Почему бы эвпатриду Эсхилу не быть земным Прометеем, разрывающим связи со своим олигархическим классом и ориентирующимся на новую антиэвпатридскую власть Писистрата и Ко?
Лафарг в своих исследованиях, посвященных прометеевской тематике, прямо и недвусмысленно говорит о связи между прометеизмом и орфизмом. Мол, было совсем древнее начало, яростно протестующее против патриархальной свирепости в вопросе о статусе членов патриархальных семей и родов. В вопросе о праве рядовых представителей этих родов на обладание душой и всем, что из этого вытекает. По Лафаргу, это древнее начало, уходящее корнями аж в эпоху первобытного коммунистического матриархата, олицетворяет Прометей. А есть, как считает Лафарг, и новое начало, которое, будучи тоже патриархальным, считает необходимым смягчить свирепость патриархата и вернуть определенные права рядовым представителям патриархальных семей и родов. Это новое начало Лафарг соотносит с орфизмом и наследующим ему (опять же по Лафаргу) христианством.
Я излагаю точку зрения Лафарга, которая для меня особо важна по одной причине, неоднократно мною здесь оговоренной. Лафарг — классический марксист. Он очень близок к Марксу. И он, оставаясь классическим марксистом до конца жизни, чураясь любых ревизионистских отклонений, любого реформизма и пр., занимается прометеевской историософией, а значит — в каком-то смысле и метафизикой.
Со времен, когда Лафарг исследовал прометеизм и всё, что с ним связано, прошло более ста лет. За это время наука продвинулась далеко вперед, и никто сегодня не рассматривает те антропологические данные, на которые опирались Лафарг, Маркс, Энгельс, как истину в последней инстанции. Но мы здесь не занимаемся разбором основательности суждений Моргана или Бахофена по поводу первичного матриархата и других сходных вопросов. Мы обсуждаем нетривиальное содержание марксизма и коммунизма. Причем обсуждаем его, опираясь на классику. Если Лафаргу представлялась важной связь между орфизмом и прометеизмом — так тому и быть. В этом случае орфизм тоже должен быть нами рассмотрен в качестве религиозного направления, не чуждого прометеизму.
Как мы уже убедились, Прометей в той древнегреческой трагедии, авторство которой кто-то приписывает Эсхилу, а кто-то нет, заканчивает свои стенания обращением к святой Матери Земле и Эфиру. Обращение к Эфиру вполне орфично.
Нас убеждают в том, что Эсхил был очень законопослушен и потому не мог написать трагедию, в которой проклинается Зевс. Но если речь идет о законопослушании с ориентацией на позицию власти, то есть Писистрата и его последователей, то Эсхил просто должен отдавать дань орфизму, коль скоро Писистрат и его последователи — орфики, покровительствующие орфизму. Более того, если Писистрат — этакий властитель, ущемляющий права эвпатридской земельно-олигархической элиты в пользу крестьян, — это земной аналог Зевса, то эвпатриды — это земной аналог титанов, ущемляемых земным «Зевсом-Писистратом» как началом, насаждающим новую социальную и государственную жизнь.
Эсхил — представитель эвпатридского сообщества. Но и Писистрат — представитель этого сообщества. И Солон тоже. В конце концов, и Зевс — один из титанов, восставший против титанократии своего отца Кроноса. Если допустима параллель между эвпатридской земной олигархией и неземной олигархией титанов, то Прометей и Зевс являются двумя антититаническими силами, поддерживающими друг друга. И Прометею это особенно тяжело делать, поскольку и его отец, титан, и члены отцовской семьи восстали против Зевса, а он-то — нет. Почему бы эвпатриду Эсхилу не быть земным Прометеем, разрывающим связи со своим олигархическим классом и ориентирующимся на новую антиэвпатридскую власть Писистрата и Ко?
Итак, орфизм Писистрата… Орфизм героя трагедии «Прометей Прикованный»… И — возможный орфизм Эсхила, опровергающий аргументы тех, кто восклицает: «Да как он мог так сильно проклинать Зевса в своей трагедии? Его бы власть раздавила, а он ее боялся до колик». Орфическая власть не будет давить сочинителя, ориентирующегося на орфизм, не правда ли? Впрочем, в любом случае, нам важно — хотя бы в связи с аргументацией Лафарга — приглядеться к такому религиозному направлению, как орфизм.
Орфические таинства посвящены Дионису-Загрею. Кто он такой? «Загрей» в переводе с греческого означает «великий охотник» или «великий ловчий». В греческих мифах Загрей (которого иногда называют старшим Дионисом) выступает в качестве наиболее архаической ипостаси греческого бога Диониса. Загрей — сын Зевса Критского и Персефоны, жены владыки царства мертвых Аида. Согласно древнегреческой мифологии, Зевс вступил с Персефоной в незаконный брак, приняв обличие змея. От этого брака родился рогатый мальчик, которому Зевс собирался отдать всю власть над миром.
Орфики считали, что этот мальчик был вскормлен самой Персефоной. А. Ф. Лосев в своей работе «Мифология греков и римлян» подкрепляет эту версию, сообщая нам о том, что «на монетах IV века до н. э. из Парса встречаем изображение женщины, ласкающей Зевса-змея, в ней нетрудно узнать Персефону».
Нонн Панополитанский (V век н. э.), древнегреческий эпический поэт, выходец из египетского города Панополь, в своей большой эпической поэме «Деяния Диониса» говорит о том, что новорожденный Загрей сразу после своего рождения сел на трон своего отца Зевса, получил от Зевса скипетр и стал своей детской ручонкой потрясать молнией и посылать громы.
