Давно это было. Жили в одной деревне старик со старухой и не было у них ни детей, ни внуков. Только Собака-Бояка и Кот-Трубохвост, а за избой огород — вот и всё хозяйство.
Как-то раз началась большая метель. Старик со старухой всю живность в избе спрятали, огород ветошью укутали, накрепко закрыли двери, ставни на крючок заперли. Пока все переделали, крепко умаялись.
Старуха вздыхает:
— Вот была бы у нас внучка, уж она бы нам была такая помощница! Сейчас бы пирожков напекла, полотна наткала, щей наварила, ставни закрыла, перины взбила.
— Молчала бы, уж старая, — ворчит старик, а сам про то же думает.
Поужинали они скромно и спать легли. Метель всё завывает, в двери бьется, в сенях ведрами стучит.
Собака-Бояка со страху под лавку забилась. А Кот-Трубохвост на печку забрался, в уголке спрятался и тихонько песенку завёл:
Метель-пурр-га,
Пурр-га-метель,
Стучит в окно,
Несет гостей
Старуха проснулась и спрашивает:
— Это кто поёт?
Собака-Бояка ей из-под лавки тут же отвечает:
— Это Кот-Трубохвост.
Старуха не поверила и заснула.
Кот подождал немного и опять поёт:
Пурр-га-метель,
Метель-пурр-га
Слепи нам внучку изо льда
Тут старик проснулся и говорит:
— Кто про внучку пел?
Собака-Бояка ему отвечает:
— Да это же Кот-Трубохвост.
Удивился старик, да не поверил, тут сон его снова сморил.
Всю ночь выл ветер, стены ходуном ходили. Утром встали старик со старухой, а окна доверху снегом завалены, дверь и вовсе открыть не могут.
— Вот бы нам внучка сейчас пригодилась, — опять причитает старуха, — лопатой снег бы разбросала, полы подмела, зверей покормила, ветошь с огорода убрала, печь затопила, блинов напекла, самовар бы поставила. Сидели бы мы сейчас, чай втроем пили и на соседей из окна глядели.
Только сказала она эти слова, вдруг в окно стук раздался.
Удивились старики, кто же может стучать? Изба на краю села стоит, да все дорожки к дому засыпаны.
— Синица стучит, — говорит старик, — я ей летом сальца обещал.
Сидят, не открывают.
Тут стучат другой раз, сильнее.
Подошел старик к оконцу, подышал на заиндевевшее стекло, глянул да обомлел.
Стоит перед окном прямо в сугробе девица-красавица. Сама высокая, белоликая, серебряные толстые косы почти до земли, глаза синие как звезды. На ней боярская душегрея с сарафаном, жемчугом расшитые, соболья шапочка, а ручки держит в муфте.
Тут и старуха увидала красавицу и руками всплеснула:
— Да это же нам метель внучку принесла!
Тут взялись они дверь откапывать, и так скоро у них работа заладилась, что еще солнце не поднялось, а уже и избу от снега вокруг расчистили, и печь затоплена, и самовар на столе.
И сидят старик со старухой, чай пьют, а рядом на лавке девица-красавица рассказывает про себя.
— Звать меня Снегурочкою, я ваша внучка, а принесли вам меня северные ветры, соткали из снега, льда и изморози.
Старики Снегурочке чай подливают, а она ни в какую, только сбитень холодный и пьет, который старик ей из погреба принес. И все ей как будто жарко, словно лето на дворе.
— Ох у вас и натоплено, — приговаривает девица, а сама на сбитень дует и он сверху льдинками покрывается.
— Зазябла в пути-то небось, внученька, — говорит старуха, — пододвигайся к печке, милая. Завтра мы с тобой с утра пораньше встанем, я тебя научу и печь растапливать, воды из колодца принесем и стряпаться будем: щи сварим, блинов да расстегаев наделаем, а как вечер наступит, мы лучину зажжем да ткать рубахи с тобой будем.
Тут Снегурочка встала, сапожком топнула, глаза у нее как звезды засветились, и молвит:
— Не для того я вместе с северными ветрами летела, не для того через темноту и холод вместе с вихрями снежными до вас добиралась, не для того меня ткали изо льда, снега и изморози, чтобы печь растапливать да расстегаи стряпать.
Старик на старуху руками замахал:
— Что ж ты старая, пугаешь девицу, она только-только к нам прилепилась.
А Кот-Трубохвост знай себе распевает песенки:
Принесла пурр-га,
Принесла метель,
Унесет теперь,
Унесет гостей
Старик ногами затопал:
— Да кто у меня в избе все время поет?
Хотела было Собака-Бояка сказать, но испугалась и передумала.
Так и начали они жить по-новому. А вернее сказать, по-старому. Только хлопот у старика со старухой прибавилось.
Раньше ведь как? Встанет старуха, маленько приберется, старик воды из колодца принесет, поедят щей, да и хорошо.
А Снегурочка свои порядки завела.
С утра пораньше ей ставни открывай во всем доме — чтобы был дневной свет. Она в зеркальце смотрится и на красу свою любуется. Потом зеркальце в шкафчик убирает и велит заносить в горницу свежую водицу. Когда ведро, а когда два — ванну набирает. Как умоется, косы заплетет серебряными лентами, просит подавать свежую рубаху, и чтобы она с мороза скрипела. Оденется, снежными румянами себя обмахнет, велит сапожки до блеска чистить. Пока старуха ей к платьям жемчуг пришивает, старик маслице у соседей просит на сапожки. Дегтем-то такую красоту жалко тереть.
Как всё готово, провожают Снегурочку до ворот. Иначе как же ей самой из муфточки руки доставать, дверь тяжелую открывать? Встает она на крылечко, а там уже народ высыпал — ждет ее выхода. Ребятня на плетне висит, кто-то и на дерево рядом взобрался.
Старик уже сколько раз плетень чинил, ветки обломанные подвязывал, да толку…
Выходит Снегурочка на улицу и гуляет до вечера. Песни удивительные поет, протяжные, без слов как-будто. Идет, а вслед за ней деревья снегом покрываются, лужи леденеют. Дойдет до края села — и обратно. Улица короткая, а день долгий — много раз обойти все село успеет.
Подходит Снегурочка к каждому дому, стучит в ворота и подружек вызывает гулять:
— Уж вы идите ко мне, милые девицы, я вам расскажу про ледяные просторы и поля искристые, про грозы зимние в облаках, через которые я к вам летела.
Сперва ходили с ней девицы, да только разговоры у них не ладятся — Снегурочка только и говорит, что о льдистых снегах, далеких звездах да молниях лиловых. Собственным хозяйством не интересуется, помочь ее не зазовешь, шапочку мерить подружкам не дает. А в гостях не ест, не пьет, просит что похолоднее.
Да и парням Снегурочка казалась слишком бледной и квелой. Веселых песенок не поет, не пляшет, над частушками не хохочет, будто хворая. На гуляниях ее не видно — то жарко ей, то скучно.
Печальная и холодная, быстро наскучила людям Снегурочка. И стали сопровождать ее в прогулках только Собака-Бояка да Кот-Трубохвост.
А когда ударили крещенские морозы, и они перестали ходить.
Походила Снегурочка одна до края леса, да дома села. Сидит, грустит, в окно на снежинки падающие смотрит. И так весь день. Попросила как-то купить ей на ярмарке жемчугов, иглу тонкую и кокошник новый, чтобы снежинки по нему вышивать.
Старик за голову взялся, да где ж их взять, ярмарка к весне приедет, тут зиму бы пережить.
Пыталась старуха ее научить прясть, да Снегурочка все пальцы о грубую нить истерла да и бросила.
Стали старики между собой рассуждать, что надо бы внучку замуж отдать, не потянут они такую обузу.
Да решить — одно дело, а где жениха сыскать? Не отдавать же Снегурочку за крестьянина.
О ту пору ехал через деревню полицмейстер. Он спешил к невесте в соседний город, но из-за метели заплутал и постучал в крайнюю избу, чтобы узнать, как выехать на дорогу.
Как вошел он в горницу и увидал Снегурочку, так и позабыл и про невесту и про дорогу. Хочет что-то сказать, да не знает, как с такими барышнями обращаться.
Старик со старухой скумекали и быстро на помощь пришли:
— Откуда путь держите, — спрашивают его, а сами праздничной скатертью стол накрывают. — Откушаете, а потом дорогу покажем.
А сами Снегурочке машут, чтобы бежала во все нарядное одевалась. Да ей и переодеваться не надо, полицмейстер довольный сидит, разглядывает ее красоту неземную.
Спрашивает Снегурочку, родная она старикам или приемная.
Та издалека начинает — про полеты звездные и завьюженные далекие поля, а полицмейстер сидит, посмеивается — чудно ему это. Это еще что, говорит, в столице такие дворцы да мосты, как из сахара вылепленные, что позабудешь всё, что до этого видела.
— Я над ними пролетала, — зевает Снегурочка, — да разве стоят они разговора?
Старики уже Снегурочке показывают, чтобы молчала. Напугает, пожалуй, своими речами диковинными, уедет навсегда жених.
Тут и самовар подоспел. Гость говорит, хочу, мол, чтобы мне красавица сама чаю налила. Испугалась Снегурочка, отбежала в угол, закрылась занавеской.
— Она у нас диковатая, — объясняют старики. — Может вам холодной брусничной воды подать?
Полицмейстер хмурится, усы удивленно покручивает, часы из кармана золотые достал и серьезно на них поглядывает. Да и то ведь — полночь на дворе.
Тут на крыльце шаги раздались, дверь словно сама распахнулась…
Вышла Снегурочка на середину горницы, словно что-то почуяла.
И стоит на пороге юноша красоты нездешней. Глаза у него синие, словно звезды, волосы снегом припорошены, одет он в кафтан длиннополый из синего бархата. Лицо белое, румянца нет совсем. Нет и шапки на нем никакой — не холодно молодцу. А может, в карете оставил.
