Двадцать лет назад я с трудом открыл глаза и обнаружил, что лежу на мокром холодном песке. Рядом шумело серое море, а по небу бежали свинцовые осенние облака.
Одет я был явно не по погоде — босиком, в лёгкой белой рубашке и серых брюках. На правой руке часы, кажется дорогие.
Я с трудом встал и зашагал вдоль берега. Если сейчас срочно не согреться, то воспаление лёгких мне обеспечено. Мысли в голове путались, возможно у меня начался жар.
Интересно, сколько я провалялся на этом пляже? — подумал я.
Так я ковылял по холодному песку около получаса, пока вдали не показались какие-то домишки. Последнее, что я запомнил, — это деревянная дверь, в которую я колочу из последних сил. Потом я почувствовал, что теряю сознание.
Меня разбудили лучи холодного осеннего солнца, падающие через маленькое окно. Я лежал на кровати в незнакомой комнате, рядом со мной на столе стояла бутылка минеральной воды. Дверь открылась, и в комнату вошли две женщины.
— Обильное питьё, и давайте эти таблетки. Я приду через два дня. О, да он пришёл в себя!
— Как вы себя чувствуете? — спросила меня невысокая энергичная блондинка в брючном костюме. Вторая, полная и постарше, молча стояла рядом.
— Вы врач? — сказал я и не узнал своего голоса. Таким он был слабым и хриплым.
— Да. Выпейте воды.
Она протянула мне стакан минералки. Признаться, я был ей благодарен, потому что вряд ли смог бы дотянуться до воды самостоятельно.
— Если честно, то не знаю. Наверное, бывало и лучше, но я не помню.
— Любопытно.
Она взяла мою руку и стала считать пульс. Прикосновение её сильной руки было приятным.
— Ну вот, видите, вам лучше! — сказала она. — Как связаться с вашими родными? Мы можем им сообщить, что вы здесь.
— Вы, наверное, решили, что я шучу? Говорю же, я ничего не помню.
Она отпустила мою руку и посмотрела на меня.
— Вы тяжело болели. Возможно, память вскоре вернётся. Так бывает.
Она неискренне улыбнулась мне и вышла. Я опять заснул, а проснулся лишь к вечеру. Я действительно почувствовал себя намного лучше и даже смог встать с постели и выйти из дома. Прямо за невысокой изгородью шумело море, а я стоял и вдыхал солёный и холодный морской воздух. Мне вдруг показалось, что я уже бывал в этих краях.
— Что вы делаете? Немедленно в кровать!
Я обернулся. Из дома ко мне выбежала хозяйка, та самая, которая была с врачом.
— Да, конечно.
Я зашёл в дом, но в кровать мне возвращаться не хотелось.
— Это вы меня спасли? — спросил я.
— Да ладно вам, никого я не спасала.
Она покраснела.
— Вечером в воскресенье я услышала шум. Вышла, а там вы. Лежали около двери. Я вас напоила горячим вином, а потом вы ещё неделю в себя не приходили. Кашляли. И жар у вас был сильный.
— Подождите, сколько я уже здесь у вас?
— Восьмой день. Врач сказала, что кризис миновал и сейчас опасности нет, но вам нужно беречься. Вот, выпейте!
И она протянула мне таблетку и стакан с водой. Я выпил лекарство, чтобы не спорить.
На следующий день я уже смог совершить короткую прогулку, а потом присел на камень около моря. Ко мне неслышно подошёл здоровенный алабай и положил тяжёлую голову на колени. Я погладил его по густой шерсти, а он разве что не замурлыкал как котёнок.
Надо же, какая собака ласковая! — подумал я.
Рядом присел мужчина лет шестидесяти в старой аляске. Его лицо, худое и загорелое, было так изрезано морщинами, что напоминало землю после засухи.
— Впервые вижу, чтобы Цезарь так себя вёл. Вы его ничем не кормили? Я покачал головой.
— Он, вообще-то, чужих не любит. Недавно вот соседа сильно покусал. Пришлось в Выборг везти, в больницу.
Цезарь положил мне на колени свои лапы и блаженно заглядывал в глаза.
— Да, дела.
Хозяин достал сигарету и закурил.
— Не курите?
— Нет. Да и нельзя мне. Болел недавно. Не знаете, как мне лучше уехать в город?
— Автобус ходит по утрам. Если хотите, я завтра вас сам отвезу.
— Но я не смогу вас отблагодарить.
— А и не надо. Раз вас пёс признал, значит, человек хороший. Он не ошибается.
И хозяин потрепал пса по могучему загривку.
— А как же ваш сосед?
Он усмехнулся.
— Так ему и надо.
Мы сидели и трепались о всякой всячине. Солнце медленно опускалось над морем, и я почувствовал покой и умиротворение, какое бывает только на природе. А на следующий день я уехал в Выборг.
Что делать дальше, я не имел ни малейшего понятия. У меня не было денег и документов, но главное — я ничего про себя не помнил, даже имя. В полиции я выяснил, что никто меня не ищет. По крайней мере, заявлений о моей пропаже не поступало. Продав часы, я снял маленькую, но уютную квартиру на улице Димитрова. Делать мне было решительно нечего, и теперь я мог вдоволь предаваться размышлениям о превратностях бытия, гуляя по берегу моря вдоль Северной гавани.
Мне многое было непонятно, как будто целые пласты информации были вырваны из моего сознания. Вместе с тем в некоторых вещах я отлично разбирался. Случайно наткнувшись в журнале на статью о холодном оружии, я неожиданно смог назвать себе все его боевые характеристики, вплоть до марки стали и технологии изготовления. Казалось, стоит разбудить мою память, как знания потоком хлынут в мою голову. К сожалению, мне некому было рассказать об этом. Да я никому и не доверял.
Через неделю, когда деньги почти закончились, я сорвал объявление о работе, уже несколько дней болтавшееся на двери подъезда.
— Как вы говорите, вас зовут? — мой будущий шеф широко улыбался мне, очевидно начитавшись американских книжек о том, как понравиться людям.
— Меня зовут Влад, — не задумываясь, ответил я. Для себя я решил, что это имя мне подходит.
— Документы покажите, пожалуйста. Трудовую, диплом и паспорт.
— Не хочется вас разочаровывать, но документов у меня нет. Потерял или украли, не знаю. Я обращался в полицию, вот талон — уведомление. — И я показал ему бумажку, которую мне вручили, когда я написал заявление.
Улыбка шефа увяла, но он не торопился меня выгонять.
— Ну что ж, по крайней мере, полицию вы не боитесь. Значит, не преступник. Где вы живёте?
— На Димитрова, около Красной Площади.
— Отличное место, наверняка не дешёвое. На какую же зарплату вы рассчитываете?
— У меня были дорогие часы, я их продал и снял квартиру. Теперь я понимаю, что с жильём я погорячился, но в трущобы мне переезжать не хочется. Собственно, аренда — это сейчас мои единственные крупные расходы. Никаких дорогих вредных привычек у меня нет.
— Для вас есть только одна вакансия — сторож. Думаю, в вашем положении выбирать не приходится.
— Да, я согласен.
— Как у вас со здоровьем? Придётся работать по ночам и помогать разгружать товары.
— Подходит.
— Вот и славненько! — шеф наконец-то сменил искусственную улыбку на настоящую. — Тогда не будем откладывать. Работать будете в супермаркете на Северной, приступаете завтра.
Супермаркет находился рядом с моим домом, и дорога на работу пешком заняла не больше десяти минут. Это было очень кстати, потому что моя смена начиналась с десяти вечера и автобусы уже не ходили.
Начальник смены встретил меня настороженно.
— Твоя работа — обходить двор и проверять замки на дверях. Заметишь что-то подозрительное, сообщишь дежурному по смене. Макс, покажи ему территорию! — крикнул он в пустоту, и передо мной возник мужчина лет тридцати.
— Он через день будет работать или сутки через трое? — спросил любознательный Макс.
— Через день по ночам, наверное. Точно не знаю. Надо позвонить Палычу.
Они разговаривали обо мне так, как будто меня не было, но я решил не вмешиваться.
— Всё, идите. — Начальник уткнулся в свои бумаги, потеряв ко мне всякий интерес.
— Влад! — я протянул руку и представился, когда мы вышли из кабинета.
— Максим, можно Макс. Раньше в полиции работал?
— Я не помню, где работал. У меня частичная амнезия, и документы украли.
— А что помнишь?
— Про себя почти ничего.
— А не про себя?
— Да всё нормально!
— Как же тебя в сторожа взяли? У нас тут почти все бывшие сотрудники. Ну, Палыч чудит!
— А кем же меня надо было взять? — спросил я.
— Да никем. Я бы тебя никем не взял, извини, конечно. Ну, пошли, сейчас машина приедет.
Когда мы пришли на склад, фура уже стояла во дворе. Двое работяг из кузова опускали вниз плоские деревянные ящики, а ещё пятеро заносили их на склад.
— Пошли, чего встал как памятник? — хлопнул меня по плечу Макс и поднял ящик, стоящий на земле.
Ящики были небольшие по размеру, но довольно увесистые. Я взял ближайшие ко мне три штуки, стоявшие один на другом. Признаться, нагрузка была ощутимой. Занятый своими мыслями, я не сразу заметил, что на меня странно косятся мои коллеги. Примерно через полчаса мы закончили.
В этой ночной работе было какое-то своё очарование, или, может быть, я просто устал от безделья. Стояла тёплая лунная ночь. Мы с Максом выпили кофе из автомата во дворе и теперь не торопясь обходили территорию.
— А ты здоровый! — сказал Макс. — Ящик весит тридцать кило, мы по одному еле тащим, а ты сразу по три носил.
— То — то у меня спина болит! — соврал я.
— Видел Нинку на пятой кассе?
— Не припомню что-то! — честно ответил я.
— Ну, ты, друг, многое потерял!
Я искренне усомнился в серьёзности своей потери, но не стал спорить.
— Ты в полиции работал? — спросил я.
— Да, в розыске. Почти восемь лет.
— А почему ушёл? Зарплата маленькая?
— А здесь, по-твоему, большая? Идеализма поубавилось, вот и ушёл. Ладно, проехали.
Внезапно выражение лица Макса стало напряжённым.
— По-моему, у нас гости. Не вмешивайся.
Я увидел, как через высокий забор перелезал человек в чёрной куртке и джинсах.
— Стой! — закричал Макс и побежал к нему. Я был уверен, что вор испугается и убежит, но вместо этого он развернулся и направился к нам.
В его руке блеснул нож, он подошёл к Максу и молниеносно ударил его в живот.
Макс охнул и согнулся. Когда я подбежал, Макс уже лежал на земле, на его одежде и руках была кровь. Я обернулся к грабителю, который только что ударил Макса. Здоровенный парень лет тридцати с ножом в правой руке медленно приближался ко мне.
Я по-настоящему испугался, и вдруг на меня лавиной нахлынули воспоминания. Внезапно я осознал, что умею сражаться. Мало того — я понял, что смогу победить в рукопашном бою почти любого соперника. Моя память чуть не сыграла со мной злую шутку. Новые ощущения настолько поразили меня, что я чуть не пропустил первый удар ножом. Мой противник сделал ещё несколько выпадов и даже разрезал мне куртку. Глаза нападавшего широко открылись, наверное он был удивлён, что встретил отпор у ночного сторожа. В его манере драться был отчётливо виден стиль, скорее всего армейский.
— Бывший спецназ? — спросил я. — Слушай, давай разойдёмся по-хорошему. Ты уйдёшь туда, откуда пришёл, а я про тебя забуду.
Он зло ухмыльнулся, и я понял, что он не уступит. В его мире такое предложение было проявлением трусости, а жизнь мало чего стоила. Если не вырубить его, то он убьёт меня. Ну что ж, значит, так тому и быть.
Он резко выбросил вперёд руку с ножом, целясь мне в лицо. Я уклонился и одновременно ударил его рукой в кадык. В боксе такой удар называется в разрез. Парень согнулся, выронил нож и захрипел. Я сломал ему кость, и теперь он лежал на земле, задыхался и смотрел на меня стекленеющими глазами. Впрочем, трахеотомию я сделать всё равно не смог бы.
