Les nuges, qui sont
l'embleme de la vie
FIDE, SED CUI VIDE
«If I had been really a stranger. you would have forgiven me for speaking in the language and the fashion of my native country: and so now I ask you to grant me what I think I have a right to claim.»
«Trial of Socrates», PLATO.
Фото 1928 г. А. Е. Шаляпин. Америка.
Творческая парадоксальность его слова и неожиданные краски. Его культурный фанатизм – создали ему мировую славу – Открывателя. Его имя слало сигналом вольного, нового, смелого, первого, гениального. Воистину Давид Бурлюк фельдмаршал мирового футуризма!
Василий Каменский.
Бурлюк – самый значительный человек современности, создатель русского футуризма.
Сам. Вермель, 1915 г.
У Давида Бурлюка правый глаз простодушно-восточен, левый хитро-западнен; правый от корявого славянского буйства, левый от Европы, от культуры, от скепсиса, от Джотто, от Ренуара, от Маллармэ.
В каждом «коленце» Бурлюка больше истинности, чем во всех Академиях Мира – с Бурлюком не-опасно и прекрасно окунуться в волны даже ультрасупрафутуризма.
Нат Инбер, 1918 г.
Осанна Давиду Бурлюку никогда тучи не занавесят его ясною увлеку.
Г. Золотухин.
Огромный труд – устроить пруд
И тину превратить в плотину.
Затеешь с бором бодрый матч ты,
Стволы дерев вдруг будут мачты
А камень, что лежал горой,
Героя станет головой.
Не гордись, а учись!
21-го июля 1932 сего года мне исполняется 50 лет. В лечение 10 лет в Соед. Шт. неукоснительно стоял на страже защиты интересов Советскою Союза, своим пером журналиста, борясь за признание Страны Рабочих и крестьян.
Выход этой книги совпал с известным заявлением Цика партии (Б) о расформировании особых «пролетарских» организаций деятелей искусств и объединении всех сочувствующих и близких советской платформе в единую семью писателей и художников. Приветствуя новую линию творческой спайки, на грани половины века я шлю свой привет родной семье советских писателей и художников, так как с первых дней октября шел с ним в ногу, выступая против богачей за права бедноты. Я уверен, что благодаря мудрому решению партии бороться против формулы «попутчик или враг», будут более недопустимы «закрути хвост», левацкие загибы Авербаха против великого поэта красного октября В. В. Маяковского или невежественные, сплеча, выпады против меня, как напр, в «Резце» № 11 (Ленинград 1932).
Моя жизнь посвящена – живописи, литературе и газетной работе. Некоторые люди не признаются и совершенно не оцениваются при жизни, я примирился с явлением этим, выпавшим, как видно, на мою долю. Сохраняю спокойствие. Теряю не я один. Ко дню половины века, прожитого мной, лучшим подарком себе и своим близким, друзьям посчитал свои стихи. Эти не являются из массы написанного чем либо избранным. Неопубликованное попавшееся на крючок случая. Приятно их напечатать, чтобы поменьше сидело птенцов могущих кричать, в скорлупах рукописей и черепа коробке костяной.
«I am not born of stock and stones’, but of woman.»
«And then they are many, and their attacks have been going on for a long time… I have, as it were, simply to tight with shadows in my defense»…
«I am a lover of knowledge and in the city I can learn from men. but the fields and the trees can teach me nothing.»
Застольная свара.
Приблюдников свора.
Я не ищу ни с кем соревнованья,
Соперничества не ищу,
Не льщуся герб надеть наименованья
Ни богача, ни нищего.
Я независимость на первый ставлю план,
Самостоятельность и деле, и словах.
Мой ум – аэроплан,
Ему неведом страх…
Проснувшись, не хожу без дела –
До вечера меняю труд на труд;
Энергия моя грызет удила,
Выпячивая кругло грудь.
Закатница, рассветница супруга,
Веселых глаз живой аквамарин;
Как бюста радости твои упруги,
Бедро бело – сколь стеарин.
Другиня и жена! согласья крылья
Твои соседни вдоль бульвара дня
И солнце золотою пылью
Ярча тебя, бодрит меня…
Стих за стихом, картина за картиной
Я создаю, чтоб осчастливить мир,
День творческий
Так Волга осмысляется путиной,
Так люд прояснится созвучьем лир…
29 апр. 1930
3 ч. 45 мин. дня
Скользи, пронзай стрелец, алмазный
Неиссякаемый каскад…
Я твой сосед, живущий праздно
Люблю волненье белых стад.
Познавши здесь честную схиму,
И изучивши тайны треб
Я даже смерть с восторгом приму,
Как враном принесенный хлеб.
Вокруг взнеслися остроскалы,
Вершины их, венчанны льдом,
В закатный час таят опалы,
Когда – бесцветным станет дом.
Я полюбил скрижали – книги,
В них – жизнь, моя прямая цель.
Они – полезные вериги
Для духа праздности недель!
Пускай в ночи стекло наяды
Колеблют легкие перстом –
Храню ученые услады
Моем забвении златом.
Op. 2.
Весеннее шумящее убранство –
Единый миг… затерянный цветах!
Напрасно зришь живое постоянство
Струящихся, скоротекущих снах.
Изменно все! И вероломны своды
Тебя сокрывшие от хлада бурь!
Везде, во всем – красивость шаткомоды!
Ах, циник, щастлив ты! Иди и каламбурь!
Op. 3.
Молчанье сможешь длить пещере,
Пурпурный крик таить,
Спасаться углубленной вере,
Кратеры Смерти пить.
Книг потемневших переплеты.
Как быстро мчатся корабли
И окрыляются полеты
От запечатанной земли.
Op. 4.
Родился доме день туманный,
И жизнь туманна вся,
Носить венец случайно данный,
Над бездной ужасов скользя.
Так пешеход, так злой калека
Глядит на радостно детей
И – зла над юностью опека,
Случайноспутницей своей,
Грозит глазам веселолюдным.
Зеленым ивиным ветвям
И путь необозримо трудный
Влачит уныло по полям.
Op. 5.
Упало солнце кровь заката
Восторгам дня нет, нет возврата!
Лишь облаков вечернедым
Восходит клубом голубым.
И, если смертный отойдет,
Над ним вновь солнце не взойдет –
Лишь туча саваном седым
Повиснет небесах над ним.
Op. 6.
Я не владел еще тобою
Золотоокою младой,
Как холод вечностью седою
Сокрыл тебя своей бедой.
Уста – увядшая затея,
Глаза – безжизненный кристалл.
А зубы – белая аллея,
Что ужас смерти нашептал.
Откроешь вежды, не поверю,
Твой смех увял навек!..
Я сам умру под этой дверью,
Найдет бредущий человек.
Склеп занесен свистящим снегом,
Как груди милой, белизной.
Копыто оглашает бегом
Забытый путь в краю родном.
Проскачет усмехаясь мимо.
Сук – траур, путь – из серебра.
Подкова – тяжко нелюдима…
Крошится льдистая кора.
