Сморгнув, я повернула голову в сторону, откуда донёсся строгий женский голос, и закатила глаза. «Отлично! Он снова — там: на её коленях». Тепло же все оделись! Чуть ли не в зимние, если уж и не осенние, куртки и утеплённые тканевые спортивные костюмы. Пледов всевозможных, разноцветных и однотонных, шерстяных и флисовых, натащили… А ему — всё холодно. Да и всё — к ней же тянет! Сам же ещё — надел тёмно-синие джинсы, красную спортивную кофту, поверх синей футболки, и под тёплую же чёрную куртку… Так ещё и под её тёмно-коричневую куртку, к черному спортивному костюму и таким же кроссовкам, надо! «Так лезь ещё — и под него! Там же — ещё черная футболка и чёрное кружевное нижнее бельё… М-мм. Заныривай! Молока — не даст. Но и ты — не «грудничок», Ми-ха-ил! «Вам» же — шесть. Надо уже «как-то и что ли» — совесть иметь… А иначе её — поимею я! И тебя — заодно… Нет. Не так. С тобой же — вместе!.. Давай. Чего ж ты?.. И чего уж уже? Ныряй — и под кожу к ней: к её же кишкам… В которых ты сидишь — уже давно. Но вот и только почему-то именно у меня и в моих же, а не у неё… Но будешь — и у неё! А я же — вас зашью и скажу, что: «Так и было». Родит тебя, так сказать, снова!». Меня бы — кто обратно родил… И когда же это всё закончится?! У него, что, своей матери — нет?! Хотя… О ком?.. О чём это я? Для него ж здесь любая, нет, «каждая» женщина — «мать». Что — «немного за…» сорок. С растяжками и без подтяжек… С осунувшейся, полной, а где-то даже и чересчур-слишком-полной фигурой… С опухшим и без косметики лицом… Но и в этом ж — я их поддержала! Хоть в чём-то… Но и не из-за них… И не из-за этого. А просто потому, что: «я». А ещё потому, что дождь передавали, а я мало того, что «везунчик», только и делаю, что под него попадаю, так ещё же и вечно, как панда. Что с влагоустойчивой косметикой. Что с не. Проще — «с не»… И без неё вообще! Они же — были с чем-то минимальным… из всего возможного и «не» набора… С какими-то «попытками»: вроде и чёрной туши для ресниц и такого же карандаша, но уже и для бровей, каких-то светло-бежевых теней и нюдовой матовой помады… Но всё — мимо и не то… Только — хуже! Хотя, казалось бы, куда ещё-то?! Но оказалось — «откуда». И так ведь — в трёх, а то и четырёх слоях разномастной ткани… Будь то — их собственная одежда. Или одежда мужей… Детей! Что, в отличие же всё от них самих, сидящих здесь и вокруг меня, как тот ещё «ведьмин круг» и «змеиное кольцо-гнездо» в одном, бегают где-то в отдалении… И не мёрзнут! Да и без разницы же — кто! «Длинные блондинистые волосы с отросшими тёмными корнями»? Или «короткие, но тёмно-каштановые»?.. Карие глаза? Или серые?.. А может, и зелёные?! Даже ведь и чужая тётка — вполне выступила бы… и ведь «выступит» ей! Да и так же вполне себе — сойдёт за неё. Лишь бы только — ему было тепло под крылышком… «Грёбаный (не)чужой птенец! Когда же тебя уже пнут из гнезда — навстречу взрослой, а и главное-то всё «самостоятельной» жизни?».

— Правда? — Не сдержала злорадной усмешки я и насупилась. — А по-моему — разницы нет: и там, и там — скука смертная… Ха! Ирония… Не находишь?

— Не ёрничай! — Её голос в секунду стал грубее, даже жёстче, и перёшел в приказ. Почти что — и в требование: что обсуждению, как и пререканиям, а уж и тем более «нареканиям» — не поддаётся и не подлежит. — Пошла бы вон лучше — с детьми поиграла… Нечего уши тут с нами греть!

«Действительно!.. Почему бы мне и впрямь не променять компанию взрослых тёток — на почти такую же компанию, но вот только уже и именно мелких идиотов?.. Так ещё и орущих наперебой и без остановки — плюс же ко всему! И как это я сразу и сама-то не доду… «догадалась»?.. «Без сопливых»! И зачем только, спрашивается, час сидела и ждала словесной затрещины и почти что даже практического пинка под зад: для скорости? Спасибо за помощь! Поклон — до земли. Я наконец-таки нашла… «обрела» смысл жизни».

— Насчёт первого — ни-за-что! — «И, как же, однако, хорошо, удобно и удачно, что последнее слово уже и само по себе — вовсе не полноценное «слово»: и делится на слоги — без моей природно-воспитанной язвительности и врождённого сарказма. Но вот только — и как же без них: дополнительного бонуса и «посыпки»? Как без меня. «Никак»! — А насчёт второго… Больно нужно — слушать вашу трескотню! Ваш трёп — на тему: родов и воспитания детей… Плохих детсадов, школ и… «Мамашек», не оплачивающих своим же детям — конфеты на их День рождения! Я. Слушаю. Музыку!

«Как говорится: «Если слово поделилось само — поделю ка я предложение». А «кто» — говорит?.. «Слон»! То бишь — я… Ещё та — подлю-ка. Где и «речевыми точками-пробелами» — послужили плевки желчью. Кислотой и… Почти что — и ядом! Эх… Люблю это «сборище по интересам». Душевно же… «Душевно»! А и самое-то главное — от души… И «в душу»! Пока кто-нибудь… кому-нибудь, а там и в «кого-нибудь»… не плюнет. Или кого-нибудь — не задушит… По-настоящему и… «Практически»! Да хоть и теми же всё моими длинными… проводными чёрными внутриканальными наушниками! А что?.. Пусть для неё это и «слишком просто», но… И всё ещё — из рубрики: «Хотела бы убить — давно бы убила. Просто и сделав же это — по-другому. Иначе и… Интереснее! Просто-сложно подойдя к этому — с воображением и фантазией». Как и к «пальто с подвыподвертом»! Так себе, конечно, «проверка на излишнее опьянение»… И всё же! Раз она пошла «изнутри» — я подошла «снаружи-вовнутрь»! «Пьяная и без вина»… Ха-ха! Зато, как способ залечить и обеззаразить, применив и приняв вовнутрь же, отлично! Эксперимент — удачен. Расчет — окончен. И сказать бы ей это — прямо и в лицо. Да вот и только — прерываться не хочется. Подождем же… «твою мать»… композицию, что не под настрой. И где я и, правда, «развешу уши» и буду слушать их разговоры… Не улавливая сути — лишь иногда. И в перерывах между песнями: когда одна сменяла бы другую».

— Вот и послушаешь — рядом с детьми! — Нахмурилась она, покачивая на руках мальчика.

— Приступила к правилу: «трех повторений»? — Изогнула я свою правую бровь, «подогнув» левую, и злорадно рассмеялась. — Не сработает! Да… И можешь ещё хоть сто три раза, а там и «пятьсот», сказать… А после — уже и повторить мне это… Я. Не сдвинусь. С этого. Места! Мне и здесь — хорошо… Хорошо? Окей?! «Нор-маль-но»! — Процедила я вновь своё последнее и во всех же смыслах слово по слогам сквозь зубы, потеплее кутаясь в свою же светло-зелёную дутую куртку с капюшоном. И пряча руки — сначала в кармане на животе тёплой серой толстовки под ней. Ну а после чего уже — и в светло-коричневой подкладке первой. Стараясь под ней и своими же плечами приподнять съехавший с ног, обтянутых лёгкими чёрными джинсами, клетчатый тёмно-синий плед. Параллельно ещё подгибая под себя ноги, сбросив в цвет же штанов кроссовки на землю, сидя на и в то же время «в» тёмно-сером стуле для походов: из плотной однотонной ткани, натянутой на металлическую конструкцию. И уходя пусть и не совсем с головой, но и с нижней половиной её, как и лица, в «тепло». Грея своим же дыханием, впитанным и сохранённым в ткани, свои небольшие пухлые и растрескавшиеся губы, уже почти и прокусанные до мяса и крови белыми ровными зубами, что и сами на себя сейчас не попадали, и курносый конец ровного маленького носа с пухлыми розовыми щеками. Оставляя «на поверхности» — лишь как никогда же большие тёмно-карие глаза, продолжающие следить, зондировать обстановку и ненавидеть лишь три вещи подряд. А и точнее: «картины». Ту, что передо мной. Ту, что на мне… В виде растрепавшихся длинных каштановых прядей, что не только лезут везде и всем, вся в рот, но и липнут к моему бледному, высокому и жирному, от того ещё и потному, лбу. Так ещё — и электризуются от синтетики пледа. И пусть широкие тёмные брови периодически сбивают эти мутные капли, разводя их по сторонам, как в море корабли, но ведь и недостаточно для того, чтобы полностью пресечь попадание их в глаза. Где уже и в дело вступают такие же, только уже и длинные, ресницы, но и они не больно помогают, как и спасают. Лишь путают только ещё больше и сами запутываются в прядях, смешивая всё это дело — в какое-то подобие Кузена Итта из семейки Аддамс! Связать бы их вокруг шеи и… «И! Что, «и»? Всё равно же — не умру. Только шея лишний раз болеть будет… И голова — разбиваться на осколки и разрываться на части одновременно! Да… Так и о чём, то бишь, я? К чему шла и, по итогу, пришла? От чего — шла-то?! Да!.. «Картины»!». И ту, что во мне! Ничто человеческое ведь не чуждо… Но и в то же время: «Что человеку хорошо — то демону смерть!». Да-да… Температурный режим и… Теп-ло-об-мен! «Спасибо деду за победу»: как говорится. А отцу — за так ещё и не начатую, но и уже проигранную «в сухую» войну. Бежал же с «поля боя» — так, что пятки сверкали. И тёмные короткие каштановые пряди — летели назад… «Что ж, оно и понятно! Первый уровень, как и первый фильм, сериал или книга из трилогии, всегда интереснее и захватывающе — последующих. А и тем более, когда дело в них касается — не только банального незащищённого «перепихона» и «инкубаторства», но ещё и венчания, свадьбы и самого рождения ребёнка. Позор — «позором»… А ему — плевать!». Но и, как ни посмотри, а ответственность и «авторские права» в этом деле — очень трудно признавать и принимать… «Не труднее, чем… И одну свою голову постоянно забывая — другую всё время вытаскивать. Без напоминания «половинки» и со стороны. Хотя бы — и из своей же задницы: для начала». А я — осталась… с ней. С матерью! Да и так, что и теперь: я — под неё. И словно — человек. «Словно»! Внутри — демон… Снаружи — человек! Но и это же всё — до поры до времени…

Да… Звёздный и лунный вечер в тёмно-зелёном лесу, из выскребающих тёмно-синий полог неба, истыканный и продырявленный светло-жёлтыми точками и жёлто-оранжевым диском, сосен и елей, обещал быть длинным и… Ни капельки не «томным»! А даже и наоборот — длинным и холодным… «Осень!». Только — начало и… Сентябрь! Но и уже от неё — никуда не деться! Да и не хочется… «На колу висит мочало — начинаем все сначала». А и точнее — с момента, где мои мысли вновь так бестактно прервали! И зачем я только попёрлась на этот День рождения?! Даже — несмотря на еду и напитки… Костёр! С рыже-жёлтыми, а даже и красными, алыми языками пламени… На тёмно-коричневых ветках и остатках чёрных головешек угля… В окружении белых, где сколотых, а где уже и знатно обугленных кирпичей… У которого я так и не села! Опять же — мне ведь и так тепло… В самом дальнем углу занятой нами площадки. И лобного же места леса… Где я разместилась! Не говоря уж и за серо-белый разбирающийся пластиковый стол на высоких металлических ножках. Что и вместе с едой и питьём — к земле холодной так и тянет… «К зиме, холодам и одиноким котелкам». Как и всех же нас, собственно! Время от времени и… Под «время»! Пусть и меня же, правда, чуть меньше, чем остальных и… «окружающих» же меня всё сейчас. И всё же! «Часики-то — тикают… Электронные — нет!». Ещё немного в этом окружении — и я и впрямь поверю, что: я — человек. И всё! Только — он. И ещё раз — он… Разуверив — в демонов и дьявола. Ангелов и бога… Во всех смыслах уже! Во всём и вся… В себе и не «в себе»! Да и «придушу» уже сама — себя же. Либо наушниками. Либо волосами… Или на дереве вздёрнусь — теми же первыми. Или вторыми… А может: и первыми, и вторыми! «А ведь могла и дома остаться, отсидеться, прикинувшись, в очередной же раз, что: готовлюсь к завтрашним парам». Но и на кой чёрт, спрашивается?! Они обо мне не думают, а я с какого перепуга и перепоя должна?..