Стекла лоджии запотели. Можно было нарисовать что-нибудь пальцем. Или написать вечные слова - "любовь" и "…", чтобы они проявлялись каждый раз, когда стекло покрывается испариной. Напоминали о таких плохих и важных в жизни каждого человека вещах.
Женя не стала этого делать. Вместо вторжения в вечность она покинула стены своей хрущёвки на Ленина - очень захотелось колы.
Ларёк за соседним домом работал вкругляк.
Женя взяла стеклянную бутылку, расплатилась мелочью и двинула домой, чтобы выпить её размеренно за просмотром видеоклипов.
На лавке рядом с подъездом сидел молодой мужчина в тёмно-синей куртке, курил и поглядывал в темноту. Девушке тут же захотелось закурить - она попросила у этого молодого мужчины сигарету. Он протянул пачку, коричневую с белыми буквами, без картинок и надписей, сулящих мучительную смерть или импотенцию, непонятно, что хуже.
Женя села на влажную лавку и тоже стала поглядывать в темноту. Докурив, молча встала и открыла подъезд. Зачем-то обернулась, молодой мужчина исчез, наверное, кого-то не дождался. Или просто подумал, что пора идти. И пошёл.
***
Вечер следующего дня не обещал ничего интересного. Ничего интересного и не произошло. Женя снова бездумно смотрела на экран, курила одну за одной, даже не открывая окна. Ноябрь. Холодно.
Интересно, этот вчерашний что там делал? И что за странные сигареты он курит? Наверное, откуда-то привёз и сейчас уничтожает запасы. Женя надела куртку и спустилась к лавке. Он снова смотрел в темноту.
- Извините, спросить хотела, что за сигареты. Со вчерашнего дня покоя не дают.
- Обычные сигареты. Из ларька. Тебя как зовут?
- Женя.
- Будешь?
Протянул открытую пачку, Женя вытянула сигарету и покрутила её между пальцев.
- А тебя?
- Лёха. Алексей.
- Лёха. А чего тут уже второй вечер?
- Многовато вопросов, Жень.
Женя хмыкнула и удалилась. Было действительно холодно. Рано в этом году зима пришла. Днём валил снег.
Дома тепло. Черт с ними, с сигаретами. Да и Лёха. Может, он вообще наркотики продает, а тут вопросы всякие. Хотя палево так наркотики продавать. Или нет. Женя не знала, как происходит купля-продажа наркотиков, но подумала, что наркоторговец не должен сидеть на лавке подобнобабке с семечками.
Женя открыла почту, удалила спам и снова заскучала. Завтра была встреча с Сергеем Борисовичем по поводу закупки пирожных для фуршета в их конторе. Всё как обычно, но традиции есть традиции. Встретиться всё равно надо.
***
-Тридцать "Корзинок", сорок штук "Буше". И этих ещё, как их...
- Маффины?
- Во, давай их ещё семьдесят. И украсить их ещё.
- Угу. Украсить. Поняла. Всё?
- Всё. Послезавтра зам мой подъедет заберёт. Ну и это. Акт подпиши со своей стороны.
***
Женя разложила пирожные по коробкам и перевязала эти коробки атласным розовыми лентами. Вряд ли, конечно, производители гидравлики для разного рода тяжёлой техники оценят ленты, но отклоняться от фирменного стиля Женя не любила.
***
В 8.30 секунда в секунду в дверь позвонили. Мрачного вида мужик лет сорока пересчитал коробки, ему явно не нравилось быть в роли курьера - аккуратно выбритая физиономия и запах очень неплохого парфюма отлично сочетались с ботинками, скромно отдающими паскудной роскошью, но абсолютно не вязались с картонными коробками и розовым атласом.
- Акты. Подпишите. Пожалуйста.
Мужчина говорил тихо, но артикулировал идеально. Женя поставила подписи и вернула бумаги. Любитель дорогих ботинок, даже не подумав попрощаться, исчез в темноте подъезда.
Женя налила себе кофе, взяла бракованную корзинку и вышла на балкон - покурить.
Глянула вниз - на лавке сидел Лёха.
- Привет, - Женя дёрнула створку окна и высунулась на улицу.
Лёха задрал голову и сдержанно помахал. Кричать в ответ не стал.
- Хочешь пирожных бракованных? - Женя продолжала вести диалог, - Поднимайся, у меня коробка их.
- Ты лучше спускайся. Гулять пойдём.
- Десять минут жди, окей?
- Окей.
Жене было интересно. Да и лет тысячу она ни с какими Лёхами не гуляла. И не с Лёхами тоже.
- Куда пойдём?
- На Склепе была?
- Неа. Там наши тусят.
- Какие ваши?
- Череп, Паук, Димас.
- А я там что забыла?
- Познакомлю с благородными донами. Надо ж с чего-то начинать.
- Ладно, идём.
В рюкзаке у Жени была коробка с бракованными пирожными.
- Может, о себе что-нибудь скажешь? Лёха.
- Скажу. Лёха меня зовут.
- Хах. Очень приятно.
На заброшенной монументальной стройке начала восьмидесятых было тихо. Очень тихо.
- Нам на третий.
- Ну пошли.
Лёха поднимался уверенно. Видно - знал каждый камень тут.
- Здорово, Димас!
Женя огляделась, никакогоДимаса не было.
- Это Женя. Жень, подожди, мы щас перетрем, и я вернусь.
Женя, не увидев Димаса, но осознав, что Лёха пошел на четвертый, что-то бормоча, попятились, потом развернулась и побежала, не оглядываясь, в сторону дома, благо, жила недалеко.
Успокоилась немного, когда задвинула большую железную щеколду. Прошла на кухню и достала пирожные.
Да ну нет. Мало ли психов по осени обостряется? На то она и осень. А жаль даже немного. Лёха симпатичный, тощий, не героиновой шик, конечно, но тоже ничего. И шмот вполне. Джинсы, наверное, винтажные, не этот сраный деним, приличного вида которого на год хватает. А тут прямо штанищи. Дубовые, потёртые в нужных местах. Женя себе давно левайсы хотела, но лишней десятки не находилось, поэтому её круглый зад обтягивали демократичные ткани.
Думая о вожделенныхлевайсах, Женя успокоилась окончательно. Нушизо да шизо. Если по улицам бродит, значит доктор разрешил. А если он так приколоться решил, то у Жени для него плохие новости - женщинами совсем уж психи не слишком нравятся.
- Евгения!
- А. Алло. Да, Сергей Борисыч.
- Женя, тут зам мой бумаги перепутал, дома будешь в течение часа?
- Да, пусть заезжает. Буду.
Через двадцать минут уже второй раз за сегодняшнее утро Женя имела беседу с мрачным мужиком. Она так про себя его и именовала - мрачный мужик.
Лёха, старательно из головы изгоняемый, оттуда никак уходить не хотел.
- Евгения, - вдруг заговорил мрачный, - и вот вы прямо одна всю эту красоту?
- Да, а что?
- Нет, ничего. Заказать хотел.
Женя зевнула.
- Вам каких и сколько?
- Трубочек со сгущенкой. Партию.
- Партию?
- Ну штук тридцать. И завтра бы.
- Ко скольки?
- К вечеру. Часам к восьми. В двадцать ровно заеду.
- Полторы тыщи будет.
- До завтра.
Надо было идти за сгущенкой, нормальная, назаровская, продавалась только через два квартала, в унылом древнем гастрономе, видевшим перестройку своими глазами.
***
- Жень, а что это было? Чего ушла? Просил же подождать.
- Срочно надо было, сообщение пришло.
- Какое сообщение, нормально же гуляли. Я с Димасом перетёр, возвращаюсь - тебя нет. Пошел искать по помещениям, нет нигде.
- Не заморачивайся. Правда, срочно надо было идти.
НесуществующегоДимаса Женя комментировать не стала. Вдруг этот альтернативный психанет, мало ли.
- Щас-то куда путь держишь, нетрудовой элемент женского полу?
- В магазин, сгущенки надо. Трубочек заказали.
- Ты чо, трубочки дома делаешь?
- А что странного. Люди любят вкусные пирожные, а не магазинную гадость на маргарине.
- И почём нынче трубочка?
- Полтинник.
- Неужели берут?
- А то ж. Вон типок один мрачный тридцать штук заказал.
И не псих вроде. И мимика нормальная.
Лёха закурил. Пачка была такая же, как и позавчера.
- Откуда дровишки?
Женя кивнула в сторону пачки.
- Вот сейчас не понял. Ты о чём?
- Сигареты. Без картин тлена и разложения.
Лёха поморщился, глянул на пачку, потом на Женю.
- Сигареты как сигареты.
- Мутный ты.
- Кто б говорил. Проводить?
- Проводи. До гастронома.
- Пойдём гулять сегодня?
- Куда?
- Да хоть на набережную. Там на парапете со строны Енисея классные граффити. Видела?
- Не, не видела.
***
Баллон захватить и вперёд. Только заму трубки отдать. Да брак с собой прихватить. Брак от трубочек самый заманчивый.
***
- Ну и вот. Галочка такая была. Галя-перидол. Винт исключительный варила. Ты как к винту?
- Равнодушно, в общем-то.
- А мы увлекались. Такие марафоны закатывали – чертям завидно было. Квадратов по тридцать на каждого и на Склеп, на недельку в автономное плавание.Олежа Паганини с нами тогда тусил, панк Читинский, художник. Раз сделали, он приходнулся, и говорит – пацаны, есть у меня острая потребность полежать, завернувшись в плащ-палатку. И лёг, естественно. Завернувшись.
- Ну и?
- Ну и лежит. А мы отвисаем, догоняемся понемногу, хотя какое там понемногу.На четвёртые, вроде, сутки запахло. Мухи полетели. И понесли мы Олега, не разворачивая, за музей Ленина, благо ночь была. Там с парапета, как куль с говном, а куль с говном и есть. Как картинка-то?
- Отличная картинка.
Женя смотрела на фрагменты старого граффити, реально неплохо исполненного.
- Вот Олег её и нафигачил. Часа за три - а на века. Ещё бокалы хрустальные от него остались. Большим эстетом был покойный.
Лёха помрачнел.
- Пошли к Сергееву?
- Не, я домой.
- Проводить?
- Проводи.
В коридоре было темно. Лёха зашёл в квартиру. Немного помолчали между зеркалом и вешалкой.
Зеркало треснуло от напора Жениной спины. Странно так, вроде и...
- Завтра зайду за тобой. Пойдем к Сергеевым?
- Заходи, может, и пойдём.
Ничего подобного Женя не испытывала. Казалось бы. Казалось бы. Бывает? Нет, так - не бывает. Как из параллельной вселенной. Нечеловечески.
- Это Женя.
- Здоров, Женя проходи, располагайся, да, на кухню. Макароны будешь? Жареные.
- Ага, буду.
Нельзя обижать хозяев. Жареные макароны. На черной сковородке. И кетчуп в большой пластиковой бутылке. Сто лет такого не видела. Едят все прямо со сковороды. Главный и самый крупный Сергеев открывает форточку. Лёха с энтузиазмом поливает кетчупом свою сторону сковороды.
