Зита. Дорога войны
Владимир Журавлев
1
Зимние клапана станции были раздвинуты на санитарное проветривание, и далеко на склоне сопки сверкала в лучах солнца эстакада. Туда, в пламя светила, скоро должен нырнуть их поезд, увозя к ненасытной глотке Южного фронта.
Она оглянулась — штурмовики без спешки, но привычно быстро строились в шеренгу. Двести бойцов, две сотни белых волчат – все, что осталось от штурмовых отрядов города. Предыдущая волна убыла на Западный фронт, и – ни слуху…
– Город остался без защиты, – озабоченно сказала она. — Сейчас полезет на свет разная дрянь! Чтоб удержали порядок, слышите? Вернусь – спрошу с каждого!
— Для начала — вернись, — хмыкнул спецназовец. – И не факт, что найдешь, с кого спросить. Хоть и охрана АЭС, но дернуть в прорыв могут в любой момент, сама понимаешь. Да, очень просим: офицеров на фронте по челюсти не бей, лады? Это мы ребята с юмором, а в армии такие дубы – загонят под трибунал!
Его напарник криво улыбнулся, обнял Зиту и отошел. Это ему она недавно подвесила от всей души, но… как-то перед фронтом личные обиды потускнели и стали неважными.
Второй боец тоже не пропустил, чтоб ее потискать. Еще и поцеловал, наглец. Она только усмехнулась. Хорошие ребята, как выяснилось.
– Вещи к осмотру.
Ее приказ пролетел шепотком по шеренге. Секунда заминки — и к ногам опустились тактические рюкзаки. То-то же. В «Спартаке» порядок не потому, что штурмовики из скромных милашек, а потому что его неустанно поддерживают. И отправка на фронт – не настолько важное событие, чтоб забыть о дисциплине. Вот и надо посмотреть, не расслабились ли, не потащили ль в расположение «Спартака» спиртное и прочую дрянь. И – все ли взяли, что было приказано. Вдоль шеренги деловито зашагали командиры групп…
– Зита? Зита Лебедь?
Она аккуратно обернулась. Капитан госбезопасности в парадной черной форме смотрел на нее насмешливо. Она повспоминала. Если б не эти отечные мешки под глазами, не дряблая кожа лица…
– Я помню вас, -- сказала она тихо. – Вы говорили со мной в кафе у Торгового центра. Давно.
Лицо капитана дрогнуло.
– Лети, птичка, – сказал он и уставился вдаль, на склоны сопок в душном мареве. – Лети и помни: там я тебя защитить не смогу. Береги себя.
Она в порыве чувств внезапно шагнула к офицеру, обняла его и поцеловала.
– Спасибо за все, – шепнула она еле слышно. – Я вас никогда не забуду.
– Иди уж, распутница, – усмехнулся офицер.
Капитан неловко погладил ее по голове и ушел в толпу провожающих.
– Кто он? – настороженно спросил подошедший «телохранитель».
– Ангел, Витя, – ответила она, сглотнув слезы. – Мой личный ангел.
– А что плачешь?
– У него крылья. Черные, атласные…
Она вытерла слезы и пришла в себя. Даже другу детства и верному помощнику не стоило знать, что она чувствует смерть. А работа в госпитале это чувство еще более обострила. До невыносимой боли в сердце.
Сопровождающий офицер выкрикнул резкую команду. Виктор оглянулся на нее, махнул рукой. Штурмовики двинулись к вагонам.
– Витя, передай по цепи – общий сбор немедленно после отправления! – решилась она. – Кое-что должны знать все ребята. И девчата.
Как она орала в военкомате, пытаясь уберечь девчонок от фронта, никто не знал – потому что она проиграла. Ей показали приказ, не допускающий двусмысленностей – что она могла сделать? И теперь девчонки-санинструкторы, а на самом деле бойцы службы собственной безопасности, деловито запрыгивали в вагоны. Они гордились, что едут на фронт! У каждой на боку, как и у любого штурмовика – спецназовская дубинка. У каждой в тактическом рюкзаке – полный комплект санинструктора. У каждой – наработанные десантно-диверсионные навыки. Каждой – не более семнадцати лет.
– А они сейчас нужны, общие сборы? – буркнул Виктор. – Митинги и анархия. Мы теперь как бы армия. Приказ – и вперед.
– Витя, ты просто передай по цепи, – ласково сказала она.
«Телохранитель» кивнул и отошел, а она мысленно вздохнула и отметила – не соответствует. Друг детства, и бесстрашен, и предан лично ей – но что из того? В преемники – не годится. Не дотягивает по личным качествам, и сильно не дотягивает. После одного очень важного разговора с майором Каллистратовым она начала целенаправленно оглядываться вокруг себя. Если с ней что-то случится – кто поведет штурмовиков? И пока что кандидатур не нашлось. Все старшие возраста смёл призыв, и Алексея, да и ее, по факту заменить некем. Не успели подготовить смену. Еще бы года два – но где их взять, если и сама Зита стоит перед военным поездом?
Штурмовики грузились в двухуровневые вагоны, так называемые «казармы». Раскладные сиденья по четыре в ряд, минимум удобств. Можно сидеть, лежать, разместить еду на крохотном выкидном столике. Вагон – сто человек. Два вагона – тактическая рота с группой управления. Столько их и призвалось с Копейки. Следующую пару занимали штурмовики из Тройки, а за ними еще кто-то. По закону должны попасть на фронт в дивизию народного ополчения одним подразделением. Как на самом деле? Она предполагала худшее.
– Успел, – сообщил Давид, остановившись рядом, и аккуратно похлопал по коробке в руке.
Она благодарно кивнула. По распоряжению военкомата штурмовики обязаны были оставить свои телефоны дома. Режим секретности, и вроде как противник отслеживает перемещения войск по телефонным переговорам. Но кто бы из штурмовиков слушал военкомат? Так что она, наоборот, приказала взять телефоны в обязательном порядке, а Давид в последний момент догадался сбегать в штаб и скрутить там автономный модуль синхронизации. Он, оказывается, и такое умеет. И теперь «Спартак» располагал собственной телефонной сетью. Действующей на малых расстояниях, сильно зависимой от рельефа и окружающих конструкционных элементов – но своей, надежно шифрованной, защищенной.
Кстати, Давид. Ее друг, учитель – и второй заместитель майора Каллистратова. Вот он смог бы заменить ее. Всего одно, но непреодолимое препятствие: Давид – из тбилисских армян. На Южном фронте ему не занять никакой руководящей должности, имелся на эту тему соответствующий приказ. И в руководстве штурмовых отрядов – тоже. Просто чудо, что он вообще стал своим среди штурмовиков, поголовных шовинистов, отморозков и громил. Чудо, вызванное к жизни гением майора и уникальной личностью самого Давида. Среди спартаковцев он был не просто своим – лучшим. А в других штурмовых отрядах просто не выжил бы.
– Давити! – озабоченно сказала она. – Надо довести ребятам ситуацию. Выбор они должны сделать сами и сейчас, потом будет поздно. В первом вагоне я сообщу, возьми на себя второй, а?
– Ты, Зита, то поразительно умна, то… – флегматично отозвался Давид. – Командир «Спартака» – ты. Тебе и говорить. Я сеть включу, все услышат.
Она подумала и вынужденно признала, что да, дура. Хотя воспитанный Давид и не сказал вслух.
На командира штурмовых отрядов Виктор не тянул, но на своем месте справлялся на все сто, поэтому, когда Зита вошла в вагон, там уже стоял на входе патруль, а перед патрулем – раздраженный лейтенант сопровождения.
– Извините, господин лейтенант, «Спартак» проводит совещание, посторонние нежелательны, – вежливо сообщила ему Зита. – Если у вас посадочное место в нашем вагоне, вас пропустят через полчаса, подождите. И в любом случае ваши приказы здесь исполняться не будут. Только через меня. По закону «Спартак» идет на фронт отдельным подразделением со своим руководством.
– Доедешь до части – отдам под трибунал за неподчинение! – пообещал белый от злости лейтенант.
– Пока не приняли присягу – вы нам никто, – напомнила Зита. – Когда примем присягу – вы будете выполнять мои приказы как младший по званию.
– Посмотрим, кто будет младшим! – посулил лейтенант и отошел в сторону.
Она удовлетворенно кивнула. Вменяемый, за оружие не схватился, взаимопонимание возможно.
Вагон-казарма оказался плотно забит штурмовиками. «Спартак» поместился в вагон весь, все две сотни бойцов.
Качнулся и поплыл назад знакомый до каждой выщербинки перрон. Пора. Она охватила взглядом штурмовиков, словно притянула и вобрала их спокойные, внимательные взгляды.
– Мы призваны в боевые части, ребята, – сказала она четко. – Там – свое начальство. Которое за неисполнение приказа имеет право отдавать под трибунал и расстреливать на месте. Сейчас каждый из вас должен решить, идет со «Спартаком» – или самостоятельно.
