В царстве цветов и трав жили-были две царицы. Одна была цветочною царицей. Прекрасной белой девой была она, с косой длинною до пят, губами алыми, румянцем ярким, как утренняя заря. И имя Роза было ей дано. Нежней её нельзя было сыскать. Другой царицею была Крапива. Была она в почете у луговой травы. Колюч характер был её, и волосы черней, чем ночь, жгли сердце всех в неё влюбленных трав. В размолвке были две царицы уже давным-давно. Причины ссоры этой уже забыты были всеми. Но важные царицы были упрямы, и мириться не желали. И горевали травы, влюбленные в цветы, и в печаль впадал цветочный люд благосклонный к травам. Вопрошали цветы у царицы своей:
– Ах, как нам быть? Нам без сильных трав так грустно! Кто поведает нам о жизни на полях опасных? Кто защитит нас от беспощадных вод, от страшных суш и злых морозов?
И отвечала Роза им:
– Я, цветочная царица, на все руки мастерица, лаской своей всё остановлю и вас уберегу. О полях стращают травы вас напрасно, вы живёте безопасно.
И кланялись цветы:
– Спасибо, Вам, за нежность вашу. Заботу вашу понимаем и мысли все мы оставляем о страхах луговых.
Из толпы цветов младая Ландыш тихо вопрошала:
– О, милая Роза, скажи, как мне быть. Я, Ландыш, цветок травянистый, и любы мне и цветы, и травы. Что делать мне, если мечется душа моя между ними?
И отвечала ей Роза:
– Сестра моя, ты бела, нежна и юна, как первое весеннее тепло, не выдержать тебе опасностей лугов. Место твоё здесь, в саду, вместе с сестрами и братьями цветами.
Склонилась Ландыш пред царицей:
– Благодарна, я за ваш совет, последовать ему готова я.
Улыбнулась Роза:
– Безмерно рада вашим лицам я. Пусть милый Сад наш развеет тоску о травах полевых.
Цветочный сад был поистине прекрасен, любую он печаль развеять мог, лишь только попроси. Младая Ландыш отдалилась от толпы и села на камень у реки.
– О, Сад, твой дух лишь мне поможет! Развей печаль мою о несбыточной мечте. Не стать нам с травами друзьями, как было раньше. Всё прошло! Не умолить нам Роза белую и не изменить нам ничего.
И в тот же час ответил Сад:
– Друг мой, откинь печали! Ты посмотри, как мир красив. На столько вёрст одна краса! Ничто не может быть прекрасней, чем жизнь юная твоя! С твоей кручиной помогу тебе не я. Твой друг – вот кто решит все, те проблемы, что разлучили вас. Луг его наставник, а сам он защитник молодой.
Удивилась Ландыш и вскричала:
– Мой друг! Не уж это друг сердечный мой, Чертополох? Спасибо, добрый Сад! Пойду, пойду, скорей его искать!
Юницы ноги скорые понесли её по запретной дороге до широких лугов. Уж сад родной остался за спиной, и, подойдя к границе, где вольные просторы пугают взор её, дева белая свой локон состригла и в путь по ветру пустила.
В чертоге царицы шумных трав стоял нестройный ропот. Крапива со строгостью в лице взирала на негодование трав. Змееголовник, муж знатный, заставил всех их замолчать и, пыша злобой, начал сам:
– И мы имеем право жить в том дивном саде! Мы, и травы и цветы, одна трава, одно нас солнце греет! Мы пойдём туда и станем жить без вашего указа!
И отвечала им Крапива строго:
– Коль так хотите, так идете, но не одного из вас я не пущу в свои просторы, и вы как нежные цветы, все станете в пример Пиону! Вы будете больши, важны, но все из вас забудут Луговой наказ: не забывать своей природы!
Вскричал с толпы Лопух:
– Пустите нас! Мне б лишь на бал сходить, одним глазком взглянуть на красоту цветов!
Вздыхая, отвечала строгая царица:
– Лопух, мой друг доверчивый, но как же ты всё не поймёшь, что ты обузой будешь там, уродцем неказистым! Туда идти лишь для позора, не ровен час! Займись работой добрый друг!
Склонил он голову в почете:
– Спасибо, Вам царица, за наказ.
В толпе его два брата выглядывали из-за спин. Один Бодяк, влюбленными глазами взирал на стан царицы жгучей, и восклицал он:
– О, милая моя царица, взгляните на меня! Вы для меня чудесней всех на свете, так будьте же ко мне вы благосклонны!
Другой, Чертополох, толкнул он брата в бок:
– Ах, ты совсем глупец! Крапива никогда и не посмотрит на тебя!
Царица, даже не взглянув, промолвила:
– Идите братья, сестры! Работа ждёт! Тяжел наш век, но только так мы выживаем из века в век! Работа наша нас спасет от вод и суш, злых холодов и ветров! Готовьтесь, мороз не ждёт!
С поклоном травы все ушли, и только братья остались пред Крапивой. Промолвила она:
– Чего вам?
– Царица, как мне быть, душа моя в сад дивный просится к любимой деве. Что делать мне? – вещал Чертополох.
– Какая глупость! Любовь лишь сор, не забывай, что не защитникам мне говорить о ней!
Грустный взор его взирал на лик царицы:
– Как жаль, что вы не знаете любви!
И в тот же миг пронзил его взгляд жгучий, как огонь. Не скрыв пренебреженья, сказала юная царица:
– Иди, пока не брошен ты под камень! И о любви не смей здесь речи разводить! Довольно глупостей! Цветы глупы и вы становитесь подобны им!
Выступив вперед, Бодяк воскликнул:
– О, милая царица, прошу, поговорите Вы со мной! Мне, так не достает общения вашего и взгляда теплого.
– Подите вон! – вскричала разозленная царица. – Покиньте дом мой!
За дверь их выставил охранник Зверобой. Печально братья головы склонили.
– Как непреклонен взгляд её, – промолвил младший брат Лопух.
– Ах, как она бывает зла, но всё же нет её прекрасней! – воскликнул средний брат.
– Бодяк, смотри, не пожалеет она твоей любви! – воскликнул старший брат Чертополох.
Три брата, как один похожи были друг на друга. Все три имели крепкий стан и космы длинные густые, но вот грустили каждый о своём.
– Ну, братцы, работа ждёт! В ней нет печали! – воскликнул брат Чертополох.
Под песню братья в путь пошли к большим станкам из камней и древа. Здесь строилась защита для града трав от бурь и холодов. Вся дружная семья работала не покладая рук.
– Изгонит печали злое семя наш семейный труд, – вещали травы.
Словно снег летел по небу локон и мягко опустился на плечо Чертополоха. В руку взял сей локон и, узнав в нём волос своей подруги, он в быстрый путь пустился до границы. Она его ждала в тени, вглядываясь вдаль. Черполох стал пред ней в мгновенья ока.
– Что привело тебя сюда, беда иль счастье? О чем поведаешь ты мне, подруга сердца моего?
– Друг мой, о счастье возможном буду говорить я! Мне Сад поведал о том, что суждено тебе спасти нас от разлуки! Способен ты цариц объединить и дружбу нашу возродить! О, милый друг, спаси же нас! – воскликнула Ландыш, всем телом трепеща.
– Не уж то, сам Дивный Сад сказал об этом? Как быть мне? Как нас освободить? – с волнением вопрошал Чертополох.
На сей вопрос она ответ дала такой:
– Об этом не сказал он, быть может, ты сам понять всё это должен. Мой друг сердечный, я верю во все его слова, поверь и ты!
– Всем сердцем верю! Мой Ландыш, чтоб быть нам вместе готов на всё я! Найду я способ как помирить непреклонных владычиц. Ты только верь мне! – вещал Чертополох.
– Всем сердцем верю! Вот милый друг тебе мой локон дивный. Ты не снимай его с руки своей, и он поможет в трудную минуту найти там путь, где выхода не будешь видеть ты, – с этими словами повязала Ландыш свой локон на запястье друга.
– Спасибо, милая, за веру, лишь она поддержит в трудную минуту. А сейчас работа ждёт. Я не могу надолго покидать её.
И он ушёл, она стояла, провожая взглядом друга. Её ждала семья цветов, и лишь исчез в дали Чертополох, ушла она, оставив место встречи.
Работа спорилась в руках Чертополоха. Грудь его жгла вера, разгораясь всё сильней. Садилось солнце. С чела его струился пот. Бодяк хлопнул брата по спине и сказал:
– Полно брат. Ждёт нас очаг.
– Ты сегодня брат, словно огнем ужаленный! – воскликнул Лопух.
– Братья, идите к дому, а я схожу к прародителю на луг,– ответил Чертополох.
– Нет, брат, домой пойдём все вместе, – сказал Бодяк. – Мы идём с тобой.
Отправились братья к лугу. Светлячки им освещали путь. Выйдя на луговые просторы, склонились братья на колено, и спросил Чертополох:
– Прародитель наш, дух луговой, поведай нам, суждено ли объединить цариц наших?
– Твоя подруга верно передала слова брата моего, – промолвил голос. – Слова Сада столько же правдивы, как и мои.
– Что сделать, чтобы свершилось пророчество это? – спросил старший брат.
– Должен знак явиться тебе, и коли увидишь его, следуй ему, не медля не секунды, – ответил Луг.
– Благодарю тебя, прародитель наш, всей душой, – склонил голову Чертополох.
– Великий Луг, каковы причины ссоры цариц молодых? – спросил Лопух.
– Причина лишь одна, гордыней звать её. Ссора их была пуста и не стоит обсуждений. Тот, кто не умеет управлять собой, не должен управлять другими. Мой сын, доброта навек от гордыни сберегла тебя. Она прирожденная сила твоя, запомни это, – вещал Луг.
– Благодарю за Ваши теплые слова, – склонил голову Лопух.
– Великий Луг, я Вас могу уверить Крапива достойная царица, – сказал Бодяк.
– Вера твоя заслуживает похвал. Не теряй её, и изменит она жизнь сей девы.
Братья благодарно склонили головы.
– Прощайте, дети, – тихо произнес голос, и луг наполнила тишина.
Возвращались братья домой в молчание. Дом встретил их теплом стен родных. Ночь сном обняла их. А в домике маленьком своем младая Ландыш пела ласковую песню, взирая на луну. Вестница ночная вслушивалась в голос её с далекого небосвода, и в благодарность послала Ландыш мирный и дивный сон.
Первые лучи солнца пробудили царство от сна. Дети солнца бегали по саду и лугам, шумя и резвясь. Ландыш нежными пальцами своими плела ковер белоснежный словно снег. Братьев уже ждали громадные станки. Защитники работой своей защищали город от напастей лихих. Только ступили ноги их за порог, как увидал Чертополох березку, что выросла в сей миг, и золотым сиянием осветила путь в лесную чащу.
– Братья, явилось мне видение! – воскликнул он.
– Свершилось! Идём, Чёртополох! – ликовал Лопух.
– Как родились в семье одной, так и следовать в путь нам только вместе, – сказал средний брат.
– Медлить нельзя! Скорее братья! – восклицал Чертополох.
Старший брат повел их в лесную чащу и, продираясь через сучья, руками голыми ломая их, вышел на тропинку. Петляла тонкая тропка сквозь чащу словно ручеек. Братья ни на шаг не отставали от старшого. Замедлились шаги их. Тяжелее становилось идти. Ночь нависла над чащей. Зашевелился лес. Зашуршали кусты. Заговорили птицы. Дышал лес глубоко и шумно. Река широкая и быстрая преградила братьям путь. Склонились они к реке, воды напиться.
– Ох, хороша вода! – воскликнул Бодяк.
– Да, брат. В ней жизнь! Только как нам перебраться на берег тот? – задумался Чертополох.
По глади речной скользила березка, подзывая кроной. На том берегу ждала их лодка. Качалась она на волнах, рвалась она на помощь к братьям, но тина, словно сеть, окутала её.
– Братья, видите тот ствол тонкий, что пал до берега того? – указал им Лопух на павшее дерево.
– Это брат не ствол, а сучок! – воскликнул Бодяк.
– А ты, верно, забыл, что я самый ловкий и цепкий из трав. Нет здесь преград для меня! Ждите братья, – сказал Лопух и ступил на шаткий ствол.
– Будь осторожней, брат, – предостерег Чертополох.
Лопух будто играясь, ступал по тонкому стволу, и в мгновенья ока оказался на том берегу. Освободил он чудну лодку, и заскользила она к братьям его, и перевезла их на далекий берег.
– Спасибо, лодочка, – сказали братья.
Но лодка уже мчалась по реке, бока её скрыл ночной туман. Заухали недобро птицы.
– Не к добру, – промолвил старший брат.
– Полно, что птиц слушать! Разеваты их рты! – воскликнул Бодяк.
– Идёмте братья. В чужом краю не нужно медлить, – сказал Лопух.
Быстрее в путь пошли они. Как вдруг исчез березки образ золотой, развеялся в тумане. В недоуменье стояли братья.
– Пойдёмте прямо. Здесь нет иного пути, – сказал Чертополох.
– Идем, брат. Мы за тобой вослед, – отвечали братья.
Туман сгущался и стал как молоко густой. Оглянулся Чертополох и не увидел братьев. Окликнул он и тишина в ответ. В тумане не видно рук и не найти следа. Закрыл Чертополох глаза и вспомнил родные лики. Он следовал, не раскрывая очи. Он видел путь к своим родным. В тумане блуждали они, и каждый окликал другого. Но на пути ему предстала дева с зелеными власами, устами бледными, очами мутными, и тихо прошептала:
