Исступление — крайняя степень возбуждения, страсти с потерей самообладания.
Полночь. Звонок в дверь. Тушу недокуренную сигарету. Поднимаюсь с кресла направляясь к двери.
Смотрю в глазок — она! И знает же дрянь, что не сплю. Щелчок. Открываю. Отхожу в сторону. Проходит, а за ней сладкий земляничный шлейф.
Задерживаю дыхание. Не дышу! Умру. Она же так этого хочет. Чтобы я валялся у ее ног. А я уже давно там. С первой нашей встречи.
Пришла жаловаться на своих упырей? Пусть только заикнется…
— Зачем пришла? — иду за ней, а она на кухню.
— Не рад меня видеть? — останавливается у кофемашины. Колдует. Ведьма.
Нет, бл*дь, не рад! Что дальше?
Оборачивается. Стучит ложкой по чашке.
— Устроилась на работу в модный бутик? Подлизываешься к богатеньким? А как же твои тортики, которыми ты так бредила? — начинаю первый. Нервно выдыхаю.
— Следишь за мной? — приторный голос сводит с ума. Сука! Красивая…
— Зачем пришла? — повторяю свой вопрос. Сжимаю челюсть до скрежета зубов.
— Я не вовремя?
— Ты всегда не вовремя! Время видела? — удивленно приподнимаю бровь: — Чего тебе не спится?
— Раньше ты был не против, «друг»!
Стерва! Сейчас все по-другому, привык! Свыкся! Просто друг? Зачем я вообще предложил ей это?
Пришла ныть о своих благоверных? Нет, не сегодня… я не выдержу. Послать бы ее, да вот только язык не поворачивается. Демон. Он внутри… Я его чувствую. Скребется и хочет ее. Только ее. Всегда. Сука!
Зеленые глаза, темно-рыжие волосы каскадом спадают с плеч… миниатюрная фигурка в чёрном обтягивающем платье.
Заткнись!
Отвернись!
Убирайся из моей головы!
Минутная слабость. Секундное помутнение вмиг испаряется как только она со звоном опускает чашку на столешницу.
Она не изменилась. Она все та же лживая дрянь. Зачем она здесь? Я весь только пришёл в себя.
— Я так и знала, что ты в мастерской, — милый голосок заполняет образовавшуюся тишину. Въедаясь ядовитым спазмом в тело, проникая в кровь, отравляя ее…
Ненавижу!
— Ты не меняешься! — говорит она, а я замираю.
Не дышу, когда она проходит мимо направляясь к столу с набросками.
Тогда она сказала, что я ее не понял. Что ее поступок был сделан ради меня. Серьезно? Лечь под другого ради меня? Мне не нужны такие жертвы.
Иду за ней. Слежу, чтобы не дай бог ни прикоснулась к листам. Не пропитала их своим запахом. Стойким, таким безумным, который до сих пор выворачивает мое нутро.
— А ты вот изменилась, мысли появились в голове? Шмотки! Машина! Новый спонсор?
Остановилась.
Замерла.
Черт, неужели увидела?
Повернулась. В тонких пальцах вертит листок со своим портретом.
Подхожу вплотную, не сдерживаюсь — вдыхаю.
Сука-а-а-а-а!!!
Перехватываю листок, мну и швыряю в урну. Занимаю место в кресле, где сидел до ее прихода.
— До сих пор… — шепчет, будто не веря.
Не глупая, дура! Все поняла.
Унимаю дрожь. Подкуриваю. Не выдаю себя, вроде.
— До сих пор? — уже увереннее. Поворачивается и смотрит мне в глаза.
БАМ!
Восстановленные клетки стали вновь поражёнными. Я утонул в ее глазах. В этом мутном зеленом омуте, где черти раз за разом приносят мою душу в жертву… ей.
Я срываюсь и не смогу остановиться. В который раз?! Сколько это будет продолжаться?!
Она снова и снова пробирается в мой мозг разрушая и без того хлипкую стену, которая отвечает за здравый смысл. Ведь мои демоны не хуже ее, и она это прекрасно понимает, потому что и ноги бы ее здесь не было сейчас.
— Заткнись! — цежу сквозь зубы, — Просто замолчи!
— А то, что?
Вызов? Серьёзно?! Глупая…
— Зачем ты пришла? — докуриваю одной глубокой затяжкой. Тушу.
— Убедиться.
— Убедилась?
— Да!
— Проваливай! Будет только хуже!
— Я не боюсь тебя!
Провоцирует? Нарывается?
Подрываюсь с кресла и иду к входной двери:
— Пошла вон! — шиплю, открывая дверь.
— А. То. Что? — медленно произносит, чеканя каждое слово.
Хватает первую попавшуюся банку и запускает в стену. Та с характерным звоном разбивается на мелкие осколки. Провожу параллель со своим сердцем.
Да, давай! Покажи свои коготки. Мне же будет легче. Совесть потом не съест с потрохами.
— Я знала, что в ту ночь, ты был с ней! — вторая банка.
Конечно, знала! Если бы не знала, я бы не спустил на тормоза твоё поведение.
Только ты не знала другого, того, что в ту ночь у нас с ней ничего не было. Я отвёз ее и вернулся сюда. Но ты об это и не узнаешь. А зачем мне оправдываться? Ты уже достаточно показала себя, кем являешься…
С грохотом захлопываю входную дверь и иду к ней. Хватаю за подбородок, сжимая скулы. Приподнимаю, чтобы смотрела в глаза:
— Хватит! Убирайся отсюда и забудь дорогу. Забудь о нашей «дружбе»! Нет больше нас и тебя во мне больше нет!
Нагло вру. Ну что же… приходиться. Так будет лучше для нас обоих.
— Перестань рисовать меня! Перестать выставлять мои портреты на выставках. Перестань думать обо мне и узнавать чем я живу! — выпаливает в ответ. Отпихивает меня и я отхожу.
В зелёных глазах бушует пламя. Не на шутку разыгралась фурия. Банши.
Она резко отталкивается от стола и начинает все крушить. Сметает эскизы со стола приговаривая, что я им уделял больше времени чем ей; пинает мольберт, который ей попадается на пути; несчастную вазу, что сама же подарила. И произносит фразу, которая контрольным выстрелом проходится в сердце, разбивая здравый смысл, как ту банку о стену:
— Я бы не пришла, если бы знала, что ты больше не одержим мной!
Я не понял как оказался возле неё. Завёл тонкие кисти за спину и прижал к столу. Предусмотрительно, расчищенному ее «психами», столу. Задрав платье, к черту рву коготки. Затем, трусы. Молчит, покорная.
Разворачиваю, усаживаю на стол. Устраиваюсь между ее ног. Ее горячее тело стирает последние границы здравого смысла, а глазища — они полностью поглотили меня.
Запах… земляника стойко обосновалась в носу. Я дурею, чувствуя этот сладкий привкус. А нет. Оказывается я просто-напросто терзаю ее губы своими.
И когда я только успел?
Вхожу в неё резко, властно. Орет, что потерпевшая. Трепыхается, но не противится.
Да-а-а сучка, я знаю, что ты за этим пришла! А ты понимаешь, что никто лучше меня, не знает твоё тело.
Ускоряю темп, она поддаётся. Выгибается и тянется к моим губам. Позволяю продолжаться этой пытке. Разрешаю демонам пировать зная, что потом будет хуже. Но это будет потом. А через время, она снова придёт… Обязательно приедет. Без неё подохнут мои демоны, без неё подохну я…
Она стонет подо мной тяжело дыша, отдаваясь полностью и без остатка. Дрожит, кончает… а в голове застыла мерзкая мысль, что она «голодная», такая же, как и я. Но нет. Эта тварь хорошо играет свою роль. Даже Станиславский ей поверит.
Последний толчок, замираю.
Шумно вдыхаю запах ее тела, наполняя им каждую клеточку своего организма чтобы, как можно дольше она не покидала меня. Выхожу.
— Надеюсь, ты пьёшь противозачаточные?
— Урод! — ухмыляясь, ложится на стол, показывая себя во всей красе. Я не удерживаясь, опускаю ладонь на ее грудь и веду ниже к бёдрам. Хватаю их и притягиваю ближе к себе. Снова.
***
Утро.
Проснулся от того что замёрз. Перевёл взгляд на окно — разбито. Когда мы успели его разбить? Опускаю взгляд на живот, там покоится утонченная ладонь рыжей Ведьмы. Кожа мраморная. Произведение искусства, мать его.
Встаю. Надеваю спортивные штаны, футболку. На ходу подхватываю куртку и обуваю кроссовки. Выхожу в подъезд. Спускаюсь.
В почтовых ящиках залежались какие-то платежки, подхожу к ним и быстро перебираю бумажки. Ловлю на себе укоризненный взгляд соседки снизу:
— Да, это была она. Снова. — Отвечаю шепотом на ее немой вопрос, застывший на морщинистом лице. — Но в этот раз, вроде поспокойней, да? — ухмыляюсь и проваливаю отсюда.
Возвращаюсь через минут сорок. В руках пакеты с какой-то выпечкой и два кофе. Один из них ее любимый.
Застаю Ведьму, сидящую на диване. Курит.
Курит?!
Забираю сигарету. Выкидываю. Вместо сигареты швыряю ей новые чёрные колготки и таблетку, чтобы сто процентов не залетела.
Милая продавщица сказала, что если принять таблетку в течении двадцати четырёх часов после контакта, можно избежать нежелательной беременности. За то, что разложила все по полочкам и стала «милая».
Ведьма демонстративно закидывает рыжие волосы назад, берет таблетку и запивает ее кофе. Встаёт, аккуратно натягивает чёрный капрон. Отворачиваюсь, ибо теряю самоконтроль.
При свете дня не трахну ее, пусть это продолжает оставаться ночным помутнением. Миражем. Сном.
— Твоя тачка на улице? — пытаясь как-то разрядить обстановку, узнав ответ на вчерашний вопрос. Но завожусь ещё больше так как понимаю, что это очередной презент ее нового спонсора. И когда она успела такой стать?
Огненная ведьма проходит мимо меня, не дышу. Берет один из бумажных пакетов с выпечкой и уходит.
Правду говорят: если крыша ржавая (а в случае с ней — рыжая), подвал заливает!
Шурша пакетом, Влада медленно покидает мастерскую. Находу допивает остывший кофе. Моя душа покидает меня уходя вместе с ней. Оставляя наедине с кромешным беспорядком и удовлетворённым демоном.
Мечты
Что стоит эта ночь без сна, Что стоит этот день без мечты, Что стоит одиночество без концаИ жизнь без любви… (Что стоит — Многоточие)
* За восемь месяцев до пролога.
Осень уже давно вступила в свои права, заливая этот город дождями. Желтые листья опали несколько дней назад из-за непредвиденных морозов. Смешались с грязью, превратились в нечто напоминающее неприятное месиво.
Марк направлялся в мастерскую и с каждым новым шагом, неуправляемая волна гнева накрывала его, не давая здраво мыслить. Парню в очередной раз отказали в участии его картин в какой-то мало бюджетной выставке.
Да какая в принципе разница какой у неё бюджет? Главное же участие. Выставить свои картины, показать свой стиль и, конечно же, чтобы его заметили.
Мысли одна за другой крутились в его голове и он решил, что пойти в мастерскую — не лучшая идея. Под действием негативных эмоций, Марк мог разнести там все к чертям собачьим.
Помимо написания картин Марк работал татуировщиком. Год назад он наткнулся на объявление, что в тату салон «Pain» требуется мастер.
Помимо рабочего места, Марк обзавёлся ещё и лучшим другом. Дамиром. Он быстро нашел общий язык с единственным сотрудником, точнее владельцем салона.
Кроме общего интереса к работе в тату салоне, парни по странным обстоятельствам делили дату рождения. Просто они оба родились третьего февраля девяносто третьего года, а в остальном, их сходства разнились: Дамир был общительным, Марк чаще предпочитал оставаться один; Дамир любил чай, Марк — кофе; Дамиру нравились брюнетки, Марку — рыжие. Ну в общем вы поняли…
— Не думал, что ты сегодня придёшь, Мрак. — Дамир на секунду оторвался от работы, чтобы взглянуть на парня.
Марку совсем не нравилось это прозвище, которое прицепилось к нему после того, как Дамир напился и перепутал буквы в его имени. Но, он нашёл выход из этой нелепой ситуации и немного подправил кличку. А после, во всех социальных сетях, а также, свои картины, он подписывал псевдонимом «Dark».
— Мне лучше не появляться в мастерской, потому что я к чертям там все разнесу! — прорычал парень.
Клиент, лежавший под ловкой иглой, которой управлял Дамир, подметил что вновь вошедшему парню очень даже идёт его прозвище. Мрачный парень. Такому лучше не попадаться на глаза, в момент вспышки гнева.
— Отказались выставлять твои картины? — спросил Дамир.
— Так очевидно? — иронизируя, злобно ухмыльнулся Мрак.
А практически на другом конце города, рыжеволосая девушка по имени Влада, вылезала из кожи вон, чтобы успеть вовремя закончить украшения торта и доставить его заказчику в назначенный срок.
Влада сколько себя помнит, любила готовить кондитерские изделия. Ещё в далеком беззаботном детстве, взяла с себя обещание стать кондитером в престижном ресторане.
Пока у неё не получилось осуществить свою мечту и она готовила сладости на заказ, что тоже являлось неплохим заработком.
Также, она подрабатывала официанткой в кафе под названием «Гриль». Это конечно далеко не кондитерская, но Влада четко придерживалась мнения, чтобы быть хорошим руководителем, нужно пройти все этапы. И пусть сейчас она всего лишь простая официантка в мясном кафе, но это тоже, незаменимый опыт, который обязательно ее приведёт к исполнению заветной мечты.
Судьба свела Марка и Владу в самый неподходящий момент, когда мечты обоих дали заметную трещину, а может наоборот, их встреча даст им шанс на новую мечту, или же посеет зерно необъяснимых чувств.
Парень сразу обратил внимание на девушку. Еще бы, только слепой не заметил эту рыжую копну волос посреди серого пейзажа улицы.
Влада сидела на тротуаре перепачканная своим же кондитерским творением вперемешку с грязью, и для пущего эффекта, мимо проезжающая машина, обдала ее ледяной водой из лужи.
Не только яркая внешность привлекла внимание Марка но и отборный мат, который не сдерживала девушка. Влада не стесняясь ругалась, привлекая не только Марка.
Он подошёл ближе и сел на корточки. Провёл указательным пальцем по щеке, стирая взбитые сливки.
— Тебе помочь? — облизнул палец.
Влада на секунду замялась, но затем перевела взгляд на грязные руки:
— Влажные салфетки есть?
Марк улыбнулся, понимая, что влажными салфетками ситуацию не исправить:
— Пойдём, у меня есть идея получше. — Протягивает ей руку.
— Куда?
— Ко мне.
— Я не пойду домой, с незнакомым мне человеком.
— Это не дом, если тебе станет легче от этого. Это мастерская! Там немного отмоешься. Потом пойдёшь, куда шла.
Пару секунд сомневаясь она все же встала, игнорируя помощь парня. Начала упорно собирать остатки торта.
— Брось! Бомжи тебе только спасибо скажут! Я думаю он на вкус лучше, чем на вид. — Ухмыльнулся и пошёл.
Девушка промолчала, лишь бросив недовольный взгляд ему в спину, фыркнула себе под нос. Затем поплелась за ним.
Мастерская Марка располагалась на втором этаже старенькой пятиэтажки, через квартал от того места где они встретились. И представляла собой одну большую площадь без простенков, с единственной комнатой — уборной.
Также, была открытая лоджия курилка, где на небольшом подиуме стояли два барных стула. Огромный зал мастерской перетекал в импровизированную кухню, на которой было все необходимое для проживания, так как парень часто ночевал здесь.
Точнее не так, ночевал он периодически дома, а жил здесь, творя «свои маленькие и большие шедевры».
Парень открыв дверь, великодушно пропустил девушку вперёд и показал, где уборная.
— Здесь есть душ, и стиральная машинка с сушилкой. Через двадцать минут будешь как новенькая.
Пока Влада рассматривала ванную, Марк принёс ей временную одежду.
Оставив девушку одну, он подошёл к кофемашине и приготовил два американо. Взял свою порцию и сел в пестрое кресло, которое когда-то перевёз от бабушки.
Засветился экран телефона. Марк разблокировал его и открыл сообщение от некой «Насти»: «Слышала твои картины не приняли на выставку, могу прийти улучшить твоё настроение»
— Иди на хер! — скривился Марк, — тебя ещё здесь не хватало!
— Что? — Влада вышла из ванной.
— Это не тебе! — печатал что-то, не отрывая глаз от экрана. — Я там кофе приготовил, — указал чашкой на стол. — Выпей пока вещи стираются.
Девушка взяла белую чашку и начала расхаживать по мастерской.
— Ты художник? — спросила она.
— Что? — он будто впервые ее увидел и снова залип.
На ней были его спортивные штаны и чёрная футболка, с фирменной надписью «Pain», тату салона где он работал.
— Картины, — обвела пальцем галерею, — они твои?
— А, — пришёл наконец-то в себя, — да, мои!
Черт! Почему она такая красивая?
Рыжие волосы были мокрыми, немного вились и спадали на плечи, а из-за того что в помещении было холодно, четко выделялась грудь, особенно соски.
Твою ж мать!
Марк закинул ногу на ногу, отвернулся к окну, попытался отвлечься.
— Дааарк… — протянула она, нежно ведя пальцем по надписи, на холсте, — это твой псевдоним?
Блин, откуда она такая любопытная взялась?
— Меня зовут Влада, кстати! Даааарк, — улыбнулась девушка.
Заигрывает? Не понял!
Повернулся к ней, ловит взгляд зелёных глаз. А внутри какое-то мерзкое ощущение зарождается, и царапает своими острыми когтями.
Убирает ногу с ноги, расставляет их широко, руки на подлокотники, ухмыляется.
— Ну что Влада, раздевайся!
— В смысле?! — непонимающе смотрит на него, ставит чашку на мольберт.
— В прямом! Слышала такою фразу: «за все в этой жизни нужно платить»! Ты думала я тебя просто так пригласил? — поддается вперёд, кладет локти на колени.
Попятилась к двери, то-то! Будет она мне ещё тут глазки строить, вызывая мерзкие ощущения.
Влада делает несколько больших шагов назад, и оказывается у двери. Хватает сумку и куртку, дергает ручку «Господи, пусть будет открыта», и та с легкостью поддается.
Конечно поддастся, Марк и пальцем бы ее не тронул, он просто шутил, и наблюдал за ее реакцией. Реакция ему понравилась.
Влада мигом вылетела из подъезда, и только когда открывала дверь кафе, под названием «Гриль», вспомнила, что ее одежда осталась в стиральной машинке «странного» парня.
2
Вика сидела на полу душной подсобки, в кафе под названием «Гриль» и двумя ложками, пыталась раздавить таблетку экстези. Ещё с детства девушка не любила глотать таблетки и всегда растирала их в порошок перед употреблением. Так, она думала, таблетки начнут быстрее действовать, так как организму не придётся тратить время, чтоб переварить их.
Артур — хозяин заведения, приказал улыбаться посетителям. Но сегодняшний день у Вики не задался, как и, впрочем, последние шесть лет.
На секундочку девушка замерла, пытаясь вспомнить момент, когда ее жизнь полетела к чертям собачим? Ах, да, тогда, когда порог, их с мамой скромной обители, переступил человек по имени Сергей.
Он сразу не понравился пятнадцатилетней Вике, но мама ничего слушать не хотела, так как после тяжелого развода, наконец-то встретила «своего» человека.
Девочка стойко перенесла развод родителей, но нового маминого сожителя, в семью не приняла. А как тут примешь, когда этот человек распускал руки, и кидал пятнадцатилетнему подростку двусмысленные фразы.
Она неоднократно жаловалась маме, но та решила что у дочки очень бурная фантазия.
— Ты ничего никому не расскажешь, да и кто тебе поверит? — в очередной раз, распуская руки шептал ей на ухо отчим, предварительно закрыв ей рукой рот.
И правда, ей никто не верил, так как на людях, Сергей был воплощение добра и щедрости.
Сломя ноги, Вика покидала родной дом, узнав что отец ей оплатит общежитие, когда она поступила на первый курс. И крайне редко приезжала в отчий дом, что бы навестить мать. Потому что с каждым годом девушка становилась красивее и красивее, а слюни долбанного отчима текли все сильнее и сильнее.
Однажды мать, заметив как Сергей смотрит на ее дочь, устроила Вике истерику на почве ревности. С тех пор Вика перестала навещать мать.
И сейчас сидя на полу душной подсобки, Вика слизывала ядовитый порошок с ложки, пытаясь заглушить боль и страх преследовавший ее последние годы. Она упорно отказывалась принимать внимание от противоположного пола и ее единственной мечтой и целью, было достать деньги на таблетки.
