— Вот наказание! — сердился Витя Сизов. — Нитка не лезет в иголку, иголка не лезет в пуговицу. Была бы здесь мама, мигом бы пришила, а тут возись!
Мама вспоминалась Вите в тех случаях, когда ему чего-нибудь недоставало. Если лагерный обед казался неудачным, он говорил: «Мама приготовила бы вкуснее!» Дома всегда можно покапризничать — не нравятся макароны, мама блинчиков напечет. А тут ешь, что дают!
Еще вспоминал Витя маму перед сном: ведь она всегда желала ему спокойной ночи. Впрочем, теперь Витя засыпал так быстро, что подумать о матери удавалось редко. А лагерный день пролетал незаметно.
В последние дни Витя Сизов особенно крепко подружился с Володей Ивановым.
Мальчики напилили себе рюхи и все свободное время играли в городки. Даже в воскресенье, когда ребята то и дело выбегали за ворота посмотреть, не идут ли гости, приятели не отрывались от игры.
— Эй, городошники! К вам мамы приехали! — услышали они вдруг.
— Вот… не успели кончить партию, — вырвалось у Вити. А Володя быстро бросил палку и с радостным криком помчался по дорожке.
Витя неловко стоял перед матерью и, озираясь, говорил:
— Ну что ты меня вертишь во все стороны? Неужели не видела?
— Конечно, не видела, — радостно смеялась мама. — Как ты загорел! Весь черный — и спина и грудь.
— Станешь черным, — важно говорил Витя, — целый день то купаешься, то загораешь…
— А не много ли ты купаешься? — забеспокоилась мама. — Ведь у тебя гланды. Тебе и на солнце-то нужно быть поменьше! Я поговорю с начальником лагеря.
— Посмей только! — крикнул Витя. — Я тебе не маменькин сынок!
Это вышло так грубо, что мама посмотрела на сына с удивлением и испугом. Они помолчали. Потом мама сказала:
— А я привезла тебе…
— Что, что? — оживился Витя..
— Бутылочку молока…
— Молока… — поморщился Витя. — А еще что?
— А еще… — таинственно сказала мама и бережно вынула зеленую банку. -
А еще клубнику свежую. Наверное, здесь нет такой.
— Клубники нет, а земляники сколько угодно, даже надоело, — хвастал Витя, уплетая за обе щеки крупную сочную ягоду и запивая ее молоком.
— Мама, а ты сама ела? — спросил он вдруг, когда на донышке оставалось всего несколько ягод.
— Кушай, кушай! — успокоила его мама.
Она рассказывала Вите о своей фабрике, о том, что ее перевели в другой цех. Витя слушал рассеянно: он думал о недоигранной партии в городки.
— А теперь расскажи мне про твои лагерные дела. С кем ты дружишь? — допытывалась мама.
Витя отвечал неохотно и односложно:
— Ну какой тебе интерес, ведь ты все равно их не знаешь!
Мама посмотрела на часы.
— Ты уже собираешься уезжать? — спросил Витя.
— Я думала, — сказала мама, глядя в сторону, — ехать с семичасовым, но, пожалуй, успею и на этот.
Витя встал.
— А когда ты еще приедешь?
— Пожалуй, — сказала мама, пристально глядя на сына, — больше приезжать не стоит. И так твоя смена скоро кончится.
Сын проводил маму до ворот. Она поцеловала его.
Потом, не оглядываясь, пошла по дороге.
«Поскорее найти бы Володьку!» — нетерпеливо подумал Витя и тут же увидел приятеля, который галопом мчался по саду.
— Подожди, Володька!
Но тот, не слушая, стремглав побежал дальше. Теперь только Витя заметил, что у Володи в руках большой букет.
— Наверно, нарвал для мамы…
Витя увидел, как Володина мама взяла цветы, обняла сына. Так, обнявшись, они пошли по саду.
И вдруг Витя вспомнил, как его мама уходила усталой походкой, как в ее корзинке звенели пустые банка и бутылка из-под молока.
Он даже не пригласил ее отдохнуть в гамаке, не показал ей речку…
Все это представилось ему с такой силой, что у него запершило в горле. Ему захотелось побежать за мамой, вернуть ее и, тесно прижавшись к ней, так же, как Володя, долго гулять по саду.
Но она была уже далеко. Может быть, даже садилась в поезд.
Соне сшили новую форму: шерстяное коричневое платье с кружевным воротничком и черный передник с крылышками. Все это сидело на ней замечательно.
Стояли еще теплые дни, и Соня, очень довольная, что можно покрасоваться в новом наряде, выбежала на улицу без пальто. Быстро размахивая портфелем, она легко и весело шагала в школу.
И вдруг остановилась:
— Что я наделала? Я ведь не выключила утюг, которым разглаживала пионерский галстук! Что же теперь будет?
Проще всего было вернуться домой: до начала уроков оставалось еще четверть часа. Но как вернешься, если в ушах так и звенят слова квартирной соседки:
— Милочка, никогда не возвращайся назад; не будет тебе ни пути, ни удачи; самая это верная примета.
«Придумает же глупости!» — Соня тряхнула головой и решительно повернула к дому.
Но, пройдя несколько шагов, опять остановилась. А если примета все-таки верная? Еще зацепишься за какую-нибудь проволоку и разорвешь новое платье или Анна Павловна по геометрии вызовет. Урока ведь не приготовила как следует: весь вечер примеряла новое платье перед зеркалом…
«Да ну, ерунда, пойду — и все!»
Ну, а вдруг примета и вправду верная, что тогда? Ведь вот в прошлом году, когда соседская Света спешила на экзамен, ей дорогу черная кошка перебежала. Надо было обежать кошку, а Света не сделала этого. Ну и провалилась на экзамене. А про Ирку, наоборот, все думали, что обязательно провалится, а она как раз выдержала экзамен, даже четверку получила. А все потому, что пятак под пятку положила… Как же тут не верить?
Пришлось опять повернуть к школе…
Но тут тревожная мысль заставила Соню снова изменить направление.
«А ведь от утюга будет пожар! Непременно будет! Что же делать? Что делать?»
Так металась она из стороны в сторону, пока не услышала бой башенных часов: до начала занятий оставалось пять минут.
Соня помчалась в школу.
Первым уроком была геометрия. Анна Павловна объясняла новую теорему. Соня старалась слушать, но ничего не понимала и не слышала. Она думала об утюге: вот прогорела подставка, тлеет стол, загорелись занавески…
— Повтори, Петрова, — сказала Анна Павловна.
Соня пошла к доске, но повторить ничего не могла.
Затем пришлось сознаться, что и домашнее задание не выполнено.
Печально возвращалась на свое место Соня Петрова: в дневнике ее красовалась свеженькая двойка.
— Вот тебе и примета!..
Учительница велела открыть тетради и списать теорему с доски. Соня обмакнула перо в чернила, но так как тревожные мысли ее были совсем далеко и рука от волнения дрожала, то перо опустилось вместо тетради на рукав нового коричневого платья. Соня чуть не заревела. В перемену она говорила ребятам:
— Ну и пусть двойка! Мне теперь все равно! У нас, может быть, вся квартира сгорела, а может быть, и весь дом!..
— Так что же ты здесь стоишь?! — ужаснулись ребята. — Звони скорее папе и маме на работу!
— И где только вы будете теперь жить? — испуганно шептала Сонина подруга Катя Чижова.
А Витя Веточкин всплеснул руками:
— Неужели и новый телевизор сгорел?!
Соня не выдержала и, заревев, выбежала на улицу.
Она бежала, задыхаясь от волнения и страха, ничего и никого не видя перед собой.
— Ишь, несется как угорелая! — крикнула вдогонку какая-то сердитая старушка. — На пожар летишь, что ли!
— Конечно, на пожар, — сквозь слезы бормотала Соня. Она уже видела перед собой пожарных в сверкающих касках, высокие пожарные лестницы, длинные шланги, улицу в дыму и огне…
Но вот и дом. Соня перевела дыхание. Нет ни пожарных, ни насосов, ни потоков воды…
И дыма нет на лестнице… Неужели пожар уже кончился?
Соня судорожно сунула ключ, повернула его, открыла дверь и, замирая от страха, вошла в комнату.
Утюг был выключен.
«Рассеянная с улицы Бассейной, — ругнула себя Соня, в изнеможении опускаясь в кресло. — Ну, что стоило мне вернуться сразу и проверить!»
— Милочка, почему так рано? Не случилось ли чего? Ведь сегодня тринадцатое и к тому же понедельник! — послышался сладкий голос- соседки.
— Случилось! — сердито крикнула «милочка». — Двойку заработала, новое платье испортила, с урока ушла…
«Все из-за вас», — хотела прибавить Соня, но соседка уже исчезла.
А Соня сидела и бормотала с горькой усмешкой:
— Верная примета! Верная примета!
В перемену ребята окружили звеньевого Костю Судакова.
— Скучно у нас, — жаловались они. — Вот у других и походы с приключениями и кукольные театры… А у нас ничего.
— У других! — Костя даже покраснел от обиды. — Подумаешь, романтика! Вот у нас будет так будет!
— Что у нас будет, что? — приставали ребята. Но Костя только загадочно улыбался.
Весь следующий день Костя был задумчив и рассеян: морщил лоб, потирал руки… Словом, всем было ясно, что он придумывает что-то необыкновенное, романтическое…
Все звено ходило за ним следом.
— Может, надо помочь? — осторожно спросила Рая Теплова.
— Не надо, — отрезал Костя.
И вот на предпоследнем уроке Рая обнаружила у себя в парте синий конверт, на котором печатными буквами было написано: «Не вскрывать до прихода домой». Легко сказать, до прихода домой!.. Рая заметила, что такие же синие конверты прячут под партами и другие ребята, а Костя, скосив глаза, наблюдает за ними.
— Что ты вертишься как юла, Судаков? — сказала учительница. — Сиди спокойно.
Рая воспользовалась этой минутой, быстро вскрыла конверт и, вытащив маленькую записку, с удивлением увидела на ней какие-то числа. Что бы они означали?
В перемену все первое звено сбежалось, и ребята, пряча от звеньевого свои синие конверты, стали шептаться:
— 8, 1,3, 19, 17, 1… Как разгадать эти таинственные числа?
Костя наблюдал за ребятами издали и только посмеивался, потирая руки: «Помучаетесь вы у меня!»
Рая все время думала о числах, она даже запомнила их наизусть. И когда учительница русского языка вызвала ее к доске, вместо того чтобы написать сложносочиненное предложение, Рая Теплова, на удивление всему классу, вывела на доске мелом:
— 8, 1, 3, 19, 17, 1…
Все остальное вылетело у нее из головы.
Дома Рая только и делала, что бегала по всей квартире с таинственной запиской.
— Что же это значит? — гадали соседи.
Поздно вечером сосед дядя Саша, старый телеграфист, постучался к Тепловым:
— Так вот какое дело. Это не иначе, как шифрованная телеграмма. По всей видимости, каждое число означает какую-нибудь букву по порядку алфавита.
Рая заметалась по комнате: «Где мой старый букварь?» Ведь она давно уже позабыла порядок букв по алфавиту.
Перевернув все в комнате вверх дном, Рая, наконец, обнаружила свой букварь в корзинке, где спал котенок.
— Восьмая буква, восьмая буква, — торопливо бормотала Рая, усевшись с букварем за стол. — Какая же это? Ага, это буква «з»! Первая по порядку? Это, конечно, «а»! А третья, третья? «в»! Девятнадцатая… девятнадцатая, какая же это? «т»! Ура! — закричала Рая на всю квартиру. — Завтра!
— Я знаю, — кричала она в телефонную трубку своим приятелям. — Завтра!
Этим коротким словом «завтра» приветствовали утром в школе друг друга пионеры первого звена.
— Не завтра, а сегодня, — важно вставил Костя.
— Вчера было завтра, а сегодня — это сегодня! — весело перемигиваясь, шутили ребята.
А сами спрашивали Раю:
— Что будет сегодня?
Ведь у нас Райка — всезнайка!
Но и Рая сама, несмотря на все старания, не могла ничего добиться от Су-дакова, хотя и была его соседкой по парте.
Костя загадочно улыбался:
— Узнаете после уроков.
И вот, наконец, уроки кончились. Костя потушил верхний свет в классе и, остановившись перед учительским столом, торжественно начал:
— Ребята, сбор первого звена, посвященный успеваемости и дисциплине, считаю открытым.
Все удивленно задвигались, зашумели, а Костя важно продолжал:
— За последнее время успеваемость и дисциплина в нашем звене снизились. Например, вчера Константин Судаков, то-есть я, получил замечание в классе, а Раиса Теплова заработала двойку…
— Так это же из-за твоих конвертов, — возмутилась Рая. — Ты лучше скажи скорее, что будет.
— Что будет? Что будет? — хором закричали ребята и нетерпеливо затопали ногами, как это бывает в кино, когда рвется лента.
Вместо ответа Костя невозмутимо вытащил из портфеля что-то похожее на древний пергаментный свиток и, развернув его, сказал:
— Здесь скрыта мудрая тайна отличной успеваемости. — Он поднес свиток к самым глазам (Костя был близорук, а в классе было полутемно) и проникновенно произнес:
— Режим дня!
Семь часов утра — подъем.
Семь часов пять минут — зарядка, семь часов десять минут — умывание… — с увлечением читал Костя, радостно ощущая тишину в классе. («Сумел-таки всех заинтересовать!» — с гордостью думал, он.) Костя добрался уже до полудня, когда внезапно кто-то резко дернул его за рукав:
— Ты что, озорник, один в классе делаешь? Почему домой не идешь?
Костя вздрогнул. Перед ним стояла нянечка из раздевалки.
— Как один? — возмутился Костя. — У меня звено! — И тут, оглядевшись, увидел, что в классе совершенно пусто.
Выйдя из школы, он услышал знакомый голос Раи Тепловой. С веселым криком съезжала она на своем портфеле со школьной горки. Все звено было здесь.
«Вот и старайся для них, — подумал звеньевой, — разве понимают они что-нибудь в романтике?»
Светлана задержалась в школьной библиотеке и теперь торопилась поскорей домой: ведь сегодня день ее рождения, и в гости к ней придет все звено!
Девочка быстро оделась и, перепрыгивая через две ступеньки, весело сбежала с лестницы.
Но внезапно она остановилась, почувствовала странное беспокойство. Что же это такое? Неужели все потому, что сегодня после уроков девочки спросили, не забыла ли она пригласить Тамару? Неужели забыла? А ведь Тамара Ковшова уже убежала домой…
