Вторая книга исследования «Неверные слуги режима: Первые советские невозвращенцы (1920–1933)» основана на документах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ) и Центрального архива Федеральной службы безопасности России (ЦА ФСБ РФ), а также материалах эмигрантской периодики из отечественных и зарубежных библиотек.
Автор выражает глубокую благодарность Арцви Бахчиняну (Институт истории Национальной Академии Наук Республики Армения, Ереван), Ребеке Вайсман (London), Татьяне Гладковой (Bibliotheque de Documentation Internationale Contemporaine, Nanterre, France), Ричарду Дэвису (Leeds Russian Archive, Brotherton Library, University of Leeds, UK), Марии Магидовой (Slavonic Library, National Library of the Czech Republic), Александру Мартелю-Нагловскому (London), Фионе Миллер (London), Киммо Рентола (University ofTurku, Finland), Александру Рупасову (Санкт-Петербургский институт истории РАН), Карине Окерман Саркисян (University of Uppsala, Sweden), Сюзан Хардалян (Stockholm), Бену Хеллману (University of Helsinki, Finland) и Магнусу Юнггрену (University of Gothenburg, Sweden) за предоставленные документальные и иллюстративные материалы и ценные консультации.
21 ноября 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «проект закона о перебежчиках с поправками т. Сталина», решив «издать его от имени ЦИК СССР за подписями тт. Калинина и Енукидзе».[1] Опубликованное на следующий день в центральных газетах, постановление объявляло «вне закона должностных лиц — граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в СССР», что влекло за собой «расстрел осужденного через 24 часа после удостоверения его личности»![2] В мировой прессе этот закон назвали “Lex Bessedovsky” — по фамилии бывшего поверенного в делах СССР во Франции, громкий разрыв которого со сталинским режимом стал поистине знаковым событием в истории «советской» или, как считали тогда, «третьей» эмиграции…
Григорий Зиновьевич Беседовский родился 6 января 1896 г. в Полтаве в семье швеи и приказчика, который принимал участие еще в первых социал-демократических кружках и, хотя позже обзавелся собственным магазином готового платья и удостоился звания личного почетного гражданина, не порывал связей с подпольщиками, предоставляя свою квартиру под конспиративную явку и для нелегальных собраний. «1905 г., - вспоминал Беседовский, — оставил во мне, тогда почти ребенке, сильное впечатление. Революционное настроение кругом, разговоры о жестокостях полиции и казаков, подавлявших аграрные беспорядки в Полтавском и Миргородском уездах, радикальное мировоззрение отца — все это приучило меня с детства ненавидеть царизм, полицию и жандармов».[3] Принятый сразу в пятый класс городского коммерческого училища, Беседовский шел «все время первым учеником», но, вступив в 1909 г. в кружок самообразования, в котором читали и запрещенную литературу, увлекся анархическими идеями князя П.А.Кропоткина.
В 1911 г. глава семейства покончил с собой «в припадке острой неврастении», а магазин продали за долги. «Мы остались без средств, — писал Беседовский, — и с этого года я начинаю самостоятельную жизнь, зарабатывая уроками, которых у меня было всегда очень много…» Но ученический кружок, неосторожно переименованный в «анархо-коммунистическую группу», был раскрыт жандармами, и юношу арестовали как участника «преступного сообщества» с привлечением к дознанию по 102-й, «революционной», статье Уголовного уложения. Лишь благодаря заступничеству директора училища, который убедил полицию, что речь идет не более чем о «мальчишках», увлекшихся «игрой в анархического Майн Рида», Беседовского освободили сразу после второго допроса, отдав на «попечение» матери и прекратив дознание «за малолетством». Впрочем, он уже заразился «болезнью» нелегальщины и, восстановив кружок, но опасаясь нового ареста, по окончании училища покинул Россию и уехал во Францию.
Поселившись в Тулузе, Беседовский слушал лекции в электротехническом и аграрном институтах и, подрабатывая «чертежной работой», посещал собрания анархистов. Но незадолго до первой мировой войны он вернулся на родину[4] с намерением вести «анархистскую пропаганду среди крестьян», для чего поступил в Ново-Александрийский институт сельского хозяйства и лесоводства, эвакуированный в 1914 г. в Харьков. Пользуясь тем, что для практических занятий студентов институту выдели землю в Чугуево-Бабчанском лесничестве и близ станции Дергачи, Беседовский организовал два малочисленных, по 5–7 человек, анархистских кружка в селах Даниловка и Кочеток. «Зарабатывал я в это время очень много, — пояснял он, — до 120 р. в месяц, и весь почти свой заработок от уроков и чертежей тратил на литературу». Оба кружка распались вследствие мобилизации их участников в армию, которая самому «кружководу» не грозила по состоянию здоровья: порок сердца.
Весной 1916 г. после студенческой демонстрации, на которой 20-летний Беседовский нес знамя с лозунгом: «Долой войну!», он «был избит на Соборной площади в Харькове переодетыми шпиками по указанию группы патриотов-студентов». Но осенью Беседовский снова участвовал в антивоенной манифестации, посещал нелегальные собрания группы «интернационалистических элементов студенчества», к которым был «очень близок», и даже подумывал о том, чтобы «заняться антимилитаристической агитацией среди солдат». Правда, вследствие «своих анархо-индивидуалистских навыков» он так и не вступил ни в одну из партий, из-за чего падение монархии бросило его на политическое «раздорожье» и даже занесло в ряды умереннейших кадетов.[5] Но в автобиографии, предпочитая не вспоминать об этом, Беседовский напишет:
Весь мой революционный багаж к тому времени состоял из врожденной ненависти к царизму, Кропоткина и Бакунина плюс нескольких синяков, полученных на Соборной площади. Этого оказалось мало для правильной ориентировки, и я, совершенно подавленный невозможностью для себя лично решить вопрос о правильной линии, отошел до сентября 1917 г. в сторону, занявшись научной работой «Лес и рельеф» (влияние рельефа земной поверхности на рост леса).
Выйдя из «политического анабиоза» под влиянием июньского наступления на фронте, июльского кризиса и корниловщины, Беседовский «сделался», по его определению, левым эсером, занявшись «низовой работой по организации земельных комитетов, сельских и волостных». В 1918 г. в период «гетманщины» он участвовал в подготовке «крестьянского восстания против немцев в Васильцовской волости Полтавского уезда», что не помешало ему совершить поездку в…Германию, где, согласно одной из анкет, он «жил в Саксонии и Дрездене»[6]. Защитив в конце года диплом и получив звание «ученого лесовода», Беседовский служил заместителем заведующего и инструктором по лесоустройству в уездном лесном подотделе. Но уже весной 1919 г. он «примкнул» к только что созданной Украинской партии левых социалистов-революционеров (борьбистов), по поручению одного из членов ЦК которой «вел паспортную и отчасти боевую работу», числясь с осени секретарем «Лиги спасения детей», возглавляемой писателем В.Г.Короленко.
