Сижу напротив своего гинеколога. Сердце бьется в унисон с настенными часами. Тамара Львовна перебирает стопку с анализами, пока внутри меня нарастает жгучее волнение.
Ещё секунда, и оно выжжет всё внутри. С трудом удается сидеть на стуле и не ерзать.
– Ну что там? – вопрос все же прорывается наружу.
Не могу больше! Терпение не самая сильная моя черта. У меня впервые задержка, и я очень хочу, чтобы это не превратилось в ложную тревогу.
Тамара Львовна качает головой. Но в её глазах прячутся смешинки.
Хороший знак?
– Ну что. Могу вас с Михаилом поздравить. Вы скоро станете родителями. Попытки увенчались успехом. И прибежала ты ко мне из-за задержки не просто так.
Кабинет тонет в звуке моего хриплого выдоха. Сама же я почти растекаюсь по стулу.
Не то чтобы мы с Мишей долго пытались. Вообще не пытались, но пару раз поднималась тема детей.
– Да какие там попытки? Скорее, время пришло, – губы растягиваются в счастливой улыбке.
– Тем более. Это намного лучше, когда вот так, быстро и безболезненно.
Хмыкаю. Вот уж точно. Безболезненно.
– Давай я тебя осмотрю, и будешь все проходить по возможности. Беременность – это не шутки, знаешь ли. Нужно вдоль и поперек обследоваться, – встает из-за стола и подходит к столику с инструментами.
– Я готова.
Врач смеется, натягивая перчатки.
– Прям пионер.
Меня быстро осматривают, пока я мысленно летаю далеко от больницы. Уже фантазирую, как сообщу своему Медведю о скором пополнении.
От одной мысли о муже сердце заходится трепетом. Не терпится.
– Держи направления. Все анализы, УЗИ обязательно, срок надо выяснить и развитие. Ну и, как все пройдешь, ко мне опять, будем глядеть, что там у нас. Сколько малышу уже, и как он себя чувствует.
– Спасибо, – хочется танцевать после такой новости.
Расстояние до машины преодолеваю чуть ли не по воздуху. Усаживаюсь внутрь и выдыхаю. Но счастье рвется наружу, и, не выдержав, пищу от радости, хлопая в ладоши.
Ощущаю на себе чей-то взгляд.
Из соседней машины на меня смотрит незнакомый дядька. Как на пациента, который только что вышел из психушки.
Широко улыбаюсь. Завожу машину, показываю язык и вжимаю педаль газа, сматываясь подальше от его любопытного взгляда.
По пути домой заскакиваю в магазин, хватая все, что попадается на глаза.
Устрою романтик и расскажу все Медведю.
Точно!
Успеваю все приготовить. На улице уже темнеет, а телефон Миши молчит, и это все заставляет нервничать.
Кусаю щеку, неотрывно смотрю на стрелки часов. Десять вечера. Он никогда так сильно не задерживался, не предупредив.
Шуршание замка и звук открывающейся двери сдергивают меня с дивана.
– Медведь, – с криком выскакиваю в коридор с улыбкой на лице, которая при виде мужа увядает.
Уставший и какой-то поникший. Или задумчивый. Или… совсем не такой, каким привыкла его видеть.
– Привет, – избегает смотреть мне в глаза, – думал, ты уже спишь.
– Тебя ждала, – не спешу радовать его беременностью.
Терпеливо жду, что будет дальше.
– Голодный?
Дергается будто бы от удара. Между нами проносится холодок, отчего кожа покрывается мурашками.
Пытаюсь сделать глубокий вдох, но ком в горле не дает.
Что-то не так. Ощущение надвигающейся катастрофы ослепляет.
– Ты чего так поздно? – голос садится, приходится откашляться, чтобы он слышал меня.
– По работе дела были, – даже его голос какой-то чужой.
Неродной совсем.
– Так ты будешь ужинать, Миш?
Отрицательно дергает головой, расстегивая верхние пуговицы черной рубашки.
А я пытаюсь понять, что происходит.
– Не голодный, Кать.
Сглатывает. Кадык дергается так сильно, что я вижу это, даже стоя на расстоянии в несколько метров.
– Кто-то накормил? – ухмыляюсь, а сама замираю в ожидании ответа.
Резко вскидывает глаза. Впервые смотрит мне в лицо.
– Ерунду не говори.
И снова взгляд в сторону. И это добивает.
– Да что случилось? – повышаю голос.
Миша морщится.
– Поговорить нужно, – скидывает ботинки, проходит мимо меня.
Никаких объятий, никаких поцелуев, как это было до сегодняшнего вечера.
– О чем? – плетусь за ним.
Ноги свинцом наливаются от каждого шага. Интуиция вопит, что ничем хорошим сегодняшний день не закончится.
– Присядь, – кивает на диван.
Сам же возвышается скалой неприступной. Огромный и темный. Чужой.
Ноги слабеют, и я послушно плюхаюсь на диван.
Миша трет переносицу. Желваки ходуном ходят.
– Я хочу с тобой развестись.
Звон в ушах настолько сильный, что я боюсь оглохнуть. Сердце делает последний удар и замирает. Грудь сковывает льдом.
– Что?
Как идиотка переспрашиваю, хотя слышала каждое долбаное слово.
– Я требую развода, Кать. У меня есть все связи, поэтому проблем не возникнет, главное, не упирайся. Детей у нас нет, так что…
Он не договаривает, но я прекрасно понимаю, куда он клонит. Нет детей. И про беременность он не узнает.
Бесполезно удерживать мужика ребенком.
– Не упираться, значит, – эхом повторяю его же слова.
В ответ пожатие плечом.
– Хочу все сделать быстро.
– А, ну да. Связи, деньги. Все решаемо, – удивляет, что все это я произношу спокойным голосом. – Можно узнать причину?
Снова пожатие плечом. На этот раз более нервное.
– Понял, что брак не для меня. Разочаровался и не готов нести ответственность за другого человека.
Последний гвоздь в крышку гроба нашего брака.
– И тебе потребовалось четыре года, чтобы понять?
Поражаюсь своей выдержке. Снаружи полное спокойствие, внутри же все сворачивается в тугой узел, состоящий из боли, горечи и разочарования.
– Всякое бывает.
Глаза. Он не смотрит мне в глаза. Или я просто цепляюсь за надежду, что есть какой-то подвох?
Потому что происходящее похоже на какой-то сюр.
– То есть мы разведемся и я смогу делать все, что захочу?
Сжимает челюсть, но кивает.
– Я оставлю тебе эту квартиру и машину, – зачем-то добавляет, и это задевает за живое.
Щедрые отступные.
– А взамен что? Ну, кроме развода, собственно.
Злюсь. На него – за его безразличие, на себя – за то, что меня это так сильно задевает. Гордость высовывается из темного угла и вопит, чтобы я не смела втаптывать себя в грязь.
Хочет уйти — пусть валит! Я ни перед кем не буду ползать на коленях. Даже перед человеком, которого люблю всем сердцем.
Насильно мил не будешь и все такое…
Он хмурится.
– Ничего не нужно. Только твое согласие. Ну и… – запинается, кусает губу, – будь счастлива.
– Отлично, – вдавливаю ногти в ладонь, эта боль слегка притупляет желание заорать во всю глотку, – развод так развод. Не смею задерживать.
На лице мужа мелькает удивление, но он быстро возвращает маску безразличия.
– Я вещи потом заберу, – бросает на прощание.
Не отвечаю. Застреваю в мыслях.
Хлопок двери выводит из задумчивости.
Обхватываю ладонями плоский живот и глотаю слезы. Тупая апатия не дает разрыдаться.
А ещё мысль, что я теперь не одна.
– Ничего, малыш, мы и вдвоем справимся.
А Потапов лишил себя права узнать о ребенке, перечеркнув наш брак.
Четыре месяца спустя
– Я тебя ненавижу, – рычу в трубку, вкладывая в эти слова всю злость, которая меня наполняет.
Инка что-то неразборчиво булькает. Грохот, визг и ругань.
– Колобочек, давай ты не будешь нервничать. Нашему пупсику это противопоказано.
Я слежу за дворниками, которые с трудом справляются с потоком воды, обрушившимся с неба.
Вот чувствовала же, что затея – полная фигня. Но нет же, понесло меня к черту на рога.
– Видела бы ты, какой тут ливень. Дождевой воды столько, что будет чудом, если моя машина не утонет в луже, – выговариваю бедной Инке все свои лишения. – «Тебе надо отдохнуть, Кать. Там такая природа, птички-синички, лес, воздух свежий», — передразниваю подругу, пока она молча переносит очередной мой всплеск.
– Так, выдыхай, Катюшик. Сколько там тебе осталось до пункта Б?
Кошусь на навигатор и стону.
– Ещё пять километров.
Инка радостно пыхтит.
– Дан, свали, я занята, – а это уже её муж попал под раздачу. – Ну так вот, пять — это совсем ничего по сравнению со ста пятью.
Мелочи же! Главное, чтобы я добралась туда все же на машине, а не в подводной лодке, в которую превратится мое авто.
– Действительно. И зачем я тебя послушала?
Прищуриваюсь, потому что ливень становится ещё сильнее. Хотя мне кажется, что сильнее некуда, но сейчас это вообще непросматриваемая водная стена. Ещё и сумерки.
В машине что-то громко щелкает, и из-под капота поднимается столб пара. Или дыма. А моя машинка благополучно глохнет.
– Твою мать, – ору, ударяя по рулю.
– Что такое? Ка-а-а-а-ать, что там? – в трубке испуганно верещит Инка. – Ты увидела медведя? Ой.
– Кажется, у меня сломалась тачка. А что, тут ещё и медведи есть? – телефон тоже издает не очень хороший звук и замолкает.
Отдергиваю руку и всматриваюсь в потухший экран.
– Твою мать…
Кажется, на фоне происходящего я забываю остальные слова.
Тупо пялюсь перед собой. Дергаю ключ в замке зажигания, но в ответ только жалобное кряхтение мотора и окончательная смерть машины.
Ударяюсь лбом о руль и шиплю от боли. Не рассчитала силу.
Прикрываю глаза.
– Так, Катя. Думай! Что делать? И как выбираться из этой ж… жизненной ситуации.
Словно само небо слышит мои молитвы: ливень стихает, перетекая в редкие крупные капли дождя.
Натягиваю капюшон и открываю дверь. Надо хоть аварийный знак выставить. Не хватало ещё, чтобы в меня кто-то приехал.
Окидываю взглядом пустую дорогу и начинаю истерически хохотать.
Ну да, прилетит. Тут же автобан с непрерывным потоком машин.
Кроссовки моментально погружаются в лужу. Шиплю от холода, проникшего сквозь ткань обуви.
– Знала бы, что тут такая подстава, болотники папины бы взяла в аренду, – бурчу, открывая багажник.
Ставлю знак и плетусь к капоту.
Вот же идиотка, ну слышала же, что машина как-то не так работает. Нет же, понесло меня за город. А все любимая подруженька со своим отдыхом и перерывом от городской суеты.
Вот ни капли меньше я сейчас не нервничаю.
Смотрю на внутренности машины, как баран на всем известное сооружение. Ради интереса дергаю примочки, ведущие к аккумулятору.
Возвращаюсь в салон. Попытка завести снова заканчивается провалом.
Стоит выйти, как по закону жанра опять начинается ливень. Хватает десяти секунд, чтобы я вымокла до нитки.
Вдавливаю кнопку включения телефона. Бесполезно. Видимо, батарейке пришел конец, а пауэрбанк забыт дома.
Если приключается какая-то жесть, то она случается по всем фронтам.
Телефон сел? Получите, распишитесь!
Машина сломалась за сто километров от города? Без проблем!
Ливень, чтобы не осталось и клочка одежды сухого? Да легко!
И теперь мне приходится трястись, вцепившись в руль двумя руками, и молиться, чтобы хоть кто-то сюда заехал и спас меня.
Свет фар бодрит посильнее ливня. Дергаю за ручку, но и тут меня ждет сюрприз: дверь заедает. А я уже успела забыть про эту неполадку в машине.
Да она заедала раз в месяц-то!
Скулю от безысходности.
– Ну почему вот именно сейчас? Почему-у-у-у-у? – громко вою в потолок.
На удивление машина останавливается позади моей. Оборачиваюсь, но в глаза бьет свет. Моргаю, прогоняя слезы от резкого света фар.
И в момент, когда за окном появляется темная тень, я понимаю, что не всегда исполнение желаний – это благо.
Свет фар прекрасно дает разглядеть лицо бывшего мужа, который склонился над моей машиной и пялится на меня так, будто увидел призрак.
Миша с силой дергает дверь. Она чудом не отрывается. Я же пытаюсь плотнее запахнуть кофту, чтобы Потапов не увидел уже виднеющийся живот.
В мои планы не входит сообщать бывшему мужу о своем положении. Потому что он не заслужил. Не заслужил становиться отцом.
Он меня бросил. Даже не объяснив всех причин.
– Какого черта ты тут делаешь на ночь глядя?
– И тебе привет. Ты, как всегда, любезен, – скалюсь, всматриваясь во взбешенный взгляд карих глаз.
– Катя, – мое имя больше похоже на какое-то проклятие.
– Расстроен, что увидел меня? Размечтался, что тут сидит несчастная курочка, которая будет плакать от счастья, что на горизонте появился отважный рыцарь? Облом, Потапов. Это всего лишь твоя бывшая жена.
Кажется, я слышу скрип его зубов. Но я не могу отказать себе в удовольствии побесить бывшего.
– Повторяю вопрос для тех, кто с первого раза не понял или прикинулся. Какого черта ты забыла в этой глуши?
Его голос стал намного ниже. И это проблема. Долбаная проблема, потому что от него у меня по коже мурашки.
Хотя нет, я же сижу в мокрой одежде. Так что бывший не имеет никакого отношения к моей реакции.
– Я ехала отдохнуть от городской суеты. Выходные, знаешь ли. Не хочется сидеть в загазованном городе и скитаться по шумным улицам. Такой ответ устроит, Ваше Величество?
– Ничего не меняется, такая же зубастая, – доносится его бормотание.
Он изменился. Теперь на лице красуется густая борода, а глаза стали какими-то потухшими.
Трясу головой, отгоняя бредовые мысли.
«Давай, Кать. Ещё нафантазируй, что это он из-за тебя грустит».
Громко фыркаю и ловлю на себе вопросительный взгляд.
– Смех без причины – это нехороший звоночек, Кать.
– Заткнись, а? Можешь ехать, куда ты там ехал.
– У тебя же тачка сломалась.
Вскидывает руку и тыкает в сторону открытого капота.
– Переживу. Тут пешочком можно дойти, – складываю руки на груди, но, сообразив, что так можно сильнее привлечь внимание к животу, опускаю руки.
– Под ливнем?
Потапов уже с трудом сдерживается. Дверцу машины стискивает с такой силой, что она жалобно скрипит.
– Ты мне дверь помнешь, медведь, блин.
Вздрагивает. Да я и сама от неожиданности язык прикусываю. Оно само как-то вылетело. Я не собиралась называть его прозвищем, которым окрестила его, когда мы были ещё женаты.
– Выходи, – придавливает к сидению приказом.
Задираю голову. Пытаюсь вложить все свое возмущение во взгляд, но на Потапова это никогда не действовало.
– Не надо меня пытаться уничтожить своими глазками. Тебе это всегда было не по силам, Кать. Выходи, довезу тебя, вызову помощь по пути.
– Вот уж спасибо, но с тобой в одну машину я не сяду ни за какие коврижки.
Он выгибает бровь, а на лице четко читается, что я дура.
– Ты слышала вопрос? Правильно, его не было. Я тебе просто сказал, садись в мою тачку и не выпендривайся.
– Я не оставлю тут машину.
Прикрываю глаза и сжимаю руль. Вот как он так делает, что все силы на спор моментально улетучиваются, стоит только услышать его жесткий голос?
– Ничего с ней не будет. На ней же сигнашка стоит, да и тут вон в радиусе десяти километров никого нет.
– Ага, никого, кроме медведей, – бурчу, вспоминая последнюю реплику подруги.
Потапов начинает громко ржать.
– Какие медведи? – прикладывает ладонь к моему лбу.
Дергаюсь, скидывая его конечность. Не хватает ещё, чтоб он меня лапал.
– Держи свои грабарки при себе, – отталкиваю его, но эффекта ноль.
С такими же успехами я могла попробовать передвинуть на новое место Эверест. Сил тратишь много, а результата никакого.
– Выходи. Быстро, – гаркает Потапов и распахивает дверь шире, – пока опять дождь не ливанул.
Запрокидывает голову, изучая небо. Я зачем-то тоже задираю голову, но сумерки не дают ничего разглядеть.
– Дай трос.
– Че? – брови Потапова взлетают и скрываются под упавшей на лоб челкой.
– Я машину к твоей прицеплю. Я не оставлю её тут одну, – надуваю губы.
Карие глаза округляются и теперь чуть ли не на пол-лица.
– Ты шутишь, что ли?
Мотаю головой.
– Шагай в мою тачку, – выдергивает меня из машины.
Кроссовка попадает в ту же лужу, что и в мой первый выход.
Пищу, перескакивая через дождевые реки. Потапов недовольно рычит, подталкивая меня для ускорения. Сам натягивает сильнее капюшон безрукавки и вжимает голову в плечи.
Широкие, надо сказать, плечи. Я помню их не такими раздутыми.
Трясу головой, отгоняя навязчивые мысли про бывшего.
– Я скучал, Кать, – несется мне в спину.
Кажется, что его голос слегка смягчается. Ну или у меня галлюцинации уже от переутомления.
Напрягаюсь.
– А я предпочла бы тебя больше не видеть.
Снова его громкий хриплый смех, от которого меня дергает.
– Могу завязать тебе глазки.
– Лучше завяжи себе язык и избавь меня от своих замечаний.
Он практически запихивает меня в свой пикап.
– Опять новая машина? – осматриваю салон.
– Не моя, – Потапов садится за руль и заводит мотор.
– Куда ты уселся? – пихаю его в бок. – А моя машина? Ты обещал.
Он округляет глаза.
– Я ничего тебе не обещал. Тебе приснилось, что ли?
– Отлично.
Дергаю ручку двери, но щелчок раздается раньше, и двери блокируются.
– Прижала свою пятую точку к сидению и замерла, – опять распаляется, – мне к переднему бамперу цеплять твою машину, что ли?
Объезжает авто и встает недалеко от неё. Выпрыгивает из машины.
В багажнике что-то громко гремит, Потапов матерится.
– Давно ж говорил, ведро это надо менять, – сквозь поток матов разбираю недовольное бормотание. – Да где он?
Снова грохот и хлопок багажника.
– У меня троса нет, – возвращается в салон, – я эвакуатор вызову.
Достает телефон.
– Вот черт, – трясет несколько раз телефоном и поднимает на меня взгляд, – дай телефон.
– Зачем?
– Позвонить. Логично же.
– Эм, – к лицу бросается жар.
– Что?
– Он сел, – зачем-то нажимаю на кнопку включения.
– Супер! Кажется, мы остались без связи.
Вот умеет Потапов ошарашить так, что пятая точка моментально примерзает к сидению.
Стискиваю пальцы на телефоне и смотрю на бывшего, который выглядит очень спокойно. Ощущение такое, что у него все идет по плану.
– Вот когда ещё говорил, что нужно твое корыто менять.
– Я тебе уже говорила, что я не продаюсь.
Вспоминаю, как Миша после месяца знакомства предложил скататься в автомобильный салон и прикупить мне нового железного коня. Мы тогда рассорились в пух и прах и прервали общение на месяц.
– О, я отлично помню тот день. Я думал, что уеду от тебя без глаз.
– А нечего было думать, что я такая же, как сейчас все вот эти, – неопределенно машу рукой.
Потапов косится на меня и усмехается.
– Как кто?
– Как финтифлюшки всякие. Мне от тебя не деньги нужны были.
– Да у меня их тогда и не было особо, – напоминает он, дергая плечами.
И тут он прав. Поэтому я с ним и рискнула сблизиться. И не пожалела, до того, как он бросил мне в лицо слова про развод и разочарование.
Злость вспыхивает внутри. Ещё сильнее, чем даже после развода.
Решаю, что надо перевести тему на более нейтральную, потому что такими темпами я точно Потапова покусаю.
Раздражает!
И надо ж было его встретить в этом краю вообще.
– И что теперь делать без связи? – прерываю гнетущую тишину в салоне.
– Да ничего, сейчас поедем искать убежище. Я как раз вот ехал в загородный домик приятеля.
– Предлагаешь мне с тобой под одной крышей находиться?
Потапов дергается как от удара. Бросает на меня быстрый взгляд и стискивает пальцы на руле.
– Четыре года в браке тебя ничего не смущало.
– Так то было в браке, а сейчас мало ли что у тебя в голове. Четыре месяца прошло после развода.
Бывший окидывает меня странным взглядом. На всякий случай проверяю, не виден ли живот, и выдыхаю. Вроде в полумраке не разглядеть.
– И правда. Изменилось, – потирает бороду, сверля меня темными глазами, – ты так точно изменилась.
Расширяет руки и пытается изобразить изгибы, видимо, намекая на фигуру. Потому что за четыре месяца я действительно стала немного шире, чем была.
– Ты стала. Такой… аппетитной.
Таращу глаза, не в силах скрыть шока.
Аппетитной? Это комплимент?
– Так после развода некому нервы трепать, вот и кушаю с удовольствием.
– А я прям тебя так нервировал, что даже кушать не могла? – скептично усмехается.
Пожимаю плечами и тыкаю в его подбородок.
– А ты, я смотрю, бритвой разучился пользоваться. Одни глаза торчат.
Черт!
Увлеклась перепалкой настолько, что не заметила, как мой палец оказался прижат к щетине. Мягкой…
Отдергиваю, но Потапов проворнее. Перехватывает меня за запястье и дергает на себя.
– Напомнишь, как пользоваться? Бритвой.
– Ты большой мальчик, разберешься.
Стараюсь выглядеть спокойной, а у самой сердце колотит о ребра. Наши глаза разделяет несколько сантиметров, и мне сложно дышать, когда он так близко.
Надо что-то срочно с этим делать.
– Вот, я же говорю, мало ли что тебе на ум придет. Уже за руки меня хватаешь.
Тут же рука освобождается от захвата.
Звук мотора разрывает тишину, и мы срываемся с места.
– Эй, мои вещи, – сдавленно пищу.
Потапов ударяет по тормозам, я в последний момент выставляю руку.
– Какие вещи? На улице ливень опять.
– А ты предлагаешь мне в мокром быть непонятно сколько?
Дергаю ручку, но двери все ещё заблокированы.
– Открой.
– Ага, чтобы ты в лес рванула. Ищи тебя потом.
Разворачиваюсь к Потапову. Мне послышалось?
– Я начинаю думать, что в лесу намного лучше, чем рядом с тобой сейчас. Но даже при таком раскладе я не идиотка, чтоб ночью сбегать в лес под дождем.
– Сам схожу, сиди.
Выскакивает из машины и подбегает к моей, прячась от усилившегося дождя.
Достает из багажника сумку, забрасывает назад и возвращается в салон.
Его слегка потряхивает. Выкручивает печку на максимум и выдыхает.
– Люблю душ, но не такой бодрящий. И не в таких количествах.
Растирает руки.
– Все? Мы можем трогаться? Или трусы у тебя в другой сумке?
– Мои трусы не твоя забота. Могу и без них, – довольно скалюсь, пока с наслаждением смотрю, как напрягается все большое тело Миши.
В полной тишине доезжаем до какого-то деревянного дома.
С виду вполне себе прилично выглядит. Только в округе нет других строений. Значит, и людей тут тоже нет.
– А мы что тут, одни будем?
Кручу головой в надежде обнаружить хоть какую-нибудь машину, помимо Потаповского пикапа.
Но чудо одно уже произошло. Хотя бывший муж на горизонте – так себе чудо. Видимо, судьба решила, что лимит исчерпан и грести теперь мне самой.
– А тебе нужна компания?
– Уверена, что есть много других людей, общество которых будет куда приятнее…
– Моего? Не старайся, я не настолько джентльмен, чтобы сейчас благородно предоставить тебе дом и остаться в машине. Да и лесников-джентльменов не бывает.
Ну, лесник – это, скорее, сарказм. Потапов занимается заготовками пиломатериалов.
– Действительно. Хотя, знаешь, никогда не поздно стать джентльменом.
– Пожалуй, откажусь и побуду неотесанным мужланом ещё немного, чтобы тебя побесить.
Не рискую говорить ему, что для этого можно просто стоять рядом и меня одно это уже выведет из себя.
– Ну что, дорогая бывшая женушка, добро пожаловать в берлогу.
И сказано это таким тоном, что мне становится не по себе. Мало ли… вдруг он и правда сильно изменился.
– Пожалуй, я останусь в машине.
Карий взгляд впивается, рассыпаясь миллионом иголочек на моем лице.
– Ты издеваешься?
Мотаю головой.
– Катена, не будь упертой идиоткой, которая из-за каких-то там принципов готова мерзнуть тут.
Кладу руку на живот и понимаю, что сидеть тут — плохой вариант для нас.
С ускорившимся пульсом выхожу на улицу. Небо решает немного отдохнуть от ливня.
Потапов достает из машины две сумки, одна из которых моя.
– Я вот понять не могу, как ты попала на ту дорогу? И что бы ты делала, если бы я не проезжал?
Бывший прерывает молчание, проходя мимо. Одергиваю кофту, радуясь, как ребенок, что сегодня на мне широченная толстовка, которая надежно закрывает мою тайну.
– Да уж разобралась бы, не переживай. Жила же как-то четыре месяца.
Потапов лезет в задний карман, достает ключи от домика и скрывается во тьме.
Щелкает выключателем, и как по команде на меня обрушивается очередной поток воды.
Взвизгиваю, ускоряясь. Влетаю в дом, выдыхаю.
До меня долетает громкий смешок.
– Так вот как тебя надо ускорять, если ты долго соображаешь: вылить на голову ведро воды.
Поднимаю руку и показываю широченной спине фигуру из трех пальцев.
– Я все вижу, – замечаю отражение в зеркале, в которое сейчас смотрит бывший. Стараюсь не покраснеть, но проваливаюсь в этой попытке.
– Да я и не скрываю своего отношения к тебе, Потапов.
Очередной взрыв его хриплого смеха.
– Так что ты там, дни считала? «Четыре месяца же как-то жила без тебя», – передразнивает меня, и у него почти получается меня скопировать.
– Конечно считала. Красным отмечала. Каждый день как праздник.
Раздраженный рев как живительный бальзам на рану. Не сдерживаюсь и улыбаюсь во все зубы.
– Язва.
– Твоего желудка?
Миша разворачивается на пятках и окидывает меня с ног до головы горящим взглядом.
– Ты когда такие зубы отрастила, Катен.
– Для тебя я Катя.
Потапов скрипит зубами, пронзая меня ревнивым взглядом.
– А для кого Катена?
– Не твоего умишка дело. Мы в разводе. Забыл? Никто друг другу. Так что такие вопросы задавай другим.
Меня начинает потряхивать от напряжения. Или от холода. Не сразу соображаю, что дело в мокрой одежде.
– Стаскивай свою мокрую тряпку. Срослась с ней, что ли? – настроение бывшего меняется.
Злющий. Напряженный. Как зверь перед жертвой. В любой момент гляди и кинется. Сожрет…
Он без стеснения избавляется от промокшей безрукавки и футболки.
Зажмуриваюсь. Потапов громко цокает.
– Ты прям как будто чего-то не видела. Глазки жмуришь.
Да вот в том и проблема, что видела. Видела и помню все прекрасно.
Только вот он за время нашего расставания стал намного мощнее, и его габариты заставляют внутри что-то звенеть от напряжения.
Как будто скучала.
Трясу влажными волосами и выдыхаю.
Заставляю себя открыть глаза, чтобы не казаться бывшему трусливой овечкой. Миша уже в новой футболке с интересом смотрит на замершую меня.
Стискиваю полы расстёгнутой толстовки, нервно кусая губу.
Потапов проходит в другой угол огромной комнаты и что-то включает. Из приборов, развешанных на стенах, на меня веет теплом.
– Мне повторить? Снимай шмотки, заболеешь. Меня заразишь.
– Как всегда, переживаешь за свою шкурку.
Мне нужно как-то перевести тему. Отвлечь его от моих мокрых вещей.
– Снимай, сказал, – гаркает он, у меня аж ноги подгибаются.
– Не указывай мне, что делать! Я сама разберусь, – не хочу, чтобы Потапов увидел меня в одной футболке.
Это станет катастрофой.
– Не выпендривайся, Катена. Ты ж никогда не была глупой.
– Отстань, а? Повторяю, для тебя я Катя. Никакой Катены больше нет, – бесит меня жутко его приказной тон.
Окидываю домик взглядом, и внутри все опускается.
– А тут что, одна комната? – сдавленно пищу.
Перед глазами что-то вроде студии. Огромный диван, камин, барная стойка, кухонный гарнитур, панорамное окно с видом на темный и жуткий лес.
И все!
Никаких дверей, ведущих хотя бы в туалет.
– А сколько тебе надо? Штук сто?
– А душ с туалетом? – продолжаю пищать как испуганная мышь.
А это только веселит бывшего. Вон как довольно скалится.
– Катена, это ж природа. Какой душ? Какой туалет?
Округляю глаза. Надеюсь, в этот момент я очень хорошо передаю мысль, что он идиот.
Потапов складывает руки на груди, отчего мускулы надуваются и становятся вообще нереальных размеров.
– Черт, ты что, все это время сам топором махал на своих лесоповалах? – бормочу под нос.
К моему счастью, бывший задумывается о чем-то своем и не слышит вылетевшего замечания.
– А ты можешь выйти?
– Куда? На улицу? Вот уж дудки, – фыркает Потапов и, кажется, врастает в пол.
Закатываю глаза. Думаю, как бы избежать надвигающегося Армагеддона.
Потому что именно он и случится, когда Миша увидит мой живот.
Потапов снова врубает медведя и рычит.
– На счет «три» я подхожу и сдираю эту тряпку, – злится, вон как глаза сверкают, – раз…
Делает шаг ко мне. А мне отступать некуда, я от двери и не отходила.
– Хорошо, ладно, – поднимаю руки в знак капитуляции, – стой там, не подходи ко мне.
Достаю из валяющейся у ног сумки сменную футболку и кофту.
Ощущаю пронзающий взгляд, от которого ноги подрагивают.
Я понимаю, что он прав. Потапов прав. И сейчас я обязана думать не о сохранении тайны, а о своем здоровье. Потому что я не одна и забочусь ещё кое о ком.
И любая простуда может стать проблемой.
Кусаю губу. Делаю глубокий вдох. Напоследок мысленно проговариваю молитву, чтобы Потапов, увидев живот, не прибил меня сразу же.
Дал хотя бы убежать.
С неохотой стаскиваю кофту и наблюдаю, как стремительно бледнеет Потапов, смотря на мой живот.
– Это что такое, мать его? – от его рева стены содрогаются, а я делаю шаг назад, вжимаясь в дверь.
Упс! Кажется, я недооценила степень его бешенства.
Потапов прищуривается.
– Катя, это что? – указывает на живот.
Прикрываю его. Хочу защитить от пронзительного взгляда.
– Это… – опускаю глаза, – я же говорила. Развод праздновала.
– Кушала много?
Этот вопрос пропитан сарказмом и недоверием.
– Есть косяк.
Миша выгибает бровь и зловеще сверкает глазами. Я же пытаюсь справиться с заторможенностью. Нужно как-то умудриться перестать блеять и оправдываться.
Хотя энергетика Потапова кого угодно с ног свалит, и я не исключение.
– Ну-ну. Я вдруг стал похож на дебила?
Пожимаю плечами, все ещё прикрывая руками живот.
– Мало ли. Четыре месяца прошло и все такое.
Миша раздраженно рычит. Стискивает зубы. Задирает голову и выдыхает, но, судя по вздувшимся венам на шее, успокоиться у него не выходит.
– Не ври мне, черт! Это ни фига не от еды, – все же происходит взрыв.
Вздрагиваю от громкого голоса.
– Ты беременна. И ты не сказала об этом мне.
И это обвинение наконец-то возвращает мне боевой настрой.
Складываю руки на груди и пронзаю Потапова недовольным взглядом. Но на его лице не дергается ни единой мышцы.
– Это тебя не касается, Потапов.
Он звереет на глазах. Но на меня это больше не действует. Я прекрасно понимаю, что его злость не на меня сейчас направлена, а на ситуацию и на этот сюрприз.
Именно сюрприз, а не сам факт моей беременности.
– Не касается? Да это же мой ребенок. Очевидно же.
Поражает его уверенность в этом вопросе. Будто бы я за эти четыре месяца не могла ни с кем…
При одной мысли о другом мужике меня мутит. Хотя токсикоз меня не мучил, и сейчас тошнота для меня неожиданна. Ну да, не могла…
– У тебя никого не было после развода нашего, – ошарашивает меня фразой.
Хлопаю глазами.
– С чего такая уверенность? Я не клялась тебе в верности до конца дней.
Спрашиваю, скорее для того, чтобы побесить его.
– Потому что ты не легкомысленная девка, которая налево-направо.
– За четыре месяца у меня вполне мог появиться мужчина. Представляешь.
– Но не появился, – продолжает гнуть свое Потапов, – это мой ребенок, Катен.
Сокрушенно качаю головой.
– Нет, Миш. Это мой ребёнок.
Я все ещё умалчиваю о некоторых деталях. Незачем ему знать.
– Да ну? А ты от фрамуги забеременела, видимо?
– Ещё разок, – выдыхаю, заставляя себя успокоиться, тем более и Потапов больше не орет как раненый зверь, стоит, только глазами сверкает. – Это. Тебя. Не. Касается, – произношу чуть ли не по слогам.
– Какой срок? – Потапов сокращает расстояние между нами, но все ещё остается в нескольких шагах от меня.
– Недельный.
– Конкретнее, Катя! Срок? Сколько месяцев?
Бесит. Вот как он так может быстро меня распалять?
– А ты что тут вообще раскомандовался? Тебе, может, ещё и карту обменную показать?
На лице бывшего написано полное непонимание.
– Кого показать?
Закатываю глаза.
– Забудь.
Молчит. Я уже расслабляюсь. Только зря.
Взвизгиваю, когда он молниеносно оказывается прижатым ко мне. Над головой грохает его ладонь, а он наклоняется к моему лицу.
Сглатываю.
Черт, слишком близко. И его слишком много. Я не готова к такому.
– Срок.
Он не кричит, но в его голосе что-то мелькает, что развязывает мне язык.
Размыкаю пересохшие губы. Пытаюсь смочить горло, но во рту сухо, как в пересохшем ручье, блин.
– Пять с небольшим.
– И ты хочешь сказать, что отец не я?
Не хочу, и не скажу. И он об этом знает. Потому что если скажу, то значит, я изменила ему.
А этого не было никогда. Да я в сторону других мужиков никогда не смотрела. На него не могла насмотреться.
Любила как дура всем сердцем и душу отдавала.
Жгучая обида пронзает все внутри. Упираюсь в грудь и пытаюсь увеличить расстояние между нами.
– Нет, Потапов. Твой биоматериал не делает тебя отцом. Мы развелись, если ты забыл. Как ты там объяснил причину? – делаю паузу, словно бы вспоминаю тот день, хотя каждое его слово высечено в памяти. – «Брак разочаровал». В тот момент, Миш, ты уничтожил свое право быть отцом.
Резкий выдох, поток теплого воздуха касается виска.
– Ты же понимаешь, что я просто так этого не оставлю?
Карие глаза блуждают по лицу. Что он хочет найти? Чувства?
Так я научилась их держать при себе.
– А тебя уже никто не спрашивает. Мы друг другу никто. Дай мне переодеться, пожалуйста.
Не знаю, что увидел Миша на моем лице, но он послушно отступает. Делаю глубокий вдох.
Отхожу к дивану и, уже наплевав на все стеснения, поворачиваюсь к нему спиной и стягиваю влажную футболку.
Спина горит от взгляда Потапова.
– Ты вообще собиралась мне говорить, что у меня ребенок будет?
От его тихого голоса все внутри неприятно сжимается. Он не напирает, не давит больше. Но в его голосе слышится горечь.
– Я об этом не думала.
Этот разговор дается мне очень тяжело. Я взвешиваю каждое слово. Боюсь сказать лишнее и как-то раздуть скандал.
Устала и не хочу заниматься выяснением отношений, которых уже давно нет.
– Отлично. То есть я бы жил себе и даже не знал, что у меня растет ребенок от лю… – запинается, но я пропускаю половину его слов мимо ушей, – от бывшей жены.
– Скорее всего, узнал бы. Просто сейчас я об этом не думала.
Натягиваю просторную мягкую пижаму, убираю влажные волосы в гульку и плетусь к огромному холодильнику.
Раз уж он меня сюда притащил, буду чувствовать себя как дома. Распахиваю дверцы, и внимание привлекает записка, лежащая перед глазами.
Раскрываю сложенный листок. Пробегаюсь по строкам и не верю глазам.
Моргаю и предпринимаю ещё одну попытку понять написанное.
«Колобочек, я надеюсь, ты меня не повесишь после того, как столкнешься в этом доме с Потаповым. Но я же все вижу и понимаю. Ты его не забыла и не отпустила. Да и Потапов твой должен узнать о том, что станет отцом. Хочу, чтобы вы были счастливы, мои пупсики! Целую, обнимаю и надеюсь на помилование».
Сминаю бумажку.
– Убью…
Хотя, конечно, не убью. За это сажают, а мне и на свободе прекрасно живется. Да и о пополнении надо думать. Но вот понадкусываю я Инку точно. Чтоб ей жизнь медом не казалась.
– Что ты там бормочешь? Проклятие на меня зачитываешь? – Миша внезапно вырастает за спиной.
Разворачиваюсь к нему лицом, пряча клочок бумажки за спиной. Ему уж точно не стоит знать, какой подарок судьбы приготовила для него моя подружечка.
Бывшая или нет, я пока не решила, слишком многое нас связывает, и слишком многое она знает. Свидетель и все дела.
– Мне нужен телефон, – огибаю застывшего Потапова и бочком двигаюсь к стулу, на котором висят джинсы.
Не дойдя пары шагов, резко торможу, вспоминая, что телефон сел, а зарядка… в машине, в моей второй сумочке.
Не трусы, как предсказывал Потапов. Женские мелочи, но все же.
– Да блин, – топаю ногой.
Обращаться к Мише за телефоном не очень хочется, но вариантов в этой глуши у меня немного. Сомневаюсь, что обитатели этого края знают, что такое мобильная связь.
Потапов ловит мой взгляд и вопросительно выгибает бровь.
Он слишком хорошо меня знает, чтобы сейчас не понять, что мне что-то нужно.
– Ты не мог бы одолжить телефон? – протягиваю ладонь.
Если Миша и удивляется, то вида не подает. Выдергивает телефон из зарядки.
– Разблокируй, пожалуйста, – от учтивого тона скулы сводит, но не буду же я сейчас наезжать.
Он не задумываясь пошлет меня на все стороны света, и останусь я без телефона.
– Да там ничего не изменилось с нашей последней встречи, – пожимает плечами.
– Думаешь, я помню твою разблокировку, – ненадолго моей учтивости хватает, и все же с языка срывается дерзость.
Но меня злит, что он не поменял ничего и что я все прекрасно помню. Будто не было разрыва, будто все продолжается.
Хотя я в первый же вечер закинула его во все черные списки и сменила на разблокировке дату нашей свадьбы на дату… его рождения.
Да, я слегка дурочка. Но я не могла ничего в тот момент с собой поделать.
– День твоего рождения, Катен, – снисходительно выгибает брови.
И это жутко раздражает.
Вбиваю дату. Нетерпеливо постукиваю ногой, пока телефон грузится.
– Блин, когда ты поменяешь своего мамонта? Он же уже старый. Тебе разве по статусу не положено все самое крутое и новое? Ты же начальник и все такое.
Я понимаю, что меня заносит, но ничего не могу поделать. Я устала, злая, ещё и беременные гормоны никуда не делись.
Для меня перепады настроения уже привычное дело. Для меня… а для Потапова это станет неприятным открытием, потому что в браке я не была склочной.
Холила и лелеяла его. Долелеялась. Выкинули как ненужный мешок с вещами.
– Ты нормально себя чувствуешь? – этот вопрос сбивает с толку.
Округляю глаза.
– А что со мной не так?
– Ты какая-то ворчливая стала.
Вот что мне нравилось всегда в Потапове: он не боялся говорить в глаза то, что думает. Но это было раньше. А сейчас во мне крепнет возмущение.
– Не нравится, можешь заткнуть ушки и отвернуться в угол.
С этого момента включаю игнор. С натягом вспоминаю номер подружки и нажимаю на вызов.
«В данный момент абонент не может быть вызван», – сообщает автоответчик, и связь прерывается.
– В смысле? – таращусь на телефон как на неведомую зверушку. – Как это не может?
В уголке красуется надпись «Только экстренные звонки».
– Эй, а где связь? – из меня вылетает писк.
– Что ты там пищишь? – Миша не выдерживает и подходит ко мне.
Выдергивает телефон из моих одеревеневших пальцев. Хмурится.
– И правда, связи нет.
Проходит по всему домику и громко цокает.
– Что за дурь? – для чего-то трясет телефоном.
И в этот момент настроение выдает очередной вираж. Громко прыскаю от смеха. Миша вскидывает удивленный взгляд, пока я пытаюсь взять себя в руки.
Прикусываю щеку, но губы все равно предательски растягиваются в веселой улыбке.
– Я рад, что тебе весело, но мы реально остались без связи. Где твоя труба? – протягивает лапу.
Развожу руками.
– А я зарядку в машине забыла. Ты немного не угадал насчет трусов. Я всего-навсего оставила во второй сумке зарядник.
Потапов закатывает глаза.
– Просто прекрасно. Ладно, есть в этом доме что-нибудь пожрать?
– Эй, а моя машина? – быстрым шагом подхожу к бывшему и дергаю за руку.
От тепла его кожи по телу проносится разряд. Отдергиваю пальцы, с трудом сдерживаясь, чтобы не шикнуть и не потрясти запястьем.
Обожгло этим прикосновением.
– Да ничего с твоей машиной не будет. Завтра буду решать. – Миша как ни в чем не бывало лезет в холодильник. – Ого, сколько тут еды. Как будто меня ждали.
Кстати о птичках.
– Потапов, – он отрывается от изучения внутренностей холодильника и переводит взгляд на меня, – а чей это дом?
Меня все никак не отпускает мысль, как так могла со мной обойтись Инка и как она вышла на связь с моим бывшим мужем?
– Приятеля, – на лице отражается непонимание.
– А приятеля как зовут? – продолжаю напирать.
– Тебе зачем, Катен?
Уже забиваю на исправления. Кажется, что чем больше я поправляю Потапова, тем чаще он называет меня ненавистным сейчас «Катена». Хотя, было время, я млела от этого имени. Мне нравилось, что для Потапова я не просто Катя.
– Для расширения кругозора.
Смешок, и никакого внятного ответа.
Дом озаряет молния, а стены содрогаются от раската грома.
Взвизгиваю и влетаю в объятия Потапова.
Его ладонь припечатывается к спине и надежно фиксирует меня. В нос ударяет до слез знакомый запах. Этот парфюм я подарила ему на четвертую годовщину.
Захлебываюсь от воспоминаний.
– Все такая же трусишка, – хриплый шепот выводит меня из полета в прошлое.
Прислушиваюсь и выдыхаю, когда убеждаюсь, что в домике воцарилась тишина.
– Отпусти, – упираюсь кулаками в каменную грудь.
– Не-а, ты сама прилетела в мои руки.
Задираю голову. Разница в росте всегда меня возбуждала. Я на фоне Потапова была мелкой и хрупкой, а сейчас бесит, что он имеет преимущество в размерах.
Если он захочет, он меня переломит одной ручищей.
Карие глаза смотрят как-то снисходительно, и этот его взгляд только больше меня распаляет.
– Ты сам меня из них выпихнул четыре месяца назад. Забыл?
Попадаю четко в цель. Челюсти стискиваются, глаза чернеют, а зрачки превращаются в точки.
– Катен…
Нет желания сейчас что-то слышать в оправдание. Потому что никаких оправданий нет его поступку.
Мне до сих пор дышать тяжело от его ухода.
– Живот… больно, – со всхлипом выдавливаю.
Да, нагло вру, но мне жизненно необходимо расстояние.
Испуганный взгляд вниз, и моментальная свобода.
– Прости, я не думал…
– Все нормально, – самое время забыть о том, что мне приходится сейчас терпеть бывшего в одной комнате, и поесть.
Иначе так недолго заработать голодный обморок.
– Кать, – снова подходит со спины, но я приказываю себе больше не дергаться, когда он так близко.
А то ещё поймет, что мне не так уж и ровно на его близость, как я пытаюсь тут показать.
Начнет лезть со своими подколами и замечаниями.
Достаю овощи, хлеб, ветчину.
При мысли об огромном сэндвиче во рту скапливается слюна. Сооружаю перекус.
– Отлично, теперь ты будешь делать вид, что меня тут нет?
Догадливый. Тут ничего не изменилось.
– Ладно, – продолжает разговаривать сам с собой Миша.
У меня же надежда только на то, что завтра я что-то придумаю и найду выход из всей этой кошмарной ситуации. Торчать с бывшим мужем четыре дня тут у меня нет никакого желания.
Я лучше в городе, среди машин. Чем тут, в тишине, с предателем.
Щелкаю чайником. Хорошо, хоть электричество в этой глуши есть. С отсутствием связи я могу смириться на несколько часов.
– Угостишь?
– Нет, – ответный смешок.
Продолжаю свои поиски. Шкафы забиты разными продуктами. Значит, Инка готовилась к тому, что я смирюсь и останусь тут с Потаповым.
Или просто знала, что Потапов не даст мне свалить?
Замираю с пакетиком зеленого чая в руке при мысли, что Инка могла быть заодно с моим муженьком.
И если это реально так, то нашей дружбе конце. Я перечеркну все годы, которые мы были бок о бок, и забью на то, что Инна самая близкая в этом городе.
И она первая узнала про мою беременность.
Не Потапов, будь он неладен!
Глаза щиплет от непролитых слез. Моргаю. Ещё не хватает при Потапове лить слезки из-за нашего провалившегося брака.
Велика честь для него.
Внимание привлекают коробка конфет и варенье из одуванчиков, которое делает Инкина мама. От которого во рту все приятно вяжет, а у меня случается почти эйфория.
– Вот, зараза, – шиплю, выуживая баночку с полки,– все предусмотрела.
– Что ты там бурчишь?
Расставляю на стол находки и сглатываю слюну.
Кошусь на застывшую у камина фигуру бывшего. Он пытается развести огонь.
Обхватываю пальцами горячую кружку и глубоко вдыхаю аромат чая. И тут подруженька постаралась. Пожертвовала свой фирменный чай, который она возит откуда-то из Сибири.
К ней за этим чаем очередь постоянно стоит, и заказы на год вперед.
Делаю ещё вдох и слышу уютное потрескивание огня.
– Э-э-э.
Распахиваю глаза.
Потапов задумчиво смотрит на стол. Оценивает мою трапезу.
– Ты это все одновременно будешь? – он очень удивлен выбором продуктов.
Неужели не забыл, что я не любила конфеты. И никогда не ела помидоры.
А тут все это в комплекте.
– У тебя какие-то проблемы?
– У меня? Да нет, но ты вроде не жаловала шоколад.
Пожимаю плечами и с наслаждением впиваюсь в сэндвич. Стону, прикрывая глаза.
Ощущаю на себе горящий взгляд. Плевать. Представлю, что на меня из телевизора смотрит актер.
– Все меняется. Особенно у меня, – киваю на живот.
Потапов подавляет вздох. Наливает большую кружку кофе.
Морщусь. Все ещё пьет крепкий кофе литрами.
– И кто у нас будет? – усаживается напротив, смотрит на меня, не моргая.
– У тебя понятия не имею. У меня будет ребенок.
Растягиваю губы в улыбке.
Настроение Потапова снова портится.
– Кать, я сказал, что я так просто это не оставлю. Этот ребенок мой, и я вас не брошу.
– Ты уже бросил, Миш.
– Да черт, – ударяет ладонью по столу, – так надо было, Кать!
– Кому? Тебе? Ну так и живи с этим, а мы-то при чем?
– Катен…
Поднимаю руку.
– Избавь меня от своих оправданий, Потапов. Реально! – закрываю уши руками. – Иначе я сбегу и буду спать в машине. А ещё лучше пойду искать другой дом, где компания получше.
Понимаю, что веду себя как маленький ребенок. Но я не могу заставить себя слушать какие-то оправдания. Никакие слова не изменят того, что Миша тогда ушел.
Залпом допиваю чай и встаю. Весь аппетит испортил, гад.
Споласкиваю посуду. Веки наливаются тяжестью. За окном все ещё льет и не видно ничего на расстоянии двух метров. В камине полыхает огонь, в домике становится так уютно, что на меня наваливается дикая усталость.
Встаю возле дивана, и до меня медленно, но верно доходит одна простая истина.
– Подожди, тут что, одна кровать?
Миша
Одуреть же. Моя Катена стоит вся возмущенная с животиком этим.
А в нем ребенок, мой.
Башка кругом от одной мысли, что Катька беременна от меня.
Взгляд постоянно прилипает к её маленькому животику. Ничего не могу с собой поделать. Мне нужно время, чтобы осознать и поверить, что это не сон.
Настроение резко пикирует с высоты. Первая эйфория рассыпается осколками по полу.
Проблема, блин, эта беременность. Не, не так…СЕЙЧАС беременность станет проблемой.
А их и так у меня до одного места, все никак не могу разгрестись.
– Подожди, тут что, одна кровать? – её возмущенный писк выдергивает из задумчивости.
Ладно, буду решать по ходу дела. Как защитить и оградить её.
– У тебя все отлично со зрением, Катен, – ничего не могу с собой поделать.
Хочется постоянно её подкалывать. Соскучился по её возмущениям и злым фырканьям. Как ёжик в эти моменты.
Она бросает взгляд на пол. И мне без слов даже становится понятно, что она задумала.
– Даже не смотри. Я не собираюсь спать на полу.
Складываю руки на груди. Катена бросает на меня взгляд исподлобья. Ну да, я много пахал с момента нашего расставания и оброс мышцами.
И Катене нравится. По глазам вижу. Горят.
Ну или я просто её выбешиваю. Такое тоже может быть.
У беременных тем более гормоны и все такое.
– Предлагаешь на нем спать мне? – показывает на живот.
– Так диван большой, Катен, места хватит для двоих. Троих, – исправляюсь, снова прилипая глазами к животу, – тем более у нас уже есть опыт. Мы не одну ночь провели в одной кровати. И ты была не против.
Кайф. Стоит, глазки опустила, щечки краснеют.
Смущается.
– Когда мы были женаты.
Ай! Опять на больную мозоль давит. Развод…
– Я тебя не съем, – клацаю зубами.
Катена распахивает глаза и делает шаг назад, падая на диван. Ойкает. Краснеет ещё сильнее.
Я аж подрываюсь с места.
– Что? Больно?
Мотает головой.
– А чего ойкаешь?
Закусывает губу.
– Мне нужно в туалет, – почему-то переходит на шепот.
А я не врубаюсь, в чем сложность сходить в туалет.
– Ну.
Катена смотрит на меня как на идиота.
– Ты сказал, что в доме нет туалета.
Столько возмущения, но я не могу сдержаться. Начинаю громко ржать.
– Блин, – в перерывах между приступами смеха отдуваюсь, – Катен, ну двадцать первый век. А ты поверила в туалет на улице, что ли?
– Потапов, ты дурак? Какого фига ты тогда заставил меня переодеваться здесь?
Открываю рот, чтобы ответить.
– Хотя нет, – она поднимает руку, чтобы я заткнулся, – мне неинтересны твои извращенные мыслишки. Где туалет?
Топает ножкой. Тыкаю в сторону пустой стены.
Катя только кривит губы.
– Издеваешься?
Цыкаю. Надавливаю на панель в стене, и дверь распахивается.
– Капец, к чему такая секретность. Как будто там ячейка банковская с миллиардами, – Катена проносится мимо довольно проворно, скрываясь за дверью.
Потираю бороду.
Итак, что мы имеем?
Ворох проблем из-за моей деятельности. Беременную бывшую, которую я теперь ни за что не брошу на произвол судьбы. И ещё по мелочи.
В принципе, ничего смертельного. Если бы не ребенок.
Кручу в руке телефон. Проверяю, не появилась ли чудом связь.
Ни фига! Как в бункере. Даже нет экстренных. Отпад, а не отдых.
Спасибо, Дан, удружил.
Хотя, если посмотреть, то если бы Дан не затащил меня после командировки сюда на отдых, так бы и жил в неведении, что стану отцом.
Ерошу волосы, ловлю свой взгляд в отражении зеркала и резко выдыхаю. Да уж, ну и рожа.
Бандитская.
Надо бы побриться, что ли? Или ну его, Катена вроде оценила.
Хмыкаю.
Четыре месяца прошло, а не изменилось ни черта. До сих пор готов перед ней ковриком расстелиться, только бы не расстраивать.
«Поздно, Потапов, она тебя презирает. Ты бросил её, как тупой идиот. Она не простит!» — противный и такой, мать его, правый внутренний голос.
– А кто её будет спрашивать? Не захочет – заставим, – роняю в темноту.
– Потапов, да ты офигел, – Катена вылетает из ванной какая-то взъерошенная, – там ещё и душ есть!
– Ну конечно.
– Боже, как ты меня бесишь иногда.
– Только иногда? Надо стараться получше, – блин, ну не могу я ни хрена с собой поделать.
Зажимаю кулаком рот, пока бывшая жена пыхтит от злости и думает, как бы достойно ответить.
Марширует мимо меня к дивану.
– Так, в общем, делай что хочешь, – сооружает что-то нелепое из подушек, – это граница. Работник таможни очень злой. Только попробуй пересечь границу.
– И что будет?
Серо-синие глаза прищуриваются.
– Ты не хочешь этого знать.
– Я весь в нетерпении, – напираю на неё, пока она отступает, – сгораю буквально.
Очень уж интересно, что там родилось в её прекрасной головке и как она меня остановит, если мне вздумается пересечь эту «надежную» границу.
– Если я тебе скажу, то вся внезапность испарится. Поэтому лучше не стоит переходить границы, Потапов.
Подхожу вплотную.
– Ну, допустим, перешел. И что дальше?
Маленькие кулачки упираются в грудь, и напротив них моментально начинает разгоняться мотор.
Четыре месяца. Да как я не сдох без неё за это время?
– Что ты сказал? – глаза Катены размером с блюдца.
– По поводу? – врубаю придурка.
Хотя уже понял, что на фоне усталости ляпнул последнюю фразу вслух. Все же не спал двое суток в дороге.
Лепит неслабо.
– От чего ты чуть не сдох?
Твою ж… какой острый у неё слух. Когда этого не надо.
Катя
Переспрашиваю на всякий случай. Вдруг послышалось.
Потапов на секунду отводит глаза, но быстро берет себя в руки и снова смотрит на меня.
– Ты хотела спать, кажется.
Ага, пройденная тактика: переключается на другую тему, когда не хочет прямо отвечать на вопрос. Ну ладно, мне самой это на руку.
– Руки не распускать, границу не пересекать, – пытаюсь сказать все это строго, но, судя по смешку, у меня получается так себе.
– Есть.
Закатываю глаза. Нужно как-то пережить первую ночь, а завтра при хорошем раскладе и дождь закончится, и можно будет выехать из этой глуши.
И прибить Инку, да.
Этот вопрос тоже стоит в моей повестке.
Меня будит громкая трель птицы за окном. Открываю глаза и выдыхаю. Рядом никого, только примятая подушка и скомканное покрывало.
Граница целая. Да и я лежу на своей половине, и это приносит облегчение.
В доме Потапова не наблюдается. Может, смотался? Было бы прелестно.
От одной мысли, что нам как-то придется проводить время под одной крышей, мне становится дурно.
Хотя, казалось бы, мы столько дней провели вместе. Но это было в прошлом.
Дверь стукается о стену, и в комнату заходит недовольный Потапов.
Встречаемся глазами. Усмехается.
– Доброе утро, Катена. Как спалось? Жених снился?
Кривлюсь. Передергивает.
– Потапов, не думала, что ты веришь в приметы про женихов.
– Конечно не верю. Я ноги выдерну любому твоему жениху.
Открываю рот от такой наглости.
– А ты ничего не перепутал?
– Например? – прислоняется бедром к столу.
Взглядом сверлит, отчего по коже пробегает дрожь.
Его карие глаза заставляют меня ежиться.
– Например, что ты права не имеешь указывать, с кем я должна общаться и встречаться.
Карий взгляд опускается на живот.
– Да неужели?
– Потапов, я уже все сказала. Ты не заслужил эти… этого ребенка, – вовремя исправляюсь и чуть ли не откусываю себе язык за промах.
Прищуривается, отчего становится чуть ли не ужасающим.
– И как же я должен его заслужить?
– А никак, – дергаю плечом, выбираясь из кровати.
– Катена, – хоть он и произносит это нежно, но я ощущаю исходящую от него опасность.
Нет, мне он ничего не сделает, но может морально подавить.
– Миш, уже утро, – тыкаю пальцем на окно, за которым светло.
– Ну.
– Самое время отсюда выбираться, ты не считаешь?
– Хочешь поскорее избавиться от моего общества?
– Хочу, – ну а смысл мне скрывать это.
Я буду рада поскорее оказаться дома, и больше не наблюдать бывшего, и не общаться с ним.
– Да и ты обещал спасти мою машину, – хлопаю глазками, – или ты забираешь свое обещание?
– Как я тебе спасу твою машину, если тут связи до сих пор нет?
– Понятно, – кривлю губы, – ладно, сама разберусь.
Хватаю теплые вещи из сумки и скрываюсь в ванной.
– Что ты там решишь? Ты беременна! – орет через закрытую дверь.
– Беременна не равно беспомощна, – кричу в ответ, – в конце концов, как-то я справлялась все эти месяцы без тебя.
Умываюсь. Долго смотрю на себя в зеркало. Внешне ничего не изменилось, зато внутри чувства на грани срыва.
Мне больно даже стоять с бывшим. Приходится постоянно мысленно напоминать, что все в прошлом. Он тоже должен остаться в прошлом и больше никогда не появляться.
Предателей не прощают, а он в моих глазах именно предатель.
Пока переодеваюсь в спортивный костюм и привожу себя в порядок, маскируя появившиеся синие круги, в комнате что-то гремит. До меня пару раз доносятся ругательства Миши.
Заплетаю волосы в косу, чтоб не мешали во время спасительной операции.
Понятия не имею, что я буду делать и как вызволять машину, но и там оставить её я не могу.
Меня встречает непривычная картина: Потапов готовит завтрак. Пытается. Именно от этого во все стороны летят ругательства, а сам он, кажется, вот-вот взорвется.
– Четыре месяца холостяцкой жизни так и не научили тебя обслуживать себя, – он вздергивает голову.
Хотя с чего я взяла, что он прозябал в одиночестве? Игнорирую укол в груди от этой мысли и прохожу мимо застывшего Миши к плите.
– Не было необходимости учиться готовить.
– Печально. Ну, все бывает в первый раз.
Достаю йогурт и булочку, перекусываю.
–А ты куда собралась? – догоняет меня его вопрос у двери, когда одна нога уже обута в кроссовку.
– Решать проблемы с машиной.
Потапов хмурится, всматривается в меня. Думает, шучу?
Черта с два!
– Пятую точку свою посадила на диван, я сейчас позавтракаю и поеду смотреть, – рявкает бывший, отчего во мне поднимается волна возмущения.
– Знаешь что? Указывай своей даме, – шиплю на него дикой кошкой.
– Я это и делаю, – припечатывает меня.
Захлебываюсь от такой наглости.
– Вот уж черт, забыла свидетельство о разводе. Так бы носом тебя ткнула, что я давно не твоя!
– Ты носишь моего ребенка.
– И что дальше?
– Ты должна о нем думать в первую очередь.
Открываю рот от шока. Он реально это сказал? Обвинил меня в том, что я не думаю о ребенке?
К горлу подкатывает комок. Перед глазами мутнеет, и из меня вырываются рыдания.
Да чтоб их, долбаные гормоны!
Бывший округляет глаза и делает неуверенный шаг ко мне.
– Катен.
По щекам катятся слезы, а я совсем непривлекательно шмыгаю носом.
– То есть ты хочешь сказать, что я не думаю о ребенке?
– Кать…
Ещё шаг. Вскидываю руку.
– Стой, где стоишь, Потапов!
– Кать, я не то имел в виду. Блин!
Запихиваю ногу во вторую кроссовку и вылетаю из дома. Забиваю на шнурки, которые болтаются.
Злобный рык за захлопнувшейся дверью.
Ноги тут же погружаются в грязь.
– Ещё шаг сделаешь, и я тебя к кровати прикую, чтоб тебя не несло никуда! – крик Потапова за спиной разрезает утреннюю тишину.
Стискиваю кулаки и разворачиваюсь лицом к бывшему. Рычу от бессилия.
– Отвали от меня, Потапов! Я пошла решать свои проблемы ровно так же, как и решала их без тебя!
– Думаешь, утопившись в грязи, ты их решишь?
Прикрываю глаза и считаю до трех. Может, хоть так взбесившиеся гормоны поутихнут и я смогу здраво рассудить, что дальше делать и как избавиться от Миши.
– В дом зашла, я сейчас поеду искать твою машину.
– О, нет, я не доверяю тебе, Потапов. Ты меня кинешь и свалишь.
Карие глаза шокировано округляются.
– Это когда я тебя кидал?
Складываю руки на груди и молча выгибаю бровь. Потапов что-то цедит сквозь зубы. Сбегает по крыльцу, тоже провалившись пару раз в грязь. Но мне эта картина доставляет только радость.
Не мне же одной как свинюшке стоять тут.
– Иди в дом, Катен, – Миша потирает переносицу.
Ждет, что я подчинюсь и, склонив голову, послушно поплетусь его ждать.
– Это моя машина, и я хочу поехать с тобой, – топаю ногой.
Под подошвой неприятно чавкает, и я смотрю, как на спортивных штанах Потапова появляется шлепок из грязи.
Ойкаю, с опаской поднимаю глаза на Потапова.
Он стоит, стиснув кулаки, и медленно дышит. Вижу, что он на грани, но стойко переносит мои выходки.
Не сказав больше ни слова, проходит мимо к машине.
– Так, а что мы будем делать? – тоже срываюсь с места и первая подбегаю к машине, пару раз поскользнувшись и чуть не пропахав грязь лицом.
– Ты пойдешь в тепло, – тыкает пальцем в сторону дома, – а я еду искать хотя бы связь.
– Я уже сказала, что я не пойду одна. – Дергаю ручку двери и рычу, когда она ожидаемо оказывается закрытой. – Открой дверь, Миша.
Он молча стискивает зубы. Ждет, что я подчинюсь.
Не дождется! Я девочка упертая.
– Мне нельзя нервничать, а сейчас я имею именно это.
– Ты это к чему?
Пожимаю плечами. Все он прекрасно понимает и сейчас включает дурачка.
– Беременным нельзя нервничать.
Потапов делает глубокий вдох и задирает голову.
– И чем ты мне там поможешь? – ещё одна попытка «образумить» меня, но нет.
Она так же проваливается, как и предыдущие.
– Я буду уверена, что ты выполнишь обещание.
– Ладно, – машина моргает, и замки щелкают.
Забираюсь на пассажирское сидение и довольно выдыхаю. У Потапова настроение не такое радужное, как у меня. Но мне наплевать на это.
Я добилась своего, а он пусть дуется дальше.
– Что ж ты такая упертая, блин? – заводит машину и врубает печку.
Теплый воздух окутывает ноги. С трудом сдерживаю порыв довольно застонать. Хоть я и была на улице недолго, но успела начать мерзнуть.
– Упертость отлично помогает в достижении целей, знаешь ли, – задираю нос, когда бывший награждает меня скептичным взглядом.
– Куда уж мне знать-то.
Выруливает на дорогу, ведущую сквозь лес. И я в полной мере могу насладиться тем, в какой глуши у Инки домик. Успеваю пожалеть, что вообще ввязалась во всю эту авантюру с отдыхом.
Сидела бы спокойненько в своей цивилизации. Не встретила бы Мишу. Он бы не узнал о беременности.
И впервые меня поражает укол совести. Кошусь на бывшего. Он сосредоточен на дороге, на которой машина то и дело подскакивает.
Как бы все сложилось, если бы не наша встреча?
Миша бы не узнал, что станет отцом? Или я бы не смогла умолчать и все равно сообщила бы ему?
Даже после всего, что он сделал с нами и с нашим браком.
Внутренний голос нагло нашептывает, что все равно сообщила бы. Потому что было бы подло утаивать такое от человека, которого в свое время чуть ли не боготворила.
Да и каждый ребенок имеет право знать своего отца. И знать, что у него есть отец.
Задумываюсь и пропускаю очередную кочку. Меня подкидывает. Задеваю затылком потолок и ойкаю.
Потапов бросает на меня быстрый взгляд.
– Чего не пристегнулась? – недовольный тон, от которого становится смешно.
– Так тут же гаишников нет. Штраф не прилетит.
Миша в ответ только закатывает глаза. Но и без слов я понимаю прекрасно, что он думает о моем ответе.
– Как проходит беременность, Катен? – резко меняет вектор беседы.
Хлопаю глазами. Не ожидаю такого вопроса.
– Эм, в каком плане как?
– Ну расскажи мне, как узнала, когда. Токсикозы там же всякие. Пол уже знаешь?
Засыпает вопросами, от которых становится физически больно.
Тяжело вспоминать день, который сначала поднял в небеса от счастья, а потом погрузил в ад. Из которого меня выдирали все, кто был рядом.
Родители, Инка, кошка. Да, да, даже кошка.
Откашливаюсь. В глазах закипают слезы, но я их вовремя успеваю отогнать.
– Я узнала в тот же день, когда ты объявил про развод.
Руль скрипит. Это Потапов его стискивает с такой силой, что видны вены на предплечьях.
– И ты не сказала? Не остановила?
– А зачем? Я считаю тактику удержания мужика ребенком весьма провальной. Если мужик решил уйти, то дети его не остановят. Могут притормозить на время, но в итоге он все равно уйдет. Так для чего нужно было тянуть?
– Я бы придумал что-нибудь.
– Эм, нет, Миш, ты решил разводиться. Я решила тебя не переубеждать. Имела право.
Он замолкает. Переваривает новую информацию.
– То есть ты уже не отрицаешь, что ребенок от меня?
Смотрит на меня. Пожимаю плечами.
– А зачем? Тогда мне придется говорить тебе, что я изменила. А я этого не делала никогда, Миш.
Возвращает внимание на дорогу. Лицо темнеет, глаза стекленеют.
– Я знаю, Катен.
– Ну вот, зачем мне клеветать на саму себя? По поводу остального... Все как у всех. Пол ещё не знаю.
– Почему?
В глаза возвращается интерес.
– Рано ещё. Через неделю УЗИ.
Машина проваливается в очередную яму и стопорится.
Миша дергает рычаг переключения передач и жмет на газ. Авто ревет от натуги, но с места не двигается.
Потапов ругается. Выскакивает из машины.
Осматривает её. Вижу по сведенным бровям и шевелящимся губам, что он злится.
Возвращается в машину.
– Приехали.
– В каком смысле?
– Тачка застряла.
Судорожно оглядываюсь. За окном ни намека на другие дома. Елки, березы, сосны. И ни одного малюсенького домика.
Сглатываю.
– А-а-а-а, как понять, застряла? – голос дрожит.
Сама мысль, что нам придется торчать тут вдвоем, заставляет поежиться. Я и Потапов. На соседних сидениях.
Так себе картинка.
– Кать, ну как застревают тачки. Такой ливень был, а дорог ни фига нет в округе. Ну это так, если ты что-то пропустила.
– Потапов, блин, я знаю, как застревает машина, – цежу сквозь стиснутые зубы.
Он меня совсем за идиотку держит?
– Ну а что ты тогда задаешь мне такие вопросы, Катен? – голос Миши, напротив, спокоен.
– Как можно было на такой машине застрять? – обвожу рукой салон.
– Да очень просто. Резина лысая, вот и сцепление нулевое.
Говорит так, будто ничего страшного не случилось. Все под контролем, и можно не волноваться ни о чем.
– А ты не мог, прежде чем ехать в эту глушь, проверить машину?
Потапов бросает на меня красноречивый взгляд, и я затыкаюсь.
Ну да, кто бы говорил…
– Во-первых, я говорил, что тачка не моя. Моя в ремонте как раз стоит, в другом городе. Во-вторых, я в командировке был несколько месяцев, вчера только вернулся, и меня сразу сюда выпнули. Ещё вопросы будут?
Вот бесит меня его спокойствие. Мы в лесу же! А он вообще ни разу не переживает.
– Что мы с этим будем делать? – ударяю по мощной руке.
И округляю глаза от неожиданности. Моя эмоциональность до добра не доведет.
Миша опускает глаза на мою ладошку, которую я не убрала с его предплечья. Отдергиваю конечность, словно обжигаюсь, и получаю в ответ его смешок.
– Решать, – равнодушно пожимает плечами, чем ещё больше меня раздражает.
Делаю несколько вдохов, чтобы привести нервную систему в порядок.
– Пойду посмотрю, что там, – распахиваю дверь и выбираюсь на свежий воздух.
Нога едет куда-то в сторону. Взвизгиваю и уже готовлюсь к падению, но крепкая рука хватает за капюшон толстовки и дергает наверх.
– Блин, Катен, посади свою пятую точку и сиди ровно! – выходит из себя Потапов.
Вжимаю голову в плечи.
– Чего тебя постоянно куда-то несет? – опускает глаза на живот, но больше никак не комментирует мое рвение.
– Потому что ты сидишь и не чешешься. Ну не знаю, иди подтолкни этот танк, чтобы мы выехали.
Миша давится смешком.
– Я, конечно, оброс мышцами, но даже мне не под силу в одного вытолкать тачку весом больше трех тонн.
– И что теперь? Так и будем сидеть и пялиться друг на друга?
– Я не против.
– Зато я против!
Миша закатывает глаза.
– Раньше ты была послушнее, – выпрыгивает из машины.
Слышу его приглушенный мат. Обходит вокруг машины, то и дело поскальзываясь, но, в отличие от меня, держится за надежное авто.
Исчезает из поля зрения, пока я гипнотизирую ближайшую елку.
Вздрагиваю, когда машина проседает под весом Потапова.
– Ну что, у меня две новости. Хорошая и та, что тебя не очень порадует. Не буду спрашивать, начну с хорошей.
Я даже перестаю дышать, пока жду, что он мне скажет.
– Ненадолго появилась связь, и я дозвонился до ближайшего пункта техобслуживания.
– Связь?
Вытаскиваю телефон, но он привычно показывает нулевую антенну.
– Где?
Вздох Миши.
– Я же сказал, Катен, ненадолго. Видимо, и с вышками что-то неладное, другого объяснения отсутствия связи у меня нет.
Разводит руки.
– Ладно, допустим, а вторая новость?
Если хорошая была только что, то следующая будет не очень. И это напрягает.
– У них есть трактор, который может дернуть мою тачку.
Хмурюсь.
– Так это же тоже нормальная новость. Когда он приедет?
Подпрыгиваю от нетерпения. Вытягиваю шею, будто от этого смогу увидеть, где там едет помощь.
– Н-у-у-у-у, тракторист немного забухал, – оборачиваюсь и впиваюсь взглядом в Мишу, – и выйдет на работу только после выходных.
Добивает меня этим заявлением. Открываю рот от шока.
– Это же…
– Через три дня.
– А-а-а-а, как мы…
– Ну да, нам придется эти три дня как-то существовать в одном пространстве.
Окидываю взглядом салон машины.
– Не, не в машине. Надо как-то выбраться отсюда и дойти до домика.
Три дня… наедине… с Мишей.
Можно мне сразу лечь и умереть где-нибудь под деревом?
– А можно я тут останусь? – сползаю по сидению и прячу лицо.
– С чего? Ты меня боишься, что ли?
В его голосе сквозит обида.
Но нет, я боюсь себя рядом с ним! Сейчас, сидя рядом, я очень хочу залезть к нему на коленки и спрятаться от проблем. Желательно в его руках.
Но я не могу позволить себе такой опрометчивый шаг. Потому что он уже сделал больно и нет никаких гарантий, что он не сделает то же самое через время.
– Кать…
– Я тебя не боюсь, Потапов, – мне чудом удается взять свои взбесившиеся желания и хотелки под контроль и изобразить равнодушие, – но у меня будут условия на эти три дня.
Миша
Катена похожа на маленькую амазонку. Сидит серьезная, руки сложены, брови нахмурены.
Сверлит меня пронзительным взглядом.
А я то и дело снова опускаю глаза на животик. И с каждой минутой понимаю, что пофиг на все проблемы.
Я разрулю. Ради них разрулю быстрее! Как я вообще мог подумать, что ребенок может стать проблемой?
Это знак, что нужно действовать быстрее и решать что-то с утырком Любимовым. А то на месте все топчется, уже надоел со своими претензиями и угрозами в мой адрес.
Я тогда тоже знатно протупил. Повелся на его красивые речи и обещания легкого бабла. Втянулся в темную схему. Еле вылез без потерь. Но кто не совершает ошибок…
Хорошо, что вовремя меня выдернули и донесли про этого Любимова правду.
Кошусь в сторону все такой же недовольной бывшей жены. Хотя за четыре месяца я так и не заставил себя думать о ней как о бывшей.
Жил с мыслью, что скоро верну. После встречи понимаю, что так просто она не простит уход.
И от этого больно, мать его. Внезапно для себя я понял, как это, лишиться покоя из-за женщины.
А тут ещё и женщина с моим ребенком.
– Давай сначала вернемся в домик, а потом можешь завалить меня своими условиями, я и не пикну.
Катена выгибает бровь. Не верит, что я могу быть послушным? Не верит, что исполню обещание?
Ну, если подумать, то вполне имеет право после моего поступка и развода.
Только тогда я готов был пойти на все, лишь бы отвести от неё угрозу.
А теперь она даже слушать не хочет.
– Так вот прям и не пикнешь, Потапов?
Пожимаю плечами.
– Я буду очень стараться.
Выдавливаю улыбку, а в ответ только недовольно цыкают.
Катена тянется к ручке, но я успеваю перехватить её. Она вздрагивает и смотрит на мою руку, которой я сжимаю тонкое запястье.
Осознание, что она отвыкла от моих прикосновений, жалит как гадюка. С неохотой разжимаю пальцы, и Катя выдыхает. С облегчением.
А мне хочется долбануться башкой о руль, потому что сам в свое время все испоганил и выбросил.
Теперь стиснуть зубы и терпеть. Ради нас и ребенка, которого Катя носит.
Когда я говорил, что не отступлю, я именно это и имел в виду.
– Ты уже пыталась прогуляться, чуть не познакомилась с лесной дорогой лицом к лицу, так сказать.
Слышу в ответ смешок. Катя быстро соображает, что сделала что-то не то. Прикусывает губу, а мне ещё хочется её смех послушать. Но момент упущен.
Выхожу из машины и подхожу к пассажирской двери. Распахиваю её.
Катя недоверчиво косится на мою протянутую ладонь.
– А ты меня удержишь, Потапов? Или отыграешься и сам меня с грязью познакомишь?
Открываю рот, чтобы возмутиться, но её рука неуверенно опускается на мою.
Её тепло вышибает воздух из легких.
– Дыши, Потапов, а то умереть можно от кислородного голодания, – подкалывает Катя.
Крепко держу крохотную ладошку, наслаждаясь теплом кожи.
– Далеко идти? – с тоской смотрит в ту сторону, откуда мы приехали.
– Думаю, минут двадцать. В лучшем случае.
Рваный выдох. Её плечи опускаются.
– Могу понести тебя на ручках.
Ну а что? Попытка не попытка. Катена смеется.
– Падать, так вместе?
– Я готов с тобой и падать, – намеренно не приглушаю голос, чтобы она услышала.
Её щеки краснеют.
За всю дорогу не удается поговорить, потому что я слишком сосредотачиваюсь на влажной траве и ловлю Катю каждый раз, когда она поскальзывается.
– Блин, у тебя на ногах точно кроссовки? – недовольно бурчу, когда вижу, что красная сеточка становится темной от влаги. – Больше похоже на носки с подошвой.
Пытаюсь заткнуться, но слишком переживаю, что она может простудиться.
– Потапов, – Катя закатывает глаза и опять поскальзывается, дергаю её за руку, выравнивая, – когда ты успел стать таким ханжой?
Катена цокает.
– Когда узнал про ребенка? – задаю риторический вопрос.
– И что? С ним все в порядке.
– Так нужно же, чтобы порядок был и с тобой.
За перепалкой доходим до домика, и Катена радостно вскрикивает:
– Уф, мои ножки, – скидывает обувь.
– Носки снимай тоже.
Оборачивается и прищуривается.
– Хорошо, мамочка.
Вот специально же выводит. По блеску в глазах понимаю. Сцепляю крепче зубы, чтобы не поддаваться на провокации.
Щелкаю чайником. Повезло, что электричество не вырубили, а только связь прерывается.
Завариваю чай, ставлю на стол. Катена как раз выходит из ванной, переодевшаяся и в теплых носках.
Умничка! Хоть это не сделала поперек мне.
– Садись, чай горячий пей.
– Потапов, – она подходит к столу, но застывает в паре шагов от него.
Сижу и с наслаждением смотрю на животик, который оказывается на уровне моих глаз. Ну почти.
– Условия.
– А? Да, я слушаю.
– Мои глаза выше, Миша.
С неохотой отрываюсь от тела Катены и встречаюсь с её взглядом. И понимаю, что пойду на все её условия.
– Давай, я готов.
Катя
Его взгляд смущает. Пристально смотрит на живот. Как рентген. Надеюсь, что он не приобрел суперзрение, которое может сканировать всех.
– Что за условия, Катен?
Опускаю взгляд на исходящую паром кружку с чаем. На ногах пальцы поджимаются от одной мысли, как станет тепло, когда я сделаю глоток.
– Чай остынет, – Потапов кивает на стол, – ты можешь говорить и одновременно греться.
Разумный довод.
Усаживаюсь на стул. Теперь мы с бывшим на расстоянии в несколько десятков сантиметров. Но даже это расстояние не спасает от того, что я ощущаю его запах.
Это грозит срывом. Эмоциональным.
Откашливаюсь и делаю большой глоток. Жидкость обжигает горло. Давлюсь.
– Да аккуратнее ж ты, Катен, – Миша перехватывает кружку, чтобы я ещё и не умудрилась обжечься, – куда ты торопишься? У нас три дня впереди.
Напоминает о вынужденном заточении. И это меня охлаждает. Мысли приводит в порядок.
– Условия.
Кивает, складывает руки на столе. Карие глаза неотрывно следят.
Медведь, только в мужском обличии. Кажется, что добрый и пушистый, а когда нужно, может быть очень настойчивым.
И это подкупило в свое время молодую дурочку по имени Катя. А потом оказалось, что я могу разочаровать. И меня могут вот так просто бросить.
Прикрываю глаза.
А когда открываю, то я уже собрана, насколько позволяет его близость.
– Первое, – загибаю палец, – мы не разговариваем о нашем прошлом, о причинах развода и вообще о нас. Это прошлое, и я не хочу о нем говорить и вспоминать то время. Пройдено.
Миша выгибает бровь и после заминки кивает.
– Эти три дня? – зачем-то уточняет. – Не поднимать тему развода и прошлого?
Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
– Пока мы тут вдвоем, да.
– Выполнимо, – охотно поддакивает, – второе?
– Второе, – бросаю взгляд на разложенный диван с моими баррикадами, – ты не пристаешь ко мне. Никаких поползновений в мою сторону.
Потапов поднимает руки в знак капитуляции. Правда, в этот момент на его лице широченная улыбка, но я стараюсь не заострять внимания на этом.
– Только если первая не пойдешь на штурм.
Я громко фыркаю.
– Не бойся за свою честь. Она мне не нужна.
– Тоже принято.
Ждет, что я скажу дальше. Я молчу. Для меня неожиданность то, что он так легко соглашается со мной.
Хотя… чего я ждала? Что он упадет мне в ножки и начнет молить, чтобы мы поговорили?
Это не в стиле бывшего. Ему проще гордо захлопнуть дверь и уйти, чем просить о чем-то. Скорее ад замерзнет.
– Ещё что-то?
Мотаю головой.
– Отлично.
За окном снова раздается гром. Привычно подскакиваю и радуюсь, что не успела взять кружку с горячим чаем.
– Ты все такая же трусишка, Катен, – смешок Миши, и мой строгий взгляд, – прости, – снова поднимает руки, – никакого прошлого. А что будет, если я нарушу твои условия?
– В каком смысле?
Миша потирает подбородок и смотрит мне в глаза.
– Ну, ты ставишь условия, а что, если я захочу поступить по-своему и нарушить эти твои границы?
Хороший вопрос.
Мешкаю. Пытаюсь придумать наказание, которое его заставит соблюдать условия и не лезть ко мне. Но, как назло, в голове пустота.
– Ничего, – лицо Миши вытягивается от удивления, – я тебе лицо сковородкой поправлю. Твои дамы очень огорчатся, что такое личико подпорчено?
Знаю, знаю, что я сама провоцирую. Но ничего не могу с собой поделать. Когда думаю, что он мог с другой.
Стискиваю край стола. Встаю со стула. Хочу сбежать.
– Катен, давай разъясним по поводу дам и мужиков.
Застываю и встречаюсь взглядом с бывшим.
Он спокоен. В то время как я вся на нервах.
Не говорю слов, молча выгибаю бровь. Мне очень интересно, что он скажет по поводу дам.
– Мне было не до них – это раз. Мне никто не интересен – это два. Сейчас никого не будет тем более, – быстрый взгляд на живот и смешок, – поэтому давай закроем эту тему раз и навсегда. Никого не было и нет.
– И почему же тебе было не до них? – язвлю.
Дура, дура, дура! Ну мне же должно быть абсолютно наплевать на его прошлое и его личную жизнь. А я задаю сейчас эти тупые вопросы.
– Чтобы ответить на этот вопрос, придется нарушить твое условие по поводу разговоров про наше прошлое и развод, – пожимает широкими плечами.
– Отлично, тогда не стоит отвечать. Этот вопрос был лишним.
Поднимаю руки.
Допиваю чай на ходу. За окном с погодой творится кошмар, и у меня уже возникают сомнения, что через три дня мы отсюда вылезем.
В прямом смысле этого слова. Вылезти из грязи…
Хмыкаю и получаю вопросительный взгляд бывшего.
Он задумчиво размешивает остывший кофе. Изредка посматривает в мою сторону, и от этих взглядов становится неловко. И в таком напряжении мне придется прожить несколько дней.
А где гарантия, что я не втянусь и меня не затянет в прошлое? Где мы были вместе и вполне себе счастливы.
Мне так казалось, по крайней мере.
Переступаю с ноги на ногу. Отвлекаюсь на раскат грома.
Шум дождя, усталость от утренней вылазки, горячий чай — от всего этого начинаю моргать медленнее.
– Отдохнешь? Тут есть телик, а у меня — флешка с фильмами. И она чудом не осталась в машине.
Это такое соблазнительное предложение, что ноги сами несут меня к дивану. Загребаю подушки под себя и с наслаждением выдыхаю.
– Что будешь на ужин?
– А что есть? – голос уже меня не слушается, и получается какое-то слабое мычание.
Мне так хорошо, что не хочется думать, как пройдут эти три дня. Одеялко теплое, и подушечки мягкие.
И живот не приносит дискомфорта, как это бывало в последнее время.
Слышится шорох пакетов. Сил на то, чтоб следить за Потаповым, совсем не осталось. Хочется полежать с закрытыми глазами.
– Есть сосиски, есть курица копченая…
– О-о-о, не продолжай. Буду курочку, – бормочу в подушку и проваливаюсь в сон.
И, кажется, перед сном слышу довольный смешок Миши. Но у меня нет сил ответить ему или как-то одернуть.
Пусть живет пока.
Просыпаюсь отдохнувшей и в хорошем настроении, пока до меня не доходит, что лежу я на груди Миши, а его рука обхватывает мою талию.
Под щекой стучит его сердце, моя рука на нем. Да что уж там, я почти вся на нем.
– Прежде чем ты начнешь на меня кричать, сразу скажу: я на своей стороне границы.
Молча пытаюсь осознать масштаб катастрофы.
– Пограничники сами решили нарушить границу. Беженцы ни при чем.
Отодвигаюсь. Делаю глубокий вдох.
– Что ты вообще делаешь рядом со мной? – лучшая защита – это нападение.
Без зазрения совести прибегаю к этой методике. Миша, кажется, теряет дар речи, потому что в ответ тишина.
– Вообще-то, тут один диван, – обретает голос Потапов, – я тоже могу тут лежать. Вот сейчас сериал смотрю. Что тут ещё делать без связи и компа?
Логично. Логично, но мне от этого не легче.
Я все ещё чувствую тяжесть его руки, он не убрал её. И в том месте начинает покалывать от тепла.
– А тебе обязательно было меня тискать?
Решаюсь поднять глаза и жалею. Миша тоже смотрит на меня. И глаза его почти черные, отчего по спине прокатываются мурашки.
– Обязательно, – обрубает Миша, а я теряю дар речи.
Открываю рот, как рыба на берегу.
В голове пусто, и нет ни одной мысли, чем бы ему ответить.
– Почему я должен был лишать себя такого шанса?
– Эм, потому что это было моим условием!
Пытаюсь встать на ноги, но Потапов крепче прижимает к себе. Вскрикиваю, падая на его грудь.
– Так не я его нарушил, Катен, – наши лица в опасной близости.
А его хриплый шепот очень плохо действует на мою сообразительность. Да и этот ползущий вниз темный взгляд лишает воли.
Миша останавливает глаза на моих губах, а я совершаю идиотский поступок: облизываю их. И вижу, как зрачки Миши затапливают радужку.
– Даже не думай, Медведь, – шепчу, погружаясь в бездну карих глаз.
Он передергивается. Встречается со мной взглядом.
– А ты знаешь, о чем я думаю? – его голос похож на урчание зверя, и это сводит меня с ума.
Сглатываю. Сердце отбивает какой-то сумасшедший ритм.
– О чем бы ни думал, не вздумай, – голос по-прежнему меня не слушается.
Один его рывок, и я оказываюсь под ним. Миша удерживает вес на руках, но мне никак не выбраться из этой клетки.
Затаиваю дыхание. Мне страшно представить, что он будет делать дальше.
А судя по прищуренным глазам, ничего хорошего для меня.
– Кате-е-е-е-ен, – тянет с наслаждением мое имя, – неужели ты думаешь, что меня бы остановили твои запреты?
Наше дыхание смешивается. Он приближается ещё сильнее.
Поворачиваю голову и ощущаю, как его губы мажут по щеке. Он усмехается.
– Чего ты добиваешься, Миш?
Морщусь от звучания жалобного голоса. Но он хотя бы прорезается.
– Тебя. Себе. Обратно.
Мотаю головой.
– Не будет этого.
– А ребенок? Готова оставить его без отца?
Смеюсь. И этот смешок больше похож на истерику.
– Ты сам оставил его без себя.
Отводит взгляд.
– Были причины, Катен.
Закрываю ему рот ладонью. Он удивленно вздергивает брови. Переводит взгляд вниз.
– Хватит! Мне не нужны твои жалкие оправдания. Ты тогда все предельно ясно мне сказал, Потапов. Сейчас твои слова уже ничего не значат. Они ничего не изменят.
Он отталкивается от дивана, и я делаю глубокий вдох. Вскакивает на ноги, зарывается рукой в волосы. Бесится.
– Да до фига всего изменилось, Кать!
– Вот именно, Миш. Вот именно! Прошлого не вернуть. В одну реку… и все такое.
– Я не позволю, чтобы мой ребенок рос без меня. Что там по закону? В течение какого времени после развода ребенок по умолчанию от бывшего мужа?
Шокировано хлопаю глазами.
– А это при чем?
– При том! Если хоть кто-то к вам приблизится…
Меня охватывает озноб. Он сейчас другой. Жесткий. Дикий. Медведь натуральный, только в обличии человека.
Я его не видела таким ни разу во время брака.
А сейчас что-то меняется. На кону слишком многое? Он проникся к еще не родившемуся ребенку?
Неужели?
– То что?! – повышаю голос. – Что ты ещё выкинешь?
– Я верну вас. Хочешь ты этого или нет!
Меня окутывает злость. Да кто он такой, чтобы решать за нас?
– Я тебя разлюбила, Потапов! Все прошло.
Он пошатывается. Как от удара. Смотрит на меня, словно хочет просканировать.
Прикусываю щеку.
Я не хотела этого говорить. Оно как-то само. Черт!
– Разлюбила? Значит, полюбишь опять.
Разворачивается и, громко хлопнув дверью, выскакивает под ливень.
Прикрываю глаза. Кладу руку на живот. Стараюсь не разреветься.
Эти дни меня добьют. Не меня, так мою нервную систему.
– Все хорошо. Папа не злится. Все будет хорошо…
И тут случается совсем уж немыслимое: звонит мой телефон.
Подскакиваю от неожиданности. Ищу глазами, куда я его закинула. Нахожу на столе.
Подбегаю, пока связь опять куда-то не пропала.
– Господи, Катя, неужели, – истерический визг Инки, оглушает, – ты жива?
А она смелая. Даже рискнула позвонить после всего, что заварила.
– Жива, – выдавливаю с трудом.
Силы покидают после стычки с бывшим. Усаживаюсь на стул и обхватываю кружку, которую оставил на столе Миша.
– Боже мой, я чуть не сбрендила. Я тебе раз двести звонила круглыми сутками. Господи, дура, какая я дура, что я тебя туда отправила, – тараторит Инка.
И я почти верю в эти стенания.
– Инна, угомонись для начала. Я жива.
– Дан, с Катей все нормально, – с облегчением выдыхает подруга, – ни фига, мы едем дальше.
Только сейчас до меня доносится шум из трубки.
– А куда вы едете?
– Как куда? К тебе! Дурдом, это ж надо было так пропасть.
– В смысле сюда? – переспрашиваю, будто с первого раза не поняла.
Хотя прекрасно поняла.
– Ну конечно! В домик этот. Как карапуз там?
– Нормально все с ним, – откашливаюсь.
– Фуф, – Инка что-то говорит, но уже прикрыв телефон, – как же я рада.
– Инночка, – собираюсь спросить то, что беспокоит меня с момента встречи с бывшим.
– А-а-а-а?
– А ты не подскажешь мне, откуда здесь Потапов появился?
В трубке воцаряется молчание. А мне не терпится узнать ответ на этот щекотливый вопрос.
– В смысле Потапов?
Подхожу к окну. Миша стоит на крыльце, голова запрокинута, глаза закрыты.
Ну ничего, пусть немного остынет, а то слишком уж уверенные заявления он мне тут выдвигал.
– Иннусь, – я стараюсь не заорать, чтобы не спугнуть подругу, – не надо сейчас включать дурочку. Я видела записку.
– Блин, – ругается подруга, – Кать, ты только сейчас сильно не нервничай, помни, что тебе нельзя.
– Да ты знаешь, я уже за сутки так нанервничалась, что наш разговор особо ничего не изменит.
– Катюшик, я сама узнала про Потапова, когда мы продуктами с Даном затаривались.
– И? Продолжай.
Мне не терпится услышать всю историю. От ответа Инки зависит наша дальнейшая судьба.
– Оказалось, что Дан его партнер с недавних времен. Мы пару раз пересеклись, он приезжал к нам с какими-то документами. Потом уехал в командировку. Я Дану рассказала, что ты бывшая жена Миши. Но он тогда отреагировал весьма нейтрально.
Ну да, Дана я не особо хорошо знаю. Они с Инкой поженились-то пару месяцев назад, а до этого она к нему гоняла в другой город. Но когда он сделал ей предложение, наотрез отказалась уезжать из нашего города. И ему пришлось перебираться к нам.
Инка переводит дыхание, а у меня чуть ли не нервный тик начинается от этого затягивания.
– Ну, смелее, Инна! – не выдерживаю и снова тороплю её.
– А, да-да. Да подожди ты, Дан!
– Ну и вот мы приехали в магазин, продукты покупать, чтобы ты там ни в чем не нуждалась. У меня начали закрадываться подозрения, когда Дан набрал в три раза больше, чем было нужно на три дня тебе. Я из него выбила признание, что он позвал Потапова погостить в том же домике, в то же время, когда и ты там будешь.
– И ты мне ничего не сказала, пока я не уехала?
– Так я тебе звонила, но ты не отвечала. Раз пятьдесят звонила, но время было почти полночь. Видимо, ты была в отрубоне. Поэтому я и нацарапала записку.
Вспоминаю, что наутро была куча пропущенных от Инки, но я перезванивала, а она была вне доступа.
– Ты не могла утром сказать?
– А когда б, Кать? Я в шесть утра уже на работе.
Ударяю себя по лбу. Ох уж её завод. Мы с Даном уговариваем её уйти с работы, но она говорит, что женщина должна быть независимой финансово.
И я в этом её поддерживаю. Но не на такой работе загибаться.
– А сообщения у нас отменили?
Вся ситуация напоминает цирк. И я в нем главный клоун.
Воцаряется тишина. Инка шмыгает. Плачет, что ли?
Отвожу телефон от лица. Будто я могу её увидеть.
– Тупанула, – сокрушенно пыхтит подруга, – прости меня, дуру. Неделя без перерыва сделала своё черное дело. Но Дан убедил меня, что вам надо поговорить. Все же ты носишь ребенка Миши. Да и Миша, по словам Дана, остро переживал ваш разрыв.
– А не лезть в чужую жизнь тебя не учили?
– Ты мне не чужая, вообще-то, и я хочу, чтобы ты была счастлива, – обиженно ворчит Инка.
– Я была вполне счастлива без Потапова. А теперь мне приходится жить с ним под одной крышей.
– Счастлива? А, именно поэтому ты мне звонила каждый день и плакала, стоило только тебе заговорить про прошлое?
– Переболела бы.
Мы замолкаем, каждая погружается в свои размышления.
– Катюшик, – это вкрадчивое обращение посылает мурашки по спине.
– Что?
– А представь, если бы от тебя скрыли ребенка?
Дверь хлопает. В комнату заходит уже успокоившийся бывший.
– Потом поговорим, – отключаюсь.
Не готова я обсуждать такие серьезные темы, когда Миша ходит неподалеку и слышит каждое мое слово.
– Связь появилась, – зачем-то сообщаю ему.
Ноль реакции.
– Остыл?
И вот надо же мне дальше к нему лезть. Он же меня не трогает. Я же именно этого и добивалась, когда выговаривала все раньше.
В ответ опять тишина. Плюю на попытки услышать от него хоть слово. Не надо было меня вынуждать идти на крайние меры и говорить все, что я сказала.
Готовлю себе ужин, его тоже игнорирую. Пусть сам разбирается со своим желудком. Я сюда приехала не для того, чтобы быть у него на побегушках.
Вгрызаюсь в курицу, краем глаза наблюдаю, как Потапов разводит камин и через пару минут разгорается яркое пламя, при виде которого становится тепло.
Берет телефон со стола и погружается в него.
Да и плевать! Усиленно жую еду, чтобы опять не напрашиваться на диалог. Больно надо, я и молча могу посидеть.
Да и Инка, видимо, скоро нарисуется. Уеду с ними, а Потапов пусть тут один кукует и думает над своим поведением.
Наливаю чай, когда в животе что-то происходит.
– Ай, – хватаюсь за живот.
– Что случилось? Кать? – Миша тут же оказывается за спиной.
Разворачивает меня лицом к себе и испуганно смотрит на руку, которая лежит на животе.
– Что такое, Катен?
Миша
Идиот! Дурак! Придурок!
Жена беременная, а я на нервы ей так действую. Пока жду ответа, молюсь, чтобы ничего серьёзного не случилось. Выбраться отсюда будет нереально, а скорые сюда не сунутся.
Катя ойкает и сильнее прижимает ладонь к животу. У меня же все летит кубарем вниз. Сердце готово выскочить от беспокойства за неё и ребенка.
– Кать, – обхватываю её руку.
Холоднючая. Катя, кажется, даже не замечает, что я тут перед ней готов уже с жизнью проститься. Словно прислушивается к себе.
– Блин, скажи что-нибудь. Не молчи, пожалуйста.
Ну что мне теперь, перед ней на колени падать и молить, чтобы она не игнорировала простейший вопрос?
На лице Катены внезапно отражается восторг. Глаза вспыхивают каким-то светом. Я такой её впервые вижу.
– Катен, ты меня начинаешь пугать.
– Шевелится, – шепчет, почти не размыкая улыбающихся губ.
– Что? – не сразу мой мозг соображает.
Кто там шевелится?
Потом меня огревает. Словно дубиной по голове получаю. Опускаю глаза на животик и сглатываю.
– Ребенок? – голос садится.
Сиплю от переполнивших меня в эту минуту ощущений.
– Нет, паразиты, Потапов, – бурчит Катя.
Хмыкаю.
– Первый раз? – тупой вопрос, учитывая её выражение лица и прижимающиеся к животу ладошки.
– Да-а-а-а, первый. Я так этого ждала, – откровенничает Катена.
Говорит тихо, как будто спугнуть боится.
А у меня у самого ноги подкашиваются от волнения. Я понимаю, что это важный момент в беременности. Да и в будущем отцовстве.
– Ох, – её смех заставляет улыбнуться в ответ, – вот, смотри.
Хватает мою ладонь и прижимает к животу.
Перестаю дышать. Да и она понимает, что сделала, потому что её глаза шокировано распахиваются.
Она пытается отдернуть руку. Мою. Но я только сильнее прижимаю, стараясь не причинить боль.
– Тш-ш-ш-ш, я тоже хочу почувствовать.
Замолкаем. Я очень хочу ощутить то же самое, что почувствовала Катена.
Хмурюсь.
– Это похоже на какую-то вибрацию? – уточняю на всякий случай.
Она кивает головой и на лице снова улыбка. Зависаю, просто наслаждаясь её хорошим настроением.
– Помнишь, мы как-то пытались аквариум завести и купили рыбок? Нам их ещё в пакет упаковали обычный. И вот, когда я их в руках несла, они тыкались в ладошку через пакет, ощущение похожее. Только тут внутри.
Она перестает болтать. Прикусывает губу.
– Не бери в голову.
– Да, очень похоже на рыбок, – игнорирую последнюю реплику.
Мне важно не спугнуть её. Не порвать тонкую ниточку, которая связывает нас в этот момент.
– Это просто поразительно, Катен, – не убираю руку, хоть Катя и начинает ежиться от нашей близости.
Я такой же родитель, как и она. Она даже в плюсе, потому что я уже пропустил пять месяцев из её беременности.
– Я ждала. Да и по сроку как раз должно было.
– Малыш, – сажусь на корточки и приближаюсь к животу. Катя затихает, перестает дышать, – спасибо, что ты меня дождался. Я очень рад с тобой познакомиться.
Катена фыркает.
– С чего ты решил, что он слышит.
Задираю голову. Смотрю на неё снизу вверх.
Пожимаю плечами.
– Не знаю, верю, что слышит. А это разве не так?
Катена мило краснеет и отводит глаза.
– Не знаю, если честно. Но я сама иногда болтала. Правда, это больше было похоже на помутнение рассудка, но мне плевать, что обо мне думают.
– Вот и правильно. Мне тем более, ты знаешь это.
Катена угукает
– Ты все так же на удаленке работаешь?
Зачем-то перевожу тему, но я подольше хочу касаться её, и сейчас нужно притупить её бдительность. Перевести тему. Заболтать.
– Да, удобно. Фирму поменяла, а так график тот же. Дома торчу и работаю.
– Ну да, как раз прекрасный график.
Нашу идиллию прерывает звук подъезжающей машины.
Катя
Звук подъезжающей машины выводит меня из морока. Вот это да. Что это на меня нашло, что я так с ним разоткровенничалась?
Хлопаю глазами и ловлю удивленный взгляд Миши.
– Это ещё кто? – недовольно ворчит и все-таки отрывает ладонь от живота.
Отпружинивает и встает во весь рост, нависая надо мной.
Первая мысль, что пожаловала подруга мне на помощь. Замаливать свои же косяки. Но как она прорвалась сюда через то месиво, в котором застряла вчера машина Потапова?
У Инки вроде не было в автопарке трактора или танка. Но кто его знает? У каждого в шкафу есть скелеты.
Миша подходит к окну и отодвигает занавеску.
– Не понял, – хватает с вешалки куртку и уже собирается выйти.
– Ты куда? Кто там приехал?
Не даю ему молча смотаться. Встаю перед дверью, заграждая проход.
– Пока не имею понятия, но я думаю, что стоит выяснить, кого там принесло и как он пробрался сюда.
– Миша, не ходи, – неуверенно пищу, – ты хочешь меня одну оставить? А вдруг там кто-то нехороший.
Потапов фыркает и переставляет меня с места на место. Отрывает от пола и, словно вазу, переставляет!
Задыхаюсь от возмущения.
– Ты за меня переживаешь? Или за себя?
– За себя конечно же. Я тут одна останусь, между прочим!
Хотя я нагло вру и за него я переживаю тоже. Но сознаться прямо в этом… нет уж. Перебьется.
– Ну ты просто закройся и пускай только меня, по паролю.
– По какому паролю, блин? – шиплю на него, пытаясь пронзить взглядом.
Но этому медведю мои взгляды как комариный укус. Он их не ощущает.
– Ну пусть будет… – он задумывается, и во время этой заминки я снова предпринимаю попытку остановить его.
– Да блин, Катен, все будет хорошо. Ты что так возбудилась, – повторяет трюк с моей перестановкой и распахивает дверь.
Меня он как раз прикрывает открытой дверью, и я не могу увидеть, кто выходит из машины.
Дверь хлопает, заставляя меня подскочить от громкого звука.
– Вот же упертый медведь, – недовольно ворчу.
Бросаю взгляд на приоткрытый тюль. Можно не высовывать нос, но подсмотреть хотя бы, что там за визитер пожаловал.
– Ах ты ж блин, – острая боль пронзает мизинец при встрече с ножкой тумбочки.
Вою от боли. Усаживаюсь на стул и обхватываю ступню, пытаясь облегчить страдания.
– Мебель на месте. Проверено, – глаза заволакивает пелена.
Дышу чаще, и постепенно боль перестает ощущаться так сильно.
Пока я тут сражаюсь с травмой, дверь распахивается и на пороге возвышается недовольный Потапов.
– Ну что там? Кто там приехал, Миш?
Вытягиваю шею. Только вот за широкой спиной бывшего разглядеть ничего не получается.
– А ты что мне не сказала, что надо ждать гостей?
Внутри все обрывается.
– К-каких гостей, Миш? Ты о чем? Я никого не приглашала.
– Ну-ка, сгинь, Медведь, – знакомый голос прорывается сквозь шум в ушах. – Колобочек, я приехала тебя спасать!
– Инна? – открываю рот от удивления, когда мимо Потапова проскальзывает подруга в теплой куртке и в болотниках.
Болотниках, блин!
Тупо пялюсь на эту обувь и не знаю, как реагировать.
– Как ты сюда попала? И где твой муж?
Отмахивается от меня как от назойливого комара.
– Ой, не говори мне про этого предателя, пожалуйста.
– Эм, в смысле предателя? – кажется, я начинаю сходить с ума, потому что мой мозг отказывается воспринимать информацию.
– Собирайся, мы сваливаем домой в цивилизацию.
Пытаюсь хоть что-то понять в этом бардаке. Вопросы Инка оставляет без ответа. Причем вопросы все.
– Глупая идея была тебя сюда отослать. Ливень, машина твоя не вовремя накрылась, да ещё и связь пропала. Капец, выходные. Я бы убила себя. Собираемся и сматываемся.
– Да, я была готова тебя придушить, только не поэтому, – бросаю взгляд на Потапова.
Стоит, руки сложил и сверлит затылок подруги тяжелым взглядом.
– Об этом отдельный разговор.
– А ничего, что вы тут не одни? – лопается терпение Потапова.
Инка оборачивается и окидывает его задумчивым взглядом.
– Да нет, ты нам не мешаешь.
И, будто бы его тут уже нет, снова переключается на меня.
– Колобочек, давай, где твои вещи?
Инка делает несколько шагов в направлении моей сумки, но я перехватываю её.
– Так, стоп! – она хлопает глазами, но замирает словно статуя. – Рассказывай все по порядку. Откуда ты? Как ты сюда попала и где Дан?
Перевожу взгляд на сапоги.
– И откуда у тебя болотники?
Инка закатывает глаза, закручивает растрепанные волосы и резко выдыхает.
– Я не смогла до тебя дозвониться, ну это ты уже знаешь. Вынесла Дану мозг, что с тобой может что-то случиться. Он начал мне говорить, что все нормально, что там Потапов, он спасет, и бла-бла. Но я так не могу, я не спала всю ночь и утром его дожала. Собрались, сели в тачку и вот…
– Что вот? Дан-то сам где?
Инка громко цокает.
– Остался в деревне.
Округляю глаза. Верится с трудом. Он слишком ею дорожит, чтобы она вот так просто в тайгу эту одна поперлась.
– Не верю.
Снова цоканье.
– Ну ты же не Станиславский, чтоб не верить.
– Инна, голову мне не морочь! – топаю ногой.
Она такая, может часами забалтывать и нужного не говорить.
Инка надувает губы.
– Я от него сбежала, – шепчет, чтобы услышала только я.
– Зачем? – так же шепотом спрашиваю, пододвигаясь ближе.
Слежу, чтобы Миша не грел уши. Но он остается на прежнем месте.
– Потому что он начал бухтеть, что вам надо поговорить, и у него там что-то с машиной приключилось. Он застрял в мастерской. В общем, до завтра бы ещё там ждала, но я должна была убедиться, что ты в порядке.
– Сначала ты меня сюда послала, а сейчас приехала вытаскивать?
Это смешно. Со стороны.
– Я ж думала, что ты в любой момент можешь сесть в тачку и срулить. Если тебе Потапов не даст продохнуть.
– Так, с этим понятно. Ты кинула Дана и примчалась ко мне на выручку. Да простит меня Дан, – зажмуриваюсь, – а как ты сюда прорвалась через грязь?
– О, а ты не видела, на чем я приехала?
Вот умеет она заинтриговать!
– На чем? – спрашиваю с осторожностью.
– Ну вон в окно посмотри. Зацени, – и сияет как начищенный пятак.
Громкий смешок со стороны Потапова.
– Всегда знал, что подруга у тебя немного с безуминкой.
– Ой, заткнись, – перебивает Инка и тащит меня к окошку.
Закатываю глаза. Вспоминаю, как они периодически вот так переругивались, но Миша никогда не позволял себе переходить черту.
Хоть Инка может и святого вывести.
– Та-дам, – распахивает тюль, а у меня падает челюсть при виде транспорта.
– Ты откуда это взяла?
То, что я вижу, сложно как-то назвать. Это похоже на самодельный вездеход. Колеса от трактора, корпус от «буханки». А на колесах ещё и цепи. И капота нет, только двигатель торчит.
– Ай, – отмахивается Инка, – в деревне, где мы застряли, очень милые люди.
Она усаживается на стул и втягивает воздух.
– Я когда со своим поспорила и направила лыжи в сторону домика, мне одна женщина вручила эту прелесть, – тыкает в сторону входа, где красуются сапоги, – и сказала, что я там в грязь вляпаюсь по уши.
– А машина-то откуда?
Все ещё не понимаю всего и хлопаю глазами.
– А, это у неё муж вот такой умелец. Собрал такой трактор, – замолкает, – хотя вряд ли это трактор. Ну вот машину эту собрал и теперь везде может проехать. Круто, да?
Инка загорается как лампочка.
– О, а он может меня дернуть?
Дергаюсь от голоса Потапова, который над моим ухом звучит как гром. Он обхватывает меня за талию, притягивает к себе.
Инка опускает взгляд на его лапу и хмыкает.
– Ну так кто из нас мужик? Иди и спроси, – показывает ему язык, пока я стою как ледяная фигура.
Потапов рычит. Разворачивается и хлопает дверью.
Инка подпирает руками подбородок и сканирует меня взглядом.
– Ну-с, подруга. Рассказывай.
Складываю руки на груди. Напускаю на себя недовольство.
– Вообще-то, я ещё не простила твою выходку.
Инка надувает губы и отводит глаза.
– Колобочек, я правда узнала, когда уже нельзя было отмотать. Я бы сама себя убила в той ситуации, но я честно дала себе подзатыльник.
Кивает с довольным видом.
Давлюсь смешком, в ярких красках представляя такую картину. И если она говорит, что дала подзатыльник, то она реально это сделала.
– И Дану выписала, да. Прости меня, – корчит жалобную мордашку.
Хочу на неё злиться, но никак не получается.
– Я прощена? Ну могу ещё варенья подогнать, – хлопает глазками.
Когда я молчу в ответ, она напускает на себя задумчивый вид. Разрабатывает план?
– Ты оставишь своего ребенка без крестной?
У меня падает челюсть. Вот это наглость!
– Я ещё не решила, вообще-то, – выгибаю бровь и получаю в ответ цоканье со стороны подруги.
– Ах так. Я рисковала браком и жизнью, ехала сюда на этом танке, чтобы вот такое получить в ответ?
Уголки губ дёргаются от сдерживаемой улыбки. Инка тоже с трудом сохраняет серьезный вид.
– Ну я же вижу, что ты уже поплыла.
– Ты меня бесишь, – хватаю подушку с дивана и кидаю в довольную подругу.
– Ну так что? Рассказывай.
Инка елозит по стулу и опускает взгляд на живот.
– Как там пупсик?
– Отлично. Пошевелился, – снова ощущаю теплоту, мысленно возвращаясь в тот момент.
– Да ладно? Блин, – Инка дуется, – и меня не было рядом.
Развожу руками.
Она соскакивает со стула и подходит ко мне.
– Может, повторит? – умоляюще смотрит на меня.
Пожимаю плечами.
– Пока молчит, хотя вот недавно активно плавал.
Инка кладет ладошки на живот.
– Давай, пупсик, подрыгайся для тети Инны.
Замирает. Не дышит почти, прислушиваясь. Но в животе тишина.
– Вот блин. Ну ладно, в другой раз.
Усаживается на диван, бросает взгляд на дверь.
– А Потапов? Как отреагировал на то, что станет отцом?
Делаю глубокий вдох.
– Ну а ты на какую реакцию рассчитывала?
Инка потирает бровь и смотрит в сторону окна, за которым смутно виднеется Потапов и какой-то неизвестный силуэт. Думаю, это тот самый умелец, который смастерил танк.
– Я думала, он уже тебя утащил куда-нибудь в берлогу, где мы не достанем вас.
Фыркаю. Смешок получается невеселый.
– У него просто было мало времени, чтобы воплотить этот план. Перед вашим появлением он как раз мне вталкивал, что мы обязаны воссоединиться и он заставит меня снова его полюбить.
Инка хлопает глазами.
– Вот прям так?
Угукаю. Инка прищуривается.
– А кто сказал, что для него все будет так легко? Или ты уже поплыла? – шевелит бровями.
– Иди ты. Даже не начинала, – наливаю стакан воды и залпом выпиваю.
Как-то резко в горле пересохло.
– Вот и я так думаю, – кивает подруга.
– Я была в шоке, когда встретила его на трассе, но быстро взяла себя в руки.
Кручу в руках стакан, изучая рисунок на нем. Какой-то забавный толстый кот. На меня похож.
– Можно я себе эту кружку заберу?
Инка удивленно экает. Поворачиваю картинку к ней, и она начинает хохотать.
– Просто этот кот — точное мое воплощение.
– Да ну брось. Ты пока не такая круглая.
– Это временно.
В уме всплывает песня про беременность и временность. Трясу головой.
– Короче, – Инка хлопает себя по бедрам и вскакивает с места, – мне ровно, какой там план в голове у Потапова, но нам надо сваливать. Собираемся.
– А, – взгляд устремляется к фигуре Потапова, – его тут кинем, то ли?
Инка тоже прослеживает за моим взглядом.
– Ну это уж как он договорится. Может и с нами на тросе докатиться, докуда ему там надо.
– Щедрая, – хмыкаю.
– О да, я такая. Давай, собирай манатки, я пока тут приберусь и продукты портящиеся соберу. Капец, такой отдых испоганить, — бурчит подруга.
Подхватываю одежду и плетусь в ванную. Где-то в глубине душе тоже жалея, что три дня отдыха сорвались из-за всех этих проблем. Но я понимаю, что мне безопаснее там, где есть врачи и бесперебойная связь.
А не там, где глухо и Потапов бродит.
Хотя вопрос беременности и отношений с Мишей остался открытым.
Упаковываю сумку, когда возвращается бывший.
– Сейчас поедем мою тачку дергать, – запинается на середине фразы.
Окидывает нас вопросительным взглядом.
– Далеко собрались?
– Я везу твою беременную жену в цивилизацию. Ты, я смотрю, с заботой не справляешься.
– Чего? – Миша моментально заводится.
Встаю между ними, а то так и до драки недалеко. Если Инка продолжит его провоцировать.
– Так, ребята, у меня нет настроения слушать ваши препирательства.
– Михаил, – Инка складывает руки на груди, – Кате нужен уход врачей, если ты упустил её положение из внимания. Вообще, плохая затея была посылать её сюда.
– Я ничего не пропускал как раз-таки. – Переключается на меня: – И ты вот так уедешь?
123
ВПЕРЕД
Отлично. Мой звездный час.
– Миш, мы все обсудили. Мы бывшие. Да, этот ребенок от тебя, но между нами ничего не поменялось.
Потапов замолкает, что-то обдумывает.
– Вот как…
– Да, вот так. Номер у меня не изменился, – зачем-то ляпаю, не подумав, – ну, если что-то будет интересно, то звони, узнавай.
Тянусь за сумкой, но мою руку одергивают, и Миша перехватывает её сам.
– Куда ты тянешься? – тон становится резким.
Но я стараюсь не принимать на свой счет. Его задело то, что я решила не в его пользу. Но и оставаться с ним я не собираюсь.
Миша выносит мои вещи и скрывается в доме.
– Дайте мне две минуты, сейчас сумку закидаю, и дернем, – обращается на ходу к мужчине, стоящему у неведомой машины.
– Здравствуйте.
– Добрый день, – мужчина окидывает меня взглядом и хмыкает в усы, – так вот почему мы так торопились. Тут девица на сносях.
Передо мной типичный деревенский мужик. Рубашка в клеточку, широкие штаны и сапоги резиновые. Кепка набок, кустистые брови и усы. Но улыбка добрая, да и в словах никаких упреков или презрения, как это иногда бывает у городских.
– Ой, Федор Геннадиевич, вы наш спаситель. А то ни связи, ни машин. Одна сломалась, одна застряла, – Инка тараторит, отвлекая внимание мужчины от меня.
Переступаю с ноги на ногу, жду появления Потапова и возможности выехать отсюда.
Вернусь домой, застряну в душе минут на сорок, выпью чай с ромашкой и упаду спать.
Ну или сразу упаду.
Миша возвращается быстро. Помогает мне усесться в машину и сам запрыгивает назад.
Доезжаем до пикапа Потапова.
– Я наберу. Телефон не вздумай менять, все равно найду, – заглядывает ко мне вперед Потапов.
Не дожидается ответа и направляется к машине.
– Мне кажется, Потапов разочарован, что я выдергиваю тебя из его лап, – пока мужчины занимаются спасением машины из грязи, Инка не упускает момента поддеть бывшего, – так ему и надо. Нечего тебя обижать было.
Только качаю головой в ответ на перемену её настроения.
Дотаскиваем Мишу до трассы.
– Пересаживайтесь ко мне, – Потапов снова распахивает дверь с моей стороны и засовывается в салон.
Переглядываемся с Инкой.
Выбор у нас не очень-то большой. Даже не так. Его просто нет…
На встречке с визгом тормозит машина Дана. Инка ойкает и сползает по сидению. Прячет голову в плечи.
– Думаешь, он тебя так не заметит? – шепчу, как будто этим могу спасти подругу.
Пожимает плечами и зажмуривается.
– Надеюсь, что он не такой внимательный, как кажется на первый взгляд, – шепчет в ответ.
С соседнего сидения доносится смешок.
– Да уж, девчата, заварили кашу со своими мужиками, а теперь носы прячете.
– Ничего подобного, – обиженно бурчит Инка и чуть ли не залазит под панель.
Потапов отвлекается от меня.
Дан выскакивает из-за руля, и на его лице написана ярость, от которой даже мне хочется спрятаться рядом с Инкой.
– Здарова, – Миша тормозит Дана.
Пожимает руку, но эта пауза не сбавляет градус ярости Дана.
– Вылезай, давай, – оттесняет Мишу и встает на его место в дверной проем машины.
На месте Инки я бы прикинулась ковриком, которого здесь нет. Потому что даже я ощущаю, какая злость исходит от него.
– Остынь сначала, – огрызается Инна, стискивая мое бедро.
– Остыть? Ты просто кинула меня и свалила в неизвестном направлении, а должен остывать теперь я? – ревет Дан.
Прикрываю ухо, а то так и оглохнуть можно.
– А что ты мне начал там втирать? «Давай переночуем тут, а потом дальше поедем», – Инка выпрямляется.
Всю её покорность смывает в ближайшую лужу. Расправляет плечи и сверлит Дана недовольным взглядом.
– Ты мне седых волос добавила своей выходкой, – глубокий вздох.
Щиплет переносицу.
– Если ты отказываешься решать мои проблемы, я решаю их самостоятельно.
Дан таращит глаза на Инку. А она сидит как королева, руки на груди сложила, нос задрала.
– Да с чего бы я отказывался?!
– Так, ребят. Мне кажется, мы задерживаем человека, который по доброте душевной решил нам помочь, – рискую влезть в разборки.
– Да не, продолжайте, – смешок, и наш водитель показательно опирается локтем на руль, – как сериал прям, который жена смотрит. Только круче.
– Так, дамы, выходим. По очереди, – Миша решает тоже вмешаться.
Подает мне руку и терпеливо ждет. Принимаю помощь, думаю все же о беременности, а то есть опыт уже на грязи поскальзываться. Ноги иногда совсем не держат.
Опускаю глаза на влажный асфальт. Фыркаю своему оправданию.
Ну да, ну да, просто можно поскользнуться на асфальте.
– А ты куда собралась? – вкрадчивый голос Дана застает Инку врасплох, когда она делает несколько шагов в сторону машины Потапова.
Инка сглатывает и выдавливает улыбку.
– Я думаю, с четой Потаповых мне будет безопаснее, чем с тобой.
Дан выгибает бровь и кивает на машину. Инка опускает плечи и надувается.
– Обещай не орать хотя бы.
– Не, только выпорю дома, – хмыкает Дан.
Потапов тоже не сдерживается и фыркает, за что получает тычок в бок. Бросает на меня вопросительный взгляд.
– Сейчас переобуюсь только, – Инка достаёт пакет, который я не заметила сразу.
Вытряхивает на дорогу кроссовки и стягивает сапоги.
Рассыпается в благодарностях перед нашим спасителем и машет на прощание, сунув тому купюру.
– Классный мужик.
– В машину, – Дан теряет остатки терпения.
– Ты обещал, – протестующе пищит Инка.
– Так я и не начинал ещё орать, – пожимает плечами Дан.
– Я, наверное, с ними поеду, – делаю шаг вслед за друзьями.
Стальная хватка останавливает меня, а тяжелый взгляд карих глаз отбивает желание куда-то идти.
– А мне кажется, что им лучше без посторонних поговорить, – подталкивает меня к своей машине Миша.
Бросаю умоляющий взгляд на подругу, но ей совсем не до моих безмолвных просьб. Она там от Дана отбивается. Словесно, правда. Дан её в два раза больше будет.
– Нам тоже поговорить не помешает, – усаживает меня Миша на пассажирское и пристегивает ремнем безопасности.
– Мы это обсуждали.
Он застывает. Так и остается согнутым надо мной. Встречаемся взглядом.
– А мы уже не в домике, значит, все условия можно выбросить в помойку.
Довольно скалится, не сводя с меня своих темных глаз.
Сглатываю. Не моргаю. Кажется, если моргну, то он воспользуется тем, что я потеряю бдительность. И…
«И что? Кинется на тебя и зацелует до смерти?»
От одной этой мысли внутри зарождается дрожь. Вспоминаю, какие у него вкусные губы.
Стряхиваю воспоминание.
– Мои вещи?
– Уже в машине, – кивает Миша назад.
Убеждаюсь, что не врет. И когда только успел?
– Я не хочу это обсуждать, Миш, – севшим голосом протестую.
– Я хочу, Катен. Я же выполнял все твои желания до этого момента.
Я бы поспорила, но нет сил. Откидываюсь на сидении и смотрю, как машина с подругой и Даном исчезает на горизонте.
А значит, я осталась один на один с бывшим, который горит желанием поговорить и обсудить наш разрыв.
Одно воспоминание причиняет мне боль. Хоть и прошло уже прилично времени, но я все помню, словно это было вчера.
Миша какое-то время молча осматривает мое лицо. Не понимаю, что он хочет найти. Сжимает губы и отталкивается от машины. Усаживается за руль, но не торопится двигаться с места.
– Почему мы стоим? – нарушаю гнетущую тишину, сжимая в руке ремень безопасности.
– Потому что сейчас мы поговорим, – заявляет таким тоном, что отлетает все желание противиться. – Я думаю, что шанс договорить до конца намного выше, пока мы стоим тут. Да и не хочу отвлекаться на дорогу. Это очень важно, то, что я сейчас тебе скажу, Катен.
