Под редакцией проф. Н. В. Мотрошиловой
В основу учебника «История философии: Запад-Россия-Восток», первую книгу которого, посвященную античности и средневековью, читатель держит в руках, положены некоторые центральные принципы-понятия, связанные с теорией и методологией философии, историко-философских исследований, а также и с личностными установками авторов, их отношением к происходящим в современном мире социально-историческим и цивилизационно-культурным процессам. В работе приняты в расчет и неустранимые противоречия-антиномии, с напряженным взаимодействием полюсов которых приходится иметь дело при исследовании и изучении истории философии.
Чтобы облегчить читателю изучение истории мысли и понимание того, как именно история философии представлена в данном учебнике, в данном введении будет сделана попытка кратко прояснить упомянутые принципы, общие понятия, антиномии историко-философского размышления, их связь с уже существующими историко-философскими концепциями, а вместе с тем охарактеризовать то особенное, что отличает наши подходы и, соответственно, предлагаемый учебник от других книг большого массива зарубежной и отечественной историкофилософской учебной литературы.
Эти разъяснения целесообразно начать с самого понятия «история философии». Необходимо различать: 1) историю философии как объективный исторический процесс развития философии и 2) историю философии как особую философскую дисциплину, имеющую своим предметом данный процесс. К сожалению, применяемый в русском языке в обоих случаях термин «история философии» скрадывает это различие. В других языках это различение возможно уже на терминологическом уровне. Так, современные немецкие авторы предлагают оставить традиционный термин немецкого философского лексикона «Geschichte der Philosophie» для обозначения процесса, а менее привычный термин «Philosophiehistorie» применять для обозначения истории философии как дисциплины (В. Хесле). В этом учебнике на первый план выдвинута история философии в первом смысле — как преемственный объективный процесс развития философии от ее рождения до наших дней. Одновременно речь иногда идет об «исторической саморефлексии философии», т.е. об истории философии во втором смысле — как специальном разделе или особой дисциплине единого философского знания.
Основные принципы применяемых здесь подходов к истории философии как к объективному историческому развитию философии (в кратком изложении) таковы.
1. История философии понимается и рассматривается как важнейшая интегральная часть цивилизационного развития, духовной жизни, культуры человечества. Отсюда следует, что изучение истории философской мысли только тогда будет полным и плодотворным, когда постоянно будет приниматься во внимание контекст совокупного процесса развития человечества, становления и совершенствования духа, культуры, в том числе норм и ценностей человеческой жизни. Разумеется, рассказать именно о социо-культурном контексте философии и ее взаимодействии с этим контекстом в каждом из разделов можно было лишь очень бегло. Но существовала возможность — а одновременно и необходимость — высветить этот контекст как уже запечатлевшийся в “тексте” и текстах философии. История философии вырастает на почве жизнедеятельности человечества и на фундаменте цивилизации и культуры, поскольку она своеобразно “впитывает” в себя влияние контекста и сама воздействует на него. А это значит, что глубокое самостоятельное постижение истории философской мысли для немалого числа людей было и остается важнейшей стороной духовно-нравственного формирования личности, надежным источником обогащения ума и души и, наконец, поистине эстетического удовольствия от приобщения к великим бессмертным мыслям, идеям, интеллектуальным задачам и загадкам.
Единство истории философии как процесса развития духа с историей развития общества, культуры существует в многоразличных формах. Это прежде всего масштабная по своим итогам включенность философии в осмысление судеб человечества в связи с крупными эпохами и региональными образованиями цивилизации, а также с человеческой цивилизацией в целом. Правда, слово “цивилизация” вошло в обиход философии и культуры сравнительно поздно. Проблемы специфики человеческого бытия как бытия человеческой цивилизации и сущности человека как особого существа, в деятельности которого соединены начала природы и цивилизованности, культуры, обсуждались в философии с древнейших времен. Западная и восточная цивилизации — эти особые целостные исторические формообразования, объединявшие способы практической жизнедеятельности, нормы и принципы духа,— уже в отдаленные времена, когда они совсем или почти не взаимодействовали друг с другом, породили наделенные неповторимыми чертами типы культуры и как их сторону и часть формы философствования. Осветить их именно в неповторимом историческом и регионально-цивилизационном своеобразии — такую задачу ставили перед собой авторы учебника. Первая его книга посвящена генезису и дальнейшему развитию прежде всего двух главнейших форм первоначального, самого древнего из известных сегодня форм философствования, западного и восточного.
2. В данном учебнике постоянно идет речь о внутреннем противоречии, неснимаемой антиномии историко-философского процесса — напряженном противоречии между неповторимым своеобразием продуктов этого процесса, его конкретно-исторических, региональных, национальных, личностно-индивидуальных форм и его неуклонным превращением в преемственный процесс взаимодействия различных традиций, вместе представляющих единство мировой философии.
Исследование и изложение истории философии в данном учебнике в разных отношениях учитывает оба полюса антиномии, их противостояние и единство. Авторы прежде всего исходили из того, что современный учебник по истории философии непременно должен включать в себя философии Запада, Востока, России. Читателю наших дней наверняка будет близка и понятна эта установка. Но в том-то и дело, что в учебниках по истории философии (если они не многотомные) философия Запада редко рассматривается вместе с философией Востока. Что до философии России, то в имеющихся учебниках (если это не специальные пособия по русской философии) она почти всегда отсутствует, как бы “выпадая” из историко-философского процесса.
Мы хотели не на словах, а на деле преодолеть “европоцентризм”, а точнее, прямолинейный “западоцентризм” — методологический порок, так свойственный зарубежным, а подчас и нашим учебникам и пособиям по истории философии, уделив наиболее значительным восточным философским учениям и великим фигурам восточной мысли достойное их внимание. Русская философская мысль тоже появляется уже в первой книге — вопреки тому ранее распространенному, в том числе и у нас, взгляду, что о философствовании на древней Руси говорить вообще не приходится в силу отсутствия такового. Между тем первоначальное философствование, своеобразно вплетенное в духовную жизнь, религиозную и светскую культуру, на Руси существовало, и потому оно не могло быть оставлено вне рассмотрения. “Вычитываемое” по оставшимся памятникам философствование в старой Руси появилось значительно позже, чем в древних Индии, Китае, Греции. В книге эти более поздние, но древнейшие из известных форм философствования на Руси тоже берутся в их своеобразии, определяемом положением нашего отечества между Востоком и Западом, т.е. между восточной и центрально-западноевропейской разновидностями мировой цивилизации. Правда, соответственно сравнительно небольшому весу начальных типов философствования россиян в мировой философской культуре представлялось оправданным отвести им более скромное место, чем уже тогда более развитым, дифференцированным формам древней и средневековой философии Востока и Западной Европы. Куда масштабнее русская философия будет представлена в других книгах учебника, в разделах, посвященных XVIII, XIX и XX векам — периодам, когда мысль нашей страны постепенно набирала качество и темп и, не утрачивая специфики, приобретала все более важное, хотя еще не полностью оцененное мировое значение.
Для развития только что сформулированных принципов своеобразия и единства историко-философского процесса авторы учебника стремились сочетать два подхода, объединение которых — дело весьма трудное, но совершенно необходимое. С одной стороны, мы стремились осмыслить и представить философские идеи каждого исторического периода, региона, каждой страны, каждого направления и мыслителя в их специфике, уникальности, неповторимости. Мы сознательно шли на то, чтобы формы и стилевые особенности нашего анализа философствования в разные эпохи и в разных регионах — например, у древних индусов, китайцев, греков, у мыслителей европейского и русского средневековья, у философов Запада “классической” эпохи Нового времени и “неклассического” XX в. — различались соответственно отличиям друг от друга самих этих типов философии. С другой стороны, в учебнике учитывались все сколько-нибудь значительные влияния и взаимовлияния, взаимодействия традиций, учений, идей. Принимались в расчет единство внутренней логики историко-философского процесса, сходство проблематики, стержневое значение “вечных” вопросов, поднимаемых философами, непрерывный поиск ответа на них на всех “материках” и во все времена философствования.
