«ДИПА»

Киев

2019

УДК 821.161.1(477)’06-311.6

Б87

У вас в руках третья книга Мартина Бреста из цикла «Пехота». Книга, где вы увидите обе стороны этой войны, и поверьте — вы будете о-о-очень

удивлены.

Он пишет легко и как будто просто. «Как будто» — потому что писать

просто всегда очень сложно. Одной из главных особенностей его текстов

является умение вызвать чувство сопереживания у читателя. Они затягивают, погружают, помогают влезть в шкуру автора и прочувствовать

и его злость, и радость, и страх, и боль, и бесшабашность, и любовь, ну

и самое главное — ощущение боя. Но никакая военная проза не может

жить без юмора, и автор очень удачно передает широко распространенные

на передовой шутки и взаимные приколы в многочисленных диалогах

героев его книги.

Редактор Jeanne Ingbert

Художник Михаил Гутман

ISBN 978-617-7606-31-3

© «ДІПА», 2019

Я хочу посвятить эту книгу моей жене, самой любящей и любимой девушке на свете, которая несмотря ни на что — дождалась.

Как дождались еще десятки

тысяч таких же любящих

и любимых.

Спасибо вам.

ТЕРРИКОНЫ — отвалы «породы», вырубленной в шахтах и сва-ленной грудами на землю Донбасса, ставшие местами боевых

действий, такими же, как и посадки, дороги, мосты и пром-зоны моей родины.

5

ОТ АВТОРА

Все-таки треба дать немного пояснений, чтобы не вводить

уважаемого читателя «в оману». В отличие от первых двух

книг — события этой являются… и вот тут я хотел бы сказать

«художественным вымыслом», и это будет так же неправильно, как и назвать их «мемуарами». Нет, не так. Да, львиная

доля того, что относится ко второй роте сорок первого отдельного мотопехотного батальона, является происшедшим в действительности, но и остальные сюжетные линии, хотя и про-исходили совсем не здесь и не сейчас — тоже были ровно

такими же. Я объединил несколько историй в одну, использо-вав абсолютно реальные имена, позывные, родственные отношения и социальный статус героев — при этом поменяв

место действия и, собственно говоря, время. Таким образом, я писал о совершенно типичном Донбассе и совершенно ти-пичных Збройних Силах України образца конца пятнадцатого — начала шестнадцатого года, воевавших на этих террико-нах этой зимой, как воевало еще четыреста километров

переднего края. Моя книга — не обо мне. Она о… а какого

хера я буду рассказывать заранее? Вы увидите, о чем она.

Я хотел бы сказать спасибо всем людям, которые стали

героями этой книги. Нет, вру, не всем… хотя и это вы тоже

увидите.

С уважением,

Мартин Брест,

пехота, 41 омпб/72 ОМБр.

6

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

Кривых зеркал королевство.

От мрачной реальности бегство.

Впитал песок кровь героев.

Забыт их подвиг...

А кто я?!

Изгой?

Наивный мечтатель?

Не свой?

Немой?

Иль предатель?

Укор отары овечьей.

Их много.

Больше.

Не счесть их.

В загоне теплые стены.

И мягко стелят им сено.

Здесь есть корыто с похлёбкой.

Не надо думать. И лёгкий

Испуг почти растворился.

Кошмар!..

А был ли?!

Забылся.

А воля?!.

На воле звёзды!

И холод.

На воле вой, гарь и голод.

За волю надо вгрызаться.

Без сердца, кожи остаться.

Пройтись по углям горящим.

Себя терять, и незрячим

7

Идти на встречу рассвету.

Не веря — страха тут нету.

Как нет пустых обещаний.

И бесполезных прощаний.

Не просят воли у Бога!

К ней только боли дорога.

В ней только битв отголоски.

И колоски...

И этапы.

Расстрелы мамы и папы.

Враги народа.

Война.

Души поэта подмена.

И...

Неважно.

В загоне теплые стены.

Володимир Шевченко

20.09.2019. Київ. Метро.

#потік_свідомості

Глава 1.

МИНУС ДВАДЦАТЬ

…Каждая из этих историй могла произойти

по отдельности, а могла пересечься с дру-гими, стать частью чего-то большего. Хотя

наверняка эти события, как и те, которые описаны в доброй

сотне ветеранских книг — уже часть истории, истории забы-вающейся, вытесняемой из информпространства, хотя война

еще не закончилась. Главное, помнить, что все это — выдумки

воспаленного мозга автора, не имеющие, само собой, ни хрена общего с реальностью.

Конечно-конечно. Само собой.

* * *

Декабрь 2016, Донецкая область,

Волновахский район,

1,5 км севернее околицы села Новотроицкое.

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

9

ТАНЦОР, он же ВАСИЛИЙ. ВОП 72103.

…а на трассе никого почти и не было. Очередь машин со

стороны Донецка, обычно втыкавшаяся в наше КПВВ, сегодня

отсутствовала напрочь, и даже редкие, обильно парящие

выхлопом легковушки не нарушали прекрасного белого без-молвия, упавшего на окрестности самого северного взводного

опорного пункта в самом южном секторе «М».

Бо холодно. Минус двадцать ровно, даже градусник не врет, и при этом — ни малейшего ветерка, ни облачка, солнце заливает бесполезными, ни черта не греющими лучами невспаханное

поле, КСП роты, замерзшие машины, замерзших людей, замерзший и застывший мир Донбасса. Красиво. Почти хорошо.

Вася спустил ноги с койки и пошевелил пальцами в носках.

Носки были такие… эээ… «бабушкины», вязаные толстой

ниткой, высокие, теплые, в этих носках хотелось переступать

дома по холодному кафелю кухни, ожидая, когда булькающая

кофеварка нальет в высокую чашку горячий сладкий кофе.

Носки были очень домашние, и в принципе ничего домашне-го вокруг больше не было.

Кунг за ночь выстыл напрочь. Рыжие «таланы» примерзли

к фанерному полу, лезть в них не хотелось, волонтерская буржуйка, которой полагалось уютно полыхать, разгоняя по ку-зову ЗиЛа тепло, понуро подымала остывшую трубу и как бы

намекала: «Нихера, дорогой мой товарищ лейтенант. Тепла не

будет». Дров возле буржуйки тоже не было. И все равно —

было как-то удивительно хорошо.

Вася вздохнул, еще раз покосился на ботинки и решительно откинул спальник. Потянулся к узкой дощатой наре,

10

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

закрепленной поперек кузова, ближе к кабине, и дернул за

штанину «зимнюю горку». Штаны были грязноватые, но теплые, и самое главное — они были на подтяжках, высокие, они

закрывали поясницу и, в принципе, были удобными. Под штанами лежала кобура. Пустая, бо пистолет был под подушкой.

— Мартиииин, — равнодушно произнес Вася в пространство и завозился, натягивая штаны поверх пропотевшей тер-мухи. — Мартииин.

— Не буди меня, — донеслось из-под огромного зеленого

пухового спальника, грудой лежащего на соседней койке. — Я

сплю. После тяжелого и ответственного наряда.

— Мартииин!

— Бля. Ну шо?

— Буржуйка згасла.

— То пальне закончилось. Заправить треба.

— То йди, наколі і заправь.

— Там холодно. — Из спальника, причем совсем не из того

места, к которому обращался Вася, показалась всклокоченная

голова. — И скучно.

— Мартін, йди за дровами, це бойовий наказ, тобі цілий

лейтенант приказуєт! — Вася наконец-то натянул штаны и

решительно сунул ноги в носках в берцы. Термоноски, говорят, с этими мембранными рыжими чудовищами носить

надо… та где ж их взять-то? На рынке в Новотроицком че-го-то не продают.

— Єслі боєвой наказ — вимагаю оформіть письмово в

строк двадцяти чотирьох годин, — тут же ответила голова и

спряталась в спальник. — Та забезпечити всім необхідним для

виконання, згідно вимог Статуту та керівних документів, —

глухо донеслось вдогонку.

— Сукаааа… Навчив на свою голову. — Вася решил отод-рать ботинки от пола. Ботинки сопротивлялись. — Вставай

вже, знавець. Пошлі хавать, полдєвятого часи пробілі.

— Полдєвятого? Нє гоні, я в пять тока заснув.

— Нє пізді, смєна в чєтирє закончілась. — Вася затоптался

на месте, переступая ботинками, и начал искать глазами флис-

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

11

ку. На полке из патронного ящика, криво прибитой над головой Мартина, закачался телефон со вставленным кабелем от

пауэрбанки.

— А в фєйсбукє пошаріться?

— А, ну тогда конєчно, тогда всьо понятно. Це ж самоє

главноє. Корочє… бля, дє куртка?

— На вєшалкє, под моєй.

— А, точно… Корочє! Вставай, пошлі хоть каву наварім.

Погода — супєр.

— Нє, мнє нравітся ето «наварім»! Я ж буду варіть, как

всєгда. Може, тебе навчити? — Спальник беспорядочно ворочался, телефон угрожающе раскачивался.

— Нє командирське це діло — каву варіть особовому складу, — гордо ответил командир роты и с интересом посмотрел

на телефон. Подумал, протянул руку и пододвинул его поближе к краю. — Кстати. Вопрос. Почему мы с тобой на вот этом

странном недосуржике разговариваем постоянно?

— Хммммм… — Мартин снова высунул голову и прищурился. Машинально пригладил волосы, заехав локтем в зеленую стенку кунга. — А ведь точно. Это, мабуть, тлетворное

влияние Ярика. Заметь, у нас из двадцати человек семнадцать — русскоговорящие, но все тут же подхватують… под-хватывают этот суржик. Интересно, почему?

— Вот пойдем, поставим… поставишь каву — и обсудим. — Вася распахнул дверку. В глаза ударили лучи позднего

декабрьского солнца, отражающиеся от белого-белого снега. — Красиво тут.

— Ммммм… — Мартин задумался, пожевал губами, зачем-то высунул руку и помахал в воздухе. — Не. Не пойду.

Їбала жаба гадюку. Спать хочу.

— Ладно… Пойду сам балона включать, єслі газ єсть. Нє

скучай тут! — Командир шагнул из кузова, снег как-то очень

картинно скрипнул, зашуршал, взметнулся облачком и опал

невесомыми снежинками. Тишина.

— Нє трогай балона, бо вграєш! — раздался крик из-под

спальника. — Там вєнтілю пізда, тре рукой поджимать! На

12

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

буржуйкє варі! Бля… Щас… Балона, балона нє трогай, газ

стравіш!

Вася сделал шаг, ухмыльнулся, развернулся и пнул ногой

кунг. Над койкой телефон последний раз качнулся, соскользнул и, увлекая за собой белую пауэрбанку, рухнул вниз, прямо

на нос Мартину. Аж слезы брызнули. Следом прилетела тяжелая пауэрбанка. Вася заржал и потопал к КСП, зачем-то прислушиваясь к этому прекрасному скрипу под ногами.

— Бля!.. Сукааа… Ну вот нахєра! Я ж і так вже вставать

собірався! Ууууу, мля, я тєбє ето запомню!.. — раздавалось из

кунга, вместе с шуршанием спальника и кряхтением. — Я тєбє

це так ето запомню — ти оху… І нє трогай балон!

До КСП идти было аж метров двенадцать, это капитальное

здание выросло как летняя пристройка ко входу в один из

блиндажей. Даже с дверью. Палки, доски, волонтерские баннеры и гордость взводного опорного пункта нумер семьдесят

два сто три — стол в виде барной стойки. Перед столом стояли три высоких дубовых спила, а за ним — лавка, аккуратно

застеленная серым засаленным одеялом. Дальше, в углу в

мерзлую землю был врыт низкий кривой столик с ноутбуком, на который была выведена картинка с камеры, стоявшей на

самой верхушке террикона. Камера не работала. Буржуйка, находящаяся ровно посередине помещения, тоже.

— Мдааа… — проворчал Вася и зачем-то пнул теперь и

буржуйку. — Будет интересно.

— Хто? — из-за ноутбука показалась зеленая трикотажная

шапочка, натянутая на голову Феди, за ней — и сам Федя. — А.

Привет, командир.

— Привет. Чего в холоде сидишь?

— А толку топить? — сказал Федя и замолчал. Федя вообще мало говорил.

— Шоб тепло було, — терпеливо объяснил Вася.

— Так… Нету ж никого. А мне не холодно.

— Логично. Хоть и странно.

Федя пожал плечами. Федя вообще был большой, сильный, постоянно молчал и… мне кажется, он был из тех людей, на

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

13

кого можно положиться. Он разбирался, делал, молча и без

лишних указаний чинил то, что мог починить, и даже доливал

бензин в генератор без напоминаний. Федя имел позывной

«Скорпион», служил «срочку» в спецназе, не обладал чувством

юмора в общем понимании этого слова, имел хороший настрел из ГП-25, РПГ разных моделей и даже ПТУР-а, да и из

своего АКМ-а не стеснялся отлично попадать, и поэтому, само

собой, по воле военкомата он попал служить — куда? — правильно, в пехоту. Логика назначений военкомата вообще всегда лежала за гранью понимания, но в этом случае где-то в

глубине души Вася был благодарен военкому Соломенского

района в Киеве именно за Федю.

— Знаешь, Скорпи, я даже в чем-то благодарен военкомату

за то, что прислал нам именно тебя, — задумчиво сказал Вася и

полез взгромождаться на лавку. Лавка скрипнула, но выдержала.

— Не перехвали. — Федя смутился и снова уткнулся в черный экран ноутбука. Лежавшие рации молчали.

— Тебя или военкома?

— Всех.

— Тебя-то ладно, а вот военкома перехвалить не выйдет.

Потому что где-то там бездоганна воєнна система отбора дала

ошибку, и следом за тобой мне прислали Мартина.

— Ты ж вроде сам его намутил в нашу роту… — нахму-рился Федя.

— Эххх… — вздохнул ротный. — Это шутка, дорогой мой.

Джоук. Надо смеяться.

— Мда, — буркнуло из-за ноута, и одновременно с этим

распахнулась дверь.

— Бааааажаю здоров’я, товарищі офіцери! — гаркнул, вваливаясь, Мартин и закашлялся.

— Бармен, кофе! — тут же откликнулся Вася и пощелкал

пальцами. Не помогло.

— Не ори, не дома, — поморщился Мартин и начал засте-гивать точно такую же, как на Васе, зеленую куртку. Молния

явно застряла. Мартин чертыхнулся, поднял голову и с подозрением уставился на Васю. — Ты балона не трогав?

14

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

— Не трогав, не трогав я твого балона, успокойся вже.

— Скорпи, он балона трогав? — тут же продублировал

Мартин свой вопрос ноутбуку. Ноутбук покряхтел, но про-молчал. — Смотрі мнє. Як уграєш балона — кави больше нє

будєт. Ні-каг-да.

Кофе всегда был отдельным фетишем Збройних Сил, отдельной статьей расходов и отдельной церемонией. Всегда, на

любом опорнике или позиции, в любом штабе, если вы были

желанным гостем — вам тут же предлагали кофе. Это мог

быть итальянский продукт из волонтерских посылок, сварен-ный в шикарной джезве по всем правилом кофейного мис-тецтва, или же мерзкая растворимая «Галка» из сухпайка, но

кофе предлагали всегда, часто даже и не спрашивая, а просто

вынося парящие разновеликие чашки, стаканчики и прочие

плохо отмытые емкости. Иногда к кофе предлагали «военную

сгущенку» и всегда — какое-то ужасающее количество сахара.

Если кофе вам не предлагали… ну, звиняйте. Скорее всего, именно вас и именно в этом месте видеть не хотели. Вообще

с законами гостеприимства тут все было попроще, чем на

Большой Земле, эдакая смесь радушия и искреннего, какого-то

детского любопытства. Странно, да?

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

15

МАРТИН, он же Мартин. ВОП 72103.

Странно, да? Снилось что-то неявно-хорошее, теплое, ве-селое. Может, даже дом, но даже сейчас, через считаные минуты после просыпания, я уже ни черта не помнил, ласковый

сон ускользал, исчезал из памяти, и холод, пробирающийся

под спальник длинными мерзлыми пальцами, только ускорял

эту странную деменцию.

Я потер локоть, ушибленный об стенку, в очередной раз

подумал, шо треба примастрячить какой-то каремат, чтобы

так сильно не вытягивало тепло, и поморщился. Пауэрбанка, так удачно стукнувшая меня вслед за телефоном, потонула в

складках теплющего спальника, и словами «не хочу вылезать»

было вообще не описать всю гамму эмоций. Не хочу вылезать, а придется — опорник просыпается, и даже тут, в кунге, слыш-ны какие-то далекие разговоры, вскрики, смех и лающий

утренний кашель.

Кстати о кашле. Я потянулся на полку, вслепую пошарил, рискуя уронить на себя еще и зарядку с рацией, и нащупал

пачку командирского «Мальборо». Кучеряво живет товарищ

лейтенант, сигареты с фильтром курит, «па-багатому», тре

раскулачивать. Зажигалка… зажигалка лежала у дверей. К за-жигалке синей, самой крепкой изолентой была примотана

какая-то веревка, привязанная к очередной неизвестной военно-механической фитюлине внутри кунга, и таким нехит-рым образом зажигалку невозможно было утащить в кармане.

К сожалению, чтобы добраться до зажигалки, закурить пон-товые «Мальборо» и покашлять в свое удовольствие, все-таки

надо было вставать.

16

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

Берцы были просто невероятно ледяными. Я выдернул из-под подушки штаны на синтепоне, сунул в них ноги, выдохнул

и решительно привязал к ногам ботинки. Ботинки были на

меху, в них было гораздо теплее, чем в рыжих «таланах», и не

приходилось, как Вася, напяливать бабушкины носки. Правда, две пары «житомирских утепеленных» согревали ноги, только

если не ходить. Бо при ходьбе ноги потели, носки намокали, и ступни тут же охватывала мерзкая сырость. Кстати, тре сегодня в Новотроицкое скататься, если выйдет, поступить ис-тинно по-военному з метою борьбы за нижние конечности —

купить обычных женских, самых больших прокладок. И на

стельку. Прокладки отлично впитывали влагу и спасли уже не

одну пару мобилизованных ног. Прекрасная все-таки идея

кому-то пришла в голову с этими прокладками, дай ему Бог

здоровья, теперь все Збройні Сили пользовались.

— Шо тут? — в дверном проеме кунга появилась всклокоченная голова Механа. Механ был без шапки, Механ сжимал в

зубах сигарету, Механ был возбужден и одновременно печален.

— И тєбє здрастуй, Васєнька, надєжда і опора другої мо-топіхотної. Шапку вдєнь, мєнінгіта надує, — вежливо сказал

я и быстро засобирался. Где телефон? А, тю, вот он, на койке

валяется. Уууу, заррраза, до сих пор больно…

— Привіт. То мені мєнє… мєнін… той хєрні не надує, воно

мене не бере, — радостно улыбнулся Механ. — То ти йди вже, я хочу ЗіЛа завести, хай помаслає.

— Ухожу-ухожу, — я выскочил из кузова, тут же подсколь-знулся и замахал руками, пытаясь удержаться. Удержался, но

телефон улетел в снег. Мдаааа, не везет ему сегодня, как ни

крути. — Фу, мля! Васюм, зглазіл, йопт! Давай вже заводь свою

шарманку, тока двєрку прікрой, як вихлоп навоняє — коммандєр волать буде.

— Та то ж на тебе, не на мене… На тебе най волає, — фи-лософски протянул Механ, последний раз вкусно затянулся и

выплюнул бычок четко мне на ботинок. Улыбнулся, хлопнул

дверкой и пошел к кабине грузовика, смешно переваливаясь

в своих «дутиках».

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

17

Я вытащил телефон из снега, попытался его вытереть, вздохнул, вернулся и подкурил первую за день сигарету. Надо

ж и покашлять, да? Пойду на КСП, каву наварить тре, а то этот

специально обученный доблестный командир с меня не слезет, к гадалке не ходи.

— Бажаю здоров’я, товарищі офіцери! — вежливо сказал

я и кашлянул, протискиваясь в дверь. Слушай, а холодно все-таки, и молния на куртке заглючила — ну вот как назло, а?

— Бармен, кофе! — Вася, умостившийся, как обычно, за

нашим шикарным столом, тут же начал изображать из себя

хозяина жизни.

— Нє орі, нє дома, — буркнул я, сражаясь с молнией. Вот

бля, ну шо ж такое, тока отечественную шмотку купишь —

все, капец, фурнитуре гайки. Пороблено им, чи шо? — Ти балона не трогав?

— Не трогав, не трогав я твого балона, успокойся вже. —

Ротный принял вид оскорбленной невинности и заерзал на

лавке. Точно, барин решил кофию испить.

— Скорпи, он балона трогав? — засомневался я, загляды-вая за убитый ноутбук. Большой Федя завозился и попытался

стать поменьше, чтобы спрятаться за компом. Федя не любил

разговаривать, и, глядя на нас со стороны, я его понимал. Дур-нуватые зубоскалы, неугомонные в своем примитивном

остроумии.

— Смотрі мнє. Як уграєш балона — кави больше нє будєт.

Ні-каг-да, — я обернулся к Васе. Вася не ответил, сохраняя

вид оскорбленной невинности.

На улице зачихал ЗиЛ. Стартер проворачивал что-то там в

потрохах машины, натужно ерзал, жужжал, но чудо советского автопрома отчетливо отказывалось заводиться. Еще, еще —

и с каждым разом эти провороты были все тише, все медленнее, все безнадежнее, пока от них не остались только щелчки, как-то

удивительно четко звучавшие в вымороженном воздухе.

— Аккум сел, — сказал я и потянулся за баллоном. Поднял

красную замерзшую сосудину, поболтал — есть еще газ, есть, можно чайник вскипятить.

18

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

— Сержант-очевидность, — фыркнул Вася и заелозил руками по столу в поисках сигарет.

— Младший сержант–очевидность, — возразил я и кинул

ему пачку его же сигарет. — На, покури господских. Най в

тебе не за це голова болить, кстати.

— А за шо? — теперь Вася искал зажигалку. Федя пыхтел за

ноутом, пытаясь поудобнее устроится на ящике из-под ОГ-7.

— А за то, шо сєйчас мінус двадцать, на сєкундочку!

— Я виноват?

— Ночью было минут двадцать пять, — Федя высунулся

из-за ноута, выдал эту бесполезную, в принципе, информа-цию, и спрятался обратно.

— Ти нє в етом віноватий, — с наслаждением сказал я и

еще раз потрусил баллон. За тонкой стенкой из баннера за-молкли щелчки ЗиЛа. — Ти віноватий в том, шо у нас тока шо

не завівся ЗіЛ.

— Неожиданно, — задумчиво сказал Вася и помахал рукой

в воздухе, разгоняя дым.

— Ага. А тєпєрь давай думать, який шанс…

— Бля, — тихо произнес коммандер и потянул из кармана

рацию.

— …на то, шо завєдется ще хоч шо-то, — торжествующе

закончил я и поджег шипящую струйку газа из рассекателя.

— Бля! — уже громче повторил Николаич и забубнил в

рацию.

— Мотопехотная рота без приставки «мото», — временно

перешел я на русский, осторожно поставил новенький белый

чайник и потянулся за шестилитровкой. — Бля, вода закончілась. Мєхаааан! Мєєєєєхаааааан! Йди сюди, коммандєр буде

тебе задачу ставіть! Та йди вже, буде не больно!

Но было больно. На взводном опорном пункте номер 72103

в этот день не завелась ни одна единица техники. Пацаны

ругались, кряхтели, снимали аккумы, несли их в блиндажи, заряжали, выносили, ставили… и она снова не заводилась.

Прекрасное дизельное топливо, залитое скупой рукой началь-ника склада ПММ, уверенно не хотело загораться в дряхлых

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

19

движках БМП-1, Уралов и командирского «лендровера». Оно

густело прямо на глазах, и всякие доливания бензина и при-садок, заговоры, молитвы и боевые проклятия не помогали

никак. Бензиновые ЗиЛы тоже выкобенивались, и мы пони-мали, что вот сейчас, вот на данный момент наша рота чис-ленностью аж двадцать человек полностью потеряла мобиль-ность. В ноль. Любая боевая задача, которая могла бы быть

поставлена штабом и связанная с каким-то перемещением, иначе, чем на натруженных ногах військовослужбовців, при-званих за мобілізацією, была бы не выполнена.

Однако мы не были бы пехотой, если бы наша армейская

жизнь, жизнь странных и абсолютно невоенных людей, при

этом поставленных страной на передний и очень холодный

участок обороны, не была бы пронизана странностями. Да, тогда они казались нам вполне логичными — и только через

много месяцев я пойму, как же нам постоянно везло. Как повезло и сейчас, потому что несколько дней назад на моей машине, дизельном Мерседесе-Вито, состоявшем в основном из

ржавчины, мышей и разных колес, поломался стартер. Поэтому, в ожидании волонтерской посылки с этой штуковиной, мы просто не глушили бусик, он шелестел эти дни на холостом

ходу возле второго блиндажа, с подложенными под колеса

дровеняками, и пацаны залезали туда погреться, покурить и

поболтать с семьей по телефону.

К вечеру третьего декабря две тысячи шестнадцатого года

эта машина осталась единственной работающей у нас и, возможно, вообще на нашем участке лінії бойового зіткнення.

20

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

БОЦМАН, он же Георгий. «Серый» террикон в «серой

зоне».

— …вот нахера ты ее с собой таскаешь?

— Нравится.

— Все равно ж стрелять не будешь.

— Че это?

— Бля… совсем дурной, да?

— Рот закрой, веселый. Шо там?

— Ничего. Тусуются. Топят. Сцуко, холодно-то как…

Рядом с лежкой еще осенью отрыли маленький такой окоп-чик, глубиной сантиметров так тридцать, ну и шириной в

полметра, не больше. Боцман называл его «могилкой» и стра-шенно не любил туда ложиться, хотя второй номер секрета

мог по-честному позволить себе отдохнуть добрый час, а то и

полтора. Сейчас, правда, точно лезть в «могилку» смысла не

было никакого — ямка была засыпана снегом, а в снегу было

холодно. Да везде было холодно, честно говоря.

Секрет был нужный, но нудный. Ночью в нем вообще смысла никакого не было, именно поэтому, наверное, Боцман и Жека

ходили сюда на сутки весь сентябрь, октябрь и почти половину

ноября, и только потом кому-то или в комендатуре, или в ко-мандовании батальона пришла в голову светлая мысль «а зачем?». Секрет перевели на «дневной стационар», но от этого он

не стал веселее. Прийти поутру, раскатать каремат, лечь за два

березовых ствола, лежащих друг на друге совершенно естественно, достать трубу — пятидесятикратку, высунуть окуляр между

теми самыми стволами и… смотреть. Просто смотреть, до вечера, меняясь через каждые полчаса-час-полтора, как захочется.

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

21

Нет, поначалу, осенью, когда здесь стояла семьдесят вторая

бригада, Боцман честно старался внимательно наблюдать и что-то записывать. Даже Жеку, раздолбая, который уже и плиты из

броника давно вытащил, заменив на куски утеплителя для труб, сумел настращать. Они менялись раз в полчаса и даже немного

записывали наблюдения в толстый блокнот, еще довоенный, с

фотографией Киева на обложке и надписями на украинском.

Даже ручка, кстати, укропская была, обычная, шариковая, до

сих пор продающаяся в Докучаевске в канцтоварах.

Только никому эти записи не были нужны. Совсем. Ротный

брезгливо, двумя пальцами, брал листики с отметками типа

«14:44 приех. джип зел. цвета номера не видн. Уехал в 18:05», делал бдительное лицо и относил их начальнику разведки батальона. Ронял на стол и молча уходил. Начальник разведки, худой и затянутый майор-россиянин, делал еще более бдительное лицо, на всякий случай читал нудную лекцию про

бдительность и складывал листики в папку. Тоже, кстати, укропскую. Папку он складывал в стол, и комбат однажды

попробовал ее почитать, но комбат тоже был из кадровых

россиян, из какой-то то ли Псковской, то ли Кантемировской

дивизии, и приехал «в командировку» отбыть свой год. Потому комбату было пофиг.

Вообще-то то, что командир батальона, как и еще несколько офицеров — кадровые российские военнослужащие, было

типа как тайной. Хотя знали об этом все — комбат любил

потянуть рюмку, а с каждым днем командования восьмым

отдельным мотострелковым батальоном Первого армейского

корпуса эта любовь все более крепла, выливаясь в пьяные

изливания души, стрельбу по бутылкам и езду бухим по городу в попытке найти женское общество.

Женщины Докучаевска, а особенно молодые и симпатич-ные, вечерами из дому уже не выходили. Быстро научились —

полтора месяца стояния в городе каких-то казаков не прошли

даром, женщины тогда пропадали десятками, и теперь они

привычно уже прятались после шести, ну а с комендантского

часа, с десяти вечера — их точно было не увидеть.

22

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

Женщины… мысли Боцмана перескочили на Надьку. Надька была… нет, поначалу Надя была ничего, но теперь… Надя

была нормальной, но жизнь в прифронтовом городе одинокой

бабы с сыном странно на нее повлияла. Боцман, приходя к

Наде, все больше и больше замечал — прежде жизнерадост-ная, полноватая брюнетка-хохотушка превращается в угрю-мую, изможденную женщину с постоянно отсутствующим

взглядом. Как будто он, Георгий, стал ее тяготить. Хотя чего

там тягостного — две недели на боевых, потом неделю дома

и неделю у Надьки. Деньги, еда с пайков, да, небогато, но жить

можно. Но Надя… Надя как будто потерялась в происходя-щем, погружаясь все больше и больше в себя. Даже секс, слу-чавшийся все реже и реже, не приносил Боцману прежнего

удовольствия, Надька привычно качалась на нем, но взгляд…

взгляд был по-прежнему каким-то отрешенным. Как будто она

постоянно думала про что-то другое, хотя о чем можно думать, живя в городе, у которого нет будущего? И даже если…

— Машина, — буркнул Жека и пошевелился. — Опять.

Белый джип. Командирский. Хер-р-расе укропы катаются, соляр не экономят. И завели все-таки, епт.

— У них бэха-копейка, — буркнул Боцман и полез под

броник за сигаретами. — Списывают. И на «Уралы». Слышишь, есть курить?

— А ты не подзаебал дымить в секрете?

— А сам?

— Не гони. Да, у меня пачка еще. Тока дай из «СВД-шки»

стрельнуть.

— Из жопы себе стрельни, снайпер, мля.

— Шо они там? Нас не спалили?

— Та куда им, мобилизяки тупые…

Привычный диалог привычного секрета. Еще пара часов, стемнеет и можно собираться. В Докучаевск личный состав

«секрета» не ходил — ночевали на крайней даче в Березовом, на той стороне, что была под «ополчением». На западной стороне, на крайних хатах, уже сидели укропы, занимая к тому

же еще и перекресток — поворот с трассы Донецк-Мариуполь

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

23

в сторону Докучаевска. Вроде какая-то четырнадцатая бригада, хер их знает. Посредине поселка, между фазендами, заня-тыми укропами и «ополчением», в новеньком двухэтажном

доме («даже особняке» — сам себя поправил Боцман) жил дед.

Наверное, именно это было причиной того, что в самом дачном поселке никогда не было столкновений. Ополченцы и

укропы как бы не замечали друг друга, делая вид, что так и

надо. Дед качал воду для ополчения, так как у четырнадцатой

бригады была своя скважина, взамен на разрешение рубить

чужой сад на дрова, принимал подарки в виде тушенки от

хохлов и с удовольствием стрелял сигареты и у тех, и у других.

«Гибридный дед гибридной войны», — почему-то подумалось

Боцману, и он снова повел плечами. Броник не давал возможности нормально расслабиться, хорошо Жеке, но он дурак, потому что пластины вытащил, а Боцман не дурак, Боцман

этой херней заниматься не будет…

Ноги в зимних белорусских «Гарсингах» нещадно мерзли.

24

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

СТЕЛС, он же Сергей. 300 метров севернее и 25 метров

выше ВОП 72103.

Ноги в новых рыжих «таланах» нещадно мерзли. Пальцами шевелить уже откровенно достало, но Серега продолжал

лежать, упершись локтями в грязный каремат, и смотрел в

прицел «Фагота», и то, что он там видел уже полтора месяца, достало и его, и Мару хуже… хуже всего. До недавнего времени.

Сто тридцать первый отдельный разведбатальон к концу

пятнадцатого года был размещен гораздо южнее, почти под

Водяным, а там недалеко и до Мариуполя, но сюда, почти в

сектор «Б», их отделение ездило вахтами по пять суток. Отдельный блиндаж на шесть особей, буржуйка-дрова-вода в

наличии, а с недавнего времени, когда сюда переехал и ротный

второй роты сорок первого батальона, еще и шикарная волонтерская баня. Служи, как говорится, и не жалуйся. Стелс вместе с Марой и остальными тремя разведосами заходили сюда

на пять-через-десять, и, если честно, Серега любил бывать

здесь. Нормальные пацаны из пехоты, «ровный» ротный, за-тягов нема, проверки сюда просто не доезжают — красота!

А. И еще сепары. Стелс был мобилизованным, как и большинство пацанов, пришел в армию добровольно, а до войны

летал на своем дельтаплане и кропил поля. Пилот, в общем.

Куда его отправил военкомат? Правильно — в разведку. И вот

тут, в разведке, Стелс нашел в себе то странное качество, которое за время войны проявилось у очень многих украинских

парней, людей совершенно разных профессий, социальных

слоев, мировоззрений и даже языков.

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

25

Стелс был «жадным до боя». Сереге это… нет, словом

«нравилось» не описать, скорее так: Серега нырял по «зелен-ке», втыкался коленом в грязь и аккуратно поводил своим

АКМ-ом с трубой ПББС-а, и автомат даже с подствольником

тогда казался ему невесомой пушинкой, как и броник, и куча

магазинов с «УС-ами» и «ЛПС-ами». Сереге нравилось то, за

что любой гражданский психиатр давно запер бы его на больничку, — он был «человеком момента». Этот момент — это

темная фигурка, плавно входящая в прорезь неудобного прицела, те миллисекунды, когда замерзший палец в грязной китайской «тактической» перчатке плавно, даже как-то ласково

выжимал спусковой крючок АКМ-а, этот первый толчок в плечо, какой-то даже дружеский, острый кисловатый запах пороха, разносящийся по внезапно остановившемуся воздуху…

Серега любил этот момент, потому что Сереге нравилось

воевать. Вероятно, это неожиданное «нравилось воевать» и

стало причиной того, что получившая несколько сильнейших

ударов от российских вооруженных сил в четырнадцатом армия Украины как-то удивительно быстро оправилась, хэкнула, со вкусом покурила и дала такой отпор, что после ранней весны пятнадцатого наступление противника превратилось в

спешное окапывание и даже немного — в движение назад, на

восток, когда «сили та засоби АТО» начали аккуратно, спокойно и методично откусывать обратно кусочки своей земли.

Этот парадокс, наверное, еще будет изучен историками этой

войны (хотя, скорее всего, нет, политики постараются это забыть, стереть из памяти, выкинуть из истории), но невероят-ная странность этого «нравится воевать» была настолько

сильна в странной, мобилизованной, буквально слеплен-ной-на-коленке армии образца конца пятнадцатого года, что

даже исключительно мирные, непривычные и не понимающие

войну люди часто становились умелыми вояками буквально

за два-три месяца.

Если не погибали раньше.

Разведка давала Стелсу, как и его побратиму и напарнику

Маре, главное — сопричастность. Там, где пехоте было скучно,

26

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

разведка находила свой «фан», и сейчас этот фан был ровно

в кружочке прицела «Фагота» — пусковой установки проти-вотанковых ракет, стоящей на склоне заснеженного террикона, причем, шо характерно, без ракеты. Установка исполь-зовалась исключительно для наблюдения, бо ракеты М111 и

М113 были до́роги, выдавались скупо и поэтому еще более

скупо расходовались. Да и не нужна была сейчас Стелсу с

Марой эта ракета — они вот уже две недели наблюдали сепарский «секрет», работавший из березовой рощи на проти-воположном, «сером» терриконе. Оба террикона — и наш, и

«серый» — разделяла трасса «Донецк-Мариуполь», на которой сегодня, ледяным вечером начала декабря, не было ни

одной машины.

— Ну шо они, не спалили нас? — пробормотал валявший-ся рядом Мара и поплотнее обнял свой «покемон». Володя

любил свой «ПКМ», и тот отвечал ему взаимностью, наверное, потому что они оба были тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года выпуска.

— Та куда им, сепарам тупым. Чуеш, тот, шо повыше, опять

с «СВД-хой» приперся.

— А че, тут шестьсот метров, нормально, если руки пря-мые. Длинный снайпер робко прячет…

— … тушку мерзлую в утесах. Нахрена он ее носит, если

не стреляет?

— Тю. Може она в военник записана, не хоче проебать.

Логично?

— Логично. О, опять курят. Хуйовый у сепаров «секрет».

— Я, кстати, тоже хочу. — Мара завозился на поскрипы-вающем на морозе каремате. — Я тихонько.

— Не будь сепаром, не кури в секрете. Я тебя раньше сам

завалю, жалко такую тушку сепару дарить. Давай вже, твоя

очередь. А я буду думу думать. Важную.

— Давай. — Мара, несмотря на сто кило живого веса, как-то удивительно ловко передвинулся к «Фаготу» и прильнул к

окуляру. Зашипел: — Фуууу, мля, холодный, сука. Шо за мысль?

Нахера ты в армию пошел?

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

27

— Ничо, «покемона» нагрел — и пусковую нагреешь. —

Стелс прилег на каремат Мары, повернулся на спину и уставился в хмурое небо. — Новый год скоро, кстати. Ты себе шо

хочешь?

— Планку под оптику на ПКМ, — тут же ответил Володя

и осторожно потрогал резинку окуляра. — Еще холодная…

Сто баксов стоит.

— На хрена тебе планка, ты ж в стену сарая не попадаешь.

Даже изнутри, гиии…

— Дурной ты, Стелс, как тебя тока в разведку взяли? Обидел меня. Все, я с тобой не разговарюю.

— Не вибрируй, военный. Я любя. Шо там?

— Ни-хе-ра. Валяются на спинах, курят, пиздят. Ротному

докладуем?

— Зачем? Нечего докладывать. Да и мысль одна у меня

есть. Цикава.

— Яка?

— Цикава. Мы ж разведка? Разведка. А чо мы тада сидим?

— Ну товой… Наблюдаем, типа.

— То пассивно и нецикаво. Треба итить.

— Ну треба — так треба… Када?

— Та завтра.

Мара пожевал губами и решил ничего не отвечать. Серега

потянулся и выловил в кармане «горки» пакетик сахара, на-дорвал и высыпал себе в рот. Не, ну а чо. Сладкого ж хочется…

28

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

ТАНЦОР, он же Василий. ВОП 72103.

«Лэндик» удалось завести каким-то чудом, и Вася даже

съездил на заправку «Параллель» и залил зимнего дизеля на

девятьсот гривен. Ну не знаю, какой он был «зимний», но явно

лучше того дерьма, которое выдавалось армии. Из бочек шел

студень, консистенции уже даже не киселя, а добротного но-вогоднего холодца. Гореть эта смесь отказывалась напрочь —

Мартин плеснул на угли буржуйки добрых пол-литра, чем

загасил означенную буржуйку полностью. Собака по кличке

«Принцесса Догана», тулившаяся к этой буржуйке, посмотрела на Мартина с осуждением, и даже кот по кличке «Где эта

сволочь» облил всех молчаливым презрением. Хотя было уж

точно не до буржуйки.

Танцор видел, что КПВВ «Новотроицкое» закрыто по слу-чаю мороза и отсутствия машин в обе стороны. В фанерных

домиках погранцов вовсю работали электронагреватели, гро-зя пожаром, и сержант в наряде, открывавший Васе шлагбаум, кажется, примерз к нему навсегда. Было холодно, очень, холоднее, чем Вася мог спокойно терпеть, и настроение, и

без того испорченное по поводу не заводящейся техники, изгадилось окончательно. И еще Мартин добавлял, уже час

без остановки перечисляя все чарівні піздюліни, которые

обрушит командир целого батальона на голову командира

маленькой роты. А комбату треба було звонить и докладывать.

Вася распахнул дверку на КСП, шагнул и вдохнул слегка

нагревшийся воздух. Начинало темнеть, и скоро придут Стелс

с Марой — отогреться, попить чаю, потрындеть за жизнь и

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

29

отправиться спать. Их парни из сто тридцать первого засту-пали в наряд на ночь, в помощь нашей пехоте, ну а эти два

бойца взяли на себя интересную задачу — днем наблюдать за

недавно «спаленным» секретом сепаров. К этому моменту мы

знали немного, но уже больше, чем ничего: они заходят около

восьми, сидят до шести вечера, до сумерек. Значит, теплака

нема. Они живут на дачах в Березовом, но, сидя в роще на

нашей стороне террикона, само Березовое они не видят. Значит, наблюдают только за нами и за трассой. Они — лентяи, которые выполняют задачу «на отъебись», и один из них зачем-то носит в секрет «СВД-шку». Значит… значит, можно

кое-что замутить… кое-что, за что комбат, если узнает, казнит

живьем. Или отдаст начальнику штаба для опытов. Хотя он и

так казнить будет, за технику, звонить-то надо…

— О, ты вже приехал… — Из блиндажа вынырнул Мартин, в обнимку с какой-то кастрюлей, обмотанной чьими-то пик-сельными штанами. — Тепло в блиндаже, зайди, погрейся, серьезно.

— Не хочу расслабляться. — Вася сел на лавку и выкопал

из-под двух флисок и куртки телефон. Китайское чудовище

лениво мигнуло экраном и отрубилось. — Бля.

— Зара зарядку дам. На пока, пацаны каши нагрели.

— Не хочу.

— Зато язва твоя хочет. Не будешь жрать — будешь страдать.— Ты — моя язва. Стелс семафорил?

— Не-а. Поешь, реально весь день не ел… Или ты на заправке хот-дог стоптал? — с подозрением уставился на него

Мартин. В глазах его читалось обвинение пополам с завистью.

Не, зависть таки побеждала.

— Ты шо! Как я мог. Давай вже кашу свою. — Вася действительно съел хот-дог на заправке, мерзкий и безвкусный

по стандартам цивилизации и божественный — по военным

стандартам. Но признаваться в этом — это обречь себя на

многочасовые обвинения. Та ну нафиг. — Аааа, бля. Щас, комбату позвоню и поем.

30

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

— Ты сначала поешь, — произнес Мартин и заклацал за-жигалкой. — А то после разговора с комбатом точно аппетит

пропадет.

— Точно язва. — Вася открыл кастрюльку. Пшенка с ту-шенкой, густо засыпанная какой-то химической приправой. —

Пшенка. Шматко варил?

— Он самый. Еле уговорил его тушман не экономить. Короче — белок и сложные углеводы, короче, то, шо надо для

Збройних Сил. — Механ с тобой был?

— Не, он второго ЗиЛа колупает. Сам катался.

— Вася… — Мартин подкурил сигарету, вкусно выпустил

дым в сумерки КСП и внимательно посмотрел на ротного. —

Вася, ну вот нахуя, а? Ну что, трудно кого-то с собой взять

было?

— Некогда искать. Не зайобуй.

— Вася, ты, кажись, забув, де ты находишься. Не, я понимаю, снег, мороз, кашло с тушлом, романтика наряда и все

такое… Но бля, Вася, один командир в машине — это ж по-дарок сепарам.

— Страшным и ужасным ДРГ?

— И им тоже. Это гон, брат, так нельзя, не расслабляйся.

— Не гунди.

— Вася… Комбат тебя казнит.

— Похуй. Де он еще одного такого дебила найдет остатками роты командовать?

— Вася... — Мартин присел на лавку, затянулся и помахал

рукой. — Не комбат — Ксюха тебя казнит.

— Это да. — Командир роты с сожалением отложил вилку

и накрыл кастрюлю. — Это аргумент. Но ты ж не скажешь.

— Да как нехуй петь. Расскажу жене все как на духу. И

будут тебе вырванные годы — гарантия. Я б на твоем месте

даже в отпуск бы не ехал, хде-то с полгода. Розірве тебе на

шмаття, к «равісту» не ходи.

— Подло, но справедливо, — вздохнул Вася. — Кофе есть?

— Чайник в буржуйке закипает. Звони комбату, хули тут

откладувать. Мой телефон возьми, на лавке лежит.

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

31

Комбат был «ровный». Нормальный, адекватный, хотя и

«кадровый», а большинство кадровых в мобилизированной

армии недолюбливали. Комбат принял батальон год назад и

потихоньку, системно, спокойно превращал толпу нормальных, в принципе, но слегка «потороченных» войной мужиков

в боеспособное подразделение без «залетов». По октябрьско-му приказу нашу вторую роту передали под оперативное

управление первого батальона семьдесят второй бригады, и

сейчас на нашем терриконе возле КПВВ «Новотроицкое» мы

были в добрых сорока километрах от основных позиций

остального батальона. Далеки и малоподконтрольны, и то, что

комбат при этом не задалбывал нас своим присутствием и

контролем, было знаком доверия. И это доверие никак нельзя

было потерять, хоть убейся. А тут еще эти машины, мля…

Танцор набрал номер, пока Мартин расставлял замызган-ные чашки и сыпал в них «львівську зелену каву» и ужасающее

количество сахара. Ежедневный ритуал на всех опорниках

Збройних Сил и нацгвардии, эксклюзивно в АТО, доступный

только посвященным и приезжим, к которым хотят проявить

свое расположение.

— Бажаю здоров’я, СанСаныч.

— Бажай, бажай. Я думал — ты уже и не позвонишь, Вася.

Да еще и с Март… с Олега телефона. Ну что у тебя?

Дверь на КСП распахнулась, и в проеме в облаке морозно-го воздуха показалась сутулая фигура Васи-Механа. За ней

молчаливой глыбой маячил Дизель, младший сержант и водитель. Механ улыбался.

32

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

СТЕЛС, он же Сергей. 300 метров севернее и 25 метров

выше ВОП 72103.

— Ворочаются, — на «Фаготе» опять был Стелс. — Не, треба заканчивать с этими наблюдениями, я так себе все хозяйство отморожу, серьезно.

— А ты его растирай, — ухмыльнулся Мара. — Так шо, думаешь, получится?

— Завтра сходить? А чо нет?

— Ротный може возбухать.

— Ротный сам с нами поскачет, аки ягненок, — Стелс

отвернулся от «Фагота» и потер глаза. Хорошая оптика, но

глаза быстро устают, как будто песок щедро сыпанули под

ресницы.

— Ему не разрешат.

— Если я правильно понял этого Танцора, то он и спра-шиваться не будет. Нормальный чел, хоть и офицер.

— Та он «пиджак».

— Серьезно? Тогда, как говорят по телевизору, многое ста-новится ясным. Смотри.

— Так отойди.

— Та не сюда смотри, а вообще — смотри! — Серега отполз

от «Фагота», лег на бок и подогнул ноги. — Ааааа, бля, броник, сука, заебал… Смотри. Если мы на ЗиЛе подкинемся до «четырнадцатой»…

— ЗиЛ не бэ-гэ, в смысле — не боеготов, водилы лаются, аж сюда слышно.

— …ну тогда на мерсе. Подкинет пехота, там выходим и

идем вдоль дороги, слева, шоб нас с дач не видно было. До

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

33

первой «зеленки» доходим, переходим оту дорогу на Ясное, шо отходит, и входим на «богаті села».

— Там понакопано, вдоль дороги идти — тупо.

— А мы аккуратно, тока посмотреть. А домой вернемся

или так же, или через «серый». На все про все — часа четыре.

— Всей толпой?

— Вчетвером. Диму оставим, у него нога болит.

— У меня тоже болит.

— У него реально. Воспалилось шо-то.

— Так хай на больничку тулит.

— Разведка на своих ногах в медпункт не ходит, — выдал

Стелс разведчицкую военную мудрость и снова пододвинулся

к «Фаготу». — Слушай, я бы их отсюда достал. Вон как лениво лежат.

— Хер бы ты достал из трех штанов, если еще не отморо-зил, — ухмыльнулся Мара и погладил ледяной пулемет. — Вот

я бы достал.

— Помнишь, я тебе про сарай росказував?

— С оптикой лучше, меньше пристреливаться.

— Мечтай, мечтай…

Оптические прицелы, ночники, коллиматоры, трубы, би-нокли и тепловизоры… Сколько их пошло в армию от волонтеров за деньги людей? На приборы наблюдения, в том числе

и на ремонт, и на покупку новых, тратилось столько, что сейчас даже приблизительно нельзя прикинуть бюджет. Мини-стерство Обороны не поставляло в войска практически ничего, и волонтерские «глаза» часто были единственным, что

могло спасти жизнь людей на «лінії бойового зіткнення». Кто

и когда сможет оценить этот вклад? Нет, здесь — на войне, его

ценили очень высоко… потому как за более чем полтора года

войны все, чем великие командармы в больших лампасах смогли обеспечить мотопехотную роту, — это четыре советских

бинокля Б8-30 и одна артиллерийская, неведомо как попавшая

в пехоту приблуда по прозвищу АСТ. Все остальное — поку-палась за кордоном, неведомыми тропами ввозилось в страну, перебиралось в волонтерских фондах или на квартирах, вез-

34

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

лось скрипучими «бусиками» на восток и выдавалось в руки

военным, среди которых так мало было профессиональных

военнослужащих и так много — настоящих людей.

Иногда мы думали, что волонтеры могут все, и уж точно —

мы никогда не смогли бы воевать без волонтеров. Кто бы что

ни говорил.

— Я Мартину скажу, кстати, — пробормотал Мара и снова

зачем-то погладил пулемет. — Тре не забыть.

— Шо именно?

— Та про планку на «покемона».

— Зачем? Он тебе разве шо патрон выдаст, один, шоб за-стрелиться и не зайобывать его.

— Та Толик Мастер говорил, шо у него волонтеры есть

знакомые. Може, пришлют планку.

— От ты заболел своей планкой… Шо ты на нее прикру-тишь?

— Это вже другой вопрос. — Мара перевалился на спину

и задрал ноги вверх. — Фуууу, заебался, пошли вже, а?

— Ноги опусти, мля!

— Опускаю, не ори…

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

35

БОЦМАН, он же Георгий. «Серый» террикон в «серой

зоне».

— Што это?

— Где?

— Щас… правее метров триста, прямо на их терриконе.

Где-то посередине.

— Смотрю.

Боцман крутнулся на месте, подтащил СВД и аккуратно

примостил ее на серый ствол березы. Жека, конечно, тот еще

наблюдатель, но… посмотреть стоит. Таак, вот, получается, опорник, теперь правее и выше… Грязно-белые камни, снег, снова снег… Нема вроде.

— Не вижу, Жека.

— Триста право, двадцать выше. Прям посредине террикона. Что-то поднялось и опустилось, как человек. А может, и нет.

— Кабан?

— Та ну. Я серьезно. Мне делать нехер было, я террикон

рассматривал, прям попал вот на это самое.

— А ну дай.

Боцман отложил винтовку, отпихнул Жеку и пододвинулся к трубе. Мир приблизился рывком и как будто выцвел…

чччерт. Труба стояла на маленькой треноге и была очень лег-кой — китайская поделка, ничего серьезного, но уж что есть —

поэтому легко могла сдвинуться. Георгий выкрутил кратность

на двадцать и начал обшаривать склон. Нет, двадцать — много, пришлось поменять на пятнадцать и «водить» трубой аккуратно, едва касаясь ее пальцами. Ориентиры, ориентиры…

36

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

хрен там, а не ориентиры, весь террикон одинаковый. Так, еще

раз. Вот левый край, для укропов он, получается, правый, и

тут у них стоит крупняк. Такое старье, как ДШКМ, никаких

«Утесов», понятное дело, но и с «дашки» они умудряются попадать. И АГС еще где-то тут, само собой. Теперь ведем правее… Дерево, вот дерево с висящими на голых ветках давным-давно перебитыми проводами… Теперь вверх… Ну

примерно тут, не? Ни хрена. Камни и камни. Может, вот это

пятнышко… нет, херовая оптика, но все равно — вроде нема

никого.

«Фрррр…» — раздался далекий звук, и над позицией взви-лось облако сизого дыма. Двигатель поревел, поревел и замолк. Это что это они заводят, а? А ну-ка…

Боцман переставил трубу, нашел несколько фигурок, стоящих возле капонира, и опять выкрутил увеличение на максимум. Жека пожал плечами и сунул руки под броник. Ну, значит, почудилось. Ну и хрен с ним.

Ровно на шестьсот семьдесят метров западнее Стелс приподнялся и поменялся местами с Марой, который прильнул к

«Фаготу». Если бы Боцман убрал свою трубу на пять секунд

позже — все, наверное, сложилось бы совсем по-другому.

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

37

МАРТИН, он же Мартин. ВОП 72103.

— Бажаю здоровья, СанСаныч! — преувеличенно бодро

сказал Вася в мой телефон.

Из распахнувшейся дверки потянуло холодом, и в дверном

проеме нарисовался Механ с маячавшим позади Дизелем, кор-чившим мне какие-то рожи.

— Не орать, — тут же сказал я. — Ротный с Генштабом

разговаривает.

— С Полтораком? — притворно изумился Дизель, делая

большие испуганные глаза и всплескивая руками. — С самим?

— Бля, Дизельман, не гони, Полторак — то министр обороны, а начальник Генштаба у нас — Муженко.

— С Муженко? — еще больше замахал руками Дизель и

чуть не попал по Механу. — С самим?

— Хуже. С комбатом.

— Чё это хуже?

— Бо Муженко далеко. А отпуск подписывает именно комбат. — Я закончил сыпать сахар в кружки, скомкал и сунул

кусок пиксельных штанов, служивший прихваткой, в карман. — Кофе бу?

— Бу, — наконец-то соизволил буркнуть Механ и улыбнулся. — Той мені велику кружку давай. Найвеличнішу.

— Найвеличнішууу… — протянул я. — Кажись, Васюм, бесконтрольный и безудержный просмотр «Бахлюль» по

остаткам нашего украинского телебачення не прошел для тебя

даром. Сами себе кружки шукайте, я по чайник пошел.

— Та падажжі ти, — протянул Васюм и начал, кряхтя, за-бираться на дубовій спил, служивший нам барным стулом. —

Ми товой… Корочє, ЗіЛа я завів одного.

38

Мартин БРЕСТ • ПЕхоТа-3: ТЕРРиконы

— «Я завів»? — возмутился Дизель и уселся на другой

спил. — Охренеть. Шо, сам? Ну ты герой!

— Ладно. Ми завели, — покладисто согласился Механ и

потянул свой крупный, покрасневший нос к кастрюльке. —

Шо в нас тут, кашло? Давай, насипай.

Я обернулся к ротному, разговаривавшему с комбатом и

мрачневшему на глазах, и прислушался.

— Так тично, — говорил Вася, — «мерс» и «лендик».

— И ЗиЛ, — тут же вставил я.

— И ЗиЛ, — послушно повторил Вася в трубку. — Ага. То

есть нет, не аккумы. Все заряжено, у нас две зарядки. Одну

купили, одна волонтерская. Да. Кому? Товарищ майор, изви-няюсь, но хер ему, а не зарядка. Пусть приезжает и тут заря-жает. Ах, не може, бо аккумы сели?.. Ой, як прикро…

— Хто там такой борзый на нашу зарядку? — шепотом

спросил я. Ротный шикнул, потом неприличными жестами

показал мне, шо это хто-то из РМТЗ. Вот бесстрашные, мля…

— … А потому что соляр в студень превратился, не знаю

я, чем его бодяжили. Хотите — привезу и покажу? Та да. На

заправке, на Параллели, и бусик туда же отгоним. Одна надежда, шо у сепаров такое же пальне, и у них тоже ни черта

не заведется. Да. Будем заводить. Да, сообщу. Нет, в семь-два

еще не долажував. То есть, не докладывал. Понял-принял.

Плюс.

— И шо комбат? — тут же спросил я. Дизель навострил

уши, а Механ вздохнул, сполз со стула и пошел в блиндаж за

чайником.

— Опиздюливал, — кратко ответил ротный, — но нэжно.

На полшишечки. У них тоже ни хрена не ездит. А в первой

роте у ротного за ночь дверка в блиндаже примерзла, так

он полдня стучал, шоб его расколупали… Ну шо у нас, Дизель?

— Ваш кунг закочегарим, — сказал Дизель и почесал небритую щеку. Дизель был из тех, кто каждый день брился, и

чувствовать щетину ему было невмоготу. — «Уралам» — пиздец. Или под ними костер разводить, или ждать потепления.

Глава 1. МИНУС ДВАДЦАТЬ

39

— Мда… — ротный как-то автоматически тоже почесал

небритую щеку и бросил мне телефон. — Тебе какая-то смска.

— Заеб… — я открыл сообщение. — Так, скока щас… Треба лететь во Владимировку, на «Новую почту».

— Надо-надо, — закивал Дизель. Из блиндажа показался

Механ с чайником, на ходу переругиваясь с кем-то. — И в

магазин. За йогуртом.

— Какой йогурт, ты ж не пьешь?

— Малиновый. Не пью, но есть хочу нормальную хавку, а

не это говно. — Дизель кивнул на полиэтиленовый мешок с

пряниками и булочками.

Да, по норме продовольствия нам поставляли пряники и булочки, и, клянусь, если пряники были просто твердой мерзостью, то булочки с джемом были вообще не с этой планеты. Потому