Подумать только, каким страшным человеком можно вырасти, если тебе никто не будет говорить «не балуйся» или «отстань».
Эта женщина так мягко подтрунивала над племянником и ловко обращалась с Евой, что Адам спросил:
— Кем вы работаете, Анастасия?
— Ася, — поправила она его с улыбкой-просьбой. — Еще несколько часов я — секретарь.
— А что случится через несколько часов?
— Я позвоню своему боссу и доложу, что нарушила самое главное требование нашего контракта.
— Увольнять беременную женщину — незаконно, — возмутился Адам.
— О, все в порядке, — махнула она рукой. Официант принес еду, и Ася взялась за вилку. — Внимание всем капитанам. Сосиска ныряет в пюре! — приговаривала она Еве. — Ты знаешь, что далеко-далеко есть целое море картофельного пюре?
— Не морочь ей голову, — возмутился Димдим. — До пяти лет я верил, что сосиски растут на деревьях, — пожаловался он. — А пельмени добывают на рудниках в Сибири.
— Подай на меня в суд, — посоветовала ему Ася, ловко отправляя сосиску в рот Еве. — Мой босс, — продолжала она, — отец четверых детей. Его единственным условием к своему секретарю было: никаких токсикозов на работе. Этого дурдома ему хватает и в семье. Так что я сразу знала, на что шла.
— Звучит ужасно сексистки. В наше время…
— В наше время честность ценится как никогда высоко, правда? — она посмотрела на часы: — Четкие договоренности очень упрощают коммуникации между людьми. Босс проснется через тридцать четыре минуты. Тогда я ему и отправлю сообщение.
— Значит, вы безработная мать-одиночка? — резюмировал Адам.
— Выходит, что так, — беспечно улыбнулась Анастасия. — Но я быстро найду новую работу, потому что могу быть кем угодно. За свою жизнь я была поваром, няней, парикмахером, риелтором и массажистом.
— Еще сэндвичем, — подсказал Димдим.
— Точно. Разгуливала в костюме сэндвича по улицам, рекламируя фастфуд.
— Няней, — вычленил главное слово Адам.
Ася посмотрела на него с интересом. Потом перевела взгляд на Еву.
— Понимаю, — пробормотала она. — Сколько?
Он назвал сумму. Она присвистнула.
— С проживанием, — быстро сказал Адам. — Мне очень нужна няня с проживанием. Я мотаюсь по всей стране и часто не бываю дома. Нужно с кем-то оставлять этого ребенка.
— Да вы правда в отчаянии, если готовы всучить свою дочь человеку, которого знаете десять минут.
— Ася очень ответственная, — вставил свое слово Димдим. — Она не пропустила ни одного воскресенья.
— Потише, ковбои, — воскликнула Ася. — Сначала мне надо проверить вашу благонадежность. У вас есть страница в фейсбуке?
— Конечно.
Она достала из кармана телефон.
— Ваше полное имя?
— Адамур Гафаров.
— Хм. Не думаю, что вас придется долго искать… А, вот и вы. Клевая фотка. На ней вы похожи на индийского киноактера. О, вы разводила!
— Бизнес-коучер, — сухо отозвался Адам.
— Автор книг «Мой первый миллион», «Бизнес для гуманитариев» и «Маркетинг без забот». Господи боже.
— Ошибки молодости.
— Молодости? Да вам всего двадцать пять! И вы уже профессиональный лжец.
— По крайней мере, не сэндвич.
— Точно не сэндвич. У вас свое рекламное агентство?
— И еще фабрика по пошиву носков. Купил на сдачу.
— Потрясающе, — пробормотала она себе под нос. — Вы безобразно молоды, у вас красивая девушка и вы пишете слишком много постов. Да всю свою жизнь выкладываете в фейсбуке!
— Это вы еще мой инстаграм не видели.
— Сумасшедшие люди, — буркнула себе под нос. — В чем смысл этого эксгuбиционизма?
— Такой уж у меня бизнес.
Анастасия полистала еще его страничку, высоко задрав пушистые брови.
— Вы не выглядите как серьезный человек.
— Вы тоже.
И тут она засмеялась и, привстав, протянула ему руку через стол.
— Думаю, вдвоем мы с грехом пополам сможем воспитать одного ребенка.
— Я вам помогу, не переживайте, — утешил их Димдим.
— Сколько вам времени нужно, чтобы завершить свои дела и переехать ко мне? — спросил Адам. Ася, подавшись вперед, втягивала в себя аромат кофе, блаженно закрыв глаза.
Её ноздри трепетали.
Хорошо бы ей собраться в неделю.
— Примерно полчаса, — не открывая глаз, ответила она.
— Если мы договорились, — сказала Ася, когда они вышли из кафе, — скиньте мне свой адрес. Я приеду после того, как мы с Димдимом завершим все свои дела.
— Ну уж нет, — возразил Адам, — я пойду с вами.
Она с изумлением вскинула брови.
— У вас осталось кое-что мое, — с улыбкой заметил он, указывая глазами вниз.
Ася опустила голову и увидела крохотный кулачок, стискивающий её штанину.
— Маленькая козявка, — восхитилась она, — ты же моя маленькая козявка, верно? — с этими словами она похватила Еву на руки, звонко расцеловала её в обе щеки, и его дочь засмеялась, пытаясь увернуться.
За все дни, которые они провели вдвоем, она ни разу даже не улыбнулась.
Адам попытался забрать ребенка у Аси, испугавшись, что она слишком тяжелая для беременной женщины, но Ева так прочно вцепилась в шею своей новой няни, что оторвать её не получилось.
— Вам это не вредно? — спросил он.
— Мне это полезно, — заверила его Ася и сбежала вниз по ступенькам.
На её спине, между лопатками, из-под майки был виден кончик татуировки.
Что-то острое.
Гадая, каким может был изображение целиком, Адам предложил вызывать такси.
— Не надо, тут недалеко, — ответил Димдим. Он понуро брел рядом с Адамом, зачерпывая старыми кедами пыль. — Это у неё суперспособность такая.
— Что?
— Суперспособность моей тетушки Анастейшен, как у Супермена. Детолипучесть. Она часто приходила ко мне в садик на утренники, и все дети на неё вешались, как обезьянки. Вот где позорище.
— А у тебя какая суперспособность? — спросил его Адам.
— Я умный, как Тони Старк. А Ася любит Капитана Америку. Я думаю, он зануда.
— Кто это?
— Вы не знаете капитана Америку? — поразился Димдим. Это известие так изумило его, что он даже остановился.
Ася оглянулась на них.
— Что случилось?
— Он не знает капитана Америку!
— Какой кошмар! — округлила глаза Ася. Она подкинула Еву и сообщила ей трагическим громким шепотом: — Твой отец — магл, деточка! Самый магловый магл из всех маглов.
— Что она сказала? — спросил Адам у Димдима.
— Вы не поймете, — вздохнул он, покачав головой.
Они миновали парк, вышли на улицу, пересекли несколько улиц и свернули к огромному дому, известному на весь город тем, что здесь сдавались самые маленькие квартирки, которые только можно было представить. По сути, он был гигантским хостелом, где сдавались конурки на часы, сутки и недели.
— Ася, вы живете… здесь?
— Вы потрясены? — она поставила Еву на ноги и принялась рыться в рюкзаке в поисках ключей. — В ваших фейсбуках люди живут сплошь на виллах и во дворцах?
Он промолчал, и сам устыдившись собственного снобизма. Просто ему казалось, что это жилье для нищих студентов, а не для взрослых женщин.
Острие татуировки маячило у него перед носом, когда они поднимались в тесном дребезжащем лифте.
— Что нарисовано на вашем тату?
— На котором из них?
— А сколько всего на вашем теле татуировок?
— Четыре, — лифт, наконец, перестал дребезжать, и они вывалились в узкий длинный коридор. Ася открыла одну из совершенно одинаковых дверей. — Надеюсь, мы все поместимся, — пробормотала она.
Адам осторожно заглянул внутрь.
Это была крохотная комнатка, напомнившая ему купе поезда.
Барная стойка, на которой одиноко стояли стакан и ноутбук, кухонька с мини-холодильником, встроенный шкаф. Димдим, чтобы занимать поменьше места, скинул кеды и забрался на стойку, скрестив ноги. Ася протянула ему Еву:
— Эй, верхняя палуба, принимай пленника!
Дети были похожи на двух птенцов на жердочке.
— А на чем вы спите? — изумился Адам.
— Поберегись! — скомандовала она и потянула рычаг в стене, выбросив вперед откидную односпальную кровать.
От неожиданности он отпрыгнул в сторону и ударился плечом об стену.
— Господи, как можно жить в комнате два на два метра?
— Очень удобно. Можно дотянуться до чего угодно, не вставая с кровати.
Ася вытащила из кухонного ящика рулон пакетов для мусора, с треском оторвала один и стала запихивать в него постельное белье, которое, буквально, сдирала с кровати.
— А какого размера сейчас твой ребенок? — спросил Димдим. Ева встала перед ним на колени и пыталась заплести из его волос косичку. — Как тапочек?
— Меньше.
Ася снова убрала кровать свою прыгучую и открыла шкаф.
— Как печенька?
— Меньше.
Адам озадаченно почесал нос, разглядывая две совсем невысокие стопки с одеждой на полках.
Достав компактный чемодан, Ася прицельно швырнула в него мешок с бельем и переложила туда стопки.
— Как горошина?
— Меньше.
— Еще меньше?
Она кинула в Димдима линейкой.
— Отмеряй четыре миллиметра, умник. Это и есть мой ребенок.
— Это даже не ребенок. Это наногном, — разочарованно воскликнул он.
Ася добавила к стопкам ворох нижнего белья, кинула в чемодан кроссовки, положила сверху ноутбук, планшет и читалку, сгребла туда же парочку кремов со стола и оглядела свою конурку.
— Посуда, — воскликнула она.
Адам, завороженный самыми стремительными сборами, которые он только видел в своей жизни, следил за ней глазами.
Он даже на дачу к друзьям собирается дольше!
— У вас всего одна тарелку и одна кружка? — не выдержал он.
— Я живу одна, — Ася положила свою посуду в небольшую кастрюльку, открыла мини-холодильник, извлекла оттуда банку зеленого горошка и тоже положила её в кастрюлю. Почесала нос, раздумывая о чем-то, — сколько, по-вашему, посуды мне нужно?
