В одно утро доложили приказчику, что пришла баба, Аксинья, наниматься в работницы. Аксинья была вдова. Все считали ее за глупую, тем не менее по всему околотку было известно, что у приказчика была работа трудная, что от него сбегало в год по крайней мере семь работниц. Приказчик и его жена, сознаваясь в этом, давно желали нанять себе известную своею способностью к черной работе и железным терпением Аксинью. Надобно заметить, что всякий, кто только нанимал ее в работницы, старался ей дать не более пяти рублей в год и доказать, что для нее гораздо лучше получить когда-нибудь от хозяина серьги или кусок мыла, нежели гнаться за денежной платой. Аксинья сидела в кухне; подле ее стоял ее маленький разутый сын Петька. Аксинья была обута в одни онучи.

В кухню вошел приказчик с женою и четырьмя своими дочерьми – от двенадцати до восьмнадцати лет.

– Здравствуй, Аксинья! – заговорила приказчица, – как ты себе, девушка, поживаешь?

Приказчица была женщина опытная, и потому она сама взялась нанимать бабу, сказав прежде мужу, у которого был вспыльчивый характер, чтоб он не вмешивался в ее разговор.

– Живу помаленьку, – сказала Аксинья.

– Мальчик-то твой?

– Мой…

– Ничего, – проговорила приказчица, – вырастет – помогать будет… Алёна!.. поди принеси ему гостинчика…

Одна из дочерей приказчика полезла к себе в карман за подсолнечниками.

– Ну, что же, Аксинья?.. наймись к нам в работницы, – начала приказчица.

– С чего же… без работы миновать нельзя, – сказала Аксинья…

– Нельзя… нельзя, моя милая, – без работы никак нельзя… даром хлеба не добудешь…

– Правда, – вздохнувши, сказала Аксинья, – не добудешь; ноне, поди-ко, хлеб-то какой…

После долгих увещаний приказчица выгодно наняла Аксинью и собрала ей поесть.

– Баба сносная! – говорил приказчик, пришедши с женою в горницу, – нам такую и надо; только тем нехороша: часто ворчит и ругается.

– Ничего! лишь бы работала, – возразила приказчица.

Действительно, Аксинья любила ворчать. Всю свою жизнь претерпевая оскорбления, нужды, невыносимые работы, она привыкла употреблять слова: «Святочный, пострел, тряс тебя убей» и пр. Но эти ругательства никогда почти не относились к людям, а всегда к животным, с которыми она постоянно имела дело, или к неодушевленным предметам, например к корыту и т. д. Больше всего она любила говорить с животными.

– Что ты думаешь об себе? – например, кричала она на корову в закуте, – или ты барыня?

Прошло более недели с тех пор, как нанялась Аксинья.

Было раннее осеннее утро. На дворе стадо цыплят с писком рвалось в сени, в которых спала теща приказчика, Ермолаевна. Она поправила на своей голове повойник и впустила к себе цыплят, которые вскоре принялись завтракать, шныряя под ее ногами; Ермолаевна пришла в избу, позевала и, глядя на печь, сказала: