Алиса Мария Нортон родилась 17 февраля 1912 года в Кливленде, Штат Огайо, США. Она была второй дочерью Адальберта Фрили Нортона, владельца компании по производству ковров, и Берты Стемм. По семейным преданиям, род их шел от первопоселенцев, и среди её прапрабабок была индианка. В школе Алиса часто посещала библиотеку, много читала. Была редактором школьной стенгазеты, для которой писала свои первые рассказы. Здесь же, в школьном зале, была написана ее первая книга — «Ralestone Luck», хотя она была опубликована второй в 1938 году (первой была «Команда Принца» изданная в 1934 году).
В 1934 году, она юридически изменила свое имя на Андре Нортон (Andre Alice Norton, если быть точнее). Как ожидалось, ее произведения будут читать в основном мальчики, а добавление мужского имени увеличит реализацию книг. После окончания средней школы, на протяжении года, с осени 1930 до весны 1931, она продолжала свое образование в Flora Stone Mather College of Western Reserve University (теперь Case Western Reserve), собираясь стать учителем истории. Затем, из-за экономического кризиса в стране, была вынуждена найти работу домохозяйки. Она поступила на вечерние курсы по журналистике и писательству, которые предлагались Кливлендским Колледжем, взрослым отделением того же самого университета. В 1932 году Андре Нортон поступила на работу в Кливлендскую библиотеку. Следующие 18 лет она провела, занимая должность ассистента библиотекаря в детском отделении Нотингемской библиотеки в Кливленде. Она не могла поменять место работы, т. к. не имелось никаких других вакансий во время экономического кризиса. В 1941 году, на протяжении короткого периода она владела и управляла книжным магазином и библиотекой с платной выдачей книг на дом, расположенным на горе Рэйнер, Мэриленд. К сожалению, это была неудачная затея. Почти в то же время, с 1940 по 1941, она работала как специальный библиотекарь в каталоге отдела Библиотеки Конгресса, включаемого в проекте, связанном с иностранным гражданством, которое было резко завершено к началу Второй Мировой Войны. После того, как госпожа Нортон покинула Кливлендскую библиотеку, она начала работать чтецом для Мартина Гринберга в Gnome Press. После 8 лет она отказалась от поисков новой работы и полностью посвятила себя написанию книг.
В ноябре 1966, плохое состояние здоровья вынудило ее переехать в Зимний Парк, Флорида, где она жила до 1997 года. Потом проживала в Штате Теннесси.
Умерла Нортон 17 марта 2005 г. в своем доме в городе Мерфрисборо, штат Теннесси, США. Американская ассоциация писателей-фантастов посмертно учредила премию имени Андре Нортон.
В данном цикле представлены образцы раннего периода творчества Андрэ Нортон. Но рука мастера чувствуется вполне. Трилогия о приключениях молодых голландцев и американцев в годы Второй мировой войны в оккупированной нацистами Европе и далекой и таинственной Индонезии никого не оставит равнодушными.
Шпионский детективно-приключенческий роман о голландце Лоренсе ван Норрисе. Действие происходит во время Второй мировой войны.
«Лондон, Англия
2 июня 1940 г.
Дорогой Лоренс!
Если ты получишь до пяти копий этого письма, не удивляйся. Потому что я посылаю именно такое количество депеш разными путями, так что хоть одно, по крайней мере, гарантированно найдёт тебя. Это очень для меня важно.
Я сейчас в Англии. Так много всего случилось со мной с тех пор, как я последний раз писал в Америку. Во-первых, я вернулся домой из университета, когда разразилась война. Но в армию меня не взяли — я был ещё слишком молод! И пока я осматривался в Амстердаме, меня вызвали в дедушкин дом, что в окрестностях Роттердама, потому что…»
— И потому теперь ты можешь сам видеть, Лоренс, что всё, о чём только что причитал в зале этот идиот Клаас, — я слышал его бормотание — чистая правда. Это конец йонхеера Йориса ван Норриса. Вот почему я послал за тобой…
Тяжёлые золотые занавески не были задёрнуты, но блеклый дневной свет не проникал за пределы их ревностной стражи. Эта величественная спальня никогда не была уютной, и даже теперь, в середине мая, дух унылого декабря витал в её затхлом воздухе.
В воздухе, столь же безрадостном, как и выражение источенного временем лица старого человека, поддерживаемого прямо-таки чудовищными подушками посреди похожей на пещеру огороженной занавесями кровати под пологом.
Но сегодня Лоренс решительно был настроен не дать запугать себя этой черноте в запавших глазах его деда, этим стиснутым в напряжении губам. Он почти нетерпеливо отвернулся от окна.
— Я всегда был готов — да и хотел — прийти… Вы знаете это, сэр!
— Но я не был готов принять тебя. Тому имелась причина, теперь она устранена или будет устранена довольно скоро.
Юноша остановился, почти на середине шага.
— Почему — почему вы так меня ненавидите? — просто спросил он.
— Ненавижу тебя? Слушай, мальчик, не будь хуже, чем тебя сотворил Бог. Ты и так всегда достаточно успешно меня устрашал.
Отдалённый грохот перекрыл тяжёлое дыхание старика. Над головой протестующе зазвенели хрустальные подвески люстры. А дубовый паркет, надёжно уложенный три сотни лет назад, содрогнулся.
— Итак, они здесь, верно? — вопрошающе проворчал Йорис ван Норрис. — Дважды за жизнь целого поколения — и три раза за мою — они домогались подобным образом власти. И на этот раз, кажется, они выигрывают игру.
— Нет! — возражение его внука было быстрым и горячим.
Йорис ван Норрис ухмыльнулся, его синие губы отодвинулись, обозначив жёлтые пеньки зубов. Изогнутый шрам, полученный им от пьяного ловца жемчуга на Суматре, превращал улыбку в настоящую гримасу.
— Ты всё ещё веришь в «право», «честь» и «свободу», я погляжу, — его слова решительно возвысились над назойливым перезвоном стеклянных призм, вновь сотрясённых отдалённым взрывом. — Что ж, молодёжь всегда идеалистична. Известно, что и Дом Норрисов цеплялся за гиблые дела с постоянством, достойным лучшего применения.
— Это дело не гиблое — всё ещё!
— Ты так думаешь? Держу пари, что чёрные рубашки будут разгуливать по улицам Амстердама ещё на этой неделе. Слышишь? Это смерть Роттердама. Однажды мы использовали наше величайшее оружие — освобождение вод моря — но на этот раз история не повторится, это нас не спасёт. Впрочем, что касается отдалённого будущего, ты можешь быть прав. Голландская кровь упряма, у нас в крови следовать теми путями, которые сами выбрали. Итак, поскольку ты последний из Норрисов — исключая этого болвана Пита — я составил планы для тебя…
Юноша нетерпеливо покачал головой.
— У меня есть свои собственные планы, спасибо, сэр. Может, я считаюсь слишком юным, чтобы сражаться, но и помимо этого найдётся много дел. Мы ещё сопротивляемся!
Йорис ван Норрис поднял руку, призывая к молчанию.
— Утихни и слушай! Время — вот чем я больше не могу управлять, его у меня осталось совсем мало. Да, там всё ещё сопротивляются, сражаются в уже проигранной битве. Мы не сможем противостоять этому потоку, он снесёт нас на веки вечные. Единственный выход — это крепче охранять то, что у нас останется, планировать наперёд, готовиться принять завоевателей, когда они появятся.
— Я отказываюсь, — молодой голос перекрыл голос старика, — приходить с ними хоть к какому-то соглашению!
Старик кивнул.
— Да, наша кровь никогда не воспринимала легко согнутые колена и склонённую голову. Но я не думаю, что наши сегодняшние захватчики найдут покорных вассалов в лице нашей нации. Испанцам это так никогда и не удалось. Однако тебе не нужно оставаться здесь. Мертвец, хотя бы он и был мучеником во имя дела, принесёт своей стране меньше пользы, чем живой борец. Ты теперь будешь подчиняться мне, живому или мёртвому. Ты дашь мне своё слово в этом здесь и сейчас.
