Что такое
новаторство?
Это, кажется мне,
на бумаге
на ватманской —
мысль о завтрашнем дне.
А стихи,
или здание,
или в космос окно,
или новое знание —
это, в целом,
одно.
В черновом
чертеже ли
или в бое кувалд —
это
опережений
нарастающий вал.
Это дело суровое,
руки
рвутся к труду,
чтоб от старого
новое
отделять, как руду!
Да, я знаю —
новаторство
не каскад новостей, —
без претензий
на авторство,
без тщеславных страстей —
это доводы
строит
мысль резца и пера,
что людей
не устроит
день, погасший вчера!
Не устанет трудиться
и искать
человек
то,
что нашей традицией
назовут
через век.
Всю жизнь
глядеть
в провал
пока
в аорте
кровь дика!
Всю жизнь —
антрэ,
игра,
показ!
Алле!
Циркач стиха!
Мери-красавица
у крыльца.
С лошадью справится —
ца-ца!
Мери-наездница
до конца.
С лошади треснется —
ца-ца!
Водит конторщица
в цирк отца.
Лошади морщатся —
фырк, ца-ца!
Ваньки да Петьки в галерки прут,
Титам Иванычам ложу подавай!
Только уселись — начало тут как тут:
— Первый выход — Рыжий! Помогай!
Мери на бок навязывала бант,
подводила черным глаз,
а на арене — уже — джаз-банд
Рыжий заводит — раззз:
Зумбай квиль-миль
толь-миль-надзе…
Зумбай-кви!..
Зумбай-ква!..
Вычищен в лоск,
становится конь.
Мери хлыст
зажимает в ладонь.
— Боб, винца!
Белой перчаткой
откинут лоб.
Мери вска−
кивает в седло:
— Гоп, ца-ца!
Цца!
По полю круглому. Гоп!
Конь под подпругами. Гоп!
Плашмя навытяжку. Гоп!
Стойка навыдержку. Гоп!
Публика в хлопанье. Гоп!
Гонит галопом. Гоп!
Мери под крупом. Гоп!
Мери на крупе. Гоп!
Сальто с седла.
Раз — ап, два — гоп!
Мери в галоп.
Публика вертится.
Гоп…
Гоп…
Гоп…
Екнуло сердце.
Кровь…
Стоп!..
Крик —
от галерки до плюшевых дамб,
публика двинулась к выходам.
Все по местам! Уселись опять.
Вышел хозяин. Сказал: «Убрать!»
Зумбай квиль-миль
толь-миль-надзе…
Зумбай-кви!..
Зумбай-ква!..
В. В. Маяковскому
Бой быков!
Бой быков!
Бой!
Бой!
Прошибайте
проходы
головой!
Сквозь плакаты,
билеты,
номера —
веера,
эполеты,
веера!..
Бой быков!
Бой быков!
Бой!
Бой!
А в соседстве
с оркестровой трубой,
поворачивая
черный
бок,
поворачивался
черный
бык.
Он томился, стеная:
— Ммм-у!..
Я бы шею отдал
ярму,
у меня перетяжки
мышц,
что твои рычаги,
тверды, —
я хочу для твоих
домищ
рыть поля и таскать
пуды-ы…
Но в оркестре гудит
труба,
и заводит печаль
скрипач,
и не слышит уже
толпа
придушенный бычачий
плач.
И толпе нипочем!
Голубым плащом
сам торреро укрыл плечо.
Надо брови ему
подчернить еще
и взмахнуть
голубым плащом.
Ведь недаром улыбка
на губках той,
и награда ему
за то,
чтобы, ярче розы
перевитой,
разгорался
его задор:
— Тор
pea
дор,
веди
смелее
в бой!
Торреадор!
Торреадор!
Пускай грохочет в груди задор,
песок и кровь — твоя дорога,
взмахни плащом, торреадор,
плащом, распахнутым широко!..
Рокот кастаньетный — цок-там и так-там,
донны в ладоши подхлопывают тактам.
Встал торреадор, поклонился с тактом, —
бык!
бык!!
бык!!!
Свинцовая муть повеяла.
— Пунцовое!
— Ммм-у!
— Охейло!
А ну-ка ему, скорей — раз!
Бык бросился.
— Ммм-у!
— Торрейрос.
Арена в дыму. Парад — ах!
Бросается!
— Ммм-у!
— Торрада!
Беснуется галерея,
Торреро на…
— Ммм-у!
— Оррейя!
Развеялась, растаяла
галерея и вся Севилья,
и в самое бычье хайло
впивается бандерилья.
И — раз,
и шпагой
в затылок
влез.
И красного черный ток, —
и птичьей стаей
с окружных мест
за белым платком
полетел платок.
Это:
— Ура!
— Браво!!
— Герой!!!
— Слава ему!
— Роза ему!
А бык
даже крикнуть не может:
ой!
Он
давится хриплым:
— Ммм-уу…
Я шею
хотел отдать
ярму,
ворочать
мышц
шатуны,
чтоб жить
на прелом
его корму…
Мммм…
нет
у меня
во рту
слюны,
чтоб
плюнуть
в глаза
ему!..
Шли мы полем,
шли мы лугом,
шли мы полком,
шли мы взводом.
Белых колем,
гоним кругом,
в общем, толком
страх наводим.
Разузнать велел комбриг нам,
где беляк засел в полях: —
На разведку, Сенька, двигай,
винт за плечи, и на шлях!
Вот, брат,
иду, брат,
в куст, брат,
в овраг, брат,
лег, брат,
в кусты, брат,
идет, брат,
враг, гад!..
С ружьем, гад,
с ножом, гад,
и тут, брат,
встаешь:
— Стой, гад,
ни с места,
даешь!..
А он, гад,
слышь, брат,
четырехглазый.
Брит, брат,
крыт, брат,
круглой папахой.
Водкой воняет —
шаг до заразы.
А грудь, брат,
крыта желтой рубахой.
Был, грю, бритый,
будешь битый!
Резал наших,
кажись, довольно!
А он, грит, биттэ,
гэрр, грит, биттэ…
— Бить так бить, —
кулакам не больно!
Бил я, бил, а потом — бабахнул,
падал он — мертвым на брюхо бахнул.
Я, брат, вижу — чудна папаха,
глядь, а в папахе, кажись, бумага.
Стал я с папахой ходить к комбригу,
стал я под честь отдавать бумагу.
Бумагу читал комбриг, что книгу,
потом, брат, орден дал за отвагу!
Как стали мы с планом бить Петлюру,
в петлю Петлюру загнали точно.
Махно смахнули, задрали Шкуру,
и вот затюкан Тютюник прочно.
Давай тютюн завернуть цигарку!
Теперь, брат, видишь, — крепки Советы.
А если тронут — так будет жарко,
пойдут гудеть реввоенсоветы!..
Нынче учим,
отдых нынче.
Что ж до бучи —
штык привинчен.
Марш сыграют, —
сварим кашу.
Враг узнает
хватку нашу!
Мы —
в окопах.
Темь — аж ну!
Аж в комок затяп.
Не дрефозь,
браток, —
нажму,
закреплю Октябрь!
Собралися мы
в кружок,
тот —
об этом,
тот —
об том…
— Эх,
еще
один
прыжок, —
всех бандитов
перебьем!
Посередке
я сидю:
— Докатились до беды.
Из деревни
ни тю-тю,
ни туды
и ни сюды!
— Эх, Тимошка,
ну, да ну…
— Перебьемся, ничего, —
взводный к нам. —
Ну-ну,
загнул!
Погляди,
а ну-ка
в-во:
— Тимофею Елеву,
— Ермолаю Пудову,
— Родиону Семенцову —
письмецо.
— Скелева?
— Скудова?
— А с деревни,
от жены…
Письмецо —
налицо!
Стой, моя штыковина,
ружьецо!
Вот так, брат, штуковина,
письмецо!..
Письмецо — мне:
эн и е —
не…
Прочитай — на:
эн и а —
на…
(не-на)
Тимофей — глянь:
гэ и ля —
гля…
(не-на-гля)
Тимохвей, розумий:
дэ и эн
ы и ий —
дный…
На́ махры, покрути:
те и и,
будет —
ти…
Да не лезь,
дай письмо:
эм и о
значить —
мо…
Ха и ве —
хве…
хвей…
Ого−
го−
эй:
Нe-на-гля-дный Ти-мо-хве-й…
С этого подхода
забрала охота,
пальцы тянутся к перу,
а глаза — к бумаге.
Прорубили мы дыру
в белые ватаги:
в банды —
клин,
в Деникина —
кол!
Белым —
вата блин,
наши —
в комсомол!
Эх, кому бы,
кому
Научить меня
уму?
И хожу
середь полей
без памяти.
Обучи меня,
Михей,
грамоте!
В школе —
стены бе-елые,
белю-сенькие,
в книжках —
буковки малю-у…
малюсенькие.
Глаз неймет,
зуб неймет —
хвостики
да усики.
Поучусь,
будет впрок, —
задавай,
Михей,
урок!
