«ВКАЛЫВАЮТ РОБОТЫ –
СЧАСТЛИВ ЧЕЛОВЕК...»
В рязановской комедии «Гараж» специалистка по современной сатире слышит в свой адрес реплику: «Удивительная у вас профессия. Вы занимаетесь тем, чего нет».
Сколько раз мне приходилось слышать нечто подобное, когда я говорил, что занимаюсь советской кинофантастикой! И я неизменно отвечал, что, мол, мне же легче — в трех соснах не заблужусь.
Впрочем, сосен (или, если угодно, китов, на которых стоит отечественное НФ кино) не три, а пять. В советской кинофантастике можно выделить пять основных тематических направлений: космос, контакт, наука в капиталистическом обществе, путешествия во времени и, наконец, человек и робот.
Последняя тема что-то вроде каталога моделей роботов, «сконструированных» отечественными кинематографистами за всю историю экранной фантастики. А моделей этих тоже много — всего девять.
С обитателей каталога и начнем, пожалуй.
Модель №1. Название: Р.У.Р. («Риплевский Универсальный Рабочий»). Класс: машиноидный. Дата выпуска: 1935 г.
Сразу видно, тема «Гибели сенсации», первого советского звукового НФ фильма, была позаимствована из Чапека. Правда, чисто поверхностно. Аббревиатура «РУР» в фильме стала расшифровываться по-другому, по-советски. По справедливому замечанию Ю. Ханютина, «авторы фильма 30-х годов, естественно, не поднимались до мысли о возможности самостоятельной цели, самостоятельных решений робота. Они подходили к нему не как к разумной машине, а как к машине управляемой». Сегодня между этих строк, датированных 1977 годом, не трудно прочесть мысль о нетерпимости соцреализма к самостоятельности и тем более к инакомыслию. Сценарий Г. Гребнера был написан еще в 1928 году по схеме 3-го тематического направления — изобретение ученого-одиночки гнусные капиталисты используют во вред трудовому народу. В агитплакатной системе фильма роботы стали метафорой власти: пока ими управляла буржуазия — царит нехороший капитализм, но как только командование перехватывал пролетариат — совершается революция. За такую примитивность фильм критиковали даже в те еще времена.
Если отбросить политику, некоторые достоинства фильма выдержали все-таки проверку временем. Прежде всего, внешний облик самих «РУРов».
Архитектор-художник профессор В.Дубровский-Эшке совместно с М. Шеликовым сконструировали 12 (!) роботов двухметрового (!) роста, с электромотором (!), управляемым изнутри человеком. По сей день отечественная кинофантастика не знает столь масштабного «реквизита»! И, самое главное, режиссер А.Андриевский смог максимально использовать эту поистине фантастическую фактуру. Сцена на заводе напоминает знаменитый «Метрополис» Ланга, финал сравним с «Кинг-Конгом», есть классическая сцена на тему «красавица и чудовище», ну а эпизод пляски роботов под аккомпанемент пьяного изобретателя (научно оправданный звуковым управлением с помощью саксофона) — вообще по оригинальности достоин занять место в истории мирового кино.
Однако, к сожалению, по дурной традиции, фильм и его достижения были преданы забвению. Андриевский ушел в приключенческий жанр («Пятнадцатилетний капитан» и пр.), а о роботах-«РУРах» вспомнили лишь энтузиасты-шестидесятники из НТТМ, скопировав их с киноэкрана и переименовав в «РУМ». Показательная метаморфоза — от философской фантастики Чапека — через агитплакат сталинской эпохи — к комсомольским игрушкам для взрослых периода застоя.
Модель № 2. Название: «Железный Джон». Класс: машиноидный. Дата выпуска: 1961 г.
В конце 50-х годов советская фантастика выходила из периода так называемого «ближнего прицела», когда фантазировать разрешалось только в пределах грядущей семилетки. НФ-книги были убоги, а НФ-фильмов за 15 лет не вышло ни одного. Ефремовская «Туманность Андромеды» и запуск первого спутника доказали, что выражение «наука опережает мечту» возникло не только из-за прогресса первой, но и за счет бескрылости последней.
Кинематографисты откликнулись на спутник обоймой скороспелых космических фильмов. Лучшим из них был фильм по сценарию А. Казанцева «Планета бурь». Это был игровой дебют известного кинопопуляризатора П. Клушанцева, который в своих фильмах часто использовал фантастические образы в прикладных целях — показывал перспективы развития. Смешение НФ и научно-популярного кино было вызвано, с одной стороны, инерцией мышления, но, с другой стороны, оправдано технической подготовленностью киностудий, где вполне по силам было построить звездолеты, вездеходы, и, конечно, роботов. Громоздкий Железный Джон, внутри которого сидел мастер какого-то спорта, эффектно смотрелся на фоне венерианских декораций, а после съемок — на фоне толпы зевак на Невском проспекте, куда мастер в доспехах Джона любил выйти погулять. В схематичной идейной структуре фильма робот был прямым наследником «РУРов» — тупой железякой, орудием бесчеловечной буржуазной цивилизации, в экстремальных условиях пасующей перед нравственной позицией положительных героев — конечно же, советских космонавтов.
Модель № 3. Название: «РВ-235» («Роберт»). Класс: гуманоидный. Дата выпуска: 1967 г.
60-е годы... «Физики и лирики», бум литературной фантастики, «оттепельная» сатира... Все это, как в капле воды, отразилось в комедии «Его звали Роберт», попытке преодолеть барьер между хорошей литературой и плохим фантастическим кино. («Наши кинематографисты,— говорил И.Ефремов на встрече мосфильмовцев с фантастами,— ходят вокруг фантастики, как вокруг горячей картошки: и вкусно, и жжется».)
До «Роберта», в первых двух моделях, взаимоотношения естественного разума с искусственным были чисто функциональными. Любопытно, когда в начале фильма свежеиспеченный Роберт восклицает по поводу своего предшественника, умеющего лишь приседать: «Какое убожество!» — мы узнаем в этой громоздкой жестянке — кого бы вы думали? — Железного Джона!
Итак, ученый — разумеется, сухарь — создает человекоподобного робота-полпреда нашей советской цивилизации в экспедиции на Вегу. И тут — получите конфликт рационального и эмоционального. Вот постулаты, навязываемые Роберту: «Душа — свойство организованной материи отражать материальный мир. Красота — быть лучше, чем на самом деле. Жалость, горе, радость — необъективные показатели». (В результате даже сотрудники лаборатории переходят на лексику Роберта: «Задание понял».)
