А полгода назад у него появилась девушка – Ася. Ей было двадцать пять, она была милая, тихая и такая семейная. Она любила носить красные свитера, вязать вечерами шарфики или носочки, выключать свет в спальне, и растянутые ночнушки со всякими зверушками. Он стал жить с ней потому, что надо же с кем – то жить, да и одному, без родителей, оказалось довольно скучно. И теперь они ездили на выходные к его родителям вместе. Она общалась с мамой и папой, а он смотрел телевизор. На редкость скучный тип. Но Ася любила его, ей он казался стабильным и надежным. Такой никогда не совершит необдуманного поступка (не проиграет имущество, к примеру) и не будет ей изменять. Он, к тому же, для этого довольно ленив. Ася работала менеджером по продажам в косметической фирме, что находилась в том же здании, где офис конторы Павла. Но она мечтала набраться достаточно опыта и связей и открыть свой интернет магазин. Работать на себя.

В общем, всех все утраивало.

Ровно до одного слякотного и промозглого вечера, когда Павел шел дворами от работы к дому. На его пути, (ему пришлось зайти в магазин и купить Асе йогурт) оказался красивый новый девятиэтажный дом из красного кирпича. У дома имелся паркинг с разметкой, детская площадка, и удобные чистые дорожки, по одной из которых он пошел, разглядывая окна. Ничего особо интересного за ними не происходило, но смотреть туда мимоходом – обычное дело. На широком подоконнике одного из окон первого этажа стояли свечи, множество больших, средних и маленьких, белых восковых свечей. Их огни завораживали, и Павел машинально остановился, любуясь пламенем. Краем глаза, уловив движение, он перевел взгляд в комнату, куда входила совершенно обнаженная женщина. Он даже растерялся, не сразу сообразив, что на незнакомке ничего не надето. Хотел спешно уйти прочь, но ноги словно приросли к асфальту. Таких женщин он видел только в кино. Роскошная грива вьющихся, черных как смоль волос; бездонные глаза, казалось занимали пол лица; мраморно – белая кожа и бордовые губы. Она ослепляла и завораживала. В отличие от маленькой и щуплой Аси, незнакомка имела чувственные формы и королевскую стать. Павел так и стоял у окна с пакетиком йогурта под моросящим снежком. Не подозревая о наблюдающем за ней мужчине, женщина неспешно мазала свое холеное тело кремом, сбросив полотенце на пол и ступив на него ногами. Крем она втирала тщательно, не пропуская ни миллиметра своей гладкой кожи, и, наклонив голову слегка влево, смотрела на свое отражение в огромном напольном зеркале в массивной раме из беленого дуба. Через несколько секунд она словно бы задумалась, затем ее лицо приняло встревоженное выражение, а взгляд опустился на тумбочку. Неспешно, она взяла мобильный телефон и поднесла его к уху, но звонок отвлек ее от магического ритуала и, плавным шагом, женщина покинула комнату, позволив Павлу полюбоваться своей ровной спиной и великолепными, сочными ягодицами. Он бы, наверное, так и продолжил стоять столбом у чужого окна, если бы не звонок Аси, забеспокоившейся не случилось ли с ним чего, ведь он уже давно должен быть дома.

В этот вечер они смотрели телевизор, Ася вязала, а мысли Павла витали далеко от их дома. Так, в его жизни появилась страсть.

Каждый день он ходил мимо окон покорившей его незнакомки. Иногда они были темны, и он либо печалился, либо злился. Но иногда он становился свидетелем таинства, когда женщина, от одной мысли о которой его бросало в жар, покрывала свое тело кремом. Он любовался ее телом, движеньями, тем, как изящно она надевает на себя белье. Каждый раз разное: страстно-алое, сиренево-лиловое, снежно-белое, блестяще-черное. Комплекты никогда не повторялись, но белье всегда было исключительно кружевным и чувственным, как она сама. Каждый вечер незнакомка куда – то уходила, иногда в потрясающих платьях, иногда в стильных костюмах. Он словно чувствовал ее запах, мраморную гладь ее кожи. Его неодолимо тянуло оказаться ближе к ней и, наконец, дотронуться до пленительной соблазнительницы. Точно так же, как это было позволено ее кавалеру, который имел доступ к Его сокровищу. Он был черноволос и молод, лощен и ухожен. Он любил целовать ее шею, а затем плечи, она томно вздыхала и, театрально вскинув руки, гладила его по голове. Потом они опускались на пол, но чтобы рассмотреть дальнейшее, ему пришлось бы подойти вплотную, а это могло выдать его! И он лишился бы главной тайны и наслаждения своей жизни, он лишился бы своей Незнакомки.

В фантазиях, она уже была его – божественная и недоступная. Не единожды, он помогал ей надеть изысканное белье, или намазать ее драгоценное тело кремом. Она занимала все его мысли, все его сны.

Разумеется, это не могло не сказаться на его отношениях с Асей. Они стали часто ссориться. Когда окна его Незнакомки были черны, он приходил домой в страшном расстройстве. И придирался во всем к покорной Асе, та все сносила, но плакала, не понимая перемен. Он отстранился, у него появился свой мир, он перестал ездить к родителям по выходным, проводя все время в кровати и тихо, о чем – то мечтая. Он стал отдаляться, и ее такой понятный мир начал рушится. Но зато в их отношениях появилась страсть, хотя довольно сдержанной в этих вопросах Асе, первое время приходилось нелегко. Он просил ее после душа, непременно намазывать свое тело кремом и непременно с цитрусовым ароматом, который кружил ему голову. И непременно в ванной с открытой дверью, чтобы он мог наблюдать за ней. Разумеется, он был недоволен тем, как угловато она это делает и потому представлял на ее месте другую. Он стал ходить с ней в магазины и покупать ей разное красивое белье, которое сам одевал и снимал с нее, непременно целуя ее в шею, а затем плечи. Он вдыхал дурманящий аромат свежего тела вперемешку с запахом апельсина и, ему казалось, что он в той комнате с необыкновенной Незнакомкой, источником его грез. В некотором роде он стал деспотичен и жесток, Ася стала для него подменой его реальной страсти и не могла утолить голод, что сжигал изнутри. Он и на работе стал другим: более собранным, четким и даже получил повышение, которому несказанно радовалась Ася, но что его совершенно не занимало. Ибо он был увлечен Ей одной.

Однажды, когда Ася мазалась кремом в ванной он, наблюдая за ней, заметил что-то по телевизору, что-то приковавшее его взгляд. Это была Она. Какой – то сериал, где Она играла роскошную стерву: кидала в супруга кружки и била тарелки, истерла, разбивала машины и гладила по затылку своего молодого любовника, того самого, что перед зеркалом целовал ее. Проделывала Она это все одинаково чувственно и театрально, как он привык наблюдать за окном. Ему стало неприятно. Он привык, что Она принадлежала лишь ему, вместе со своей чувственностью и страстью. А теперь выходило, что Она принадлежала всем. Он был зол и стал еще более строг с Асей, заставляя ее то допоздна стоять в белье у окна, то чтобы она массировала ему ступни или приносила фрукты в кровать, а потом убирала. Заставлял ее вырабатывать грацию, которая не была ей свойственна от природы. Ну, и разумеется, их ночная жизнь очень изменилась. Но пусть это останется за дверью их спальни, хотя надо отметить, что эти изменения весьма пришлись девушке по вкусу, и она стала расцветать. На ее лице появился румянец, плечики распрямились, глаза сияли. Она сменила очки на контактные линзы, стала покупать сорочки по размеру, носить каблучки и собирать восхищенные взгляды и комплименты. Павел тоже остался очень доволен своими появившимися ночными желаниями, и открывал новый, чувственный для себя мир удовольствия, о котором ранее не подозревал. Он стал более уверен в себе, стал выглядеть лучше, и чтобы быть достойным своей манящей пассии, которая по – прежнему будоражила его воображение, начал ходить в спортзал. Телевизор он смотреть перестал, так как не хотел делить Ее ни с кем и ограничивался лишь «свиданьями у окна». Но что-то менялось. Незнакомка, по-прежнему сводила его с ума, но стала часто отлучаться и, теперь, у зеркала ей целовал шею и пальцы потный тип с огромным животом, или некто в возрасте с висящими усами. Она все так же театрально вздыхала и гладила по затылку то того, то другого. Эти мужчины с ней, и само изменение ее поведения в сторону какой-то нервозности, резкости – оно перестало пленять его. Она больше не мазала себя кремом неспешно, когда каждое движение было наполнено чувственностью и наслаждением. Теперь она делала это скорее по привычке.

Разочарование его росло день ото дня, но теперь он был начальником отдела и замещал заболевшего руководителя отдела поставок. Времени на те мечты, что раньше занимали все его воображение у него не оставалось. Но он все же думал, что однажды, Она заметит его и страсть вернется в ее потухший взор и наслаждение, призраком преследовавшее его все это время, станет наконец явью. Ему казалось, как только это свершится, он обретет нечто заветное, необъяснимо желанное, он прикоснется к некой тайне, так будоражащей и пленяющей его.

Но все закончилось довольно обыденно и в некоторой степени немного трагично. Как ваза: разбившись на тысячи осколков, отправляется в мусорное ведро, затем на помойку, а затем о ней и вовсе забывают. Он давно не видел Ее. Ее окна были темны больше недели. Сериал, где она снималась уже закончился и повтора не предвиделось. Ему в принципе и так было не плохо, но смутная мечта не давала покоя, желание так и не ставшее реальностью, продолжало жить и трепетать. Отношения с Асей выходили на новый уровень, они собирались покупать двухкомнатную квартиру. Ася открыла свой интернет-магазин, стала необыкновенно хороша внешне, став чувственной и страстной, но оставаясь притом милой. Он стал интересоваться достижениями в сфере IT и расширении их компании, что не осталось не замеченным начальством и дела его уверенно шли в гору. У Павла открывались перспективы и, теперь, на выходных у родителей он беседовал с отцом о новостях в мире и политической ситуации в стране. Мать страшно была им довольна, приписывая эту заслугу будущей невестке, которая и сама расцвела рядом с ее сыном.