Представляло интерес и трио из Ващенко, Пащенко и Рященко. Серые, типичные среднеарифметические фамилии, в которых, благодаря Гене Козорезу, обнаружилось общее, из–за чего все трое стали «щенками». Закон «не обижаться» срабатывал, и в классе держался мир и порядок.

Но прежде чем придать всеобщей гласности своё «щенячье» открытие, Генка поделился им с соседкой по парте Наташей Букаты.

— Смешно, правда? — проверил он на ней свои наблюдения.

— Правда, — согласилась Наташа. — Щенки — это хорошо придумано.

— Кстати, Натка, а почему ты — Букаты? Что это вообще такое — Букаты? С чем их едят, этих букат? Уж лучше бы Букашкина, например. Букашкина Наташа — прекрасно и складно вдобавок. А то — Букаты, хм–м… Несуразность какая–то, белиберда на постном масле. Сапоги всмятку, перпетуум мобиле на молоке!

— Что ж делать, Гена? — грустно вздохнула Ната. — Мне и самой не нравится Букаты. До замужества придётся терпеть, а там уж возьму фамилию мужа.

— Беда, Натка, в том, что с такой фамилией и замуж могут не взять, — усомнился Генка.

— Замуж берут со всякими фамилиями, даже не спрашивая фамилий! — воспротивилась Ната.

— Ну, это дураки не спрашивают. Тебе что, дурак нужен?

— Нет, нежелательно.

— Ну и вот! А умный сразу спросит фамилию. Услышит — Букаты и сразу скажет: ауфвидерзэен!.. Чехов вон говорил, что в человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и мысли, и одежда. И фамилия, надо было добавить.

— Так что же делать, Гена?

— Вот я и думаю!.. Знаешь, есть вариант, правда, тоже не очень–то красивый, зато со смыслом: мы будем звать тебя Бука. Бука ты! Кстати, ты чаще всего именно букой и выглядишь: мало улыбаешься и смеёшься, так что и с этой стороны «Бука ты» подходит, — почти весело рассудил Генка. Но на лице Наташи такой весёлости не проявилось: кому же понравится, когда у тебя на глазах корёжат твою фамилию. Поэтому она ответила с некоторой мстительностью:

— У тебя самого, кстати, фамилия не ахти — Козорез! Ну что это такое: Ко–зо–рез?

— Не скажи! Во–первых, козорез — это человек, который режет коз, а во–вторых, моя фамилия вполне в духе русского языка. По грамматической структуре козорез — это то же самое, что свинопас, волкодав, гвоздодёр, то есть существительное плюс корень глагола. Таких слов в нашем языке тьма. Но я согласен, не очень весёлая и вкусная фамилия, и я не обижаюсь, когда меня обзывают то Козодой, то Козерог. Даже Козла прощаю! Ты как предпочитаешь меня называть? — вдруг круто повернул он разговор.

— Просто Гена.

— Вот и прекрасно, а я тебя — просто Ната. Уж если придётся обратиться официально, на каком–нибудь собрании, к примеру, я сам скажу и другим накажу — Бука ты! Договорились?

— Договорились!

Со временем в голове Генки Козореза начала сгущаться и выкристаллизовываться идея об особой судьбе их класса со странными фамилиями, о необходимости сохранить его как некий редчайший, драгоценнейший музейный экспонат. Поэтому он очень расстроился, когда по школе вновь запорхали слухи, из коих следовало, что школу сегодня–завтра разгонят, то есть вернут блудных сыновей и дочерей в старые школы, откуда их временно изъяли, а новую наполнят теми ребятами, которые и должны тут учиться. Генка понял, что его час пробил. Его никто не выбирал лидером, сё произошло само собой. Однажды Генка попросил ребят остаться после уроков минут на десять для серьёзного разговора.

— Собрание? — спросил кто–то.

— Можно сказать и так, — напрямую ответил Генка.

— Ругать кого–нибудь? — решил уточнить кто–то.

— Наоборот, всех хвалить, — весело ответил Генка.

Класс отозвался одобрительным гулом.

Козорез вынул из кармана пофамильный список их класса и, с небывалой выразительностью выговаривая фамилии, провёл неспешную перекличку. Вызовет, полюбуется на поднявшегося, плавным жестом руки опустит его, поставит галочку и вызовет другого. Это был редкий случай: из тринадцати присутствовали все тринадцать.

— Я сделал перекличку не с целью выявить прогульщиков, а с целью лишний раз продемонстрировать уникальность нашего класса, где что ни фамилия, то шедевр, — торжественно начал Генка. — Как на подбор! Нет ни одной случайной, бледной или тощей фамилии. Найдётся ли в школах всего Братска хоть один класс с двумя–тремя фамилиями, подобными нашим? Нет и ещё раз нет! Наш класс — единственный в своём роде, уникальный!.. Кто не согласен с этим? Следовательно, у такого класса должно быть и особое название, правильно я рассуждаю?