Повесть опубликована в ЖЖ автора в июле 2021 г.
В полдень, в зале почти совсем пустого ресторана, за небольшим столиком у окна, обедали два господина неопределённых лет. Один был худ, желтоват, желчен, с постоянно играющими желваками, а другой был кругленьким и жовиальным и кушал с большим аппетитом.
Время от время к столику бесшумно, словно на кошачьих лапах, подходил рослый детина в зелёном, до полу, фартуке, так же бесшумно убирал тарелки, расставлял новые и немедленно убирался сам, не произнося ни слова.
— Хорошая тут кухня! — с удовольствием сказал кругленький, временно насытившись.
— Так и цены хорошие, — отвечал желчный.
Кругленький пожал плечами.
— Ты пригласил, ты и плати, — сказал он.
— Да я не отказываюсь, — ответил желчный.
Кругленький промокнул губы крахмальной салфеткой и сказал:
— Ну и? Зачем позвал?
— Да, просто… посоветоваться… тоска такая.
— Тоска? Сходи к психотерапевту. Я не знаю, что такое тоска.
— Счастливый. А почему? Жена от тебя ушла, сын обокрал, работаешь на дядю.
— Это дядя думает, что я на него работаю, а на самом деле на меня работает он.
— Это как?
— Так я заказываю те препараты и ту аппаратуру, которая нужна мне, а не ему. Он что — разбирается в науке? И, как миленький, всё оплачивает, всё поставляет. Вернее, всё оплачиваете вы, болваны-налогоплательщики.
— Странно, я ведь тоже работаю на государство, но мне и коробки скрепок просто так, без расспросов, не выдадут.
— Потому что ты, Боря, менеджер поганый, хотя и высокооплачиваемый — простая одноразовая машинка для перенаправления, со счёта на счёт, чужих капиталов. И ты, при всём твоём состоянии, ещё больше лакей, чем вон тот парень в зелёном фартуке — кругленький кивнул на официанта, покорно ожидавшего в конце зала. — Впрочем, он гораздо свободнее тебя: он отбегает смену и бежит к своей девчонке. А тебе куда бежать? Денно и нощно, небось, думаешь, что тебя за жопу схватят.
Кругленький с удовольствием расхохотался.
— Есть такое дело, — кивнул желчный. — Вот ничего такого, казалось бы, не сделал, а боюсь. Уже и желудок ни к чёрту, и сердце.
— Этого и следовало ожидать. От меня-то ты чего хочешь?
— Помоги, брат, подскажи…
— Эка! Брата он вспомнил… Тебе брат в своё время говорил: «Учись, Боря, учись». А ты мне что отвечал? Что от знаний теперь нет никакой выгоды и что главное — деньги. Ну вот и жуй их теперь себе вместе с этими крабами. — Кругленький кивнул на тарелку, где несчастный обитатель морей поднимал к потолку свои клешни, словно моля о пощаде.
— Ладно, Олег, дело прошлое. Но, в общем, мне надо что-нибудь придумать, что-то кардинально изменить. У меня большие возможности, но только я не знаю, к чему их применить.
— Примени их к людям, — сказал кругленький.
— Это как? Благотворительностью, что ли, заняться?
— Ещё чего! Эти скоты её не заслуживают.
— А тогда как?
— Вот смотри. — Кругленький положил салфетку и откинулся на стуле. — Люди, в отличие от вашей поганой нефти, — неиссякаемый ресурс для получения прибыли. Почему? — Потому что нефть — неживая, а люди — живые.
— Тоже мне открытие.
— Не перебивай. А что вытекает из того, что они живые? — То, что они всё время боятся. Чего? Заболеть неизлечимой болезнью, вроде рака, который может напасть на каждого — хоть на самого молодого и самого богатого. Следовательно, самые большие и самые стабильные деньги можно сделать на невротизации населения. Страх должен постоянно их всех — молодых и старых, богатых и бедных — держать, так сказать, за жопу. Мы станем им и палачами, и спасителями, когда захотим, и исключительно по нашей воле. Следовательно, мы станем их единственными реальными господами. Мы, а не президенты и олигархи, которые будут самыми трусливыми нашими рабами. Понимаешь, Боря?
— Не очень.
— Ну ты же хотел изменить свою жизнь, чтобы ничего не бояться?
— Хотел.
— Ну так и давай тогда объединим наши усилия: моя голова и твой административный ресурс будут нашим совместным капиталом.
— Это как?
— Да так, что за государственные деньги, за деньги вас, болванов-налогоплательщиков, я создал такую коллекцию вирусов…
— Молодец, ну и что?
— Так вот эти голубчики и станут нашими нукерами: с их помощью мы покорим себе всех.
— А смысл?
— Смысл в том, что тогда ты уже не будешь работать на дядю, а сам станешь, так сказать, верховным дядей.
— А ты?
— А я будут развлекаться. Моя стихия — эксперимент, а это будет эксперимент глобального, так сказать, масштаба… Ну ладно, мне пора в лабораторию, мой обеденный перерыв заканчивается. А ты пока думай, привыкай к самой идее. В выходные встретимся, обговорим детали. Ну, пока.
Кругленький встал и направился к выходу.
Прошло полгода, и СМИ заговорили об усложнении эпидемиологической ситуации — сначала кратко и глухо, потом — всё чаще и громче и, наконец, с истерическим надрывом.
По неизвестной причине людей, в том числе молодых и, казалось бы, здоровых, стали одолевать серьёзные лёгочные и сердечные болезни, от которых пациенты стремительно и мучительно умирали. Потом стали умирать уже от совершеннейших пустяков. Например, простой перелом пальца в течение нескольких часов приводил к необратимой гангрене. Однако далеко не у всех людей. Другие ломали ноги и даже рёбра, но ни к каким летальным осложнениям это не приводило. В одном из столичных районов воспалились бородавки одновременно у трёх женщин разного возраста, и за два дня чудовищная, развившаяся из этих бородавок опухоль пожрала организм каждой из них. Онкологи собрали экстренный конгресс, на котором было принято решение срочно госпитализировать всех женщин с бородавками. По улицам стали, с устрашающим воем, ездить крашенные в чёрный цвет спецмашины, сотрудники которых, вооружённые подзорными трубами, высматривали на улицах женщин с бородавками и без объяснения причин везли их в больницы, которые, в свою очередь, уже были полны перепуганных женщин с бородавками, явившихся сюда по своей воле, потому что телевидение уже несколько дней терроризировало обывателей страшной информацией о зловещих бородавках. В результате всего за два дня все койки в больницах были заполнены бородавчатыми женщинами. В больницы экстренной помощи были превращены все школы, музеи и концертные залы. Паника нарастала. Врачи проводили диагностику поступавших пациенток, не находили у них никаких зловещих симптомов, но боялись отпускать их по домам, потому что не поступало никаких сигналов ни от городских, ни от федеральных властей. Врачи, боясь увольнений, предпочитали перебдеть. В результате в больницах началась эпидемия жесточайшей дизентерии, от которой скоропостижно скончалось несколько тысяч пациенток.
В итоге президент, собрав свою волю в кулак, издал указ, обязавший отпустить домой всех женщин с бородавками и, в целом, положить конец бородавочной истерии.
Подданные вздохнули с облегчением, но это было лишь затишьем перед бурей.
В понедельник новой рабочей недели, когда все благочестивые телезрители включали свои мониторы, чтобы смотреть ежедневное ток-шоу «Скандальчики», вместо очкастого балагура в лимонно-жёлтом костюме они вдруг увидели солидного кругленького господина в белом халате и в большой шапочке, похожей на поварской колпак.
Это был Олег Иванович Заболтаев, ведущий специалист НИИ вирусологии, иммунологии и сопредельных исследований. Перебирая чётки толстенькими пальцами, он, опустив глаза в пол, призывал граждан соблюдать строжайшие меры профилактики, необходимые для противодействия новой неопознанной эпидемии под условным названиям «Ять». Вирус этой эпидемии, говорил Олег Иванович, чрезвычайно опасен и коварен, разработка вакцины — дело долгое, трудное и очень затратное, но пока необходимо соблюдать чрезвычайные меры предосторожности, заключающиеся в ношении особых защитных костюмов, именуемых скафандрами и покрытых многочисленными слоями противовирусной защиты. «К сожалению, — заключил Олег Иванович, — пока создана лишь опытная партия таких костюмов, которыми обеспечены лишь члены правительства, а потому я настоятельно рекомендую гражданам не покидать свои жилища и копить деньги на эти защитные костюмы, которые пока что, я полагаю, будут стоить очень и очень недёшево».
Выступление Заболтаева завершилось так же быстро, как и началось, после чего в свою студию стремительно вошёл ведущий в лимонном костюме.
Но его уже никто не слушал.
С незапамятных времён сограждане не знали такого дефицита. Теперь дефицитом — в виде защитных костюмов — стало здоровье и сама жизнь. Их производство налаживалось медленно, что создавало дополнительный ажиотаж. Богатые счастливчики выкладывали свои фотографии в изумительных скафандрах, что вызывало дополнительную зависть большинства населения.
