Всё было как в тумане, глаза бегали, а руки сжимали маленький рюкзак. Пульс участился, и становилось тяжело дышать, но заветная дверь была уже близко.
— Агафонова! Куда ты собралась? Звонок уже прозвенел.
Голос завуча раздался со спины, был грозен и строг. Но девочка не реагировала, она продолжала брести к двери, за которой крылся не только её ужас, но и ответы на вопросы, которые терзали девчонку. Рука женщины опустилась на плечо, и громовой голос смог продраться до сознания школьницы:
— Агафонова, я с кем разговариваю?! — испуганные глаза девочки спустились на женщину, и немного растерянно она добавила, — Оксаночка, что-то случилось? Тебя кто-то обидел? Это из-за учёбы?
Девочка замотала головой, осознав, что не сможет ничего сказать, а стоит открыть рот, у неё начнётся истерика, она держалась из последних сил.
— Иди умойся, а после урока, если хочешь, подходи, поговорим, — стараясь, чтобы в голосе было участие, промолвила женщина и тише, скорее для себя добавила, — или вместо, если нужно.
Девочка усиленно закивала и продолжила свой путь, но этот короткий разговор немного вернул её в реальность. Нет, она не собиралась разговаривать с завучем и тем более доверять ей свои тайны, вот ещё, кто она такая. Но поговорить нужно будет с ним — тем, из-за которого она только с третьего раза смогла ухватить ручку двери туалета. Но это потом, всё потом, сейчас нужно спрятаться, закрыться и не плакать, не давать волю эмоциям, ещё ничего не известно, это и пугает. Да, именно неизвестность и пугает, подвешенное состояние и неопределённость. Она старалась себя успокоить, но слёзы, скопившиеся в глазах, вот-вот могут начать течь, ещё чуть-чуть и спасительное одиночество, но до него нужно ещё дойти. Эти шаги давались очень тяжело, она переставала чувствовать своё тело, боялась отключиться. Понимая головой, что сама себя накручивает, что не всё так и плохо, и даже если пара слезинок упадёт на грязный кафель, это не значит, что она всё-таки сорвётся. И сознание она не потеряет, это просто нервы, небольшой стресс. Но мало это знать, нужно ещё заставить себя перестать верить в обратное, нужно очнуться и начать думать здраво — ей уже шестнадцать, почти семнадцать, она взрослая женщина, ну почти, остаётся совсем немного. Как и совсем немного остаётся до совершеннолетия, когда она сможет найти нормальную работу и уехать от мерзкой и доставучей мамы, которой практически никогда нет дома, а когда есть, лучше бы и не приходила. От её вонючего сожителя, который требует, чтобы она называла его папой, а сам ничего не делает, только валяется на диване и смотрит телевизор, якобы там скажут что-то новое или правдивое. Убежать, забыть как страшный сон всё, что было, все последние десять лет. Жалко только брата, маленький Вася, милый и ещё не испорченный ребёнок. Они будут жить у Кирилла, да, Кирилл хороший, они любят друг друга…
Девочка вцепилась в ручку кабинки туалета, побелевшие от напряжения пальцы, ногти, впившиеся в плоть, рюкзак, болтающийся во второй руке. Вспомнила, почему она здесь, и твёрдо решила, что к нему, к этому слюнявому ублюдку жить не пойдут, пускай угол в коммуналке, пусть клоповник — это лучше, чем у него. Условия будут не хуже, чем сейчас. Сейчас… Да, сейчас главное то, зачем она пришла.
Щелчок замка, хлопок упавшей крышки сидения и тишина, в школьном туалете она одна. Расслабившись и немного повалившись в сторону, упираясь виском в стену и закрыв глаза, всё так же сдерживая слёзы, она мечтала умереть. В голову пришла странная и глупая мысль, что было бы хорошо, чтобы её вот так и нашли: ни вскрытых вен, ни следов уколов, просто встало сердце. Просто то, что было в её груди, отказывалось верить, отказывалось любить, отказывалось жить. Так она и сидела, секунды растягивались в часы, а минуты пролетали за мгновение ока, она зависла, стараясь пережить.
— Так что, она нас тестировать думает?
В туалете появились голоса, Оксана их не узнавала, она не была знакома с их обладательницами.
— Да пошла она, я вообще клала на эту биологию, батя договорится, меня в универ без конкурса возьмут.
— А экзамены? Тебе батя балл по ЕГЭ тоже нарисует? Или ты в Чечню поедешь сдавать?
Звонкий девичий смех заполнил всё пространство и начал сдавливать его, прессовать воздух вокруг кабинки. Оксана встрепенулась и напряглась, поджала ноги, чтобы её точно не увидели. Шум бегущей воды из крана раздражал, бессмысленный трёп двух девиц бесил, хотелось побыть одной, чтобы больше никто не трогал, не разговаривал, хотелось быть сильной, хотелось просто быть, а не чувствовать себя использованной. Девчонка поджала колени ещё выше, поставив их на самый кончик стульчака, зажала уши руками и зажмурила глаза. Красные полосы сменились равномерной тьмой, но вместе с тем и пришли воспоминания.
Вечер пятницы был создан для удовольствия, подруги смеялись и танцевали. Их было четверо, и весь город лежал у их ног, стелился лоскутной дорожкой из череды кафешек и ресторанов, маленьких танцевальных залов и ночных клубов…
— Нет!!! — едва успев зажать себе рот рукой, крикнула девушка, и её ноги соскользнули с унитаза. Раздались сдавленные звуки и глухой удар подошвы об пол. Оксана прислушалась, тишина медленно восстанавливалась. — Нет, нет, нет. Этого не было, никогда, не со мной, это всё неправда… — продолжила шёпотом она, убеждая своё сознание остановиться, но воспоминания хлынули рекой.
Таня, её весёлая подруга, предложила парное свидание, и Оксана согласилась. Ей давно хотелось показать своего Кирилла, высокого и умного. Она очень гордилась, что он обратил на неё внимание, ухаживает и всячески старается быть милым. Вечер начинался очень хорошо: они пили чай и ели печенье в милом кафе неподалёку от дома. Подруги пообещали забыть на время про школу, особенно из-за того, что парень Таньки не знал, что она ещё несовершеннолетняя. Правда, парням чай казался слишком скучным, и они, быстро поладив, договорились сделать девушкам сюрприз. А какая девушка откажется от сюрприза? Они поехали в клуб. Вот там действительно было по-взрослому: громкая музыка и безлимитный бар, ограничений не было только для девушек, парни платили за себя сами. Быстро опьянев, подруги ушли в отрыв, именно там и были сделаны первые запоминающиеся шаги по бархатной дорожке, ведущей в кабинку школьного туалета. Оксана не помнила, как они покинули тот клуб, память услужливо показывала дорогой автомобиль, как её рвало на какое-то здание, столик в маленькой кофейне, где она ест то ли бургер, то ли хот-дог. Потом опять небольшой рейв, и она, сдерживая смех, закрывает своей спиной Таню, которой показалась хорошей идея помочиться в углу танцевального зала. Потом их выгоняют, и парни везут их в другое место, вроде бы там было тише и спокойнее, но Оксане очень хотелось целоваться, и борода Кирилла так приятно щекотала, а его волосы, в которые она запускала пальцы, так податливо расчёсывалась. Он рассказывал о средневековых воинах, когда они проезжали мимо музея, а её руки тянулись к его промежности. Она была так горяча и страстна, и казалось, что по сравнению с ней он отстранённо смотрит в окно и больше увлечён своей историей, чем пылкой спутницей.
Оксана тяжело вздохнула, и слёзы всё-таки потекли, разделив юное и прекрасное лицо на три части. Нос мгновенно забился, и стало тяжело дышать. И до того судорожные вздохи превратились во всхлипы, которые она уже и не пыталась глушить, закрывая лицо руками. Она тонула в воспоминаниях, в событиях, что так радовали, происходя, и причиняют физическую боль отныне, когда уже всё позади.
Таню она потеряла из вида практически сразу, стоило им приехать в большой клуб, она убежала со своим парнем в дальний угол заведения, и чем они там занимались, неведомо никому, даже лучи небесного стробоскопа не могли разогнать тот мрак, что проистекал в длинных коридорах клуба. Они с Кириллом сидели за барной стойкой, и он опять нудно что-то рассказывал, ей нравились его истории и то, что он был мил, старался казаться таковым, наигранно называл её нежными словами, порой искажая смысл и звучание. Это было смешно, но он плохо шутил, порой людям просто что-то не дано, а порой дано, но они этого не замечают, не используют, не умеют и не хотят.
