Марк Поповский,
«Мы — там и здесь» (Разговоры с российскими эмигрантами в Америке)

Марк Поповский

Фото Мих. Щедринского

Обложка Юрия Тарлера (гравюра «Ленинград — Нью-Йорк». Тушь, перо).

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Книга известного литератора-документалиста Марка Поповского "МЫ — ТАМ И ЗДЕСЬ " (Разговоры с российскими эмигрантами в Америке) посвящена нам с вами, то есть тем, кто в разное время, по разным причинам, покинули страну своего рождения и обрели в Америке "вторую родину". За двадцать с лишним лет пребывания в США автор опросил более двухсот своих земляков, допытываясь с какими проблемами они здесь столкнулись. Эти откровенные беседы были сначала собраны в трехтомник "НА ДРУГОЙ СТОРОНЕ ПЛАНЕТЫ" (изд. "Побережье", 1993–1997). Сборник "МЫ — ТАМ И ЗДЕСЬ" продолжает исследование самых глубинных деталей эмигрантской жизни. Автор старается выяснить что здесь порадовало и что разочаровало собеседника, удалась ли его карьера и, если нет, то почему; как выглядит в эмиграции семья, любовь, интимные отношения. В большинстве очерков автор сохраняет имена своих собеседников, но порой сфера жизни героя оказывается слишком личной и тогда имена заменяются псевдонимами. Но не часто. Ценность книги не только в огромных, собранных Поповским подлинных материалах, но и в той спокойной объективности, с которой повествуется о радостях и печалях нашего бытия.

Игорь Михалевич-Каплан

1. Энергия упорства (Александр Калина)

На первый взгляд событие это может показаться ничем не примечательным. В четверг четвёртого февраля 1993 года американская компания, занимающаяся производством электроэнергии, подписала договор с неким изобретателем на покупку у него лицензии. Иными словами, компания приобрела исключительное право впредь пользоваться той идеей, которую обнаружил, открыл, исследовал, разработал этот человек. В Америке, с её постоянно обновляющейся технологией, такой покупкой, вроде, никого не удивишь. Всевозможные изобретения находят здесь покупателей. Но в этом случае произошло нечто не совсем обычное. Томаса Альву Эдисона, великого американского изобретателя, помните? Ну да, того самого, что на рубеже XIX и XX столетий сделал сотни изобретений и среди прочего одарил нас с вами электрической лампочкой? Так вот, компанию, о которой идёт речь, основал без малого столетие назад этот самый Т.А. Эдисон. Сегодня "Дженерал Электрик" — гигант, не имеющий себе равных. Компания эта захватила две трети мирового энергетического рынка. Если верить советской энциклопедии, то "Дженерал Электрик" владеет 224 заводами в Соединённых Штатах и 110 в 24-х других странах. Ежегодный чистый доход этой компании достигает шести миллиардов долларов и превышает государственный годовой доход нынешней России.

Но "Дженерал Электрик" не только строит и эксплуатирует электростанции и производит энергетическую технику. В своих исследовательских лабораториях, где работают наиболее яркие и талантливые специалисты и учёные, разрабатывается самая передовая технология, новейшая аппаратура. "Дженерал Электрик” продаёт новинки техники. За сто лет своего существования компания эта никогда не покупала чужие изобретения, своих достаточно. А вот купила. Журнал "Форбс", солидное американское издание, специализирующийся на проблемах финансов и предпринимательства, в апрельском номере за 1993 год посвятила этой сделке большую статью. Среди прочего, корреспондент Джеймс Норман сообщил, что хотя условия, на которых "Дженерал Электрик" приобрела 4 февраля лицензию на замечательное изобретение, секретны, но кое-что установить ему удалось. Даже в том случае, если изобретатель, передавший компании свою идею, получит 1 % от тех доходов, что принесёт компании его изобретение, то и в этом случае гонорар его составит, вероятно, сто миллионов долларов. Корреспондент считает, однако, что получит изобретатель значительно больше. Сделка, как видим, более чем серьёзная. Но с какого бока, почему вдруг эта финансовая операция заинтересовала меня? Да потому что упомянутый выше изобретатель — наш соотечественник, российский эмигрант и, более того, уроженец Одессы! Этот изобретатель недавно побывал у меня дома. Состоялась трёхчасовая беседа, о которой я собираюсь рассказать.

Здравствуй, Америка!

Его зовут Александр Калина. Свою фамилию он произносит с ударением на среднем слоге. Невысок, плотен. Седая шевелюра подстрижена по-американски, как у сенаторов и конгрессменов. Добротный костюм и туфли от Белли, равно как и дорогой со вкусом подобранный галстук, свидетельствуют, что их владелец уже четко определился в обществе, где надо выглядеть только так, а не иначе. За две недели до подписания договора с "Дженерал Электрик" ему исполнилось шестьдесят. Но никаких знаков стариковства я в нём не заметил. За завтраком он развивал мысль о том, что для поддержания физических и духовных сил необходимо ежедневно употреблять хорошее французское вино, ибо по статистике французы, которые жрут что ни попало, тем не менее в среднем живут на четыре года дольше, чем американцы, увлечённые своими диетами. Голос у Калины громкий, речь быстрая. Жестикуляция стремительная. Он легко переходит от темы к теме, походя рассыпая анекдоты, смешные истории из своей жизни, острые словечки. И курит, курит без конца. Я уверен, что признал бы в нём земляка, даже если бы он не сказал о своём одесском происхождении, о том, что окончил тамошний Холодильный институт.

В Америку он с женой Ирой и маленьким Мариком приехали два десятка лет назад. Оказались в Хьюстоне (Техас). Журналисты американские, которые в связи с необычной сделкой заинтересовались этим "русским", привели в одной из статей о нём эпизод многолетней давности. Сотрудники местной еврейской организации, опекавшие новоприезжих, спросили у супругов Калина, в чём они нуждаются, есть ли у них постельное бельё, не нужны ли им одежда или обувь. "Более всего мне необходим сейчас патентный адвокат", — заявил глава семьи. "Да, — подтверждает полтора десятилетия спустя доктор Калина. — У меня в Советском Союзе оставалось 90 авторских свидетельств на изобретения, и я думал только о том, как мне продлить в Америке свою деятельность изобретателя." Однако молодой адвокат Алан Гордон, который по просьбе еврейских организаций на добровольных началах согласился выслушать объяснения новоприезжего, весьма скептически отнёсся к его дикому акценту и идеям относительно экономии электроэнергии в масштабах страны. Времена однако переменились. "Сегодня Алан Гордон — мой лучший друг, — комментирует Калина. — Условия нашего договора с "Дженерал Электрик" в значительной степени были определены рекомендациями этого замечательного адвоката".

Покидая свою родину, кандидат наук Александр Исаевич Калина оставлял там вполне уважаемое и солидное положение. Он руководил отделом в научно-исследовательском институте, являлся членом Учёного Совета Министерства газовой промышленности и даже советником Госплана. Успех карьеры был опять-таки построен на его многочисленных научноизобретательских идеях. То были предложения абсолютно оригинальные, а главное, сулившие стране гигантские выгоды. Вот лишь одна из его находок тех лет.

В конце 60-х годов на крайнем Севере СССР на полуострове Таймыр были обнаружены большие залежи природного газа. Возникла идея торговать этим газом с Европой. Но как его транспортировать? Проектов было предложено множество, но все они оказались очень дорогими. Чтобы перекачать 300 миллиардов кубометров газа с берегов Ледовитого океана в Европу, надо было провести десять ниток труб на многие тысячи километров. Стоимость такой постройки должна была составить никак не менее 30–40 миллиардов золотых рублей.

Калина не имел к этим проектам никакого отношения, но он, ради собственного интереса, засел за расчёты и предложил проект, который стоил в два раза дешевле. Вместо десяти линий трубопроводов он предложил обойтись двумя. Идея Калины сводилась к тому, чтобы транспортировать газ не в жидком и не в газообразном состоянии, а в виде снеговой массы, которая известна специалистам как гидрат — соединение газа с водой. В форме гидрата газ имеет объём в пять раз меньший, чем в виде жидкости. Не остановившись на этом, Александр сделал и второе не менее важное изобретение: предложил посылать с Севера на Юг специальные капсулы с гидратом газа. Капсулы эти в его проекте должны были мчаться по трубам со скоростью 70–80 километров в час. Вскоре затем Совет министров издал постановление об открытии специального института, где надлежало разработать капсульный газопровод по идее Калины. Институт создали, но самого изобретателя в институт не пригласили. Понадобилась упорная борьба, чтобы творец идеи стал, наконец, руководителем одного из отделов института.

Эта и несколько других подобных историй подтолкнули Александра Калину к эмиграции. Ему не дали защитить докторскую диссертацию. В институте, где она лежала многие месяцы, снова и снова откладывали защиту, хотя отзывы ведущих специалистов были в высшей степени положительными. Знакомый профессор порекомендовал: "Забери свою докторскую, её там растащат по кускам. Тебе всё равно защититься не дадут. Сверху есть по этому поводу специальная "секретная команда". Хотя изобретение метода переброски газа и изобретение специального трубопровода принадлежало Калине, в выданном ему Авторском свидетельстве он обнаружил пять фамилий различных начальников. "Я был полезным евреем, — говорит Александр, — и как таковому мне кое-что разрешали и кое-что давали. Но я оставался зависимым от каждого мало-мальски высокопоставленного чиновника. Чинушам этим ничего не стоило оборвать мою карьеру в любой миг, как только я стану для них не нужен. Я явственно ощущал тот предел, тот потолок, выше которого партийные чиновники меня не пустят. Я не хотел, чтобы и мой сын прожил там такую же зависимую жизнь…”